* שיר-ה-שירים (ивр) - Песнь песней;
** שולמית (ивр) - Суламифь.

* שיר-ה-שירים (ивр) - Песнь песней;
** שולמית (ивр) - Суламифь.

Флудите! Я не против!

Флудите! Я не против!

Ох! Тяжко бремя славы!

Две версии одной модели

От одиночества и злости
Адам метался, как в плену...
Взяв у Адама кость от кости
Господь создал ему жену.

Всевышний совершил ошибку,
Создав брюнетку из ребра.
Модель, как кость, была негибка,
Прямолинейна и груба.

Была суровой эта дама,
Душа за мужа не болит.
И забракована Адамом...
Что ж, уничтожил Бог Лилит.

На этот раз, взяв плоть от плоти,
И, чтоб опять не вызвать смех,
Господь создал другую тётю
Адаму для его утех.

Она прекрасна, словно пава!
И он подругой деву взял.
Блондинке дал он имя - Хава.
И с нею жизнь свою связал.

Считал, что будет благоверной,
А вышло все наоборот.
Она податлива чрезмерно,
Но из него веревки вьет.

Неосторожности бацилла
Презреть заставила режим:
Змеиный вирус подхватила
И заразила мужа им.

Бог не пошел им на уступки,
Тем покарав потомков всех.
С тех пор невинные в проступке
Несут в себе прабабкин грех.

Ох! Тяжко бремя славы!

Две версии одной модели

От одиночества и злости
Адам метался, как в плену...
Взяв у Адама кость от кости
Господь создал ему жену.

Всевышний совершил ошибку,
Создав брюнетку из ребра.
Модель, как кость, была негибка,
Прямолинейна и груба.

Была суровой эта дама,
Душа за мужа не болит.
И забракована Адамом...
Что ж, уничтожил Бог Лилит.

На этот раз, взяв плоть от плоти,
И, чтоб опять не вызвать смех,
Господь создал другую тётю
Адаму для его утех.

Она прекрасна, словно пава!
И он подругой деву взял.
Блондинке дал он имя - Хава.
И с нею жизнь свою связал.

Считал, что будет благоверной,
А вышло все наоборот.
Она податлива чрезмерно,
Но из него веревки вьет.

Неосторожности бацилла
Презреть заставила режим:
Змеиный вирус подхватила
И заразила мужа им.

Бог не пошел им на уступки,
Тем покарав потомков всех.
С тех пор невинные в проступке
Несут в себе прабабкин грех.

Песнь о святом трибунале

Когда селяне славили Христа
Зимой господней рокового года
И отмечали дату Рождества,
Под вечер вдруг испортилась погода.

Над бором словно сполохи пошли
Похожие на зарево пожара.
Поелику разгадки не нашли,
Решили все, что это божья кара.

А на селе жил знахарь, доктор Мюнх,
Который вроде с дьяволом якшался.
(такой бродил по этим весям слух,
а он от сплетен вслух не отрекался).

И инквизитор, что прислал бургграф
На пытки с тяжким сердцем дал согласье.
Он честным слыл, и облечен был властью.
Но в этом деле не совсем был прав.

Под пытками сознается любой.
И он признался, что знаком был с джином,
Чтоб обрести хоть временный покой
Пред следующею пыткой капуцина.

Признанье прекратило всякий спор.
И Мюнха провели в цепи кандальной
К столбу, под коим разведен костер
И собран люд на площади центральной.

И трибунал спалил его живьем,
Чтоб смуту среди паствы он не сеял,
По бревнышкам разнес его жилье
И по дорогам прах его развеял.

Песнь о святом трибунале

Когда селяне славили Христа
Зимой господней рокового года
И отмечали дату Рождества,
Под вечер вдруг испортилась погода.

Над бором словно сполохи пошли
Похожие на зарево пожара.
Поелику разгадки не нашли,
Решили все, что это божья кара.

А на селе жил знахарь, доктор Мюнх,
Который вроде с дьяволом якшался.
(такой бродил по этим весям слух,
а он от сплетен вслух не отрекался).

И инквизитор, что прислал бургграф
На пытки с тяжким сердцем дал согласье.
Он честным слыл, и облечен был властью.
Но в этом деле не совсем был прав.

Под пытками сознается любой.
И он признался, что знаком был с джином,
Чтоб обрести хоть временный покой
Пред следующею пыткой капуцина.

Признанье прекратило всякий спор.
И Мюнха провели в цепи кандальной
К столбу, под коим разведен костер
И собран люд на площади центральной.

И трибунал спалил его живьем,
Чтоб смуту среди паствы он не сеял,
По бревнышкам разнес его жилье
И по дорогам прах его развеял.

Плюс один!!!

Плюс один!!!

Судьба - как клавиши рояля,
И хоть длинна их череда,
Мешала радости с печалью,
А грусть с весельем иногда.

Ко мне была ты благосклона,
Оберегала от беды,
И, избегая полутонов,
Играла чистые лады.

И чувствовал себя я гордо,
Когда ты мне давала шанс.
Теперь же с новым септаккордом,
Не попадаю в резонанс.

Судьба, будь ласкова, как прежде!
Но, пропуская ноту соль,
И игнорируя надежды,
Ты жмешь на черный соль-бемоль.

И как порою не лукавишь,
Чтоб обойти тебя в объезд,
Ты пропускаешь белый клавиш
И снова жмешь на соль-диез.

Хоть гамму бы сыграть сумела,
Нажав все клавиши подряд.
Но редко попадает белый,
Все чаще черные звучат.

Судьба - как клавиши рояля,
И хоть длинна их череда,
Мешала радости с печалью,
А грусть с весельем иногда.

Ко мне была ты благосклона,
Оберегала от беды,
И, избегая полутонов,
Играла чистые лады.

И чувствовал себя я гордо,
Когда ты мне давала шанс.
Теперь же с новым септаккордом,
Не попадаю в резонанс.

Судьба, будь ласкова, как прежде!
Но, пропуская ноту соль,
И игнорируя надежды,
Ты жмешь на черный соль-бемоль.

И как порою не лукавишь,
Чтоб обойти тебя в объезд,
Ты пропускаешь белый клавиш
И снова жмешь на соль-диез.

Хоть гамму бы сыграть сумела,
Нажав все клавиши подряд.
Но редко попадает белый,
Все чаще черные звучат.

А как тут еще сказать?

А как тут еще сказать?

Задумывался ль кто нибудь из вас,
Какое чувство искреннее в нас?
Любовь ли? Ненависть ли? Что из них сильнее?
"Любовь, конечно!", - скажет ловелас.

"Признайся честно, друг мой, ты не прав
Когда обидчик, честь твою поправ,
Злорадно усмехнется, ты взорвешься.
Не сможешь усмирить свой буйный нрав.

И пусть подруги о любви твердят,
Но стоит отказать им - не простят!
Остаток жизни будут ненавидеть,
Срывая этот гнев на всех подряд".

Любовь не вечна, и она пройдет,
А ненависть без мщенья не умрет.
Она сжигает душу, словно пламень,
Пока успокоенья не найдет.

Задумывался ль кто нибудь из вас,
Какое чувство искреннее в нас?
Любовь ли? Ненависть ли? Что из них сильнее?
"Любовь, конечно!", - скажет ловелас.

"Признайся честно, друг мой, ты не прав
Когда обидчик, честь твою поправ,
Злорадно усмехнется, ты взорвешься.
Не сможешь усмирить свой буйный нрав.

И пусть подруги о любви твердят,
Но стоит отказать им - не простят!
Остаток жизни будут ненавидеть,
Срывая этот гнев на всех подряд".

Любовь не вечна, и она пройдет,
А ненависть без мщенья не умрет.
Она сжигает душу, словно пламень,
Пока успокоенья не найдет.

Недаром граф Монте-Кристо какое-то время провёл на Востоке, лелеял ненависть и готовился к отмщению.

Недаром граф Монте-Кристо какое-то время провёл на Востоке, лелеял ненависть и готовился к отмщению.

В студии боди-арт

Ты вошла ко мне смело. Я был занят работой.
Попросила, чтоб сделал для портфолио фото.
И чтоб было оно не как все! Необычно!
Чтобы сняться в кино. Но, чтоб было прилично.

Разукрашу я кистью под софитами студий
по эскизам флориста твои нежные груди.
Алыми лепестками расцветут хризантемы,
словно яркое пламя, будто страсти эмблема.

Стебли их и бутоны в обрамлении листьев
разукрашу в зелёный тонкой беличьей кистью
и листочком стыдливо, и немного смущённо,
вдруг прикрою блудливо, в грех зовущее, лоно.

Промежутки заполнит бликов солнечных россыпь,
словно сполохи молний, отраженные в росах.
На спине размещу я ярких бабочек стайку,
и цветы нарисую - пусть парят над лужайкой.

Разрисую под взором, что в трюмо отразится,
я цветочным узором две твоих ягодицы.
После этого лета и жары аномальной
будешь свежим букетом, но... Без вазы хрустальной.

В студии боди-арт

Ты вошла ко мне смело. Я был занят работой.
Попросила, чтоб сделал для портфолио фото.
И чтоб было оно не как все! Необычно!
Чтобы сняться в кино. Но, чтоб было прилично.

Разукрашу я кистью под софитами студий
по эскизам флориста твои нежные груди.
Алыми лепестками расцветут хризантемы,
словно яркое пламя, будто страсти эмблема.

Стебли их и бутоны в обрамлении листьев
разукрашу в зелёный тонкой беличьей кистью
и листочком стыдливо, и немного смущённо,
вдруг прикрою блудливо, в грех зовущее, лоно.

Промежутки заполнит бликов солнечных россыпь,
словно сполохи молний, отраженные в росах.
На спине размещу я ярких бабочек стайку,
и цветы нарисую - пусть парят над лужайкой.

Разрисую под взором, что в трюмо отразится,
я цветочным узором две твоих ягодицы.
После этого лета и жары аномальной
будешь свежим букетом, но... Без вазы хрустальной.