[size=14]Грязная капля дождевой воды, сорвавшись с потолка, плюхнулась на потухший факел. Тот обиженно зашипел. Недавно горевшая просмоленная пакля отдавала последний жар. Теплый воздух подрагивал, искажая пространство рядом с собой. Низкие своды тюремного коридора потемнели от просочившейся с поверхности влаги. Послышался скрип досок под тяжелыми сапогами и хриплый голос Дорна: - Аринд! Ар! Где ты застрял, оболтус? Живо сюда! Пятилетний мальчонка, потирая заспанные глаза, плелся к огромному мужчине в мешковатых штанах и широкой рубахе из грубой ткани. Пламя выхватывало из мрака угрюмое лицо, изрытое морщинами, под стать многолетней тюрьме. В бороде и усах белели хлебные крошки – свидетельство недавнего завтрака. Дорн, хмуро сдвинув брови, ждал, когда мальчик доберется до мрачной части длинного прохода. - Что ты как сонная муха? Пошевеливайся! Аринд послушно побежал, внимательно глядя под ноги, чтобы снова не упасть. Покоробившийся деревянный пол пестрил ошметками грязи и кирпичной крошкой. С каждым годом земля оседала все больше, и неровную кладку стен резали черные пустоты трещин. Ребенок часто заглядывал в темноту разломов, пытаясь понять, куда деваются жучки, когда забираются внутрь. - Что мы будем делать? – звонкий голосок эхом растворялся в лабиринтах пустых проходов. Ар едва доставал Дорну до пояса. Маленькое тельце казалось еще более хрупким на фоне громадной фигуры охранника. - Держи крепко, не урони, – наставительно сказал Дорн. В руки запыхавшемуся мальчику опустилась связка факелов. Тот охнул, согнувшись от тяжести. - Я не унесу столько! - Ничего, не развалишься. Я буду забирать по одному. - А зачем? - Пламенники сменить нужно. Половина отсырела. Проклятые дожди… - Давай опять зажжем, если потухли. - Без толку, только коптить будут. Благо, этого добра у нас навалом. Старые потом сложишь вон там в кучу. Понял? - Понял… Аринд заворожено смотрел, как на креплениях один за другим загораются новые огоньки. Блики бегали в широко распахнутых детских глазах. Неровно обстриженные черные волосы топорщились на затылке. Уши смешно торчали и казались красноватыми в отблесках пламени. Для Дорна смена факелов не была особо радостным занятием, но и он довольно хмыкал каждый раз, когда загоревшийся пламенник обдавал лицо приятным теплом. Не случись ему охранять тюрьму в день, когда в одной из замызганных камер родился Аринд, ребенка попросту сбросили бы в общую могильную яму. Охранник был единственным, кто по-доброму относился к мальчугану, хоть и пытался это всячески скрывать. Ар неуклюже топал вслед за Дорном, морща нос от усилившейся вони. По обеим сторонам затхлого коридора располагались тюремные камеры. Часть из них была наглухо закрыта массивными дверями, без единой щели. Другие отгораживались деревянными решетками, скрепленными веревочными узлами вперемешку с ржавой проволокой. Мальчик редко бывал в этой части подземелья и каждый раз с опаской и удивлением рассматривал грязных людей, лежавших на полу в камерах. Они не были похожи на охранника и тех, кого Аринд видел до сих пор. Эти «заключенные», как их называл Дорн, совсем не двигались и, если долго лежали, начинали дурно пахнуть. - Почему они не шевелятся? – негромко спросил ребенок. - Кто? – мужчина обернулся. Мальчик указал на людей за решетками. - Почему они все время лежат? Они спят? - А-а, эти что ли? – Дорн вынимал очередной факел из простенка между камерами. – Подохли, ясное дело. - Это как? - Умерли. Не пошевелятся больше. - Почему они умерли? – глаза Аринда вспыхнули огоньками любопытства. - От яда, – равнодушно пояснил охранник. - А яд это что? – мальчик и не собирался замолкать. Дорн сердито глянул на него. Он терпеть не мог всяческих вопросов. - Закрой рот, надоеда, и иди молча. Ар вжал голову в плечи и насупился. Некоторые преступники лежали согнувшись, другие странно распластавшись, так что занимали почти весь пол. Слабые пятна коридорного света почти не проникали внутрь тюремных клеток, скрывая в темноте лица. Дело было закончено. Мальчик поплелся вслед за Дорном, попутно собирая разбросанные факелы. - Слушай. А я тоже буду так лежать? – неуверенно спросил он. - Ты-то? – Дорн хмыкнул. – Ты давно уже должен был подохнуть вместе с мамашей. Эта продажная женщина пырнула ножом очередного хахаля. Пыталась свистнуть у него кошелек. Тот гад чуть не убил ее вместе со своими дружками, а потом доложил властям. Так и померла вон в той дальней камере, – он, не оборачиваясь, указал вглубь коридора. В памяти невольно всплывали воспоминания. Дорн никогда не рассказывал мальчику, как в тайне кормил его мать, пока у той не закончилось молоко. Если бы наверху узнали об этом, охраннику самому светила бы тюремная камера. - Зря ты это затеял, – каждый раз твердил Гред - еще один охранник, с которым Дорн дежурил посменно. Фраза за фразой вспоминался неприятный разговор: - Я тебе точно говорю, к добру это не приведет! – Гред стряхнул большой ладонью последние крошки с засаленного стола и убрал на полку помятую железную кружку. - Да что ты заладил? – Дорн раздраженно грохнул сумку с едой на хлипкую скамейку из потемневшей древесины и вытер рукавом потное лицо. - Опять на три часа раньше смены пришел, – вздохнул Гред. – И не лень тебе таскаться? - Плевать, – Дорн зачерпнул ковшиком воды из бочки и сделал пару жадных глотков. - Ребенок как? - Когда уже ты избавишься от него?! Опять визжал всю ночь. Эта глупая женщина не знает даже, как его успокоить. Дорн, помрачнев, торопливо стягивал верхнюю одежду. - Я тебе говорю, он твоего сына не заменит! Жалко мальца, ему ж всего год был, а тут как раз через две недели такое счастье привалило, – Гред вздохнул. - Только вот не выйдет из него ничего путного. Ты и сам понимать должен - снаружи ему жизни не будет. Преступники - это всегда помои, и дети их такая же дрянь. Будь моя воля, давно бы прирезал вместе с мамашей. - Не за то я каждый месяц отдаю тебе треть полученных денег, – сухо заметил Дорн. - И все же, прекращай это, – Гред направился к выходу. – Жена жива осталась, чего еще надо? Нарожаете кучу детишек, а это отродье тебе и спасибо не скажет, когда вырастет. Если ребенка найдут… - Да знаю! Я все на себя возьму. Не могу его домой забрать, ты же знаешь, но и убивать не стану. Я за свою жизнь много нагрешил, вот и сына потерял, это наказание мне… Гред не ответил, только раздраженно отмахнулся и вышел. «А ведь уже пять годков мальцу. Это ж надо, как время идет…». - До-орн, ну Дорн! – назойливый детский голосок отвлек от раздумий. - Чего тебе? - А мамаша это кто? - мальчик с интересом разглядывал дальние камеры. - Ну… – охранник почесал затылок. – А-а, черт с тобой, - он негромко выругался, – вырастешь - сам поймешь, я тебе нянька что ли? Кто такая нянька, мальчик тоже не знал, зато прекрасно чувствовал, что терпение Дорна вот-вот лопнет, и продолжать расспросы не стоит. Чего хорошего - зарядит очередную оплеуху. Раскрасневшаяся щека все еще горела. С утра Ар уже упал и разодрал штаны, которые охранник долго перешивал для него из своих старых вещей. - Все подохнем рано или поздно, – бормотал мужчина, бросая тяжелые взгляды на заключенных. - Когда подохнешь, все закончится. Не сможешь ни видеть, ни чувствовать ничего. Будешь валяться и гнить, так же, как они. - Не хочу гнить, – подумав, признался Ар. Некоторое время он шел, молча, затем неуверенно спросил: - Дорн, а можно я все время буду живой? Я, правда, не хочу гнить. - Не хочешь гнить – не подыхай раньше времени, – последовал ответ. - Жизнь – никчемная штука. Сегодня мы есть, а завтра подохнем. - Мы все? – мальчик еле успевал за широкими шагами Дорна. - Ясное дело, – вздохнул тот. - И ты тоже…? – Ар спросил совсем тихо, словно боясь услышать ответ. - Да, – отрезал мужчина. Прошло еще пару минут. Мальчик давно забыл о поручении и взволнованно обдумывал последние слова. - Дорн? – в следующем за тишиной вопросе голос подрагивал. Аринд подошел и уткнулся в потную рубашку охранника. - Ну, чего еще? - мужчина раздраженно обернулся и удивленно посмотрел на ребенка. - А ты не умирай, ладно? – Ар всхлипывал, на щеках поблескивали мокрые дорожки от слез. - Давай будем живые? Все время? Соленые капельки уже добрались до подбородка мальчика и теперь сливались воедино, готовясь упасть. - Это еще что! – мужчина отстранил ребенка от себя и легонько шлепнул. - Не хочу, чтобы ты тоже был, как они, – фраза прерывалась громкими всхлипами. - Чего сопли развел? - в голосе Дорна звучала растерянность, плохо прикрытая наигранным раздражением. - Жить, не жить… не мы это решаем. Нашел из-за чего рыдать! Мал ты еще, размышлять о таком. Не реви у меня! Вода вся вытечет, и умрешь! – припугнул он мальчика. - Правда? – вздрогнул Ар. - Правда – правда. Вытирай, давай лицо. - Не могу, – мальчик приглушенно всхлипнул, беспомощно глядя на охапку факелов, которую держал обеими руками. - У-у, соплеглот, – выругался Дорн, наклоняясь к ребенку и утирая лицо широким рукавом.
День проходил за днем, но их смены Ар почти не замечал. Утро начиналось с прихода Дорна, который вместе с едой приносил с поверхности какой-то особенный запах. Мальчику всегда хотелось побывать в месте, откуда родом сдобная выпечка и похлебка в жестяных банках. Вечером Дорн уходил «домой», и Ар думал, что дом – это такая же тюрьма наверху. По началу, просил охранника брать его с собой, но тот сердился и говорил, что нельзя. Раз в двое суток, по утрам, мальчику запрещалось выходить из комнаты. В такие дни вместе с Дорном, приходили люди с поверхности. Они выносили мертвые тела наружу, где скидывали в трупную яму. Бывало, что умерших хоронили родственники, но такое случалось крайне редко. Еще в тюрьму наведывался Саор – раздражительный и мелочный старик, которого Дорн называл химиком и травителем. Саор неприятно визжал каждый раз, когда мальчик пытался подсмотреть, что он делает в небольшой комнатке с множеством интересных приборов, бутылочек, наполненных разноцветной жидкостью, и толстых книг. Химик бывал в подземелье реже остальных и подолгу никогда не задерживался. Он заглядывал в тюрьму раза три в неделю и, сделав новую порцию яда, тут же уходил восвояси. Если Саор долго не появлялся, и странной темной жидкости не хватало, преступников приходилось убивать «вручную», как говорил Дорн. Но об этом мальчик знал только со слов охранника. Люди, которые попадали сюда, не задерживались больше недели. Сначала их закрывали в глухих камерах, а через пару дней перетаскивали в те, что отгорожены деревянными решетками. - Сначала в темные, чтоб не сбежали, - объяснял Дорн, - а когда яд по телу разойдется, никуда уже не денутся, вот и переводят в открытые. Через решетки видно, когда подохнут, а то смердят так, что кусок в горло не лезет. Тут еще старик со своим месивом зачастил, вечно из его пещеры дрянью какой-то несет! В последнее время Саор и правда стал появляться в тюрьме гораздо чаще. Приоткрыв дверь крошечной спаленки, Аринд хмуро наблюдал за химиком. Тот, кряхтя, выносил из лаборатории ящики, заполненные потемневшими, кое-где надтреснутыми колбочками и пробирками. Старик недавно уронил пару-тройку стеклянных сосудов, и теперь часть пола была усеяна россыпью тонких осколков. Ар шумно вздохнул и принялся неторопливо натягивать рубашку. Одежда висела рядом, на спинке громоздкой кровати, которая занимала в комнатке почти все место. В углу примостился тусклый факел, а на табурете лежали книжки, которые еще год назад принес сюда Дорн. Читать охранник не умел и сказок не знал, но Аринду нравилось подолгу пересматривать потертые картинки со странными животными и людьми, нарисованными черной краской. Мужчины в тяжелых одеждах застыли, пойманные кистью художника. Казалось, воины готовы были в любой момент сорваться с места, и Аринд думал, что они перебегают с одной страницы на другую, как только он закрывает книгу. Среди картинок встречались и другие люди, без бород и усов. Хрупкие и тонкие, с добрыми улыбающимися глазами, красивыми лицами и длинными волосами. Они казались мальчику легкими и прозрачными. Дорн говорил, что это женщины, и что такой была когда-то его мать. Одевшись, Ар вспомнил, что сегодня дежурит Гред, а потому лишний раз из комнаты лучше не высовываться. Шаги в коридоре стали громче. Кто-то снаружи приоткрыл дверь. Сквозь щелку послышался неприятный голос Саора: - Вставай, лентяй, работа для тебя есть. Мальчик тут же оставил попытки привести в порядок постель и, выскользнув из комнаты, последовал за химиком. У входа немного помешкал, сомневаясь, можно ли. - Ну, чего застрял? – забрюзжал Саор. - Долго я тебя ждать буду? Аринд послушно вошел и тут же вскрикнул от режущего белого света. Глаза моментально заслезились, и мальчик едва не потерял равновесие. – Что такое?! – всполошился Саор. – Ох, совсем забыл! Ты ж к дневному свету не приучен! - он вытолкал мальчика в коридор. – Стой тут. -Я не вижу ничего! – размазывая слезы, всхлипнул Аринд. Саор вернулся с небольшой трубочкой, зауженной на конце. Ар толком не мог разглядеть ее. -Дай закапаю, стой спокойно. Ар шмыгал и часто моргал. -Да чтоб тебя! Не шевелись, кому говорю! – рассердился старик. Шершавые холодные пальцы насильно раскрыли дергающиеся веки. В слезящийся глаз с красными венками белка упало несколько капель. – Это что? – боясь пошевелиться, спросил Ар. - Лекарство. -А зачем? -Чтоб слезы не текли, ясное дело. Ну-ка поморгай теперь. Лучше? -Ага. -Ну вот и ладно, заходи. -Не пойду туда… - мальчик съежился. -Не бойся, я ж лекарство закапал, оно защищает. -Правда? Старик кивнул. -А что там такое? Раньше так ярко не было! -Конечно, не было! – воскликнул Саор. - Я чуть не ослеп от этих проклятых факелов, совсем огня не дают. Давно пора было принести сюда светочные камни. Вчера из дома забрал. Там масляными лампами обойдусь, не страшно. А в этой темени того гляди спутаю ингредиенты, и получится похлебка вместо яда. -А? – переспросил мальчик. -Иди давай, – легонько подтолкнул его в спину химик. – Только возня с тобой лишняя. В «лаборатории», как требовал называть занятную комнатку старик, витал целый букет запахов. Пахло то чем-то горелым, то сладким и до тошноты приторным, но на порядок приятнее того, что исходило из камер преступников. Аринд тут же забыл про резь в глазах и восхищенно рассматривал комнату. В черные металлические кольца вставлены были ослепительно-белые камни. Это от них исходил яркий свет. Ар, затаив дыхание, попытался дотянуться до светоча, но тут же получил шлепок по рукам. -Чего творишь?! Олух! Обожжешься же! -Почему? – удивился мальчик. – Они горячие? -Ясное дело, горячие! На них воду кипятят! Иди-ка сюда. Вот эти книги стопочкой сложи во-он в ту коробку. Ар шел медленно, восхищенно разглядывая длинные полки, уставленные банками, колбочками и странными приборами. На относительно чистом полу, который старик кряхтя отмывал каждый раз, когда проливал месиво, валялась куча исписанных листков. Мальчик аккуратно обошел их, боясь наступить. Стол из светлого дерева был покрашен желтоватой краской. По бокам она облупилась, показывая предыдущие блеклые слои. Ара переполняли радость и восторг. Он, раскрыв рот от удивления, едва не забывая дышать, перебирался от одной интересной вещицы к другой. Все в лаборатории дышало неизведанностью. Мальчику всегда хотелось попасть в светлую тюрьму наверху. Посмотреть, как кипятят воду на камнях и узнать, откуда берется похлебка и булки… А теперь он словно прикоснулся к частичке мечты. - Чего ты возишься? Аринд вздрогнул и поспешил выполнить поручение. Нельзя сердить Саора, иначе он выгонит его. Судя по всему, химик уже закончил с ядовитыми смесями и всерьез решил навести чистоту. - Конечно, – кряхтел он, вытирая пыль с верхних полок. – Кому теперь интересны химические смеси? Всем магию подавай, или еще какого барахла. Тьфу ты! Он посмотрел вниз на мальчика - единственного, кто слушал его причитания. - Ну, чего смотришь? Аринд в это время восхищенно разглядывал пустую пробирку, которую ему позволили подержать. Прозрачное стекло блестело, отражая светочные камни. - Красивая! - Красивая, – неприятным голосом передразнил Саор. – Смотри, не трогай тут ничего. - Не буду, – кивнул мальчик, не отрываясь от незнакомого предмета, – а то подохну. - О, как! – удивился старик. – Кто тебя такому научил? Этот мужлан безграмотный? Не подохну, а умру, надо говорить. Запомнил? - Почему? – не понял Ар. - Потому! – раздраженно проскрежетал старик. – Говорить нужно правильно. Он шумно вздохнул и снова запричитал. - Мой Создатель, кто из тебя вырастет?! Очередной отброс общества! Ни читать, ни писать, куда уж тебе до грамотной речи? Мальчик насупился. Он не понимал, за что его ругают. - Ладно, – кивнул старик. - Может хоть одно доброе дело мне зачтется. Если это запустить, из тебя вырастет такой же тупоголовый охранник, как Дорн. - Дорн хороший, – нахмурился мальчик. - Я тебя не спрашивал. Старик раздраженно выхватил у него пробирку и поставил на протертую полку. - Скажи спасибо. Буду учить тебя потихоньку. Может, хоть читать научишься. Про письмо я и не заикаюсь. Эти богатенькие бездари ничего и знать не хотят, кроме как лежать в постельке до обеда, и лопать вкусности. Тьфу ты, тепличные растения! Как таких учить науке? Скажи мне, вот как? Ар удивленно хлопал ресницами, глядя на Саора. - Ну, вот и я говорю, никак! – сам себе ответил старик. [size=14]
Сообщение отредактировал dididada - Вторник, 31.07.2012, 21:03
dididada, ооо, стало намного лучше! ЧестнО! Можно маааленький замечаний? делай побольше шрифт - 12-14, чтобы было удобнее читать. Моя страница, велкам! Мой дневник
ну уж явно не дрова колола и в грязной одежде спала!
Можент и так, Света. только вникните чуть глубже в ситуацию. Проводник чего -то там наобещал, очнулись собственно в могиле, ночью, куда идете не знаете, ведет собственно подсознание Ара , обычаев и вообще ничего не знаете. А тут еще твари какие-то лучший способ осмотреться и не привлечь внимание - делать обычную, повседневную работу. Результат - он по крайней мере увидел приближение опасности
Quote (Анаит)
зато нет интриги! Я за то, чтоб остался кто-то один. пусть измениться, но останется один. Иначе все слишком скучно!
Да не возражаю. Порешить можно как одного так и другого. Вопрос. Каким останется оставшийся. Интереснее оставить Ара. Хотя бы потому, что тот живет в мире для нас незнакомом + увидеть изменение в сознании этого типа было бы интереснее (как по мне). Я не от мира сего, но мне тут как-то уютненько.
dididada, есть еще вариант. вернуть в наш мир улучшенного Ара, а в том оставить посмелевшего Егора. Он, кстати, там может друга, который помер, встретить. Прикольно - типа мир, куда люди попадают после смерти, но не все. Моя страница, велкам! Мой дневник
проводник это Аринд и есть!))) а Егорыча убить я имела ввиду не в повествовании, а как идею вообще)) У меня чистое фэнтези, Арик не злобный убийца больше, а парнишка с нелегкой судьбой. Подробнее будет описано взросление а потом будет переломный момент.. а потом ему придется ... и у него останется два года на... ))) ну я умею объяснять
Арик не злобный убийца больше, а парнишка с нелегкой судьбой
F А я и не видел злобного убийцу. Расчетливого - да. Безжалостного - да, но не злобного. И именно такой материал, который был представлен ранее, более подходит для дальнейших трансформаций. Егор второстепенный грой, который и должен дать ему то, что в мире Аринда просто получить невозможно. Я не от мира сего, но мне тут как-то уютненько.
