- Оптимизатором. - Речь оптимиста. Потребуется наисложнейшая аппаратура, которую ещё нужно сотворить. - Работы на месяцы? Билли, ты сам мне рассказывал о проводах, которые чуть не заслонили солнечный свет. - Должны быть объективные предпосылки, чтобы однажды количество превратилось в качество. - И ты уверен, что их ещё нет? Тогда, крайнее средство – мозговой штурм проблемы. Кинь клич по Земле. - Попроси «добро» у Хранителя. Через несколько мгновений зазвучал во мне Любин голос. - Слушаю тебя, Гладышев. - У меня проблемы. - Выкладывай. - Я на острове Буяне среди моря-океана – помнишь, говорил. - Где дочь твоя крылатая живёт? - Помнишь. И здесь её соплеменники жили, а потом умерли все разом и непонятно от чего. Мы вернулись, а тут…. - Трупы? - Скелеты. - Нужны криминалисты? - Я, конечно, не профессионал, но никаких следов присутствия посторонних на острове не обнаружил. Никаких признаков причин трагедии. - Что хочешь от меня? - Разрешение на мозговой штурм проблемы. - Я хотела бы взглянуть на место трагедии. - Ты не дослушала. Есть молчаливые свидетели - я говорю о деревьях и травах, о воде и песке, чайках и бакланах. Как научиться общаться с живой и неживой природой – вопрос для Всемирного Разума. - Ты против моего присутствия на острове? - Дашу во сне недавно видел – она одобрила мой выбор. - Гладышев, бабник мой ненаглядный, за кого боишься? - Прилетай, я познакомлю тебя с дочерью – она чудо…. Вернулся на берег и поделился новостью – к нам летит Главный Хранитель Всемирного Разума. Ликования не последовало. Дамы скорбели – ушли из жизни последние мужчины их незаурядного рода. Всё остальное – найдут ли убийц? накажут? – было второстепенным. У меня не было слов утешения. Да и нужны ли они? Свои мысли одолевали. Боялся ли я встречи с Любой? Положа руку на сердце – да. Она могла, взглянув на Электру, прищурить глазки, надуть губки и процедить: «И вот на эту ты меня променял? Эх, Гладышев, Гладышев….». Но она этого не скажет, потому что светоотражающая Электра само совершенство женской красоты. Потому что твёрдо решил – хватит блукать по свету, пора остепениться, осесть и жить спокойно с любимой женщиной. Для осёдлой жизни очень подходила московская квартира, некогда подаренная маме её отцом генералом. А любимой женщиной будет Электра. Любаше останется то, что она больше всего желает – хранить Мировой Разум. Жестоко? А что делать? Не принимала душа Любин вариант коммунальной семьи. Теперь ждал и страшился визита на остров моей законной половины. Люба прилетела одна, а я почему-то ожидал с ней своры криминалистов. Её, похожий на тарелку инопланетян, летательный аппарат вдруг пал с небес, завис на мгновение и плавно опустился на песок пляжа. Эффектно. Точно так же появилась Люба. Спустилась по люк-трапу. Одним взглядом оценила обстановку и стёрла с лица ослепительную улыбку. Подставила мне щёку. Пожала руку Электре, стрельнув по ней быстрым взглядом чёрных глаз. Осмотром Дианы осталась довольна. Задержала её пальчики в своей ладони, пригладила роскошные девичьи волосы: - Какая прелесть!
- Это произошло здесь? – Люба обошла строй вытянувшихся на песке скелетов. – Их ни откуда не могли перенести? - Следов не обнаружил. - И этот исполин всё видел? – Любовь Александровна подошла к королевской пальме, пошлёпала ладонью почти бетонный ствол. – Всё видел и молчит? Не хорошо. Может, плохо спрашивали? Куражится Главный Хранитель Всемирного Разума. Никогда не подозревал жену в театральных потугах. Кажется, и она поняла, что переигрывает. Сменила тон. - Будем совещаться. Присела на песок, указала место напротив. - Расскажи, Алексей Владимирович, свою задумку. - Если говорить конкретно об этой пальме – она такой же организм, как мы с тобой. Конечно, более низкого уровня. Сказал и поправился. – В чём-то. Но все основные функции жизнедеятельности ей присущи. У неё нет наших ушей, но она слышит. Тронул себя за мочку. Люба подхватила: - Нет глаз, но видит. Нет носа, но чихает – будь здоров. - Твоя ирония от неспособности понять или принять? - Не зарывайся, Гладышев. Ты меня о помощи просишь или я тебя? - И ты способна сейчас встать и улететь? Наши взгляды скрестились – сталь звякнула о сталь. - Хорошо, - сказала Люба после продолжительной паузы. – Что ты хочешь? - Интересующую информацию от этой тропической красавицы можно получить двумя путями. Проникнув в её память волюнтаристически, то есть, с помощью приборов. Или гуманно – найдя контакт с её душой. - Бред. - И тем не менее. - Тогда я сторонница волюнтаризма. - Очень жаль…. На этом совещание было исчерпано. Мы поднялись весьма недовольные друг другом. Люба уединилась на летательном аппарате до самого вечера. Думаю, советовалась с Распорядителями. Я успокаивал прекрасных аборигенок. - Что происходит? – печалилась Электра. - Она поможет? – дула губки Диана. – Зачем тогда прилетела? Перед закатом Люба прислала весточку: - Зайди. На её личном летательном аппарате кроме пульта управления, совмещённого с рабочим кабинетом, присутствовала уютная спаленка. - Ты знаешь, не готова к оргиям. Останешься у меня? – голос призывный, воркующий, голос горлицы из гнезда. Это месть - сразу сообразил. Мне за мои измены. Электре за её красоту. Диане за то, что она есть…. Подумал, как подло, и остался. - Этот аппарат сделан по принципу UFO, у него есть антигравитационное поле. Хочешь, займёмся любовью в невесомости? Нет, такого повидла мне не надо. И не снял с руки оптимизатор. Даже помолился – Билли, помоги.
…. Звучала органная музыка. Люба рисовала пальчиком круги на моей груди. Я подумал – время. - Ну, и что вы решили на Совете Распорядителей? - Чш-ш-ш! – жена прикрыла мой рот ладонью. – Все дела, все разговоры завтра. Просто лежи и слушай. - Билли, - обратился к помощнику. – Мне нужна эта ночь. Все должны спать. Вскоре Любино дыхание оповестило, что в тарелке бодрствую один. На песчаном бреге спали Электра с дочкой. Полная луна отражалась в лагуне. В её серебристом свете белели скелеты некогда прозрачных людей. - Ты собираешься исполнить то, что задумал? - Да, Билли. Я хочу, чтоб моя душа нашла контакт с душой королевской пальмы. Поможешь? - Ты в своём уме? - Пока да, и теле своём. Не дрейфь, вспомни, какие дела уже творил. Костя умудрился спасти себя в оптимизаторе. Ты помог создать прибор для перемещения душ. Не спорь, именно душ. А сознание – это производная души и тела. Собственно, что такое душа? Искра Божья в бренном теле. Моя в моём, и у этой пальмы точно такая же. Но с телом повезло меньше – корни в земле и никакой мобильности. Все религии мира учат: душа бессмертна – конечен срок у оболочки. Может, этот исполин был когда-то римским гладиатором – мы с ним поладим. Найдём к нему подход, и он нам всё расскажет. Ну же, Билли, смелее…. - Лопни мои драйвера, если я что-нибудь понимаю в твоей затее. - Ты, как никто, знаешь все извилины моих мозгов, лабиринты кровеносной системы, закоулки потрохов – где там прячется Искра Божья? – подтолкни на выход. - Окстись, Создатель, ты в своём уме? - Тогда не мешай. Заткнись и помалкивай. Сел, прислонившись спиной к стволу пальмы. Откинул голову, чувствуя затылком твёрдость и прохладу бетона. - Отключи сознание – не место функции рядом с её производной. Засыпая, молил: очнись, душа бессмертная! …. Юркий муравьишка засеменил вверх по вспененной и остывшей пемзе ствола. Где-то должен быть вход во внутренние покои. Может, здесь? Трещина в стволе. Какие-то проходы, каналы – их тут целый лабиринт. Должно быть, древесные волокна. Или вход в светлицу пальмовой души? Рискнём. Бег, нескончаемый бег в каком-то непонятном бескрайнем тоннеле - ни окошечка, ни ответвления. Не в этих ли тесных коридорах заблудились души прозрачных людей? Хотя, сдаётся, не такие они глупцы. А вот тебе, приятель, отсюда возможно и не выбраться. Как огромен внутренний мир обыкновенной пальмы! Просто необъятен. И бег нескончаем – ни временем, ни пространством не измерим. Сколько уже минуло с начала путешествия – день? год? столетие? Есть ли конец у этого тоннеля? Начало, кажется, было. Серые безоглядные стены, мрачные и сырые. Напоминают пищевод - сейчас каналом хлынет желудочный сок, и тебе каюк. Нет, об этом не стоит думать – страх плохой помощник в любом деле. Зря сюда сунулся. Опрометчиво. Тоннель тесен и бесконечен - выхода нет. Движение (или его ощущение?) нескончаемо – результата не будет. Билли, как всегда прав. С этим надо согласиться и попытаться отсюда выбраться. Но как, если в канале невозможно даже развернуться, а впереди бесконечность? Что предпринять? Только не бежать, не семенить членистыми отростками, а напрячь душу. Поставить вопрос ребром – или ты вырвешься отсюда, или на хрен такая нужна. Вот это верно! Люди силою ума горы ворочают, стихии укрощают. А ты…. Ну-ка, сердешная, напрягись…! А-а-а! Лопни мои глаза, если я не разорву эти проклятые стены. А-а-а!
…. Очнулся от оглушительного грохота в ушах. Кажется, ору что-то истошно, и не могу остановиться. Нет, не ору. И рот закрыт. А грохот? Это прибой грохочет. Это птичий гомон. Это голоса…. Обычные голоса, но как раскаты грома. И птицы радуются солнечному дню – не более того. И прибой…. Отчего ж так слух обострился? - Гладышев, ты…. ты живой? – Люба, наклоняясь, заглядывает мне в глаза. – Ожил, слава Богу! Ну и напугал ты нас. Она целует меня. Она заслоняет собой весь мир. Еле сдерживаюсь, чтобы не оттолкнуть её. Вижу дочь. Диана смотрит на меня и плачет, размазывая кулаками слёзы по щекам. Она не кидается мне на шею (а вижу – хочет) потому, что стесняется Любы. В стороне Электра. У неё растрёпаны волосы, и вид утомлённой шаманки араваков. - Что произошло? - Что произошло? Ты был в коме пять суток, - Люба пытается поднять меня на ноги. – Идём в летательный аппарат. Тебе надо отлежаться. Я отстраняю её: - Мне надо отсидеться. Делаю знак дочери. Она бросается мне на шею. Люба отходит, недоумённо пожимая плечами. У меня осталась свободной ещё одна рука. Маню Электру. Она пристраивается подмышку. Мы в три пары глаз смотрим на Главного Хранителя Всемирного Разума. Люба, хмыкнув, уходит. - Билли, теперь ты объясни, что произошло? Откуда этот грохот в ушах? - Сейчас, сейчас, всё улажу. - Ты меня настраиваешь? Как приёмник? - А ты ещё не свыкся с мыслью, что тело лишь функциональный механизм, требующий настройки, ремонта, и, в конце концов – утилизации? - Вот как. Кто-то говорил о бессмертии. Слух нормализовался. Билли продолжил. - Помнишь – ты затеял рискованный эксперимент? Ты хотел, чтобы твоя душа покинула оболочку, и впал в кому. И так впал, что даже я не смог вернуть тебе сознание. - Как же я очнулся? - Не знаю доподлинно – могу только предположить. - Предполагай. - Возможно, тебе помогла очнуться Электра. Она сняла оптимизатор и стала медитировать. Я слышу голоса, возникающие внутри меня. Они поют – рождают звуки, похожие на песню. Это песня мужественного, много пережившего народа. Это песня ушедшего народа. И без подсказки понимаю: Электра передаёт мне гимн прозрачных людей. Наверное, её память доносит песню, когда-то исполненную далёкими предками. Песня прекрасна! Она вдохновляет. Она возвращает силы. Спасибо, родная! На следующий день в лагуну вошло научно-исследовательское судно, нашпигованное аппаратурой и очень деловой командой. Люди в белых комбинезонах подняли на борт останки прозрачных. Подстрекаемый тревогой Электры, напустился на Любу. - Что вы собираетесь делать? - Ты правильно понял – не сидеть под пальмой сложа руки. Кстати…. Главный Хранитель отдала приказ - люди с корабля вооружились. Наверное, это были лазерные пилы, и намерения их…. Я бросился к пальме: - Не дам! Валите к чёрту! Это мой остров. Люба мешалась: - Гладышев, частная собственность давно упразднена, твои права на недвижимость – филькина грамота. Вытянутая вперёд рука сжата в кулак, на запястье оптимизатор. - Убью всякого, кто приблизится. Душа кипит и пенится, как молоко в кастрюле.
Билли: - Ты с ума сошёл. Тебя лечить надо. Угомонись. - Лучше уведи этих ребят - слишком борзые, как бы дров не наломали. - Чёрт с тобой! – Люба машет рукой. – Оставьте его с этой ракитой. Экипаж грузится на судно. Люба скрывается в своём летательном аппарате - он поднимается, зависает и плавно опускается на ютовую палубу исследовательского судна. Лагуна опустела. На черте горизонта спекается в точку силуэт корабля. Что это было? Визит Главного Хранителя на Коралловый остров. Вот именно. Прилетела, посмотрела и забрала останки прозрачных людей. Теперь их будут расщеплять, сканировать, бомбардировать электронными потоками в интересах науки. Это знаю я и виновато смотрю на своих прекрасных аборигенок - поймут ли они? Кажется, меня не осуждают. А мне очень хочется знать, что предпринимала Электра для моего спасения. - Что было со мной? Я ничего не помню. - Ой, папка! Мы думали, ты спишь. А ты спишь и спишь. День, второй, третий…. Хранительница связалась со своими, попросила помощи. А они: мы уже на подходе. Тогда мама сказала: я верну его. Тебя…. - Ты нашла меня там? – спросил Электру. - Я попросила отпустить тебя. - Кого попросила? - Его. - Его? – кивнул на небо. - Его, - Электра указала на королевскую пальму. - Ты вступила в контакт с её душой? - У этого древа мужское начало. - Хорошо. Пусть будет. Ты можешь с Ним общаться? А расспросить о судьбе последних мужчин своего народа? Что здесь, в конце концов, произошло, кто-нибудь сможет сказать? - Мы спросим у Матери. Билли влез некстати: - Тебя дурят. - С чего ты взял? - Они одухотворяют то, в чём нет и быть не может души. Это религия их народа. Ты идёшь на поводу. - Предложи что-нибудь разумнее. - Не надо ссориться с Хранителем Разума - лучше попроси прощения. Скоро станут известны подробности трагедии, имевшей место здесь случиться. - А мы узнаем их прямо сейчас, - и вслух. – Верно, я сказал? - А что ты сказал? – это Диана. - Я сказал: давайте вместе спросим у Матери Воды, что она имеет сказать по факту трагедии. - Ты не боишься пойти с нами? – Электра заглянула мне в глаза. - Мы будем вместе. - Только это надо снять. «Этим» был оптимизатор. - Не вздумай! – взбунтовался Билли. - Отдохни, приятель. Мой оптимизатор лёг на песок рядом с двумя другими. Мы взялись за руки. - Тебе не страшно, папка? - Я самый смелый на свете папка…. Второй поход души за пределы тела совершенно не походил на первый. Я не превратился в муравья, ни в какую другую тварь, я остался самим собой. Более того – стоял по колена в воде и держал за руки своих милых дам.
Мир вокруг начал меняться с невероятной быстротой. По небу вскачь понеслись облака. Волны превратились в рябь, а приливы стали зримы. Солнце закатилось в обратную сторону. Луна поменяла направление движение. Дневное светило вынырнуло из-за горизонта с западной стороны и погналось за ночным. Вся эта свистопляска сопровождалась нарастающим воем – должно быть, ветра. - Что происходит? – попытался послать отчаянный вопль. - Молчи, - принёсся ответ. Но я и сам начал понимать – время повернулось вспять. И сейчас я увижу…. Десять раз день сменил ночь, и на одиннадцатый я увидел себя. Я увидел, как восемь оживших мужчин поднялись с песка и исчезли, растворившись в воздухе. Что я им говорил, понять невозможно даже по жестам. Но это частности. Я видел жертвы, преступника и орудие преступления. - Всё, - послал мысленный сигнал. – Достаточно…. …. Мы стояли в воде, взявшись за руки. Блистало солнце на небосводе и воде. Птицы гомонили. Остров жил своею жизнью. Надо было что-то объяснять, но я сказал: - Простите. Надел оптимизатор и побрёл прочь. Углубился в чащу, прилёг в тенёчке. - Что же мы натворили с тобой, Билли! Как могли создать такого монстра? - Ты сейчас о чём? - Я видел погубителя прозрачных. - И кто он? - Мой брат Костя. - Ты видел, как он напал, лишил жизни? - Лишил, своим контактором, но борьбы не было. - Вот видишь. Константин Владимирович сумел их в чём-то убедить. Быть может, обещал другие оболочки в других условиях. - Весьма правдоподобно - парни тяготились бесплодием, и не такие они бессмертные, как им казалось. Только зачем всё это Константину? - Предстоит понять. - Как он узнал об острове прозрачных людей? Как попал сюда? Контакт завязал? Убедил? - Вопросов больше, чем ответов. Надо поработать. - Билли, я устал, я очень твёрдо нацелился на спокойную уютную жизнь в московской квартире – так что, уволь. Даже женщинам скажу, что их соплеменники мертвы. А если когда-то удастся поймать Костю и освободить их из контактора - будет приятная неожиданность. - Соврёшь и не покраснеешь? Оставишь без ответов такие вопросы? - Устал. Отстань, а то сниму. Билли умолк, и оптимизатор снимать не пришлось. Я уснул под шелест тропической зелени. …. Мне снился сон, как дивный фильм. В бескрайнем море я дельфин. Вода ласкает, освежает. И солнце, радуя, блистает. Мой ум при мне. И тайны океана все …. - Билли, как ты не вовремя. - Любовь Александровна просит выйти на связь. - Да, милая. - Оклемался? Наверное, зря там оставила, Гладышев, тебе надо обследоваться - такие потрясения одно за другим. - Пожалела? - Ты мой муж. Единственный. - В природе так и должно быть. Священная книга мусульман учит: сколько сможешь прокормить, столько и бери жён. А муж должен быть один. - Кормилец ты наш. Мы сделали спектральный анализ останков. По нему восстановили происшедшее с высокой степенью вероятности. - А я тебе без всякой вероятности скажу – это Костиных подлых рук дело.
- Знаешь подробности? - Нет – покривил душой. – Изловите злодея, он всё расскажет - Твои дальнейшие планы? - Возвращаюсь в Москву с Электрой и Дианой. - Цель? - Жить-поживать, добра наживать. - Хочешь, чтоб оставила в покое? Не получится. Без компромисса не получится. - Что хочешь? - Отдай Дианочку. - Чтобы ты ставила опыты над моим ребёнком? - Дурак ты, Гладышев, ведь я люблю тебя, а в ней твоя частица. - Я подарю тебе портрет. - Хорошо, прилечу за ним в Москву…. Диалог закончился. Можно сказать, оборвался. Образно – Люба бросила трубку. - Билли, меня больше нет ни для кого - хочу досмотреть сон про дельфина. Крути свою киношку. - Электра просится на связь. - Скажи, сплю. Тут же искры из глаз – будто дрыном по голове. - Папка, ты в порядке? - О, Господи! Диана, ты врываешься в мозг, как шаровая молния. - Прости папочка, но мы волнуемся. Ушёл, молчишь…. - Лети сюда. Найдёшь? - А то. Не прошло и минуты, как Диана, оседлав ветку тропического дерева, болтала надо мной ногами. - Ты чего сюда забрался? С дочерью не хотелось кривить душой. - Мужик, убивший ваших соплеменников, мой брат. - Вы так похожи. - Наверное, меня и заподозрили сначала? - Твоя память чиста. - Верно, я не подумал. - Ты из-за этого прячешься? А мама не знает. Подошла Электра. - Прости меня, - протянул ей руки. – Присядь рядом. Губы наши встретились. Как долго они были в разлуке. Как жарко они слились. Мы забыли обо всём на свете. - Несчастный я ребёнок, - Диана взмыла с ветки и понеслась прочь. - Завтра мы улетим в Москву. Там у тебя будет много хороших друзей, - послал ей вслед благую весть. - Не хочу завтра, хочу сегодня, - её оглушительный ответ вышиб из меня слёзы. - А может, правда, сегодня? – робко предложила Электра. - Тогда поспешим, - привлёк к себе любимую. Как не спешили, комкая ласки, улететь тем днём не удалось – Диана пропала. Вернулись на берег к гидросамолёту – нет дочери. Искали, звали – безуспешно. - Ты же можешь с ней общаться телепатически, - упрекал Электру. - Поставила блокаду мыслям, - пожала та плечами. – Она это может, не раз проделывала. - Долго будет дуться? - Бывало, неделями не появлялась. - О, Господи. Пошёл другим путём. - Билли, где моя дочь?
- Могу сказать, где её оптимизатор. - Ну, и…. - А вот пройдись-ка…. Оптимизатор висел на сухом сучке кустарника. Чёрт! Чёрт! Чёрт! - Я не могу потерять дочь. - Да что с ней случиться? Эта среда ей родная. Её способности беспредельны. Смотри, как спокойна Электра. - Скажи, Билли, что постыдного и крамольного в любовных утехах? Почему они отталкивают близких людей? - Не великий специалист в таких делах, но попробую. Думаю, всё дело в детском эгоизме. Диана на миг себе представить не могла, что у беспредельно любящей её мамы, может появиться увлечение, в котором и места дочери не должно быть. К тебе, впрочем, такое же требование. Теперь Костя. Он боготворил свою мать, и хотел с тобой дружить. А вы…. - И? - Когда рядом дети, надо сдерживать свои чувства. - Весь секрет? - А ты думал. - Что теперь делать? - Ждать. - Ну, уж нет! - Тогда побегай по острову, поаукай. Нет, дорогой. Ты думаешь, а я чувствую - посмотрим, чья возьмёт. Принёс на берег гитару. Когда через лагуну, серебрясь, пробежала лунная дорожка, тронул струны.
Над окошком месяц, под окошком ветер Облетевший тополь серебрист и светел Дальний плач тальянки, голос одинокий Он такой желанный и такой далёкий….
Чувствовал, Диана где-то рядом. Пусть не поёт, но не слушать она не могла. Она ребёнок, дуется за вымышленную обиду, но одиночество не панацея – в общении легче. Бросал на Электру испытывающие взгляды – чувствует ли присутствие дочери? Моя возлюбленная была грустна и задумчива. И она стыдится нашего порыва? О, Господи, надо было тебе придумать такую страсть, чтоб за неё потом карать? Ничего, ничего, милая, всё образуется - вернётся дочь, и мы улетим в Москву. Я покажу вам столицу необъятной страны. Вот послушай.
Простор небесный сизокрыл и тишина кругом Мне уголок России мил, мой добрый отчий дом Стою, не глядя на часы, берёзкам шлю привет Такой невиданной красы нигде на свете нет…
Звуки рождали гитарные струны, мои голосовые связки. Ночной бриз уносил их в лагуну. И возвращал эхо.
Уголок России – отчий дом Где туманы сини за окном Где твои немного грустные И слова, и песни русские…
Всё получилось, как задумал. - Билли, она уже во мне? - Мудрец. На живца ловишь? - Как ты можешь? Она же ребёнок. Это для Билли, а сам решил – ловушку надо захлопнуть. Отложил гитару, привлёк к себе Электру. Примостил её голову на своем плече, зашептал на ухо. - Когда Даша была беременна, мы ложились вот так рядом, прижимались животами, и создавали семью. А наш ребёнок был между нами. - Это была Анастасия? – Диана возникла в моём сознании. - Это была твоя сестра Настя. Ложись в середину - мы создадим семью. Дважды Диану уговаривать не пришлось. Она была прозрачна, но вполне телесна. Втиснулась между нами и хихикнула, щёлкнув меня по носу. - Не велик младенец? - Тебе не следует снимать оптимизатор. Он обучит тебя многим-многим наукам, и ты не будешь белой вороной среди московских сверстников. - Я буду прозрачной вороной…. За пустой болтовней мир в семье был восстановлен. Наутро мы улетели в Москву.
Мы лепеты наук за истину сочли; Вы райские дворцы увидели вдали... Все к Богу тянемся. Но вдруг спадут покровы, И растеряемся: куда мы забрели! (О. Хайям)
1
Люба исполнила угрозу – прилетела в Москву. Её персональный летательный аппарат, так похожий на тарелку инопланетян, приземлился в хоккейную коробку нашего двора. Думаю, случись такое лет дцать назад, то-то был ажиотаж. Люди сбежались бы со всех углов, поглазеть на внеземное чудо. А теперь в порядке вещей - будто каждый день летающие тарелки приминают траву в московских двориках. Только заядлый шахматист Сорока, поднял голову от доски и проводил любопытным взглядом стройную фигурку моей законной жены. До самого подъезда проводил. А потом горестно вздохнул – то ли отвергнутой молодости, то ли проигранной партии. - Вот вы как устроились, - Люба обошла все комнаты. – Не дурно, не дурно. Главное, стиль сохранён. Теперь такие вещи только в музеях. - Да будто бы? – взъерошился, не зная, что ожидать от этого визита. - А это, наверное, твоя светёлочка? – гостья обратилась к Диане. – Скромно, уютно. Мне нравится. - Где меня поселишь, дружок? – это уже ко мне. – Какая на вечер программа? Хочу в Большой. Сходили квартетом в Большой театр. Потом ресторан. Говорила только Люба. - Москва – самый архаичный город на земле. Всё сохранено, всё. Как в прежние добрые времена. Эля (Электра) попросила соку. Диана мороженое. Для них любая пища – лишняя нагрузка на организм. - А мы с тобой, Гладышев, употребим водочки с балычком. И шашлычки! Кутить, так кутить. Подозвала робот-музыканта, нащёлкала его клавиатурой песню рубежа веков. Выпила и подпевала:
Пыталась всех втянуть в разговор, но смотрела только на Диану. Во все глаза. А я напрягался – что-то будет вечером? Дома вечером Люба: - На правах старшей жены требую тебя к себе. Где меня устроите? Устроили гостью в гостиной. И меня. Эля осталась одна в нашей семейной спальне. Диана в своей комнате – бывшей моей. - Гладышев, слабак, сними оптимизатор, - потребовала законная супруга. – Неужели так плохо выгляжу, что тебе нужен стимулятор? - Скорее наоборот, так великолепна, что боюсь опрофаниться. - Ничего не бойся – всё у нас получится. И получилось. Я проспал допоздна и проснулся один. Вдвоём мы остались в квартире. - Где Диана? – спросил Электру. Но та не знала. Надел оптимизатор и попросил Билли связать с дочерью. - Мы с Любовь Александровной в Кремле, - услышал родной звоночек. – Здесь так здорово! Ещё бы. Бывшая резиденция русских царей и президентов превращена в исторический музей. Обойти его недели не хватит. И мы терпеливо ждали. Но следующий раз услышали дочь, когда она была уже в Австралии. И опять: - Здесь так здорово! Потом была Антарктида. Потом Центр Управления Погодой в Тибете. И мы поняли, что потеряли дочь насовсем. - Она выросла, - утешала меня Эля. – Она жаждет дела. С твоей женой ей интересней. - Женой, женой, - брюзжал. – Ты моя жена и мать моего ребёнка, которого у нас подло похитили. - Она будет приезжать. Вдвоём с Электрой мы прожили год. Целых двенадцать месяцев, наполненных теплотой сердечных отношений, спокойствием размеренной жизни и уютом московской квартиры. Думаете это скучно? Отнюдь. Мы не пропустили ни одной премьеры, ни в одном театре мегаполиса. Посетили все музеи, выставки, и потом следили за каждым обновлением экспозиций. Мимо не проходили новинки литературы. Мы посещали творческие вечера и капустники нынешних и будущих знаменитостей. Одно тяготило – как в то памятное утро Диана пропала вместе с Любой из нашей квартиры, так за это время не удосужилась переступить её порог. Всё ей некогда, всё ей недосуг. Даже пообщаться толком не удавалось. Иногда, достигнув чего-то, она выходила на связь и, захлёбываясь воодушевлением, делилась новостями. Это были мгновения нашей радости. Которая тут же уступала место грусти (или огорчению), ибо на вопрос: «Ты прилетишь, Дианочка?» неизменно следовал ответ: - Ой, сейчас некогда. И связь завершалась. На исходе двенадцатого месяца нашего проживания в Москве получили от дочери приглашение на свадьбу. На свадьбу! Наша Дианочка выходит замуж. Порадует внуками. Мы общались, собираясь. - Ну, как же при её непоседливом образе жизни с малышом? - Ребёнка мы непременно заберём к себе. И воспитаем. Мы собирались на свадьбу, а думали о новорожденном. Понимали, что дочь уже не вернуть в наши чертоги, а вот её детей…. В том, что у Дианочки будет ребёнок, не сомневались – для чего же ещё современным молодым людям жениться?
Возникли проблемы. Свадьба должна состояться на Луне. Нет, это не было чьей-то прихотью. Из новостных сообщений, мы знали, что Луна активно колонизируется, и уже насчитывает несколько сотен тысяч жителей. Среди них жених нашей дочери. - Как он выглядит? – спросил. – Пришли изображение. Но Диана: - Прилетайте, всё увидите. Хорошо сказать – прилетайте. Мы из Москвы целый год ни шагу. А тут – на Луну. Надо с кем-то связываться, что-то узнавать, кого-то просить. Решил попросить Любу. Мы не общались с того дня, как она похитила нашу дочь, самовольно заменив ей отца и мать. Разве мог такое простить? Но обстоятельства вынуждали, да и про зятётечка хотелось подробнее. Прошу Билли связать с Любой. - Да? - голос законной супруги сух и деловит. – Я пришлю за вами летательный аппарат. И всё. Конец связи. Нет больше времени для меня у Главного Хранителя Всемирного Разума. Не имею права обижаться: сам отвёрг её как жену, а она лишила меня дочери. Стало быть, квиты. Впрочем, если быть справедливым – вряд ли Диане понравился наш осёдлый образ жизни. Молодость живёт движением, старость – думами. Электра сразу смирилась, признав в Любаше лидера. Она сказала: - Мы летим? - Конечно, милая. Мне стыдно перед Элей за свою слабость. Обратился за советом. - Билли, что думаешь по поводу? - Какие-то сомнения? - А ты не мог подсказать женишку, что не вери гут так-то. По-людски: приехал бы, показался, да и проси руки суженой. - А двадцать пять баранов в калым? - И бесплатная путёвка…. Кстати, что придумать в свадебный подарок? Ты ведь знаешь, что у них есть, а за что будут благодарны. - Архаизм всё это: у людей радость – раздели её с ними и не надо лучшего подарка. - А если мне женишок не понравится, или с Любашей найдутся темы для размолвок - что ж за свадьба-то без драки? - С таким настроением оставайся-ка ты в Первопрестольной. - От рук отбился? - Ну, тогда, какие вопросы? Любин личный флаер (летающая тарелка) приземлился в хоккейной коробке нашего двора. Беспилотный аппарат. Но всё равно кто-то его отслеживал, отсчитывал время посадки, стоянки, отлёта…. Я бы нырнул в разверзнувшийся люк и был таков. Но Эля выдержала вполне разумную паузу. Макияж навела. Наряды два-три раза поменяла, подбирая. Что сказать? Молодец! Душа рвалась к Дианочке. Лететь, лететь, конечно, надо, но родителями, а не какими-нибудь статистами на свадьбу дочери. Решил, Любиным проискам противопоставим своё сердечное великодушие. Однако точили сомнения - может, надумал всё, и нет никакой проблемы. Люба осуществляет роль благородной наставницы и не пытается вытеснять нас из сердца воспитанницы. Слетаем и на месте убедимся. В чём-то. Сели, взлетели, прилунились. Едва глазом моргнуть успел, и ничего не почувствовал. Только невесомость. В какой-то момент тело стало лёгким-лёгким. Само готово лететь. А уже прибыли. На бортовом экране: «Добро пожаловать на Луну! Отстегните ремни. Сейчас откроется люк-трап».
Мы отстегнули. Встали на ноги. Вес не вернулся. Ну, разве частично. Шагнул к открывшейся двери – а получилось, взлетел до конического потолка и приземлился (прилунился) уже на трапе. Вот такой шажок на пять-шесть метров. За бортом небо звёздное и солнце у черты горизонта. А вокруг самая настоящая Луна – равнины, горы, кратеры. На всём кремнистый отблеск. Уж не он ли заставляет выть волков и томиться женщин на Земле? - Сдрейфил? – это Билли. – Не удивительно. Первый человек, ступивший на эту твердь, намочил в штанишки. Так что…. - Слушай, тут же нет атмосферы. - А оптимизатор на что? - Тогда верни мне земной вес. - Легко. Но как же экзотика? - Да чёрт с ней. Скажи лучше, почему нас не разрывает внутреннее давление? - Тебе хотелось бы? Сними оптимизатор – лопнешь, как воздушный шарик. - Не вижу встречающих. - А кем ты себя мнишь? - Думал, дочь…. - Девочке сейчас не до вас. Впрочем, вот и она. К нам летели два лунатика. Низко над поверхностью, едва не касаясь её ногами. Оба в одинаковых греческих туниках. Поди, узнай, который из них наша дочь. Впрочем, утрирую. Дианочка кинулась Эле на шею: - Мамочка! Туника – это мужская одежда или женская? Мне протянул руку курчавый, горбоносый, в тунике, но всё-таки молодой человек. - Здравствуйте. Меня зовут Павлом. Зятёк, стало быть. Я ответил на рукопожатие. Но тут Дианка повисла на шее. - Папка! Всё размерено – голову не разрывает её радостное ликование. Я к тому, что общение у нас телепатическое. На Луне голосовые связки напрягать не приходится. - Здравствуй, милая. - Идёмте, идёмте, - влечёт Диана с космодрома. Здесь уже стояли рядами несколько десятков «тарелок» - гости слетелись. Наверное, все Распорядители присутствуют. Ещё бы – Главный Хранитель выдаёт замуж названую дочь. От этой мысли обида царапнула сердце. Впрочем, сколько, дорогая, ты не интригуй, Дианочка наш с Элей ребёнок, и она нас любит. Впереди прозрачное строение. - Оранжерея, - сообщила Диана. – Сейчас я вам что-то покажу. Это был лунный камень. Думал, что сказка, красивая легенда, никакого лунного камня в природе не существует. - Паша его нашёл, - Дианочка гордо. – Мой Паша – геолог. - Теперь, наверное, нет, - будущий зять смущён. – Меня дизайн увлек. Вот посмотрите…. Вдоль прозрачных стен оранжереи стояли мраморные урны, из которых причудливыми изваяниями поднимались вверх чёрные, нет, антрацитово чёрные изваяния (по-другому не назовёшь). На что похожи? На деревья? Да, вряд ли. На скульптуры? Тоже мимо. На фантазии изощрённого ума? Ближе к истине. Во! На мексиканские кактусы. Только чёрные и без иголок. - Они тёплые, - Диана. – Попробуй, папка. Я прикоснулся. Да, действительно не холодные, как на то намекал цвет. - Может, радиоактивные? - забеспокоилась Эля. - Это застывшие солнечные лучи, - поведал Павел.
- Правда, правда, - кивает головой Диана. – Они растут, когда светит солнце. Это материализованные лучи. Паша достал их из лунной шахты, и теперь они растут здесь. - А стены стеклянные зачем? - спросила Эля. – От холода? - От пыли, - Диана. – Пыль здесь вредная, везде норовит влезть. Только это не стекло, а прозрачный полимер. Подумал, порадовалась бы мама, будь жива, какая у неё русская внучка. Длинная-длинная оранжерея – вдоль стен причудливые изваяния лунных камней. Когда из-за горизонта выныривает солнце, они начинают расти (прибывать в массе), аккумулируя его энергию. Паша надумал оставить геологические изыскания и посвятить себя дизайну лунных камней. Диана, похоже, разделяет его пристрастия. Или, может, здесь другое? Более глубокие личностные чувства? Моя дочь, наделённая от природы сверхчеловеческими способностями, готова посвятить себя мужу геологу, дизайнеру, или…. кем бы он там не был. Где же, Дианочка, твои увлечения? Задаю себе вопрос – будь женщиной, смог бы полюбить бывшего геолога Пашу? Спрашиваю об этом Элю. - Он тебе не нравится? – Электра удивлена. - А ты в восторге? - Отцовский эгоизм, - это Билли влез, и как всегда ни к месту. - В урну хочешь? - А рискни. Сволочь. Знает, что без оптимизатора на Луне мне не жить и мгновения – на куски разорвёт внутреннее давление. Может, действительно отцовский эгоизм? Не скажу, что будущий зять вызывал во мне резкую антипатию. Нормальный парень. Но и всё. Казалось, моей незаурядной дочери пристало что-то адекватное. Ну, что ж – Паша, так Паша. Оранжерея лунных камней не пуста - говорю теперь о людях. Они порхали по вместительному сооружению, разглядывали неземные чудеса, любовались. Возникали вопросы, которые достигали сознания Павла и беспокоили его. - Иди уж, - махнула рукой Диана. И тот, как гончая, получившая команду «Пиль!», сорвался с места и полетел к кому-то любопытствующему. Настало время родительского часа. - Ты любишь его, солнышко? - Да, конечно же, папка. Как можно его не любить? Молодо-зелено. Ещё как можно! - Уймись, - это Эля. Действительно, у Дианочки праздник, она выходит замуж – чего ж я-то разворчался? Видимо, Билли прав – оставаться надо было в Первопрестольной. Нет, надо настроиться. Надо полюбить или хотя бы сделать вид, что этот Паша мне не отвратен. - Билли? - Обыкновенный отцовский эгоизм. Особый рецидив у старых маразматиков. Знаю, откуда такое настроение у виртуального брехунца. Как он доставал в Москве за осёдлый образ жизни. И лентяй я, мол, и сибарит… На Земле и во Вселенной дел невпроворот, а я картинки в галереях разглядываю. Искать, говорил, надо Костю и похищенные души прозрачных. А я ему - возродившийся Костя твоё детище, вот и напрягайся. И с прозрачными не всё ясно - по-моему, у них полюбовное соглашение. От моих дам отстали, тому я рад. Они считают их погибшими - что ж, мне самому искать себе неприятности? Я живой человек, имею право на уют и счастье с любимой женщиной.
Долго так продолжалось, но, в конце концов, угомонился. Сверкает серебряным браслетом на левом запястье да ворчит. А я привык и внимания не обращал. Даже скучновато порой без общения. - Тебе как понять? Своих детей – один из автоклава, и тот с приветом. Молчит скрипучка виртуальная. С отцовской нежностью всматриваюсь в любимые черты. - Как живёшь? Ты похудела. У вас будет малыш? Первый на Луне? - Нет, пока не думали. А ребятишки здесь уже есть. Такие лапушки. Покосился на Элю – всё прахом. Попляшем на свадьбе и на свои полати. Она сжимает мне пальцы – уймись, не напрягайся, приемли жизнь, как она есть. Да уж. - Папка, ты иди пока к Павлу, а я мамочке что-то покажу. - Платье? – это Эля. - Ну, конечно. Дамы удалились, а мне не хочется к зятю. Трогаю причудливое изваяние лунного камня – вот ты какой! Застывшие капли золотых лучей. - Абсолютное топливо, если бы мы не знали реакции аннигиляции. Вздрогнул. Обернулся. Люба. Год прошёл со дня последней встречи. Каких-то двенадцать месяцев, и мы снова смотрим в глаза друг другу. И – не поверите – любуемся! Мне кажется, она стала ещё прекрасней. А я? Что она нашла во мне, кроме отметки в паспорте? - Аннигиляция тоже архаизм - антигравитация теперь правит миром и телекинез. - Верно, Гладышев. В музее космонавтики реактивные двигатели. Пауза. Мы смотрим, не отрывая глаз, практически не мигая. Ловлю себя на подлой мысли, что хочу её. А почему, собственно, подлой? - Билли? - Мне, что за дело? - Предатель. Любина улыбка – само очарование. - Здравствуй, любимый. Отлично выглядишь. Воркует,… обольстительница. Впрочем, женщина и должна быть такой. Не увлечёшь самца – останешься без потомства. Таков закон природы. Только Люба – печальное исключение. Миллионы восторженных поклонников, супруг без патологий, а детей Бог не дал. Или не просила? - Есть такое правило эволюции – не обращала внимания? - О чём ты? - В дикой природе все самцы гораздо привлекательнее своих подруг. У льва есть грива, у оленя рога, у павлина хвост, у селезня оперение. Знаешь, почему? - Просвети. - Они должны понравиться самкам, чтобы поучаствовать в продолжении рода. - Да что ты? - У людей всё наоборот, поскольку и задачи перед человечеством иные – нужно двигать прогресс. - И получается? - Женщина крутит хвостом перед зеркалом, чтобы мужчина изредка, творя цивилизацию, посматривал в её сторону и обновлял поколение. - Браво! Отличная логика! Вижу, время не терял – развил целое философское учение. Последователи уже есть или набираешь? - Расскажи о своих успехах? - Мне похвастать нечем – время героев истекло. Оптимизатор уравнял людские возможности и способности. Даже Дианочка, щедро одарённая природой, не долго оставалась феноменом. Её способности изучены и материализованы. - Я не умею летать. - У тебя оптимизатор старой модели. Хочешь, поменять?
- Спасибо, привык. - Я подарю. - Расскажи про Луну. Чем тут народ занят? - Потом покажу. Сейчас пора идти на церемонию. Люба плавно оторвалась от полимерного покрытия и легко полетела вперёд. Потом остановилась, зависнув над полом, обернулась. - Гладышев, - это она моим многометровым прыжкам. – Не смеши народ. Стой, где стоишь – я слетаю за оптимизатором. У меня на руке два серебряных браслета. - Билли, ты в котором? - Угадай. - Помнится, кто-то урны заслужил. Любе: - Есть здесь урна, мусоросборник, утилизатор? - Зачем? Снял старый, видавший виды оптимизатор, показал, держа с брезгливым видом двумя пальцами. - Давай. Отдам в переработку. Или в музей, как экспонат. - А говоришь, героев нет. - Живых…. Церемониальный зал ничем не отличался от оранжереи – разве только прозрачный купол повыше. Двумя длинными рядами стояли гости – в бальных платьях, фраках, смокингах. Жених со священником уже томились в одном конце живого коридора. В другом искали меня – предстояло вести дочку под венец. Заложив крутой вираж, огибая строй смокингов, вихрем промчался на своё место. Дианка прыснула. Эля покачала головой и нахмурилась. Подал руку дочери – обопрись. И сам споткнулся, ощутив неожиданный прилив тяжести. - Билли? - А ты хотел воробышком порхать? Вполне земное притяжение. Спасибо друг. Рука, согнутая в локте, выдвинута вперёд. На ней покоится ручка моей дочери. Пошли, родная, к твоему счастью. Зазвучала музыка. Гости хлопают в ладоши. И это слышу. - Билли? - Газ в помещении. Азот. До алтаря шагов двести. - Пообщаемся, солнышко? - Да, конечно, папочка, я вся – внимание. - Хочу знать ваши планы относительно потомства. - Павел говорит, что дети – это игрушка, забава, а мы взрослые люди и должны заниматься серьёзными делами. - Все мужчины так говорят. Но ты женщина - твоё призвание рожать. Поставь его перед фактом. - То же самое говорила мама. - Пойми, ребёнок, ты – потомок удивительного народа, из-за бесплодия практически исчезнувшего с лика Земли. Доведи это и до Павла. Нельзя искусственно избегать того, что – не дай Бог! – уже заложено в тебя природой. - Такие страсти говоришь в день моей свадьбы. - Хочу твоего счастья. - Ты хочешь внуков в свою московскую квартиру. Я чуть не споткнулся. - Билли, она опять копается в моей голове? - Не обязательно. Эгоистичные желания читаются на твоём лице. Я справился, я не споткнулся.
