— А у меня есть ты! И это самое большое счастье! Я обещаю, что ты будешь моей единственной женщиной, и твой нынешний муж Анк-Морхорке в моих глазах никогда не будет хорошим: он ничтожество, если своими плотскими утехами едва не завел тебя в могилу.
— Давай не будем о нем разговаривать: я вообще-то хотела поговорить о тебе, а мы все обо мне да обо мне.
— О себе мне особо и нечего рассказывать. Я никогда не был женат. Закончил школу высшей магии, поступил в аспирантуру, работаю над созданием новых заклинаний, даю уроки. Давно, когда еще сам был учеником, научился играть на бандуре. Хочешь, я спою тебе песню?
— Ты мой волшебник! Спой!
Иглесиас держал ее за руку, поглаживая пальцами ее нежную кожу, и запел воркующим приятным голосом спокойное вступление, а затем глубоко эмоциональный волнующий припев:
Nema tog grada ni ulice Nema tog neba ni zvjezdice Nema te pjesme ni kafane Ni zore da u miru svane Nema te rijeke ni planine Nema tog brda ni doline Bez tebe kao bez sudbine Bez tebe kao bez domovine 42
Силимэри была в восторге. Песня в его исполнении показалась ей самой красивой из всех, которые она слышала раньше. Она положила голову на плечо Иглесиаса и закрыла глаза, прислушиваясь к его дыханию:
— Я ждала тебя тридцать пять лет, мое солнышко, мой свет, моя любовь.
— Волим те, драга моја 43, — прошептал Иглесиас и нежно поцеловал ее в висок, желая приятных снов.
Синюю ночь сменил розовый рассвет, разливший перламутровые краски на невозмутимую поверхность тигриного озера. Стояла благодатная тишина, но Силимэри проснулась и, приподнявшись, посмотрела на спящего рядом Иглесиаса. Он был таким милым, что от его лица не хотелось отрываться, но Силимэри все-таки перевела взгляд на прощелину и сквозь тонкую вертикальную полоску увидела знамение: образ обезглавленного варвара, указывающий пальцем прямо на нее. Сердце Силимэри похолоднело. Она схватила кинжал и совалась с места, но видение рассеялось.
Иглесиас тоже проснулся и, заметив, что Силимэри вышла, последовал за ней.
Их лагерь непробудно спал. Дымили костры, и полупрозрачный дым смешивался с молочно-белым туманом.
— Шта се десило 44? — спросил он, глядя на кинжал в ее руке.
Силимэри настороженно свела брови и вслушивалась в каждый звук:
— Ты слышишь эту тревожную тишину? Эта розовая даль кажется обманчивой.
Где-то далеко закричали птицы хриплым дотошным визгом. Силимэри вздрогнула: — И воздух тяжелый и жаркий с самого утра, будто в кузнице плавят метал. ____________________________ 42. Нет ни того города, ни улиц, Нет ни того неба, ни звездочек, Нет ни той песни, ни кофейни, Ни зари, мирно светящей. Нет ни той реки, ни холма, Нет ни той горы, ни долины. Без тебя, как без судьбы, Без тебя, как без родины. 43. Я люблю тебя, моя ненаглядная. 44. Что случилось?
Она повернулась к Иглесиасу, и его лицо показалось ей пугающе настороженным, как у седой гадалки, что видит больше, чем говорит. Он провел руками впереди себя, словно разгонял низкие грозовые тучи, затем крепко прижал ее к себе и пристально посмотрел в глаза:
— Изгледа да је пред нама 45.
— Я не понимаю.
— Степски варвари 46, — он указал рукой в сторону кокосовой рощи.
— Они приближаются, — ужаснулась Силимэри.
— Како је раме? — он жестом показал на плечо.
— Я уже и забыла о нем. Все в порядке.
Вдвоем они подняли тревогу. Сонные воины в спешке надевали доспехи. Дежурные, стоявшие по всему периметру на постах, начали перебазироваться к предполагаемому месту наступления.
— Они здесь, — успел крикнуть танцующий с ветром до того, как косматый гигант в металлическом панцире пробил его ногу острым копьем на длинной веревке и, подтянув его к себе, сломал шейные позвонки одним резким движением грубых жилистых рук.
Екайлиброчу суждено было драться на равных со всеми, а не налаживать дипломатические отношения, вернувшись в столицу. Он поспешно приказал своим воинам брать оружие и рубить врага на первой же линии, дав время отрядам союзников занять выгодные позиции для защиты. Екайлиброч повел свое войско и с жестокостью, запечатлевшейся в каждой морщинке, кинулся в бой.
Косматый гигант запустил свое копье во второй раз, и оно метко ударило в плечо королю гоблинов, повалив его на острые камни. Екайлиброч рывком вырвал копье вместе с кусками плоти и не позволил тем самым варварам сломать и ему шею, как эльфийскому воину. Боль заставила его крепко сжать зубы и зажать кровоточащую рану здоровой рукой. К нему подбежал низкорослый гоблин с медицинской сумкой через плечо и поволок назад для оказания первой помощи.
Уилбер Камеруон также отважно бросился в бой, показывая пример для подражания своим отрядам. Арквено рубил сгоряча все, что на него двигалось. Степные варвары выползали из леса, как черви из тухлой рыбы. Питьюон — воин, не представляющий жизни без езды верхом, приказал наездникам оседлать единорогов и напасть на врага с тылу. Они торопились покинуть берег и вскоре скрылись за зелеными деревьями.
Часть восточных воинов тоже бросились отбивать нападение, а другая — вместе с Иглесиасом стояли поодаль и шептали магические заклинания. В руках Силимэри блеснул лук, и первая стрела с гулом полетела в разъяренного гиганта с безумной прической. Стрела вонзилась в горло, но варвар, словно не чувствуя боли, продолжал идти вперед, разбрасывая низкорослых гоблинов, как пес надоедливых вшей.
— Преклињем вас, останите близу 46, — умоляюще произнес Иглесиас. — Я буду по близи, не беспокойся, — ответила она.
Силимэри натянула тетиву и отправила очередную стрелу в неуязвимого великана. Стрела выбила ему глаз, и варвар, скривившись от боли, на секунду потерял координацию. Этим воспользовался Тирно Тамалиочи и в прыжке распорол ему брюхо. Мощный гигант с грохотом рухнул на землю, но за его спиной появились еще пятеро таких же огромных варваров с копьями на длинных веревках. Они бросали копья и подтягивали к себе добычу, ломали шеи и выбрасывали мертвые тела, как обертки от съеденных конфет. _________________________ 45. Похоже, нас опередили. 46. Степные варвары. 47. Я тебя прошу, будь рядом.
Гоблины погибали пачками. Но ловкость эльфийских воинов не позволяла врагу пройти дальше первой линии сражения. Двойными ударами танцующие с ветром рассекали варварам-великанам икры и, завалив их на спины, вонзали острые мечи в мощные тела прямыми ударами сверху.
Очередное копье гиганта прибило к земле Уилбера. Он заревел как раненый медведь, ошеломленный и оглушенный болью. Копье торчало из спины, и когда гигант дернул за веревку, Уилбер покатился, подскакивая на камнях, прямо в лапы кровожадному убийце.
— Не смей его трогать, мерзкое чудовище, — взвыла Силимэри, привлекая к себе внимание со стороны противников.
В ту же минуту над лесом засверкал шар огненной молнии и сначала пронесся над головами варваров, а потом ударился о землю, и белые вспышки пламени, как круги на воде, поглотили часть нападающих, словно засасывая в пучину. Восточные маги не прекращали произносить заклинания, и в небе уже формировался второй сгусток энергии. Раздался раскатистый гром, и вторая шаровая молния цепной реакцией убила десятки варваров, в том числе и гиганта, ранившего Уилбера.
Все небо грохотало и светилось от призванных молний.
Тирно Тамалиочи, оказавшись рядом с Уилбером, наклонился к нему и обломал копье. Он утащил раненого союзника с поля боя, и за жизнь Уилбера стали бороться совместными усилиями эльфийка Ностиа и проворный доктор Екайлиброча, повидавший на своем веку немало смертей и чудесных исцелений.
Екайлиброч с забинтованным плечом вернулся на поле боя. Он крепко сжал топор и, издав боевой клич, кинулся на врага. Ближайший к нему варвар испытал на себе всю его ярость и агрессию. Екайлиброч ударил его топором по шее, а потом рукояткой в челюсть, разрезав ему щеку, и варвар напился собственной крови. Его ноги дернулись в предсмертной агонии, и он испустил последний дух.
Первая волна нападающих была подавлена. Злостные степные варвары, вооруженные до зубов, годами оттачивающие свое мастерство, были смыты, как трава струями беспощадного дождя. Но о победе еще рано было говорить. Затишье длилось не многим больше минуты. Вскоре эльфийским лучникам пришлось возобновить стрельбу по подвижным мишеням, надвигающимся со стороны кокосовой рощи. До самого кокосового леса было полдня ходьбы, и еще никто не знал, что их ждет после этой бойни.
Стрелы, копья, мечи и топоры убивали мгновенно. Был воин, и нет воина. Но варвары с упорством, достойным лучшего применения, оттесняли союзников в глубь лагеря, вынуждая лучников стрелять из засады, а восточных магов поторопиться с очень кропотливым и требующим особой концентрации внимания заклинанием, вызывающим огненный дождь.
Силимэри, выпустив последнюю стрелу, сменила оружие. Жажда крови снова захлестнула ее по полной. Она сделала несколько шагов навстречу опасности и налетающие варвары падали к ее ногам с порезанными сонными артериями. Широкой дугой эльфы, гоблины и восточники прикрывали лучников и магов. Продолжали лететь стрелы, и берег шевелился от мук корчившихся в агонии воинов.
Варвары попали впросак. Напасть с внезапностью и скоростью снежной лавины им не удалось. И пусть у союзников не было особого времени на подготовку, они мастерски сражались и заставили варваров с ужасом смотреть на дальнейшее развитие событий.
Тучи над головами сгустились. Солнце, не успев показать первые лучи, померкло, и сумрачная мгла окутала близлежащие рощи, поляны, берег, и повисла над озером, как черное полотно, не предвещающее варварам ничего, кроме близкой неотвратимой смерти. В небе вспыхнули разноцветные огни и вращались как кольца Сатурна над ночным лагерем. Они наматывали спирали, и огненным серпантином падали в скопление варваров. Если ты не предсмертные крики и неуемные глухие стоны, но обстановку можно было бы назвать праздничной: фейерверк в антрацитовом небе и яркие искры, радующие глаз. Но огненные струи летели, чтобы убивать, и атмосфера все еще была напряженной.
Крики о помощи донеслись из лесу, куда отступили эльфийские лучники. Варвары атаковали со всех сторон, стараясь зажать противников в кольцо. Это вполне можно было бы предвидеть, но и Силимэри, и Уилбер, и Иглесиас изначально не рассмотрели эту версию, хотя Питьюон, по сути, рассуждал точно так же как и любой стратег, и, глядя, на него, можно было бы и предвидеть нападение с тыла.
Лучникам пришлось отступать.
— Лучники и маги, — закричала Силимэри, оглянувшись на Иглесиаса, — займите центр поляны. Мапар, — искала она его глазами в полумраке, — скажи всем, что нужно выстроиться кольцом, защищая магов и лучников. Становимся плотно друг к другу, и пусть падут все, кто приблизится к нам на расстояние меча. Вперед!
Большая часть варваров, наступавших со стороны кокосовой рощи, была мертва и не представляла никакой угрозы: шаманок у войск степняков не осталось. Воины, выполняя приказания Силимэри, перегруппировывались, и только Иглесиас отказался находиться в кругу. Он встряхнул правой рукой, и его наручи в виде скорпиона выпустили острый шип. От удара этим шипом у любого противника перехватывало дыхание из-за сильнодействующего яда песочных пауков.
— Ја не могу да стојим иза тебе 48,— сказал Иглесиас и стал рядом с ней.
Мгла рассеялась, и уже новые разноцветные кольца зарождались в тревожном небе. Варвары посыпались из кокосовой рощи, гонимые эльфийскими всадниками, и хлынула новая волна крови. В них летели стрелы, обрушивались одинокие огненные капли, топоры и мечи пронзали тела и сносили головы. Бесстрашные эльфы накрест махали мечами, не останавливаясь ни на секунду. Горы трупов образовались по всему защитному кругу. Варвары наступали, ступая по головам своих же воинов, яростно желая снести с лица земли войско трех союзников. Но враг оказался крепким орешком.
Силимэри и Иглесиас сражались плечом к плечу. Им не было равных. В обоих словно вселился бес, и они безжалостно убивали каждого, кто смел к ним приблизиться. Снова чернота застелила берег и яркие вспышки дождем полились, вырисовывая в небе круг из разноцветных салютов, а на земле — круг из объятых пламенем варварских тел.
Питьюон и его войско рубило врагов со спины, и когда из варваров осталось не более полусотни воинов, а общее число войск союзников превышало примерно в двадцать раз, варвары попытались бежать, отходя в глубь чащи.
— Берем их в плен! — раздался призыв Арквено, — вернемся в столицу, как настоящие победители, приведя с собой закованных в цепи варваров! Эльфы ликующе поддержали его, и боевые отряды всадников на единорогах преградили беглецам дорогу. Эльфы оглушали варваров ударами по голове и связывали по рукам и ногам крепкими веревками.
— Напомним всему миру, что если эльфы вступают на тропу войны, то результат может быть только один — победа! — Арквено никак не мог успокоиться и весь светился от гордости за свой народ.
Екайлиброч, опустив топор, тяжело дышал: такого бодрого утречка он и врагу бы не пожелал. Пот с него катился градом, и раненое плечо ни на миг не прекращало о себе напоминать.
Раненных эльфов переносили в палатку, где феи им делали перевязки, и верховные друиды читали молитвы об их скорейшем выздоровлении. Раненых было довольно много, как из числа эльфов, так и из восточных воинов, но больше всего опять пострадали гоблины. Екайлиброч остался с сотней воинов-убийц, целым и невредимым переводчиком Мапаром и своим заместителем по военным вопросам Тирно Тамалиочи, у которого так и чесались руки добить варваров всех до единого и отомстить за сотни погибших гоблинов. __________________________ 48. Я не могу стоять за твоей спиной.
Силимэри убрала кинжал: — Я посмотрю, как там Уилбер. Ты пойдешь со мной?
Иглесиас спрятал острый шип: — Наравно 49.
Вдвоем они вошли в палатку, куда Тирно Тамалиочи отнес раненого Уилбера. Он лежал рядом с окровавленными гоблинами с перемотанными головами, ребрами и конечностями. Стоны накаляли атмосферу. Уилбер сразу развернул шею, когда вошла Силимэри:
— Вы говорили с ним? — спросил, как только она присела на корточки у его скромного ложа. Иглесиас стоял рядом.
— С кем? — переспросила Силимэри и взяла его за руку, глядя в его бездонные запавшие глаза.
— С Анк-Морхорке. Он где-то здесь, — медленно и вкрадчиво прошептал он ослабленным голосом.
Силимэри слегка шокированная подобным заявлением первым делом подумала, что Уилберу померещилось, но его слова все-таки посеяли в ее голове сомнения:
— С чего вы взяли? Анк-Морхорке давно отошел от дел и целыми днями только и делает, что бегает за юбками. Его ведь не было на борту «Турэ», так? — Силимэри недоверчиво нахмурила брови.
— Точно так же как на борту «Турэ» не было и Силимэри Вендинэ, — загадочно ответил он и закашлялся. Со рта брызнули капли крови и потекли из уголков губ.
— Уилбер, бедняжка, копье видимо повредило не только легкое, — она вытерла кровь с его лица, — тебя срочно нужно доставить в больницу. По-моему ты не знаешь, что говоришь.
— Я вам говорю, что видел его лицо. Во время боя с него сползла маска вора, — Уилбер уперто доказывал свою точку зрения. — Анк-Морхорке Сильвестриньйо среди нас. Живой или мертвый, но он где-то здесь.
— Он что, тоже прибыл под липовыми документами? — усомнилась Силимэри.
— Выходит, что тоже, потому что его имени нет ни в одном из списков, как и вашего, собственно говоря, — он недовольно хмыкнул, — устроили тут маскарад, понимаешь ли.
— Странно, — только и смогла произнести Силимэри, обдумывая его слова и задаваясь вопросом «Что нужно Анк-Морхорке?»
— Я бы на вашем месте был осторожнее: эльфы-рогоносцы непредсказуемые и смертельно опасные.
— Благодарю за совет и заботу, Уилбер. Ваше благородие не знает границ, — она легонько сжала его руку. — Я верю, вы сможете побороть недуг. Держитесь. Такие воины еще пригодятся Империи Эльфов.
С сумбурными мыслями она нерасторопно приподнялась.
— Спасибо, Силимэри, — шептал Уилбер. — Сражаться с вами плечом к плечу для меня было честью.
— Хотелось бы ответить: «Мы еще повоюем», Уилбер, но, думаю, что это задание будет для меня последним. Я не хочу больше видеть, как льется кровь. Поэтому, в следующем бою вы будете драться плечом к плечу с другими воинами, и я верю, что они сочтут за честь выпавшую им возможность.
Силимэри улыбнулась напоследок и вышла из палатки нахмуренная. _______________________________ 49. Конечно.
Иглесиас не совсем понял, о чем они говорили, но тоже сосредоточился. В эти минуты он как никогда пожалел, что не владеет эльфийским языком. Они сделали всего пару шагов как раздался приглушенный крик переводчика:
— Ревекка Нэдивен, — Мапар с озадаченным лицом, весь мокрый от пота и тяжело дышащий, окрикнул ее и поторопился догнать.
Силимэри остановилась. Ее взгляд рассеянно блуждал по берегу. Питьюон и его подчиненные занимались пленными. Воины хвастались друг перед другом добытыми трофеями. Звон стали и скрежет оружия рассекали воздух. Одни с криками радости фехтовали варварскими мечами. Другие извлекали раненных из-под гор трупов и разносили по палаткам. Некоторым зашивали рубленые раны прямо на берегу. Воины корчились от боли и издавали мучительные тяжелые стоны.
— Что тебе, Мапар? — спросила она отрешенно.
— Екайлиброч попросил привести тебя к нему.
— Ну, что же, если король так хочет, тогда веди, — ответила она весьма серьезно.
— Иглесиас Амаурон, — Мапар обратился к нему на ломанном восточном языке, — все заметили ваше неравнодушие к Ревеке, но вам придется подождать ее здесь: Екайлиброч желает говорить с ней наедине.
— Не смета, Мапар , — Иглесиас уверенно посмотрел в его подкрашенные черным глаза, и в его взгляде можно было прочитать и гнев, и снисхождение.
Неожиданно из рядов эльфийских воинов раздался грозный голос и заставил вздрогнуть и Силимэри, и Мапара:
— Ее зовут Силимэри Вендинэ, а не Ревека, — крикнул эльф в длинном темно-зеленом плаще и сорвал плотную маску, открывая лицо.
Силимэри узнала в эльфе своего мужа и потрясенно приоткрыла рот. Все эльфы затихли, как птицы в испуге, и наблюдали, что же будет дальше. Иглесиас выпустил шип из поручей-скорпиона и прикрыл собой Силимэри, пристально глядя в глаза Анк-Морхорке.
— Скажи своему дружку, что я не причиню тебе вреда, — приказал Анк-Морхорке. — Пусть не сомневается.
— Анк-Морхорке? — Силимэри недоверчиво выглянула из-за спины Иглесиаса и проследила за руками мужа.
— Не ожидала меня здесь увидеть, да? — Анк-Морхорке подошел ближе, демонстрируя, что в его руках нет оружия.
— Остани где си.
Анк-Морхорке остановился, и кривая улыбка исказила его лицо: — Не понимаю, что она в тебе нашла. Ну, да ладно: это ее дело, — он перевел взгляд на Силимэри. — У меня не так много времени, поэтому давай сразу ближе к делу. Отойдем в сторону: у меня есть для тебя небольшой подарочек.
— Екайлиброч не любит ждать, — возразил Мапар.
— Меня это мало интересует, — крикнул Анк-Морхорке. — Подождет ваш король. Ничего с ним не случится.
Силимэри сделала шаг вперед:
— Иглесиас, Мапар, я должна поговорить с этим настойчивым господином. Иглесиас держал ее за руку, не желая отпускать.
— Это мой муж, — тихо ответила она на его немой вопрос, и Иглесиас разжал пальцы. _____________________________ 50. Я не возражаю, Мапар. 51. Стой, где стоишь.
— Идем подальше, — Анк-Морхорке вел ее за руку, — я неловко себя чувствую, когда на меня смотрят сотни глаз.
Они остановились под развесистой пальмой, овитой лианами. Анк-Морхорке смотрел в ее глаза и добродушно улыбался:
— Сними этот парик. Тебе черный цвет не к лицу, — сказал он спокойно и сам снял его и выбросил в кусты.
Платиновые волосы каскадом укрыли плечи. Силимэри не успела и ахнуть и с подозрением посмотрела ему в глаза:
— Как ты меня нашел?
— Я следил за тобой от самого участка и до того момента, как ты села на «Турэ». Турэлио, тот эльф, что вытащил тебя и устроил пожар, славно поработал: он выполнил за меня мою работу, мне же довелось наблюдать за всем со стороны. А вот твою одежду можно было бы и спалить в охотничьем домике, чтобы не оставлять следов, — подметил Анк-Морхорке. — К сожалению, я не успел перехватить тебя до того, как ты поднялась на борт, и отдать тебе твой паспорт. — Силимэри изумилась. — После похорон Тэдиэн я вернулся домой, чтобы забрать наши паспорта. Признаюсь, это решение далось мне с трудом. Но я взвесил все за и против, и решил, что ты права, и нам, действительно, нужно расстаться. Я поехал в паспортный стол, и Райн оформил все формальности за две минуты. Так что, мы с тобой уже два дня как разведены, с чем и хочу тебя поздравить: теперь ты свободна. — он вынул из нагрудного кармана металлическую папку, щелкнул кнопкой, и в его руках появились два паспорта и свидетельство о расторжении брака. — Это и есть тот, подарок о котором я говорил. Возьми, — он передал документы ей в руки.
— Анк-Морхорке, — Силимэри произнесла его имя с благодарностью, — признаюсь, ты меня приятно порадовал. — Она развернула паспорт на страничке с графой «семейное положение» и довольно улыбнулась. — Спасибо тебе.
— Рад, что ты довольна. — Анк-Морхорке убрал свой паспорт в папку и вернул на прежнее место. — Я догнал эльфийский отряд только на подходе к озеру. Мне довелось добираться полуострова на торговом судне, поэтому я пропустил много интересного. Например, то, как ты целовалась с этим магом на виду у всех. Я видел только, как вы обнимались, сидя на камне, и любовались звездами, но не решился вас побеспокоить, знаю также, что вы спали вместе. Честно, я даже немного ревную. — Анк-Морхорке засмеялся и открыто посмотрел в сторону, где Мапар отчаянно успокаивал недовольного Екайлиброча, а Иглесиас нетерпеливо выжидал. — Теперь ты сможешь выйти замуж за своего мага и попытать с ним свое счастье.
Силимэри стыдливо опустила глаза:
— Ты, правда, не сердишься?
— Нет, — уверено ответил он. — Из-за того, что ты влюбилась, я вовсе не сержусь, но когда я просмотрел твою ночную запись в нашем саду, то, признаюсь, меня зацепило то, что ты могла подозревать меня в убийстве Элеоноры, да и Тэдиэн тоже. Я думал, ты доверяешь мне: ведь мы почти двадцать лет прожили под одной крышей, и считал, считаю и всегда буду считать тебя своей лучшей подругой, а ты вот так взяла и чуть не смешала меня с грязью. Это еще хорошо, что запись не попала этим шакалам в лапы: они бы с радостью попили из меня крови.
— Прости, это слова Тэдиэн и ее брата настроили меня против тебя.
— Я же говорил не слушать Асиртога. Он ненормальный. Да у них вся семейка с приветом.
— У Асиртога детская психологическая травма, и, возможно, именно из-за случая с Элеонорой.
—Как бы там ни было, я удалил запись. Теперь никто не докажет, что Элеонора была захоронена в нашем саду, а значит, ни ты, ни я не имеем к ее смерти никакого отношения. Поэтому советую забыть эту историю, как страшный сон, и начать новую жизнь.
— Но ты ведь утверждаешь, что видел, как я ее задушила. Моя совесть не даст мне покоя. Я хочу знать, кто же на самом деле ее убил, потому что я не помню ничего такого, чтобы я кого-то душила, и отказываюсь в это верить.
Анк-Морхорке прикусил губу, а затем тревожно посмотрел в лицо Силимэри:
— Знаешь, я считал тебя виновной в ее смерти на протяжении десяти лет и при всем этом не держал на тебя зла: я оправдывал твое преступление тем, что ты была на гране психического срыва, а виной тому послужил мой разгульный образ жизни. Но, если попытаться восстановить картину того вечера, то когда я увидел тебя над телом Элеоноры, она уже была мертва: я не видел, чтобы ты ее душила, чтобы она сопротивлялась. Но все эти годы я считал, что это ты ее задушила. Теперь, я уже ни в чем не уверен. Я даже не хочу думать о прошлом, — он грустно вздохнул. — Элеонору перезахоронили на городском кладбище, и мне по возвращению в Бравур-ле-Роз придется посадить на ее могиле орешник. Это было ее желание: спать вечным сном под колышущимся у ее ног орешником.
— И поэтому ты решил похоронить ее в нашем саду? Так нельзя было поступать.
— Почему нельзя? Я исполнил ее волю. Я каждый день разговаривал с ней, стоял на коленях у ее могилы. Она всегда была со мной.
— Ты любил ее.
— Любил. И тебя любил, и люблю, но не так, как ее. Я не хотел, чтобы это преступление расследовали. Боялся, что тебя посадят, и ты окончательно сойдешь с ума. Я бы себе этого никогда не простил.
— Я рада, что оказался порядочным эльфом. Я всегда это чувствовала, не смотря на вспышки сомнений. Друзья?!
— Друзья! — Анк-Морхорке по-братски обнял ее. — Говорят, что ни делается, все к лучшему. Если твой маг — это твоя судьба, то искренне желаю вам счастья.
— Я тоже желаю тебе встретить ту, которая сделает тебя по-настоящему счастливым.
— Я, кажется, ее уже встретил. Кто-то пошутил над нами и устроил свидание в ту ночь, когда ты с камерой следила за раскопками в саду, — он иронично смеялся. — Она милая, и я, кажется, тоже влюбился.
Силимэри сделала вид, что ей ничего ни о каком свидании не известно.
— Что ты будешь теперь делать?
— Сделаю предложение Сандэ, так ее зовут, как только вернусь в Бравур-ле-Роз. Продам наш коттедж, если ты не возражаешь, половину от вырученной суммы положу на твой счет: я хочу переехать жить в столицу. Куплю небольшой домик на берегу реки. Пора кардинально изменить жизнь. А какие у тебя планы?
— Я еще не определилась, — уклончиво ответила Силимэри и отвела взгляд.
— Кстати, можешь не бояться возвращаться в Империю Эльфов. С тебя сняли обвинение. Нашим полицаям удалось задержать настоящего убийцу Тэдиэн.
— И кто же он?
— Ты его знаешь.
— Ну, не томи. Назови имя.
— Чокнутого Асиртога и шайку его подельников задержали у полицейского участка с легковоспламеняющейся жидкостью. Они собирались сжечь весь участок, но его спалил до них предусмотрительный Турэлио. Я с ним лично не знаком, но понаслышке его знают многие в нашем городе. Так вот, Асиртог признался, что ему заплатил за твое убийство Волоинс Дебрихильйо. А когда начали допрашивать Волоинса, он сам чистосердечно признался, что это он убил Тэдиэн. Вот такие дела. Кстати, он еще кого-то успел задушить, так что ему светит пожизненный срок.
Силимэри округлила глаза, не веря собственным ушам.
— Волоинс? Я никогда бы не подумала, что он убийца… Позавчера он сказал, что спал с Тэдиэн. Какой ужас. Так вот, кто хотел избавиться и от меня… Не могу поверить в это. Он обозвал меня шлюхой в тот вечер, а я влепила ему пощечину… Видимо, это задело его самолюбие.
— Теперь на первых полосах газет красуется он. Будет время, зайдешь на портал с новостями, а мне пора возвращаться домой. Хватит с меня приключений. Надеюсь, что это не последняя наша встреча, и мы еще свидимся, моя прекрасная фея, — Анк-Морхорке обнял ее на прощанье, прежде чем пойти искать в общем стойле своего арендованного единорога, чтобы покинуть берег, а затем и полуостров Орошайо.
Силимэри провела его взглядом и вернулась к Иглесиасу. Она бежала к нему, и ветер развивал ее роскошные платиновые локоны, к которым были обращены взгляды многих воинов, в том числе, и рассерженного Екайлиброча.
Заголовки свежих газет: «Модельер и кровавая расправа», «Признание, но не раскаянье в тринадцати убийствах эльфиек», «Что заставило модельера убить Тэдиэн Абернелио?», «Волоинс Дебрихильйо: месть или безумие?»
— Как это понимать? — кричал он неистово, но Мапар переводил весьма сдержанно.
— Одну минутку, я все объясню, — Силимэри подмигнула переводчику, а сама, подбежав к Иглесиасу, прильнула к его груди, — ја те волим ! Милый мой, я уже два дня как разведена! Анк-Морхорке привез мне мой паспорт и свидетельство о разводе. Я свободна, как птица!
Иглесиас подхватил один из развивающихся на ветру локонов и поднес его к губам. Его трепещущий поцелуй сказал все вместо тысячи слов — «Ты моя!».
— Ревекка, или Силимэри, как вас называть? — переводил Мапар, — Екайлиброч требует объяснений. Как вы могли пойти на обман? И заметьте, это я еще мягко доношу до вас его грубую лексику. Будьте благоразумнее: обратите, в конце концов, внимание на короля, не выставляйте его на посмешище.
Силимэри встала напротив Екайлиброча и смело и уверенно пронзила его взглядом:
— Прошу прощения за этот маскарад, ваше величество, у меня были веские причины на это. Я не Ревекка Нэдивен. Мое настоящее имя Силимэри Вендинэ, и я прибыла на остров, чтобы оказать вам помощь, но никак не для того, чтобы оправдываться и вводить вас в курс моих личных дел. Поэтому смените тон и не смейте упрекать меня в обмане.
Войска оживились сильнее прежнего, и в узкий круг стянулся вокруг Екайлиброча, его переводчика и Силимэри. Иглесиас восхищенно наблюдал за своей любимой, слившись с другими восточниками, эльфами и гоблинами, любопытству которых не было придела.
— Это Силимэри собственной персоны, — можно было уловить из произносимых воинам реплик, — она не сгорела ни в каком пожаре.
Мапар перевел королю слова Силимэри, и все лицо Екайлиброча вспыхнуло багровыми пятнами гнева. Он говорил на повышенных тонах, но с каждым словом его голос становился мягче. Мапар же, неумело скрывая улыбку, говорил ровно и сдержанно:
— Екайлиброч говорит, что будь на вашем месте кто-либо другой, он бы приказал вас арестовать за вашу дерзость. С ним еще никто не смел так разговаривать, госпожа Силимэри Вендинэ, но он все-таки восхищен вашей смелостью и премного благодарен, что вы сдержали обещание данное Барни и оказали помощь.
— Я пообещала помочь, и выполнила свое обещание, — Силимэри наивно пожала плечами. — Если это все, то, может, прекратим это представление: я себя неловко чувствую в этом кругу?
Екайлиброч, выслушав Мапара, с королевской важностью приподнял подбородок и, наслаждаясь триумфом победителя, окруженного верными воинами и союзниками, обратился к Силимэри, но уже не на повышенных тонах, а торжественно и важно. Он снял со своей груди золотой орден в виде золотого диска, скрепленный соединительным звеном с прямоугольной колодкой, на которой блистали пять алмазов, и прикрепил на плащ Силимэри. В центре ордена, в кругу, обрамленном белым выпуклым орнаментом-лепестками, была изображена птица грома с веерообразными крыльями на фоне карты полуострова Орошайо, а внизу на ленте красной эмали было написано «Орден первой степени за мужество и отвагу». Ниже были закреплены еще три рубина, символизирующие достоинство, жизненную силу и неуязвимость.
— Екайлиброч хотел наградить Ревекку Нэдивен за проявленное мастерство ведения боя и четкую стратегию, но счастлив, что Ревекка и несравненная Силимэри оказались одним лицом. Екайлиброч считает, — Мапар показал ряд белых зубов, — что ваш вклад в общее дело несоизмерим ни с какими наградами, и он, как золотая рыбка, готов выполнить три ваших желания. Силимэри растроганная почетной наградой по-детски смутилась. Так с ней происходило всегда, когда ее хвалили: щеки розовели, ладони становились потными, голос временно пропадал, и она будто не слышала никого и ничего вокруг, кроме биения своего сердца.
— Мы победили! — Екайлиброч помпезно поднял руки вверх, — по возвращению во дворец будет награжден каждый воин, и что бы там не запел Мелдон Кудрявый, ему придется подписать мирное соглашение. Дело сделано, друзья! Мапар донес до каждого воина его радостное настроение, и толпа возрадовалась, тая от чувства собственного могущества.
Иглесиас робко подошел к Силимэри и, глядя исподлобья, улыбался, не решаясь обнять.
— Ти си моја победница! 53 — он не мог оторвать глаз от ее милого лица и светлых летящих локонов.
Силимэри первая обняла его и прошептала, что счастлива, как никогда в жизни. Их губы слились в коротком нежном поцелуе. ___________________________________ 53. Ты моя победительница!
Екайлиброч отдал приказ разбирать палатки и выдвигаться через близлежащую деревню Фидаинс в столицу королевства, чтобы отпраздновать победу. Когда воины разошлись, Екайлиброч вновь задал Силимэри вопрос о ее желаниях.
Она рассмеялась в ответ:
— Ну, что вы в самом то деле: мне ничего не нужно, у меня есть все необходимое для счастья!
Мапар повел бровями:
— Я бы на вашем месте непременно воспользовался предложением. Такая возможность выпадает не каждый день!
Силимэри подумала долю секунды:
— Хорошо! — она блеснула огоньками глаз, — Я слышала, ваш столичный доктор Калинон славится не только научными исследованиями в области селективного скрещивания и комбинирования генов на молекулярном уровне, но и с помощью точнейших методов генной инженерии может изготовить любой крем для регенерации и обновления тканей кожи.
Мапар в недоумении почесал затылок и начал переводить королю.
— Да, Калинону цены нет! — подтвердил Екайлиброч, — Но, по-моему, вам омолаживающий крем совершенно не нужен.
Силимэри рассмеялась:
— Мне нужен крем, разглаживающий кожу после ожогов. Вернее, не мне, а одному очень хорошему эльфу, который вытащил меня из тюрьмы, рискуя своей жизнью и свободой. И я была бы вам очень благодарна, если бы доктор Калинон приготовил для меня порцию такого крема, чтобы с его помощью можно было избавиться от ожогов на всем теле, — объяснила она. Мапар объяснил ситуацию Екайлиброчу, и он понимающе закивал головой.
— Будет вам крем от ожогов. Ваше второе желание?
Силимэри задумалась:
— Племянница моей кухарки тяжело больна. У нее послеродовые осложнения: слабость, озноб, высокая температура и снижение аппетита. Она практически не встает уже два месяца. Доктор Калинон сможет изготовить мощное лекарство для нее, чтобы она выздоровела как можно скорее? Екайлиброч снова закивал головой и довольно улыбнулся.
— С этим не возникнет проблем, — сказал Мапар. — Король надеется, что третье желание будет касаться исключительно вас.
— Нет, — с задором ответила Силимэри, — я тут вспомнила, что мелкие зеленые лягушата — плод научного исследования доктора Калинона, разорвали в клочья плащ моей кухарки. Так что мое третье желание — это самый модный плащ пятьдесят второго размера.
Мапар прокашлялся, чтобы не засмеяться случайно, переводя королю ее наивную просьбу, а в итоге Екайлиброч сам расплылся в улыбке.
— Принято, — ответ короля был немногословен.
Позже Тирно Тамалиочи отправил электронное письмо в секретариат королевства с требованиями Екайлиброча в ускоренном режиме изготовить десять золотых орденов отваги и тысячу серебряных медалей за мужество, подготовить праздничный ужин для воинов, собрать сцену и пригласить популярных исполнителей для незабываемого концерта в честь победы над степными варварами. Второе письмо было написано исключительно доктору Калинон, которого обязали выполнить все три желания Силимэри Вендинэ.
Войска-победители в жаркий полдень торжественно вошли через главные ворота в столицу королевства гоблинов. На мосту их встречали воодушевленные воины дежурного гарнизона. На каждом была парадная одежда, а в руках наточенный топор на длинной расписной рукояти. За крепостными стенами на идущих в первых рядах героев пестрой толпой накинулись радостные гоблиены в праздничных национальных костюмах, старики и босоногая детвора с букетами полевых цветов. Город радостно встречал своего короля и предводителей войск союзников. Играла удивительная традиционная гоблиновская музыка. Она была везде: лилась из окон домов, из дворов, переполненных жителями. Силимэри только и дело оглядывалась по сторонам: прием был на высшем уровне.
— Здравствуйте, о великие воины, — седовласый варвар с длинными косами на плечах и челкой, непослушно закрывающей глаза, поклонился, перегородив дорогу. — Сегодня самый знаменательный день в истории нашего королевства! Да будет мир на этой земле! О, ваше величество, — обратился он непосредственно к Екайлиброчу, — мы приложили максимум усилий, чтобы этот праздник запомнился и гостям, и жителям столицы надолго. Прошу вас всех следовать ко дворцу!
Колоннада воинов двинулась за встречающими старцами. Силимэри и Иглесиас вдвоем сидели на одном единороге. Его дыхание обжигало ее шею. Он целовал ее ушко и шептал нежные слова. Музыка сменилась на другую, более романтичную и медленную. Силимэри заворожено прислушивалась к прекрасной мелодии, и ее душа наполнялась легкостью и беспечностью.
Величественные стены королевского дворца утопали в роскошной зелени пальм, на больших клумбах цвети красивые цветы, празднично били фонтаны, в высоких окнах отражалось солнце, и его блеск издалека бросался в глаза оранжевыми огненными вспышками. Дворец показался Силимэри совершенно не таким, каким она увидела его в первый раз: он был сказочным!
На площадках подготовительных обучающих баз близ дворца развернулось массовое гуляние. На сцене репетировали артисты. Разноцветные флажки и гирлянды тянулись между высокими пальмами. В воздухе пахло жаренным мясом и терпкими винами. Длинному ряду палаток со всякими вкусностями и края не было видно. Екайлиброч позаботился о том, чтобы этот день вошел в историю, как самый яркий и незабываемый.
Торжественную часть вел сам король. Со сцены он поздравил свой народ с победой и поблагодарил воинов, без героизма которых полуостров Орошайо не смог бы отстоять свои интересы. Были вручены медали, ордена и почетные грамоты, имена в которые вписывал седовласый советник короля прямо за столом, расположенным в левом углу сцены.
Награждение лучших воинов Екайлиброч отложил напоследок. Свои грамоты и награды Силимэри с Иглесиасом получили последними. А когда уже все захмелели от вина и оказанных им почестей, на сцену вышел доктор Калинон в белом халате с резным сундучком в руках. От своего имени он выразил благодарность Силимэри Вендинэ и вручил ей свой подарок:
— Госпожа Силимэри, — говорил он, — весьма наслышан историями о ваших подвигах. Слава о вашей доблести, смелости и твердости духа облетела весь мир. Я рад, что именно мне выпала честь выполнить вашу волю, хотя, признаюсь честно, я был слегка удивлен вашими желаниями. Вы ведь могли попросить у короля участок земли под застройку в самом престижном районе полуострова, дворец с хрустальными сводами и корабль с алыми парусами, а вы, по сути, так для себя ничего и не попросили, и это вызывает у меня еще большее уважение к вашей персоне. Примите сундучок с плащом для вашей кухарки, лекарством для ее племянницы и кремом от ожогов для вашего друга! Надеюсь, что кухарка будет довольна, а в том, что ее племянница и ваш друг останутся довольными, я даже не сомневаюсь.
Силимэри с благодарностью приняла подарки, и празднование дня победы продолжилось выступлениями голбиновских музыкальных групп.
Вскоре посыльный сообщил Екайлиброчу, что к дворцу приближается Мелдон Кудрявый в сопровождении десятка воинов, и король вместе с Тирно Тамалиочи и Мапаром лично пошли встречать гостей, которым ничего не оставалась делать, как принять условия победителя. После длительной беседы был подписан договор о ненападении между королевствами гоблинов и степных варваров, и появился еще один повод для празднования.
— Дођи, моја елфика, желим да ти покажем колико те волим! 54 — прошептал Иглесиас и повел Силимэри из дворцовых стен в глубь тихого города.
Они брели по узким улочкам, держась за руки. Иглесиас нес ее сундучок под мышкой, и не было ничего важнее их двоих в чужом опустевшем городе. С губ срывались признания в любви и нежные поцелуи, сердца в унисон барабанили симфонию любви и страсти, они оба были на седьмом небе от счастья, а в гостиничном номере класса люкс им открылось восьмое небо и его пленительное блаженство, доступное только тем, чья любовь никогда не угаснет.
16+
Едва за ними захлопнулась дверь, как Иглесиас положил сундучок на тумбочку и шепотом попросил Силимэри закрыть глаза. Она поняла его и послушалась. В ту же секунду она почувствовала присутствие магии. Неосязаемые волны всколыхнули душный воздух, и повеяло свежестью эльфийских лугов, пахучими цветами, и, казалось, что где-то рядом бежит звонкий раздольный ручеек и вот-вот запоют весенние соловьи свои ночные трели.
Потоки светлой магии клубились вокруг двуспальной кровати. На покрывало с потолка посыпались лепестки роз цвета сочной земляники. На стенах зажглись голубые неоновые линии. Они стекались в буквы, буквы в слова, и вдоль карниза образовалась святящаяся надпись: «Ја те волим, моја драга, до најудаљеније звезде и назад!» 55
На ладонях Иглесиас формировался эклектический шар, словно с его пальцев сочилась любовь в виде огненных искр. Спиной Силимэри ощутила пылкое пламя и, открыв глаза, увидела, как преобразилась комната. По полу были расставлены бледно-голубые свечи в перламутровых подсвечниках. Волшебный огонь танцевал на черных фитильках, но мерцающий воск не таял. Свечами были выстроены влюбленные сердца, пылающие синим пламенем вечности.
— О, святые эльфы, какая прелесть, — восхитилась она, — и лепестки, и свечи, и умопомрачительная надпись! Ты мой волшебник!
Иглесиас взял ее за руку. Их пальцы переплелись, и две энергии страсти слились в один бушующий поток. Все внутри сжалось, и будто весь мир перевернулся верх дном. Его неровное прерывистое дыхание сводило с ума. Шепот незнакомых нежных фраз вызывал неуправляемую бурю. От блаженства Силимэри издала тонкий сдавленный стон и припала губами к его губам. Поцелуй разгорячил ее еще сильнее. Она поглаживала Иглесиаса по груди, пока его соски не стали твердыми, а затем каждый сосок поочередно взяла в рот, как вкусную ягодку, и, облизав, осторожно прикусила передними зубами. Иглесиас замер, прикрыв глаза. С его губ слетали безумные слова. От прикосновений Силимэри он терял над собой контроль. Одно легкое прикосновение губ, и он уже в космосе.
— Желим те, краљице мога срца. 56
Он сорвал с нее плащ и бросил к ногам, смотря в ее затуманенные глаза. Потом подхватил ее на руки и нежно уложил на лепестки роз, жадно впиваясь в манящие губы. Ее поцелуи были мягкими, словно шелк, и доводили пенис Иглесиаса до каменного состояния. Его руки чуть дрожали, словно все происходящее было для него впервой. Силимэри наслаждалась каждым мгновением, дразня своей неистовой страстью и разжигая в теле Иглесиаса настоящий пожар. Его ласки становились все настойчивее: руки поглаживали округлые бедра, а затем проскользнули под короткую юбку, коснувшись нижнего белья. __________________________
54. Идем, моя эльфийка, я покажу тебе, как сильно я тебя люблю. 55. Я люблю тебя, моя милая, до самых дальних звезд и обратно! 56. Я хочу тебя, королева моего сердца.
Силимэри расплела его волосы, и они черным водопадом упали рядом с ее головой. Она массировала его затылок, пропуская тяжелые пряди сквозь пальцы, и судорожно дышала в промежутках между поцелуями.
Иглесиас провел рукой по изгибу талии и без особого труда расстегнул все крючочки на ее бронированном корсете. Его ладонь легла на упругую грудь под тонким кружевным лифом. Пальцы воздушно касались вздымающихся полушарий. Сладострастные стоны нарушали романтичную тишину.
Безумные желание побуждали Иглесиаса как можно скорее раздеть Силимэри, чтобы ласкать ее обнаженную грудь, видеть все ее тело и покрывать его поцелуями сантиметр за сантиметром, с головы до ног. Он представлял, как она будет шептать его имя в пик наслаждения, она представляла, как он будет шептать ее. Они начали раздевать друг друга. Одежда летела на пол, где они еще недавно стояли и целовались, не решаясь сразу перейти на кровать.
— Я хочу тебя, Иглесиас, прямо сейчас, — умоляла она, заметив, что он медлит.
— Силимери, моја слатка девојка, ја желим да буде задовољан као никада раније 57.
Он целовал ее до потери рассудка. От ненасытных поцелуев их тела содрогались мелкой любовной дрожью. Иглесиас, не в силах больше томиться ожиданием, начал плавно опускаться по трепещущему телу, оставляя на нежной коже влажные слегка порозовевшие отметины своих губ. Он целовал ее грудь, шумно дыша и шепча на ухо: «Волим те шећеру 58», лизал соски, и наслаждался ее стонами. Силимэри шептала его имя и сжимала в кулак волосы на его голове. Вторая рука вписалась в потную скользкую спину и не позволяла Иглесиасу приподниматься. Он играл с ее грудью, дразня кончиком языка, потом целовал живот и щекотал дыханием пупочек. Руки Силимэри беззащитно упали на кровать. Иглесиас коснулся губами внутренней линии бедер и постепенно приближался к самому сокровенному месту на женском теле. Его голова выглядывала между расставленных ног, и Силимэри оцепенела от нежных прикосновений. Ее лоно наполнялось любовными соками, а язык Иглесиас слизывал их с чувствительных складок, как росу с лепестков розы.
Неистовая дрожь несколькими волнами пробежалась по ее телу. Она испытала оргазм, не смотря на то, что Иглесиас не сделал в ней еще ни единого толчка. Вскрикнув от удовольствия, она выгнулась дугой, приглашая Иглесиаса слиться воедино так, как это только позволяет природа. Тяжело дыша, он вновь покрыл поцелуями ее бедра, припал к лону и, нащупав языком крохотную жемчужину, безостановочно теребил ее, упиваясь ее сладостью и продолжительными стонами Силимэри. Она закусывала губы, чтобы не закричать от наслаждения, извивалась и взъерошивала его волосы, шепча его имя, а он все сводил ее с ума и не собирался останавливаться.
— Войди в меня, — просила она.
________________________________ 57. Силимэри, моя милая девочка, я хочу, чтобы тебе было приятно, как никогда раньше. 58. Люблю тебя, конфетка
Иглесиас приподнялся и посмотрел на ее приоткрытые губы, покрасневшие от поцелуев и покусываний. Ее глаза выражали нетерпеливое желание, и Иглесиас медленно вошел в нее, как в горячее жерло вулкана. Она сначала вся обмякла под ним. Такая красивая, нежная, беззащитная. Он любовался каждым кусочком ее стройного тела, мерцающего от пота в огнях колдовских свечей. Все в ней возбуждало в нем желание, и даже с закрытыми глазами он видел перед собой ее незабываемые губы, миндалевидные серо-зеленые глаза, выпуклую алебастровую грудь с кофейными сосками, втянутый животик и легкий пушок между длинных ног.
Силимэри обвила его шею руками, и они поменялись местами, ритмично двигаясь друг другу навстречу. Иглесиас придерживал ее за бедра, наслаждаясь раскованностью своей наездницы. Она подпрыгивала и опрокидывала голову назад, уже не сдерживая криков удовольствия. Он видел в ней и ангела, и рыжую бестию. Они занимались сексом, как будто бы на завтра объявили конец света: безрассудно, дико и напористо, а когда Иглесиас брызнул струей спермы на ее живот, она покрыла поцелуями его щеки, губы, шею, грудь и попросила в следующий раз кончить в нее.
Взяв в руки его влажный пенис, Силимэри наклонилась над ним, затаив дыхание. Она поиграла пальчиками с его мягкими яичками и провела по ним несколько раз языком, прислушиваясь к дыханию Иглесиаса. Казалось, он вообще перестал дышать. Силимэри приподнялась на локте и коснулась грудью его головки. Иглесиас закатил глаза и шептал: «Да, да, моја мрвице, немој да стајеш!» 59. Силимэри снова опустила голову и прикоснулась губами к опять затверденевшему члену. Медленно, дразня, она начала облизывать его уздечку и почувствовала, как горькая капелька страсти смешалась с ее слюной. Силимэри эротично захватила весь член в рот и ее движения стали все быстрее. Затем она остановилась и зажала его между грудей. Иглесиас ахнул и увлек Силимэри целоваться, а потом все повторилось снова и снова, и так восемь раз.
Под утро они молча лежали мокрые от пота, не веря, что все это происходило на самом деле.
— Я буду любить тебя до последнего вздоха.
— Ја ћу те волети до мог последњег даха 60.
_________________________________ 59. Да, да, моя малышка, не останавливайся. 60. Я буду любить тебя до последнего вздоха.
