Я сижу в тишине бытия, вспоминая твои столь различные лица:
То размытые, чёткие, столь непохожие, грустью, иль счастьем полны,
И глаза: то невинные, скромные, то искромётные, как у блудницы,
Так знакомые мне, то манящие, то тормозящие взглядом княжны.

Я допью свой коньяк. Треск времён искажает мои от него ощущенья.
И шумит за окном смех ночи, будто звёзды глумятся с небес надо мной,
Запахнусь в плотный плащ одиночества, чтоб утаить от нескромных волненье,
У распахнутых настежь окон под ветрами весны снова стану собой.

Сяду на подоконник, и свешу наружу от жизни усталые ноги,
Только не для того, чтобы так подвести скучной замкнутой жизни итог
Ярким алым пятном на асфальте. Ведь я нахожусь у развилки дороги.
Но я выберу жизнь, а не смерть, и в последний момент оглянусь на порог.

И увижу тебя. Нет, не правда, лишь смутную тень, но с твоими чертами,
Обнажая которые я попытался представить твой запах, твой вкус,
И устало стряхнув невесомые нити судьбы за моими плечами,
Я вгляжусь в лик души твоей, чтобы понять её, чтобы услышать твой блюз.