The world of calmness often wades
Beyond a distant wish.
We’ve got a dozen different trades
Like those of morning fish.

To hatch, to patch, to find a clue
And wander the lagoon.
The morning fish have lots to do.
Far more than fish at noon.

The world of calmness often wades
Beyond a distant wish.
We’ve got a dozen different trades
Like those of morning fish.

To hatch, to patch, to find a clue
And wander the lagoon.
The morning fish have lots to do.
Far more than fish at noon.

Кстати, поздравляю с пропиской!

Кстати, поздравляю с пропиской!

Добавлено (03.02.2011, 20:44)
---------------------------------------------
Провансальский мотив...

Баллада

Неправда, что муза в сраженье молчит,
Что в дымном застольном угаре уютней!
И волю давали мы голосу лютней,
Когда наши недруги брали мечи.

По звону струн шаги во тьму легки.
Мы шли вперёд, погибших не считая.
Земле дарили бренные тела их,
А ветру отдавали их стихи.
И знали: пробуждённая природа
Не видит кровь на бархате восхода.

Дорога являлась на первый наш зов,
Виляя лохматым хвостом поворотов.
То тёрлась у ног, то искала кого-то,
Теряясь за серой грядою холмов.

Радушием нас вечер привечал,
Уставших в бесконечных переходах.
А мы с улыбкой целовали воду
Из горного хрустального ключа.
И ударяли струнами по душам,
Чтоб выбить горечь мыслей о минувшем.

Мы видели сердце в бутоне цветка,
Мы слышали плачи тоскующей ивы,
Мы знали всё то, что другие могли бы,
Когда бы душа подсказала им как.

Нам лютня наполняла вечера
Прекрасными и яркими тонами,
И звонкой песней мы кормили пламя,
Усевшись у походного костра.
За каждый день судьбу благодарив, мы
Несли в чужие жизни наши рифмы.

Добавлено (03.02.2011, 20:44)
---------------------------------------------
Провансальский мотив...

Баллада

Неправда, что муза в сраженье молчит,
Что в дымном застольном угаре уютней!
И волю давали мы голосу лютней,
Когда наши недруги брали мечи.

По звону струн шаги во тьму легки.
Мы шли вперёд, погибших не считая.
Земле дарили бренные тела их,
А ветру отдавали их стихи.
И знали: пробуждённая природа
Не видит кровь на бархате восхода.

Дорога являлась на первый наш зов,
Виляя лохматым хвостом поворотов.
То тёрлась у ног, то искала кого-то,
Теряясь за серой грядою холмов.

Радушием нас вечер привечал,
Уставших в бесконечных переходах.
А мы с улыбкой целовали воду
Из горного хрустального ключа.
И ударяли струнами по душам,
Чтоб выбить горечь мыслей о минувшем.

Мы видели сердце в бутоне цветка,
Мы слышали плачи тоскующей ивы,
Мы знали всё то, что другие могли бы,
Когда бы душа подсказала им как.

Нам лютня наполняла вечера
Прекрасными и яркими тонами,
И звонкой песней мы кормили пламя,
Усевшись у походного костра.
За каждый день судьбу благодарив, мы
Несли в чужие жизни наши рифмы.

Замечательно! Могу только апплодировать вместе с девочками.

Замечательно! Могу только апплодировать вместе с девочками.

МАЙСКАЯ КАДРИЛЬ

Ах, красавица, очнитесь, подарите сердце маю!
Уж поверьте, хмурить бровки неуместно.
Ничего, что чёрный ворон нас заочно отпевает -
Неужели вы не слышите оркестра?
Неужели вам не видно то, что мир живёт, не старясь,
Отрицая боль и отрясая пыль?
То, что вечность - это парный бесконечный бальный танец,
Иногда напоминающий кадриль?

Вы только вглядитесь, прислушайтесь, право,
Ведь танец не так уж труден.
Меняются темы, меняются пары,
И в парах меняются люди.
Неважно, как долго мы будем друг с другом,
Но что бы ни говорили,
Мне сердца не надо, так дайте же руку
Хотя бы на тур кадрили!

Ах, напрасно вы стоите в коридорах-будуарах
И сбегаете в соседние буфеты.
Вы бы присоединились к этим кружащимся парам
В перекрестье смеха, музыки и света.
Да, вы вправе отвернуться и не брать слова на веру,
Но в печали, что я вижу по глазам,
Я виню излишне робких, нерадивых кавалеров
И ошибку их готов исправить сам.

Вы только вглядитесь, прислушайтесь, право,
Ведь танец не так уж труден.
Меняются темы, меняются пары,
И в парах меняются люди.
Неважно, как долго мы будем друг с другом,
Но что бы ни говорили,
Мне сердца не надо, так дайте же руку
Хотя бы на тур кадрили!

МАЙСКАЯ КАДРИЛЬ

Ах, красавица, очнитесь, подарите сердце маю!
Уж поверьте, хмурить бровки неуместно.
Ничего, что чёрный ворон нас заочно отпевает -
Неужели вы не слышите оркестра?
Неужели вам не видно то, что мир живёт, не старясь,
Отрицая боль и отрясая пыль?
То, что вечность - это парный бесконечный бальный танец,
Иногда напоминающий кадриль?

Вы только вглядитесь, прислушайтесь, право,
Ведь танец не так уж труден.
Меняются темы, меняются пары,
И в парах меняются люди.
Неважно, как долго мы будем друг с другом,
Но что бы ни говорили,
Мне сердца не надо, так дайте же руку
Хотя бы на тур кадрили!

Ах, напрасно вы стоите в коридорах-будуарах
И сбегаете в соседние буфеты.
Вы бы присоединились к этим кружащимся парам
В перекрестье смеха, музыки и света.
Да, вы вправе отвернуться и не брать слова на веру,
Но в печали, что я вижу по глазам,
Я виню излишне робких, нерадивых кавалеров
И ошибку их готов исправить сам.

Вы только вглядитесь, прислушайтесь, право,
Ведь танец не так уж труден.
Меняются темы, меняются пары,
И в парах меняются люди.
Неважно, как долго мы будем друг с другом,
Но что бы ни говорили,
Мне сердца не надо, так дайте же руку
Хотя бы на тур кадрили!

Ну я ж просто протокол соблюдаю))))

Алексей, под гитару ничуть не хуже, чем в сопровождении лютни.

Ну я ж просто протокол соблюдаю))))

Алексей, под гитару ничуть не хуже, чем в сопровождении лютни.

Мне Охтхере поведал правду о
Скалистой Скандинавии угрюмой,
Где и поныне верят в колдовство,
Которое приносят знаки-руны,
Где за шаманским пляшущим костром
Танцуют, маски на лицо надвинув,
И призывают молнии и гром
Могучий конунг и его дружина,
Стихии бросить вызов свой посмел,
В движениях искусен и проворен,
Убогий финн свой правит утлый челн,
Один сражаясь в бесконечном море.
О, море – это буйство чёрных волн,
Здесь ярой злобы океан безбрежен.
И с трепетом взирают на него
Саам, карел и доблестный норвежец.
Вселяя страхи в большинство сердец,
Стихия та благоволит немногим:
Датчанин, и разбойник и купец,
По морю проложил свои дороги.
На склоне сирых и бесплодных скал,
Где никаких сокровищ Бог им не дал,
Могучий швед завистливо взирал
На все богатства русского соседа,
И временами, зол и полунаг,
Под бубнов бой и удалые крики,
Туда врывался доблестный варяг,
Чтоб вновь уйти ни с чем из Гардарики,
И снова утопать в своих снегах
И проклинать свои лихие беды.
Такую повесть Охтхере-слуга
Поведал повелителю Альфреду.

Мне Охтхере поведал правду о
Скалистой Скандинавии угрюмой,
Где и поныне верят в колдовство,
Которое приносят знаки-руны,
Где за шаманским пляшущим костром
Танцуют, маски на лицо надвинув,
И призывают молнии и гром
Могучий конунг и его дружина,
Стихии бросить вызов свой посмел,
В движениях искусен и проворен,
Убогий финн свой правит утлый челн,
Один сражаясь в бесконечном море.
О, море – это буйство чёрных волн,
Здесь ярой злобы океан безбрежен.
И с трепетом взирают на него
Саам, карел и доблестный норвежец.
Вселяя страхи в большинство сердец,
Стихия та благоволит немногим:
Датчанин, и разбойник и купец,
По морю проложил свои дороги.
На склоне сирых и бесплодных скал,
Где никаких сокровищ Бог им не дал,
Могучий швед завистливо взирал
На все богатства русского соседа,
И временами, зол и полунаг,
Под бубнов бой и удалые крики,
Туда врывался доблестный варяг,
Чтоб вновь уйти ни с чем из Гардарики,
И снова утопать в своих снегах
И проклинать свои лихие беды.
Такую повесть Охтхере-слуга
Поведал повелителю Альфреду.

Если хотите, я буду выкладывать стихи о том, о чём Вы попросите. Если же таковых в моих тетрадях не окажется, постараюсь непременно их написать.

А пока смею представить на Ваш суд одно короткое произведение:

Когда этот мир станет слишком толков
И забудет последнее рондо,
Я памятью выстелю свой альков,
И выстрелю в прошлое дробью стихов
И серебристым пунктиром подков -
До самого горизонта.

Когда этот мир поглотит чистоган
В обмен на кусок жаркого,
Я буду искать по пустым очагам,
Я буду гадать по сгоревшим клокам,
Я буду читать по истлевшим слогам,
Последнее честное слово.

Если хотите, я буду выкладывать стихи о том, о чём Вы попросите. Если же таковых в моих тетрадях не окажется, постараюсь непременно их написать.

А пока смею представить на Ваш суд одно короткое произведение:

Когда этот мир станет слишком толков
И забудет последнее рондо,
Я памятью выстелю свой альков,
И выстрелю в прошлое дробью стихов
И серебристым пунктиром подков -
До самого горизонта.

Когда этот мир поглотит чистоган
В обмен на кусок жаркого,
Я буду искать по пустым очагам,
Я буду гадать по сгоревшим клокам,
Я буду читать по истлевшим слогам,
Последнее честное слово.

Просто выстрел в десятку!!! Здорово!

Просто выстрел в десятку!!! Здорово!