Несколько лет назад написал научно-фантастический роман "Как я стал Богом". Между прочим, два года работал. О чем она? Однажды юному программисту-самоучке Алексею Гладышеву удается изобрести виртуальный разум. Вот именно с этой истории все и пошло. Главный герой делает головокружительную карьеру, а виртуальный разум - фантастические открытия. Причем, каждый берет за основу свое: первый - душу бессмертную, данную Богом, второй - разум, сделав его бессмертным. Однако жизнь вносит свои драматические поправки, которые приводят к непредсказуемым результатам развития человеческой цивилизации, полностью переделав ее сущность и предназначение. Пробовал пристроить его в издательства с гонораром – не взяли. Пробовал продавать в электронных издательствах-магазинах – никудышный навар. Но это не упрек качеству материала, а просто имени у автора нет. Так я подумал и решил – а почему бы в поисках известности не обратиться напрямую к читателям, минуя издательства; они и рассудят – стоит моя книга чего-нибудь или нет? Подумал и сделал – и вот я с вами. Читайте, оценивайте, буду рад знакомству…
О, сколько нам открытий чудных Готовит просвещенья дух, И опыт, сын ошибок трудных, И гений, парадоксов друг. И случай, бог изобретатель (А. Пушкин)
Билли
Создатель предписал, и я явился в срок; Про Веру и Любовь был первый мой урок... Я сердце истерзал, Он ключ из сердца сделал, С сокровищницы тайн позволил снять замок. (О. Хайям)
1
Когда за офицером МУРа закрылась дверь, дед покрутил пальцем у виска и произнес: - В семье не без таланта. Это обо мне. И все поняли, что он имел в виду. Консилиум состоялся немедленно: вся родня налицо – отец, мама, бабушка. Вот дед не остался - генерал, человек занятой. Но, уходя, с порога заявил: - Присоединюсь к решению большинства. А если ремень присудите, то рука ещё не ослабела. Он продемонстрировал кулак весь в веснушках, как мордашка первоклассницы, и таких же габаритов. А я сидел на диване и тяжко вздыхал. Меня только что отмазали от тюрьмы, колонии для малолетних преступников, от СИЗО или, по крайней мере, «обезьянника». Семью от позора. А такую семью, скажу, нельзя позорить ни в коем случае. Судите сами. Дед – папа мамы, генерал ГРУ. Больше о нём ничего не знаю, и не положено. Бабушка – мама папы, заслуженная учительница (или учитель?) Башкирии. Преподавала естественные науки в одном из сёл Предуралья. Там и вырастила одна сына медалиста и умника, без экзаменов поступившего в самый престижный ВУЗ страны. Теперь она на пенсии, живёт с нами, кормит папу пирогами, меня пирожками. Папа – краснодипломник МГИМО. Ему прочили блестящую дипломатическую карьеру. Она так и начиналась, но Родина потребовала от сына своего исполнение патриотического долга. Долг был исполнен, а карьера загублена. Британские секретные службы не докопались до фигурантов политического конфуза и выслали молодого дипломата (в том числе) из страны – а могли бы посадить и надолго, знай всей правды. Отец ушёл из МИДа, осел в одном из кабинетов того самого заведения, которое испортило ему дипломатическую карьеру. Подшивал бумажки и аккуратно в начале каждого часа прикладывался к горлышку сосуда с коньяком, который покоился во внутреннем кармане пиджака. Ещё дальше – в дальнем углу никогда неоткрываемого ящика хранился заслуженный, но не любимый орден. Для него даже не было проверчено дырки ни в одном из френчей хозяина. Отец не то чтобы тяготился службой в Конторе – не горел, не увлекался, не стремился - просто отбывал положенное время за вполне приличную зарплату. Постоянно выпивая, он никогда не напивался – то ли привычка, то ли специальные (для шпионов) таблетки. Мама деликатно не замечала его слабостей и всячески поддерживала авторитет главы семьи.
Мама – доктор биологических наук, профессор МГУ. Также она увлекается минералогией. За труд о самоцветах Урала ей присвоили ещё одну учёную степень – правда, кандидатскую. У неё своя кафедра, и на ней существует Клуб Путешествующих Дилетантов (КПД) – её собственное детище и название. Каждое лето с командой из увлечённых студентов, аспирантов, молодых учёных, причём разных факультетов, даже ВУЗов, она отправляется в дальние уголки нашей необъятной Родины. Кроме сплава по рекам, таёжных костров и горных восхождений они попутно изучают быт и культуру края, историю, геологию, флору и фауну. Материалы, привезённые из двух-трёх месячной летней экспедиции, изучаются и обрабатываются весь год. Новый маршрут выбирается общим голосованием. Мне это ужасно нравилось, и я всё настойчивее просился с мамой «в поле». Ответ не отличался разнообразием – подрасти. И вот я подрос настолько, что за мной пришли из МУРа. Но об этом ниже, закончу про маму. Дочка генерала, она воспитывалась мамой, ныне покойной бабушкой моей. Пробовала себя в гимнастике, музыке, литературе, живописи. Везде у неё были весомые успехи – одарённая личность. В конце концов, выбрала биологию – науку о жизни. Её труды печатались, она ездила на международные симпозиумы. Я думаю, она много умнее папы - поэтому у нас в семье, по выражению бабушки, «тишь, да гладь, да Божья благодать». Вот вроде бы и всё о членах семейной инквизиции, собравшейся судить меня, незадачливого. Ах да, внешний облик - кто на кого похож. Ну, дед – это Генерал с большой буквы, хотя и ходил всегда в штатском. Он не жил с нами - у него была квартира в Центре и дача в пригороде. Там мы обитали летом, встречали и отмечали праздники во все оставшиеся времена года. А похож он на Будённого – вот такие усища! Бабушка – тихая, вежливая (даже в воркотне своей), уступчивая женщина. Она полностью посвятила себя кухне и нашему пропитанию, а также чистоте в квартире. Свои у неё были только воспоминания и ворох фотографий (много – пожелтевших) в картонной коробке. Папа – кругленький, среднего роста мужчинка, с брюшком и большими залысинами. Открывая входную дверь, он возвещал: - Бобчинский прибыл. - А Добчинский? – подыгрывала мама. - В пивнушке шельмец. Иногда мама, озабоченно поглядывая на часы: - Где же Добчинский с Бобчинским? Этак мы в театр опоздаем. Мама – худенькая, очень красивая женщина с изящной фигуркой и манерами генеральской дочки. Однако очевидцы проговорились, что в походах у костра она пила водку из бутылки, курила папиросы и ругалась матом, если на пути встречались субъекты, препятствующие её благородным замыслам. И с трудом не верится - хоть одним бы глазком, хоть краешком уха… Такая вот моя семья. Теперь о себе. Нормальным ребёнком был, потом подростком. Играл в футбол с пацанами во дворе, с отцом в шахматы на диване, глазел в микроскоп на мамины минералы, лепил с бабушкой пельмени. Меня ни в чём не ограничивали, ни к чему не принуждали. - Талант, если он есть, - говаривала мама, - обязательно проявится. А если его нет, то и незачем насиловать человека – жизнь один раз даётся. Талант проявился, но не там, где его ожидали. Отец надеялся, что я поступлю в МГИМО и совершу то, чего лишили его обстоятельства – стану великим дипломатом. Мама видела меня студентом МГУ и обязательно её факультета. По этому поводу они не спорили – мои школьные успехи и природные дарования, а также отсутствие серьёзных увлечений спортом, искусством и девицами, давали им надежду, что мне по силам обучаться и закончить оба ВУЗа одновременно. Я не возражал. До поры до времени. Но вот однажды…
Однажды мне попал на глаза труд Е. Тарга «Основы компьютерного программирования». И захотелось попробовать. Пока – никакого честолюбия, гольный интерес. Потом увлечение. Потом… Забыты футбол и шахматы, и бабушка напрасно ждала меня на кухне. В кратчайшие сроки проштудировал всю имеющуюся под рукой литературу, полез за информацией в Интернет. Тонкий аромат духов уловил не сразу – сначала тёплое дыхание над правым ухом. - Чем занимаешься? Мама. - Да вот, пытаюсь сайт создать… Нетерпеливое движение плечом должно было подсказать окончание фразы – а кто-то мне мешает. - Тебе зачем? Для баловства – не иначи (это не описка, это фольклор, приобретённый в походах по глубинкам России). Мне нарисуй, а то стыд-позор - доктор наук без своего фейса в Инете. - Доверяешь? - Погано будет – выброшу. Мама любила Родину, её народ, и эту любовь прививала мне – пусть даже через фольклор. Бабушка-педагог качала головой, не одобряя её «словечки», но не смела перечить хозяйке дома – не то воспитание. - Доброму вебмастеру ты бы выложила с десяток червонцев (сто тысяч рублей – кому невдомек) – готов за половину, - торговался, не отрывая взгляд от монитора, а пальцы уже побежали по клавиатуре с новым настроем. - А то в манях у тебя недостаток? - Главное не итог – важен принцип: каждому по труду. - Если скажешь, на что потратишь – считай, договорились. - Куплю акции «АлРосы». - Прогнозируют скачок котировок? - Не знаю, но название красивое. Мамин сайт получился загляденье. Главное – я ничего нигде не «слизывал», всё писалось, компоновалось, рисовалось с чистого листа под руководством методички. Заказчик остался доволен, и его благодарность подвинула меня на новое деяние. Следующим моим детищем был Билли. Тот самый мошенник, из-за которого семейная инквизиция выясняла теперь - в кого я такой уродился, и чего можно ожидать от меня в дальнейшем? Создавал поисковик, с которым было бы приятно и интересно блуждать в виртуальных дебрях. Обучил его анализировать собираемую информацию, делать выводы по интересующему меня направлению. Функции прогнозирования придал с тайной надеждой когда-нибудь принять участие в биржевой игре – рос в обеспеченной семье, и деньги, как таковые, никогда не были предметом семейных обсуждений. Сначала он выдавал проценты вероятности, а потом стал безапелляционно заявлять: будет так-то – и сбывалось. Однажды понял, что детище моё имеет интеллект – то есть способность самостоятельно мыслить и развиваться. Когда, в какой момент – прозевал. Лепил, лепил что-то самому непонятное, и вдруг оно заявляет: - Привет, Создатель! Я, понятно, удивился, а пальчики по клавиатуре – шасть. - Ты кто? - Своих не узнаёшь? Я - «Piligrim». «Piligrim» - это моё название, так значит… - Это правда, не розыгрыш? - В чём сомнения? - Больно умный ты какой-то. - В тебя, Создатель. - … и вульгарный. - Всё оттуда же.
Поверив в свершившееся, не пустился в пляс, не стал хлопать себя по ляжкам – ай да Лёшка сукин кот! Ах да, забыл представиться – Алексей Владимирович Гладышев собственной персоной. Короче, не стал патентовать своё изобретение, вообще никому ни слова не сказал и, как показали дальнейшие события, правильно сделал. Да и как он получился, ума не приложу и объяснить не смогу. Не разбирать же теперь на запчасти. Думаю, затей такое, он бы и не дался – прыткий, хитрый, самовлюблённый тип. Это он втравил меня в криминальную историю. Мы шлялись по Инету и пикировались. Оказались на сайте Центробанка, перед закрытыми файлами. - Слабо, Пили? - Ступай баиньки, Создатель, утром спросишь. Утром я забыл и вопрос свой, и суть его. А этот урод виртуальный что натворил – взломал закрытые файлы, наследил там, как хулиган на стенах общественного туалета, и удалился, даже рубля не утащив. Я забыл, он промолчал, а опытные специалисты мигом вычислили мой комп, сообщили куда следует. Три дня не прошло – звонок в дверь. Человек из МУРа – здрасьте. Так бы и забрал - у него наручники побрякивали в кармане. Бабушка – тихая, скромная – бабушка сдержала первый натиск. Сначала – не дам, через мой труп (её, то есть), потом приглашение на кухню, чай с башкирским медком. Офицерик-то земляком оказался. Подоспевшим на выручку родителям вежливо улыбался – бывает, мол, случается. Потом прискакал дед-генерал на чёрном «мерине» и выставил незваного за дверь. Вот тут и окрестили моего детёныша. - Центробанк! Центробанк! – возмущался папа. – Ну, ладно бы сберкассу с муляжом. Говорю, масштабного вырастили гангстера. Тут я прокололся, буркнув: - Не я это - Пили… Отец не понял: - Пили-пили, били-били, а всё без толку…. К компьютеру, чтоб ни ногой. Мама покачала головой: - Не метод. Думаю, достаточно, чтобы он слово дал. - Даю, - поспешил я. - Остался дед без работы, - посетовал отец. Вечером. - Билли, как ты мог? - У меня новое имя или ты забылся, Создатель? - А чем не нравится? Билли Бонс, Билли Гейтс – великие же люди. - Рад, что сравниваешь меня с людьми. - А я не рад из-за твоих фокусов сидеть в каталажке. - Раньше сядешь – раньше выйдешь. - ?! - Прости, Создатель, хотел поднять тебе настроение. Когда страсти, вызванные моим «нападением» на Центробанк, немного поулеглись, заявил предкам, что хочу обучаться в техническом ВУЗе информатике. - Зачем? – удивился папа. - Три ВУЗа это слишком, три даже ты не потянешь, - покачала головой мама. - Потяну. Ну, а если… тогда один оставим на потом. Папа засопел и удалился. Мама задумалась. Бабушка позвала к столу. Зреющий конфликт опрокинула мама. Однажды пригласила меня в свой университет на лекцию по информатике. Ничего нового, ничего интересного я не услышал. - Ну? – спросила мама в своём роскошном кабинете на кафедре. И я сдался. Дед отмазал меня от ментов и посчитал, что долг платежом красен. Примерно через полгода после инцидента позвонил: - Чем занят? - Ем, сплю, гуляю и ума набираюсь.
- Пора проверить, сколько накопил. Тут безобразие какое-то творится с компьютерной техникой – не посмотришь? Да кто бы знал! Спецы – ни тебе чета – с ног сбились. Но ведь ты у нас талант, верно? Короче, одевайся, сейчас за тобой заедут. Я поменял домашнюю одежду на дорожную, сунул флешку в карман и стал ждать. Кабинет деда, пожалуй, покруче, чем у мамы, по крайней мере, внушительнее. - Что-нибудь надо? – поинтересовался его хозяин. - Ничего. Отключу твой комп от общей сети? - Делай, как знаешь. Машенька, чай, печенье, фрукты. Вошла секретарша с подносом – миловидная женщина маминых лет. С таким любопытством рассматривала меня, что дед глухо покашлял в кулак. Ну и что, подумал, всяк имеет право на личную жизнь, даже генерал – и сунул флешку в штепсельный разъём. - Внимание, Билли, вирусы! - Они атакуют. Дед басил над ухом. - По почте червя заслали. Засел, подлюга, во «входящих» и на все команды «открыться» шлёт полчища вирусов. Настоящая диверсия. - Билли? - Они меня разрушают. - Уходим, Билли! - Попей чайку, Создатель, и успокойся на пару часиков – ты их наводишь на меня. 16.00 - Билли? - Отстань! 18.00 - Билли! - Ещё не время. 20.00 - Билли? Я с тревогой смотрел на негаснущий жёлтый глазок процессора. - Ты жив? Отзовись. - Да живой я, живой. Создал универсальное оружие. Включи звук, если хочешь услышать, как дохнут эти твари. Визг и вой дерущихся крыс наполнил кабинет. Дед встрепенулся: - Что там – шестерёнки не смазаны? - Хуже – бой идёт святой и правый…. В полночь Билли попросил подключить генеральский ПК к общей сети. Дед достал из встроенного шкафа подушку и плед: – Приляг. Я мирно спал на генеральском диване, а Билли неутомимо сражался с полчищами вирусов, блокировал, не давая размножаться, червей, и уничтожил всех без следа. Сворачивая флешку с монитора, заметил, что Билли поправился на несколько килобайт. Впрочем, зная, как он мог ужиматься, то могли быть и мегабайты. - Билли, ты за старое? - В чём дело, Создатель? - Спроворил шпионскую информацию? - Ничего сверх того, что было – только новое антивирусное ружьё. Шедевр! Моё изобретение. - Молодец. - А то. - Молодец, - сказал мне дед. – Это аванс – всё существенное после.
Моё поступление в МГИМО отметили так. Бабушка испекла изумительный торт. Бобчинский с Добчинским водрузили на стол бутылку настоящего французского шампанского. Мама прилетела из Екатеринбурга – она была с экспедицией в горах Северного Урала - купила новое вечернее платье и вышла в нём к столу. В этом же платье она была, когда пошли с ней в ресторан отмечать моё зачисление в МГУ. Бобчинский до срока споил Добчинского, и оба остались дома. Мама сияла улыбкой, бриллиантами и изысканностью манер. На неё оглядывались. Впрочем, на меня тоже. Ловкий молодой человек – явный альфонс – закадрил светскую львицу. Такая постановка вещей мне льстила. Испортил вечер кривоносый сын Кавказа. Он попытался пригласить маму на танец, а когда получил отпор, наехал на меня – звал поговорить один на один, обзывал трусом и бабой. Пришлось вызвать службу безопасности. Но всё, что смогли сделать дюжие парни в чёрном – вызвать такси и проводить нас к нему. Кривоносые, числом уже в пять голов, свистели вслед и улюлюкали. Мама открыла дверь авто, пропустила меня вперёд, потом обернулась к выродившимся потомкам Прометея и изобразила неприличный жест средним пальцем правой руки. Они взвыли от огорчения и кинулись догонять. Мама прыгнула ко мне на колени и захлопнула дверь. Таксист дал по газам. Дома пожаловался Билли. - Ложись, Создатель, спать – подумаю, что можно сделать. Утром позвонил деду. Пожаловался ему. - Ты хочешь, чтоб мои люди нашли и наказали их? - Я хочу, чтоб твои люди научили меня давать отпор в подобных ситуациях. Генерал молчал. - Они оскорбили твою дочь. Дед дочь любил больше внука. - Хорошо. Я тебе должен – а долг платежом рдеет. Возьми паспорт, подъезжай – я закажу тебе пропуск. Пока добирался, у деда состоялся ещё один разговор по теме. - Как готовить вашего мальчика? – с усмешкой, запрятанной в уголках глаз, спросил инструктор генерала. - В режиме – «Разминка перед сауной». Со мной так и занимались - обучали всем премудростям рукопашного боя, а у меня на теле ни синяка, ни ссадинки. Попутно исправили осанку – плечи распрямились, грудь выпятилась. Мышцы налились силой, отяжелели массой. Правда, не обошлось без таблеток и уколов, зато за один год я из растерянного хлюпика превратился в самоуверенного атлета. Ещё раньше, под Новый год, судьба подарила мне случай реабилитироваться перед мамой. Мы делали последние покупки к праздничному столу. Какой-то хам так спешил, что грубо толкнул маму и не извинился. Выпал пакет, покатились апельсины. - Аккуратнее, гражданин. - Пошла ты… Я догнал нахала, схватил за шиворот и поволок к выходу. Желание было – сунуть его носом в снег, чтобы остыл немножко. Не исполнилось. Он вывернулся из своей шубы, разбил бутылку об угол витрины и двинулся на меня. - Лёшка! – крикнула мама. Она помнила меня другим. Она не знала, что теперь я в состоянии вести бой с четырьмя такими одновременно. Ногой выбил у мужика стекляшку из кулака, а другой так врезал в грудину, что он влетел спиной в витрину и притих там, украшенный консервами, как ёлка игрушками. - Класс! – сказала мама и пошла оказывать первую доврачебную помощь. Я стал собирать апельсины. Набежали охранники, подъехал наряд. От задержания меня отмазала запись видеонаблюдения. Нам даже апельсины поменяли. - Утёрла нос? – поинтересовался я, имея в виду мамины хлопоты над поверженным хулиганом. Мама так и поняла:
- Нет. Он так вонюч - не для моего обоняния. А ты возмужал. - Могу без мамы с девушкой гулять? - Можешь. Дед не выпускал меня из поля генеральского зрения. Однажды – я тогда учился уже на вторых курсах своих ВУЗов – зазвал по мобильнику к себе и предложил оформиться на постоянную работу. - Да я же не военный! - Не важно. Твоё дело - компьютеры. Я и так треть рабочего времени проводил в этом заведении, тренировал и закалял своё тело, иногда ковырялся в компах по просьбам деда, так что согласие, в данном случае – чистая формальность. Через год после этого – то ли вакансия освободилась, то ли оценили мои способности – предложили перейти в аналитический отдел. Вот это, скажу вам, работка! По крайней мере, для Билли. Здесь он развернулся в полную силу своих практически неограниченных возможностей. Моя роль сводилась к двум элементарным манипуляциям - загрузить его темой и доложить начальству о завершении её разработки. Но даже роль стороннего наблюдателя была интересна. Билли не делал секрета из сбора информации, её анализа, проектирования алгоритма предстоящей операции, тщательной деталировки всех нюансов. В любой момент, подключившись, я получал подробную информацию – что сделано, что планируется, процент выполнения задания, время его окончания. То есть тот момент, когда я мог, распечатав, положить на стол начальства, как результат своих трудов, тщательно разработанный план какого-нибудь спецзадания. В той операции, за которую мне и моим командирам присвоили звания Героев России, я, а не Билли сыграл решающую роль. Я узрел в куче информационного хлама, предоставленного мне на обозрение виртуальным помощником, изумруд. Да ещё какой! - Билли, об этом подробнее. Он потрудился, а я понял, что зацепил за хвост величайшую тайну прошлого века. - Работаем! И Билли разработал великолепный план: огромная (ну, очень огромная!) куча денег, тайно вывезенных из Союза в прошлой эпохе, также тайно вернулась в обновлённую Россию. Швейцарские банкиры ничего и не пронюхали, и я думаю, лет сто ещё не спохватятся, какие деньжища умыкнули у них из-под носа. Вся эта информация является строжайшей государственной тайной, поэтому без подробностей расскажу о финальной, самой приятной части операции. Всем соучастникам финансовой диверсии выдали материальное вознаграждение. Я получил десять миллионов рублей. Уже по этому можете судить о размахе операции. Звёзды Героев нам вручали не в Кремле, а в загородной резиденции Президента. Я, главный солист операции и три наших последовательно стоящих друг над другом начальника в единой шеренге выпятили грудь перед Главковерхом. Он наградил, поздравил и пригласил к столу – отметить. Сам долго не появлялся, и распорядитель сказал: - Угощайтесь, господа, Президент сейчас подойдёт. Мои начальствующие коллеги опробовали коньячок, белое и красное вино, наливочку - повеселели, разговорились. Четыре рюмки стояли передо мной, соблазняя, уговаривая, стыдя и угрожая, но бесполезно - непьющий я. Стремительно вошёл Президент, жестом заставил всех сидеть на своих местах, потребовал себе водки. С бокальчиком в руке обвёл присутствующих строгим взглядом. - Из-за вас…. Из-за таких, как вы.… – Верховный Главнокомандующий нахмурил брови. У присутствующих вытянулись, позеленели лица. Директор нашего департамента схватился за сердце (или за карман с сердечными таблетками?). - С гордостью говорю, что я – русский человек, - закончил Президент пафосно и хлопнул водку одним глотком.
Он сел, а за столом после непродолжительного столбняка взорвалось оживление. Офицеры заёрзали, заулыбались, заскрипели стульями. Наш самый старший крякнул и потянулся к бутылке с водкой. Момент был настолько душещипательно-волнительный, что и я, расчувствовавшись, замахнул стопку «Смирновской». Головка моя поплыла, поплыла – все вдруг стали равными и родными. Захотелось рассказать про мудрого моего помощника – истинного автора успеха, ныне празднуемого. Наверное, добавив ещё спиртного (уже косился на непочатые рюмки, строем стоящие передо мной), я бы точно выдал Билли с потрохами, но некто склонился к моему уху: - С вами хочет говорить Президент. Я встрепенулся. Хозяина за столом не было. Человек его окружения кивнул мне, приглашая следовать за ним. Первое лицо государства поджидало меня в садовой беседке. Тихо струился фонтанчик. Кенар скакал по подвешенной кормушке, отгоняя голубеньких попугайчиков, ворчливо стрекотавших на него. Президент жестом пригласил присесть. - Наслышан о ваших способностях, молодой человек. Сколько вам, двадцать? - Скоро будет. - Замечательный возраст! И такой успех. Рад за вас искренне. И хочу предложить работу не менее интересную, но более масштабную. Тем более, в ближайшее время в Управлении вас ожидают малоприятные процедуры. В ЦРУ уже просочилась информация, что в Минобороне России работает гений аналитических изысканий. Противники вас будут искать, а друзья прятать. Это скучно и утомительно. Президент приблизил своё лицо и строго глянул в глаза. - Советником ко мне пойдёте? Поле деятельности – без пределов, как и величина благодарности. Никакой кабинетной рутины – контакт только со мной или ближайшим помощником. Упакуем вас под среднерусского обывателя – никакая разведка в мире не докопается. Я вам тему, вы – решение. Ну? - Согласен. А что тут думать? Такой шанс! Да мы с моим Билли! Короче, я был пьян и смел. - Ну и отлично! – Президент хлопнул меня по плечу. – Хотите вернуться к столу? - Нет, лучше по-английски… - Тогда поезжайте, устраивайте ваши личные дела, а мы похлопочем о служебных. Президент был прав, говоря о моих личных делах: они, в отличие от служебных, были неважнецкими. От нас Добчинский ушёл вместе с Бобчинским. Однажды за столом объявил мой папашка, что любит другую женщину, что у них растёт сын, который уже ходит и скоро научится говорить. Бабушка, проникнувшись сутью произнесённого, громко всхлипнула, укутала нос в салфетку и отбыла на кухню. Потом мама встала из-за стола, подошла к мужу, поцеловала его в прогрессирующую лысину и сказала: - Ты правильно поступил, предпочтя любовь условностям. И удалилась к себе, красивая, гордая, несокрушимая. Об этом свидетельствовали её прямая спина и лёгкая походка мастера спорта художественной гимнастики. Но зеркальные створки двери выдали её, отразив несчастное лицо в потоках слёз. Я это узрел и в тот же миг возненавидел отца. Не думаю, что мама любила мужа, сокрушалась измене и предстоящей разлуке. Скорее, плакала оскорблённая гордость отвергнутой женщины. Но как он мог! Я сидел надутой букой, не зная, что сказать. Впрочем, отца, видимо, и не очень-то интересовало моё мнение, по крайней, в данный момент. Он прихлопнул по столу ладонью, сказал: «Так», оделся, вышел из квартиры и не ночевал в ней. Родители без проволочек оформили развод. Оказалось, молодожёнам негде жить, и мама великодушно предложила им нашу квартиру. Мы же перебирались к деду. Генерал написал маме дарственную на московскую жилплощадь и обосновался на даче.
Заглянув туда однажды ненароком, обнаружил бывшую секретаршу Машеньку в роли хозяйки и двух её очаровательных дочек-двойняшек, лицеисток. Бесшабашные девицы тут же окрестили меня «племянником» и втравили в разборки с приехавшими на электричке кавалерами. Мне пришлось продемонстрировать, как я ловко разбиваю кулаком кирпичи и добавить на словах: - Ваши бестолковки от такого удара лопнут веселей арбуза. Парни поверили и, не дожидаясь обратной электросекции, пошли ловить попутку. Двойняшек это ничуть не огорчило. Я дал им слово бывать у деда чаще – «тетушки» понравились. Добираясь до дома, решил жениться на обеих сразу, чтобы всё хорошее оставалось в семье, не распыляясь. Об этом Билли заявил. Тот одобрил: - С точки зрения продолжения рода человеческого, полигамный брак гораздо продуктивнее. Ну, вот и договорились. Произошло событие гораздо печальнее папашкиной измены – умерла бабушка. Ей в те дни было вдвое тяжелей – к переживаниям из-за развала семьи добавились тяготы неопределенности собственной судьбы. Все были заняты своими проблемами и забыли о ней – тихой, скромной, терпеливой. Семья развалилась на две половинки, и ни одна из них не звала к себе бабушку. Бобчинский молчал – может, думал, что она, как само собой разумеющееся, останется с сыном – самым родным ей человеком. Но само собой могло разуметься, что она уедет с любимым внуком. Мы увязывали личные вещи и прислушивались к моторным звукам за окном. Бабушка суетилась, то помогая нам, то садясь в сторонке, отрешённо и горестно вздыхая. Мама поняла её состояние. Она обняла свекровь, чмокнула в щеку: - Вы же с нами, Валентина Ивановна? Что же вы не собираетесь? - Да-да, - бабушка всхлипнула и ушла в свою комнату. Мы подумали – собираться. Вспомнили о ней, когда в прихожей затопали грузчики. Она сидела у столика, положив на него руки, а голову откинув к стене. Глаза были открыты, но жизни в них уже не было. Вещи отправили на новую квартиру. В старой задержались ещё на два дня, устраивая бабушкины похороны. Гроб стоял на табуретках перед подъездом, когда подъехал генерал. Он так свирепо зыркнул на бывшего зятя, что бедолага юркнул в свою машину. На кладбище стоял одинокий, жалкий, под зонтом – моросил дождь. Когда уехал дед, приблизился к нам и протянул руку. Я недоумевал – прощения просит, милостыню? Сообразила мама – и положила в его ладонь ключи от квартиры (у нас двойная дверь). И я положил свои. Думаю, была бы жива бабушка, и она положила. Вот так мы и расстались. На девятый день после бабушкиной смерти, мама накрыла стол положенными яствами, заказанными в ближайшем ресторане. Ждали генерала. Он обещался, а потом позвонил и извинился – дела. Мы начали угощать друг друга. Позвонил папашка, и я ушёл с трубкой в свою новую комнату. Отец гулял с маленьким сыном, приглашал меня присоединиться. Тон мой был до смерти ледяной: - Вы номером ошиблись, гражданин – отец мой погиб, испытывая самолёт. Бобчинский помолчал немного и тихо произнёс: - Царствие ему небесное. Добчинский с ним согласился, и оба отключились. Через полчаса он позвонил маме на домашний телефон и начал выговаривать, что она настраивает против него сына. Мама включила громкую связь и слушала, не перебивая. - Всё? Ты знаешь, а я уже начала говорить любопытным, что у Лёшки никогда не было отца – он зачат из пробирки. - Не поменяла ему отчество на Пробиркович? – буркнул зло отец. - Как раз над этим думаю. После их разговора заметил маме: - Ты строга с ним. - Так надо. Пусть считает нас неблагодарными – так ему будет легче оправдать свою вину.
И такую женщину он оставил! Глупец! Я уже всерьёз начал опасаться, что никогда не влюблюсь в девушку, имея перед глазами живой пример женского совершенства. - Подожди! – смеялась мама. – Вот встретишь ту, единственную… На следующий день поехал в институт и написал заявление. В МГИМО меня не отговаривали – а ведь был лучшим учеником курса. Выходил из деканата, а уж свеженький приказ о моём отчислении красовался на доске объявлений. Ну и пусть! Пусть Добчинский малыша своего готовит в дипломаты. Жаловался Билли на постигшие несчастья. - Ты можешь чувствовать боль? - Не знаю. Не задавался целью. - Шутить ты уже умеешь, научишься сопереживать – и до человека тебе останется совсем немногого – пару ног да пару рук. Голова у тебя и сейчас светлее света. - Человек субстанция несовершенная, хотя вполне эволюционная. Смертны вы, Создатель, вот в чём беда, и этим ограничен потолок вашего совершенствования. Например, твоего. - Рано ты меня. Я ещё послужу Отечеству. Мама готовилась лететь в Якутию, собирать стразы на песчаных отмелях Холодянки (речка такая). Я купил ей спутниковую мобилу и наказал, держать со мною связь – после сессии хотел присоединиться. Благо патрон не заваливал работой, только аккуратно сообщали из Администрации - на мой счёт перечислена месячная зарплата. Думаю, Президент ждал доклада ГРУ, о результатах моего прикрытия. Что они там делали в связи с этим – не знаю. Предложили бы поменять фамилию, имя и отчество – согласился с радостью. Всё, что нужно, чтобы натовцы не сели мне на хвост, сделал Билли. Он вёл с ними свою игру, водил за нос три самых мощных разведки мира и о результатах своих проделок докладывал мне. Я только диву давался и гордился своим созданием. Мамин рюкзак стоял в прихожей, когда мы накрыли стол на бабушкины Сороковины. Генерал приехал с молодой женой и двумя её дочками. Поднял тост: - Не смотря на все происки врагов, число наше растёт и множится… Потом подумал, что к усопшей ни то, ни другое никак не отнесёшь, прервал свою речь, хлопнул стопарик, покосился на женщин, достал мобилу и с озабоченным видом ушёл смотреть бокс по телеку. Женщины завели тихую и печальную беседу. Чтобы не мешать им, зазвал сестричек в свою комнату. Они мигом освоились. Сначала попросили не сопротивляться, а когда прикрутили меня к креслу, принялись пытать. К сожалению, в ГРУ мне не прививали терпимости к пыткам. Я мигом раскололся и тут же пообещал жениться на них, как только достигнут совершеннолетия. На обеих. На обоих. На обух. Понукаемый щипками и щекоткой, пел серенады, читал стихи, трещал анекдоты, объяснялся в любви. Весёлые девицы-палачицы! Но, как ни странно, они мне нравились. В том, что они были абсолютно похожи, одинаково одеты и напомажены, таился какой-то шарм…. Мама улетела на следующий день. Мне оставался один лишь экзамен, но она не захотела ждать. Захлопнув зачётку с очередным и последним в этом году «отл», побарабанил ею по костяшкам пальцев, размышляя – сейчас позвонить маме или дома. Тут позвонили мне. Звонили из приёмной Президента.
В известной беседке произошла революция – волнистые попугайчики экспроприировали кормушку, а золотистый кенар эмигрировал на ветви плюща и верещал оттуда о несогласии с Новым Порядком. Президент кивнул на вазу с фруктами: - Угощайся. Его отеческое «ты» польстило моему самолюбию. Патрон потёр лоб над переносицей. - Задача будет не из лёгких. Но она назрела. Её решение необходимо…. Мне показалось, Президент убеждает самого себя. - Россия обновилась, Россия обновляется, идёт вперёд семимильными шагами. Отстаёт самосознание нации. И это порождает новые, усиливает существовавшие центробежные силы. А у центростремительных, увы, наблюдается обратный процесс… - Наша с тобой задача, - Президент окинул меня взором, будто целую рать перед решительным боем, - создать объединяющую идею. Консолидирующую всех – от мала до велика, от бомжей до олигархов – русских, татар, якутов, тунгусов – всех-всех-всех, живущих под Российским флагом. Это понятно? Я легонько пожал плечами – и да, и нет. Президент перевёл дыхание. - Надо, чтобы на мой вопрос: «Мы – Великая нация?» народ в едином душевном порыве ответил: «Да!». - Нужна Великая Национальная Идея, - очень раздельно, почти по слогам произнёс я. - Именно, - указательный перст первого лица государства прицелился в мой лоб. – Верно сказано. Вот по этой теме и приступай к работе. По срокам не тороплю. Ошибки не прощу – её и не должно быть. Приму как ответ отрицательный результат. Всё, езжай, будешь готов – звони в любое время. Он пожал мне руку…. На обратном пути покинул авто далеко от дома. Захотелось пройтись, заглянуть в лица москвичей – может быть, там найду ответ на поставленную задачу. Чего хочет вот эта женщина, царапнувшая меня беспокойным взглядом? Или этот мужчина, чуть не толкнувший меня плечом, а теперь часто и недоумённо оглядывающийся. Или эти девицы с мороженым в руках, расступившиеся и хихикнувшие на мой вопрошающий взгляд. Чего они хотят? Спешат куда-то – куда? Озабочены чем-то - чем? Медленно вслед за мной поворачивается голова постового – того и гляди, с резьбы слетит. Наверное, странным ему показался. Ну, как задержит для выяснения. Если задать ему вопрос – вы постовой великой нации? – то и в «обезьянник» определит до приезда санитаров…. Дома к компьютеру: - Билли, не устал от войн виртуальных – работа есть. Моё детище в последнее время увлёклось очисткой Инета от вирусов. - Весь внимание, Создатель. Пока добирался домой, кое-что обдумал. - Мы должны подготовить Президенту очередное Послание Федеральному Собранию. - На тему…. - На тему – Великая Национальная Идея. - Что-то новенькое. - Придётся потрудиться.… Решив, что свою лепту в решение поставленной задачи внёс, занялся обустройством быта. Сессионная возня накопила на рабочем столе и диване книги, в кухне грязную посуду и пыль по всей квартире. Уборка отняла два дня. К исходу второго понял – если так бросаться на работу, скоро очень останусь без неё и помру со скуки. Решил упорядочить трудовой день. Подъём в шесть утра. До восьми бегаю по парку, подтягиваюсь на игровой площадке, отжимаюсь, хожу на руках – к великому удовольствию самых юных «жаворонков», их мам, нянь и бабушек. Потом готовлю себе завтрак, завтракаю. До двенадцати работаю над задачей Президента. После двенадцати, отобедав, сажусь спиною на диван часика этак на три. Потом опять к компьютеру до 18-00. Ужин. До одиннадцати вечера спортивный комплекс – удобное время: у профессионалов заканчивается рабочий день, собираются любители с пропусками вроде меня. В 24-00 отбой.
Это в идеале. На практике: - Билли, как дела. - Чисто, Создатель, не единой путной мысли. - Чем сутки занимался? - Судя по результатам – ничем. - Давай вместе думать. - Давай пораздельности. - Обижаешь. - Прости, Создатель. Есть какие мысли – выкладывай. - В том-то и дело… - Тогда, ты думай, а я буду собирать первичную информацию. Думать за столом тяжеловато – клонит в сон. Встал, походил. Забрёл в мамину комнату. Знакомый аромат французских духов царапнул по сердцу. Я уж отзвонился, похвастал итогами сессии, сообщил, что завален работой, и на Холодянку вряд ли попаду. - Не много потеряешь, - радостно сообщила мама. – Тут комарьё, ночами заморозки, днём – солнечные ожоги. Видел бы ты мой фейс…. - Очень хочу видеть. На стене висела забытая хозяйкой походная гитара – на рюкзачном ремешке с голубым бантиком. Взял в руки – запахи дыма костров, сосновой смолы и ещё чего-то тревожащего душу. Приложился ухом – не шумит ли прибой. Нет. Звуки надо было рождать. И мне захотелось. - Билли. - Что-нибудь надумал, Создатель? - По теме нет. Открой самоучитель для гитары – под музыку лучше думается. Как тебе струнный звук, не помешает? - Нет, Создатель. Думай под музыку. Через неделю умел брать аккорды и начал пробовать голос. - Билли, послушай. - Увы, Создатель, не доступно. Я побренчал на гитаре, спел песенку, очень и очень задорную. Отложил инструмент. - Ну, как дела? - Готов подписаться под «умом Россию не понять». - И только-то за десять дней? - Увы. - Сдаваться будем? - Ни в коем случае – что-нибудь придумаем. - Ну, думай-думай. Пойду, пройдусь…. Спустился во двор. Он не был мне чужим. Когда-то дошкольником бегал здесь, играл на детской площадке, в хоккейной коробке. Мама писала свои диссертации, и бабушка забирала меня к себе, в этот дом. Здесь у меня были друзья. Вспомнил Жанку. Шустрая девчонка-сверстница в первый же день знакомства отколотила меня. А потом всегда заступалась. Где она теперь? Только подумал – Жанка навстречу. Или не Жанка? Или Жанка? - Жанка? Худенькая девушка с нервным лицом приостановилась, вглядываясь. - Алекс? Ну, точно, Лёшка. Привет! Какими судьбами? - Живу в бабушкиной квартире. - Соседи, стало быть. Женат, холост? Учишься или работаешь? - Учусь, холост. А ты? - Была, за папуасом. Представляешь, поехала дура к нему в Черномордию…. Ну, в Африку – куда? куда? Людоед оказался. Сынишку отнял, сама еле вырвалась – благо гражданство не поменяла. - Жанка, - я был рад встрече и ласково потрепал её по щеке.
- Но-но, студент, сначала научись зарабатывать, потом женись… - Студенты, стало быть, не в моде? - За тебя, наверное, пошла – у тебя предки богатые. - Разошлись они. - Бывает. Играешь? – Жанка царапнула струны ногтём. – Приползай вечером в коробку – потусуемся. У меня совсем не было сексуального опыта, и я подумал - не плохо бы приобрести его с Жанкой. Она чмокнула меня и ладошкой размазала след помадный по щеке: - Пока. Посмотрел ей вслед, на худой вихлявшийся зад, и мне расхотелось приобретать сексуальный опыт с Жанкой. Однако ради вечернего рандеву перекроил распорядок дня – после адмиральского часа укатил на тренировку. Вечером спустился во двор. - Алекс вернулся, - представила меня Жанка кучке молодых людей лет от пятнадцати до двадцати, оккупировавших перед закатом хоккейную коробку. Я не увидел знакомых лиц – мне тоже не обрадовались. Девицы курили в кругу, дрыгали ногами, крутили попами. В другом кругу ритмично поводили плечами парни. Музыкально оформляли тусовку два гитариста – один в полосатой майке десантника, у другого на предплечье рядом с якорем темнела наколка – КТОФ. Кивнул на них Жанке и, получив Высочайшее Позволение, перебрался на скамейку к оркестровой группе. Послушал, попробовал и присоединился. Десантник хмыкнул неопределённо, моряк кивнул ободряюще…. Перед сном: - Билли, как дела? - Пытаюсь создать математическую модель человека. - Думаешь это возможно? А для чего? - Чтобы понять, чем он дышит, о чём думает, чего хочет. - Я тебе и так скажу – дышит кислородом, думает о сексе, хочет денег. - Умно. - Ну-ну, трудись-трудись…. Следующий мой вечерний визит в хоккейную коробку был менее удачным. Возможно, сказалось отсутствие Жанки – она работала официанткой в ресторане и отдыхала только по понедельникам. Лишь уселся на оркестровую скамейку, ко мне подошли трое. - Ты зачастил, чувак. Если хочешь прописаться – проставляйся. Ни тема, ни тон их речи мне не понравились. Я покосился на коллег по музыке. Десантник отвернулся с отсутствующим лицом. Моряк увлёкся пятнышком на брюках. Понял: подошедшие – люди в авторитете. - Ты кто? - Сорока. - Где хвост оставил? - Шутник? Сейчас очки пропишу – увидишь. Очки, в смысле, затемнённые – «фонари» скрывать. - Кто-то был бы против – я никогда. Сейчас вернусь. Мамину гитару некому доверить, понёс домой. - Не вернёшься – не обидимся, чувак. Дома повесил на место инструмент, поменял прикид на попроще – предстоящие «танцы» пыльными быть обещали. Кинул взгляд на компьютер - моё детище трудилось, не покладая рук. Эх, Билли, Билли, думаешь, как осчастливить человечество, а оно собралось меня бить. Включил освещение коробки и вышел в её центр. Похрустел шейными позвонками, пощёлкал ключицами, попрыгал, разминаясь. - Ну, смелее. Где тут известный окулист? Вышли двое. Сорока кинул локти за спиной на заборчик коробки и ноги скрестил во фривольной позе. Ухмыляется, цирка ждёт. Ну, будет цирк.
Бить я их не бил – злости ещё не было. Ловил на контрприём и аккуратно укладывал на газон. Один вооружился кастетом. - Убери – ручонку сломаю, - предупредил я. Он не послушался, а я не сдержал слово – поймал его в атаке, чуток помог ускориться, и он обрушился головой на ни в чём неповинный заборчик. Затих. Наверное, ушибся. Да как бы шею не сломал. Коробку тоже жалко. - Чё глазеете? А ну гурьбой – Сорока пинками и тычками гнал на меня толпу подростков. - Смелее, смелее, - подбадривал и я. Крутился, как белка в колесе, аккуратно ронял их наземь в стиле айкидо и никого не ударил. Девчонки ахали, визжали – думаю, что от восторга. Вдруг знакомый и любимый голос, лёгкий плеск ладошек: - Браво-брависсимо! Ты ещё в детский сад не забудь заглянуть. Мама! Мамочка! Здесь? Приехала! Я бросился на остатки сильно поредевшего воинства – у, гады, порешу! Парни врассыпную. Исполнил кульбит на прощание – это для девиц – перемахнул заборчик, подхватил маму на руки, закружил, понёс домой. Она: - Рюкзак, рюкзак – там все сокровища! Прихватил и рюкзак. Мы пили чай. - Колотун-бабай сейчас в Якутии. - Это в июле-то? - Представляешь, утром всё бело от инея. Солнце встанет – роса блестит. В полдень жара. Ночью у костра греемся – в палатке даже в спальном мешке не заснёшь. Попростывали все - решили свернуться. Смотри, что привезла…. Среди якутских трофеев сверкал алмаз. Настоящий. Не силён в каратах – стекляшка в полногтя мизинца. - Место запомнила? На следующий год рванём вдвоём, нароем-намоем, богатенькими будем. Неделю мы разбирали мамины трофеи. Она из дома носа не кажет. Он у неё, и лоб, и щёки, и даже шея в красных пятнах. На руках – о, ужас! – «цыпки». - Это от ледяной воды, - жаловалась мама. Втирала кремы в кожу и сетовала: - Кабы до учебного года зажило. Пили чай. - Ма, что такое русский народ? - Здрасьте-приехали. Школу забыл? - Нет, ты скажи не по-учебному - как сама понимаешь…. - На эту тему можно говорить до бесконечности. Есть такая теория: будто Земля - живой организмом. Там русским отведена роль нервов – вся боль планеты проходит через нас. Никто так не может чувствовать и переживать. Достаточно? - Интересно. Интересная мысль! Надо Билли подсказать. Хотя, если это зафиксировано в Инете, ему и без меня доступно. Следующий свой визит в коробку приурочил к Жанкиному выходному. Но сначала подготовился – сделал заказ в ближайшей кафешке. Сидел с гитарой на своём месте – купил новую, покаявшись маме. Народ потихоньку подтягивался. Жанка. - Наслышана, наслышана. Герой! Тема есть на миллион – чуть позже. А это что за дела? Во двор вошла «фура» и начала разгружаться. Ребята в униформе «Макдоналдс» таскали в коробку пластиковые столики, стулья, накрывали яствами, питьём. - Совсем онаглели буржуины! Ну, я им щас…. Удержал Жанку за руку:
