* * *

...Почему им так нравится бить ее? У них не было матери, сестры, им не стыдно - взрослым мужчинам, у них могла бы быть дочь того же возраста, им не жаль ее - молодую, симпатичную девушку, которую они своими кулаками превращают в один сплошной кровоточащий синяк? Крик - бьют по лицу, вопросы на ломаном языке, она с трудом понимает, чего от нее хотят... Да, шла именно туда, да, должна была встретиться... Но какое это имеет значение? И какое отношение к этой комнате, где двое мужчин в черной форме бьют ее, усадив на низкий табурет? И еще двое в такой же форме, но в фуражках вместо пилоток, у одного из них маленький черный крестик на левой стороне кителя. На рукавах красные повязки. Белый круг, внутри которого затаился странного вида паук... Они мирно беседуют. Вернее - тот, с крестиком, говорит, а молодой почтительно слушает, сидя за столом и не забывая писать что-то важное... Еще более странно, что она понимает, хотя в школе этот язык казался ей отвратительным...
- Что вы возитесь с ней, Лютц? Она связана с подпольем, ведь это ясно, как божий день, у нас достаточно доказательств... Просто заполните бумаги - стандартный набор, партизанские действия не подпадают под статьи Женевской конвенции, мы повесим ее, как вешают бандитов, насильников и прочий уголовный сброд. Моя бы воля - я бы их всех развесил вдоль дорог... А после пустил бы на удобрения. Здесь много земли, но она бедна по сравнению с нашей. Фюрер обещал нам эту землю, мы должны заботиться о ней. Мы пролили за нее много крови - своей и чужой, будет вполне справедливо, если наши дети смогут владеть ею. Их ждет прекрасное будущее, Лютц... Вы женаты? Надо будет дать вам отпуск, когда положение на фронте станет более стабильным. Съездите домой, навестите знакомых девушек, сделаете выбор... Не хотите же вы сказать, что ни одно сердечко не вздрагивает, когда ваше имя вспоминают дома друзья? У такого симпатичного молодого человека, как вы, непременно должна быть девушка, многие ваши сверстники не ограничивают себя одной кандидатурой... Не одобряю подобного легкомыслия, но и не осуждаю - молодость, все мы были такими, все ошибались... Но вы производите впечатление здравомыслящего человека, вы отличный солдат, Лютц, я подал документы на присвоение вам "железного креста". Можете не благодарить - я считаю, что вы, с вашим талантом, достойны лучшего, вы далеко пойдете, мой друг. Надеюсь - тогда вы не забудете тех, кто делал для вас добро... Что-то я увлекся, не напомните - о чем мы говорили?
- О детях...
- Ах да... - Рёйтель рассмеялся и достал сигарету. - Курите? Похвально... Наши дети, Лютц, будут жить в больших, светлых поместьях, у них будет достаточно земли, которую для них обработают потомки этой вот... Хотя, я сомневаюсь, что у нее будет потомство, если только она не озаботилась этим до нашей встречи. Эти ублюдки плодятся со скоростью кроликов, недостатка в рабочей силе не будет. При соответствующем обучении и контроле они вполне способны прислуживать господам, выполнять несложные обязанности по дому, работать на фермах и в каменоломнях... Нет, дома я, пожалуй, такое держать не стал бы - разве что в клетке... Написали? Много еще? Унтершарфюрер, возьмите Зоммера и Кляйста, еще парочку ребят покрепче - пусть сгонят всех этих скотов на площадь. Толпа все еще нуждается в хлебе и зрелищах, хлеб у них пока свой, а наше зрелище, положенное сверху, будет небольшим развлечением в их скучной, бессмысленной жизни. Самое главное - оно должно быть назидательным и доходчивым. Им надлежит усвоить раз и навсегда, что провокации против солдат СС и вермахта караются беспощадно и неотвратимо. Мы повесим ее очень торжественно, чтобы ее пример не стал прецедентом... Алло? Да... Говорит штандартенфюрер Рёйтель... Да, группенфюрер... Конечно. Я все понял... Лютц, заканчивайте побыстрей, у нас еще много дел, мы не можем столько времени возиться с каждой сопливой девчонкой. Как, вы сказали, ее зовут? Зоя? Насколько мне помнится из далекого студенческого прошлого - это что-то греческое? Жизнь? Какая ирония... А фамилия? Космо... что? Ужасно звучит, у них совершенно непроизносимые фамилии, наверняка что-то еврейское... Так вы полагаете - у нее связь с космосом? Неплохой каламбур... Что ж - туда-то мы ее и отправим...
...Связь с космосом - как он узнал? Нет, он не знал, он просто пошутил. Но она знает, что отправится туда - в бурный поток, прыгая из одного черного провала в другой, смерти нет, тело останется подвешенным, со связанными руками, с фанерной табличкой, на которой нацарапан ужасно глупый текст. Потом его снимут, бросят на снег, будут фотографировать... Ее уже не будет здесь, но она знает это наверняка, как и то, как будут блестеть глаза деревенских женщин - тех из них, что отважатся заглянуть в ее разбитое, улыбающееся лицо... Чему я радуюсь? Но ведь я скоро уйду! Это мне вас жаль, ведь вы останетесь здесь, вас еще долго будут мучить - сперва эти, потом придут другие, и тоже будут допрашивать, долго и нудно выяснять, кто, кому и что говорил. Потом вас погонят в поля - в дождь и холод, закутанных в грязные телогрейки. Вас заставят надрываться, месить пудовыми сапогами размокшую землю, всю жизнь, всю оставшуюся жизнь, до конца... Бедные мои... Я вас очень люблю, но помочь я вам не могу, простите меня... Меня здесь скоро не будет, я улечу в космос, куда так любезно согласился отпустить меня офицер в черной форме...

* * *

...Почему им так нравится бить ее? У них не было матери, сестры, им не стыдно - взрослым мужчинам, у них могла бы быть дочь того же возраста, им не жаль ее - молодую, симпатичную девушку, которую они своими кулаками превращают в один сплошной кровоточащий синяк? Крик - бьют по лицу, вопросы на ломаном языке, она с трудом понимает, чего от нее хотят... Да, шла именно туда, да, должна была встретиться... Но какое это имеет значение? И какое отношение к этой комнате, где двое мужчин в черной форме бьют ее, усадив на низкий табурет? И еще двое в такой же форме, но в фуражках вместо пилоток, у одного из них маленький черный крестик на левой стороне кителя. На рукавах красные повязки. Белый круг, внутри которого затаился странного вида паук... Они мирно беседуют. Вернее - тот, с крестиком, говорит, а молодой почтительно слушает, сидя за столом и не забывая писать что-то важное... Еще более странно, что она понимает, хотя в школе этот язык казался ей отвратительным...
- Что вы возитесь с ней, Лютц? Она связана с подпольем, ведь это ясно, как божий день, у нас достаточно доказательств... Просто заполните бумаги - стандартный набор, партизанские действия не подпадают под статьи Женевской конвенции, мы повесим ее, как вешают бандитов, насильников и прочий уголовный сброд. Моя бы воля - я бы их всех развесил вдоль дорог... А после пустил бы на удобрения. Здесь много земли, но она бедна по сравнению с нашей. Фюрер обещал нам эту землю, мы должны заботиться о ней. Мы пролили за нее много крови - своей и чужой, будет вполне справедливо, если наши дети смогут владеть ею. Их ждет прекрасное будущее, Лютц... Вы женаты? Надо будет дать вам отпуск, когда положение на фронте станет более стабильным. Съездите домой, навестите знакомых девушек, сделаете выбор... Не хотите же вы сказать, что ни одно сердечко не вздрагивает, когда ваше имя вспоминают дома друзья? У такого симпатичного молодого человека, как вы, непременно должна быть девушка, многие ваши сверстники не ограничивают себя одной кандидатурой... Не одобряю подобного легкомыслия, но и не осуждаю - молодость, все мы были такими, все ошибались... Но вы производите впечатление здравомыслящего человека, вы отличный солдат, Лютц, я подал документы на присвоение вам "железного креста". Можете не благодарить - я считаю, что вы, с вашим талантом, достойны лучшего, вы далеко пойдете, мой друг. Надеюсь - тогда вы не забудете тех, кто делал для вас добро... Что-то я увлекся, не напомните - о чем мы говорили?
- О детях...
- Ах да... - Рёйтель рассмеялся и достал сигарету. - Курите? Похвально... Наши дети, Лютц, будут жить в больших, светлых поместьях, у них будет достаточно земли, которую для них обработают потомки этой вот... Хотя, я сомневаюсь, что у нее будет потомство, если только она не озаботилась этим до нашей встречи. Эти ублюдки плодятся со скоростью кроликов, недостатка в рабочей силе не будет. При соответствующем обучении и контроле они вполне способны прислуживать господам, выполнять несложные обязанности по дому, работать на фермах и в каменоломнях... Нет, дома я, пожалуй, такое держать не стал бы - разве что в клетке... Написали? Много еще? Унтершарфюрер, возьмите Зоммера и Кляйста, еще парочку ребят покрепче - пусть сгонят всех этих скотов на площадь. Толпа все еще нуждается в хлебе и зрелищах, хлеб у них пока свой, а наше зрелище, положенное сверху, будет небольшим развлечением в их скучной, бессмысленной жизни. Самое главное - оно должно быть назидательным и доходчивым. Им надлежит усвоить раз и навсегда, что провокации против солдат СС и вермахта караются беспощадно и неотвратимо. Мы повесим ее очень торжественно, чтобы ее пример не стал прецедентом... Алло? Да... Говорит штандартенфюрер Рёйтель... Да, группенфюрер... Конечно. Я все понял... Лютц, заканчивайте побыстрей, у нас еще много дел, мы не можем столько времени возиться с каждой сопливой девчонкой. Как, вы сказали, ее зовут? Зоя? Насколько мне помнится из далекого студенческого прошлого - это что-то греческое? Жизнь? Какая ирония... А фамилия? Космо... что? Ужасно звучит, у них совершенно непроизносимые фамилии, наверняка что-то еврейское... Так вы полагаете - у нее связь с космосом? Неплохой каламбур... Что ж - туда-то мы ее и отправим...
...Связь с космосом - как он узнал? Нет, он не знал, он просто пошутил. Но она знает, что отправится туда - в бурный поток, прыгая из одного черного провала в другой, смерти нет, тело останется подвешенным, со связанными руками, с фанерной табличкой, на которой нацарапан ужасно глупый текст. Потом его снимут, бросят на снег, будут фотографировать... Ее уже не будет здесь, но она знает это наверняка, как и то, как будут блестеть глаза деревенских женщин - тех из них, что отважатся заглянуть в ее разбитое, улыбающееся лицо... Чему я радуюсь? Но ведь я скоро уйду! Это мне вас жаль, ведь вы останетесь здесь, вас еще долго будут мучить - сперва эти, потом придут другие, и тоже будут допрашивать, долго и нудно выяснять, кто, кому и что говорил. Потом вас погонят в поля - в дождь и холод, закутанных в грязные телогрейки. Вас заставят надрываться, месить пудовыми сапогами размокшую землю, всю жизнь, всю оставшуюся жизнь, до конца... Бедные мои... Я вас очень люблю, но помочь я вам не могу, простите меня... Меня здесь скоро не будет, я улечу в космос, куда так любезно согласился отпустить меня офицер в черной форме...

Подкорректировала свой пост, чтобы людей зря не пугать. Это наверное слишком личное и написано было под большим впечатлением от написанного.

Подкорректировала свой пост, чтобы людей зря не пугать. Это наверное слишком личное и написано было под большим впечатлением от написанного.

Пары. Группы. Слова-разговоры.
Спешка несделанных дел и забот.
Стихли до завтра горячие споры -
Каждого кто-нибудь где-то ждет...

Сбитые днем в коллективы дружные,
Пейте, усталые - всё путём,
Все мы - где-то кому-то нужные,
Любим, и сами чего-то ждем...

Ветер. Светлые пятна окон.
Стылый покой затуманил стекло...
В дреме замер квартиры кокон.
Тихо. Уютно. Тепло...

День на исходе. Вечер-омут...
Зыбкие сумерки вглубь манят...
"В гости? Благодарю... тронут...
Как-нибудь после... Буду рад..."

Тихий шелест - газета на пол...
Смотрит в окно телевизор-циклоп.
Снова отравы в душу накапал -
Что-то цветастое, в стиле "поп"...

Будни. Тихая гладь ночи.
Нервы. Телу нужен покой...
Тоже чувство - не хуже прочих,
Голову гладит мягкой рукой...

"Жизни яркой кто же не хочет...
Но это завтра... с утра... потом..."
Ночью жизнь станет короче.
И чуточку холоднее дом.

Пары. Группы. Слова-разговоры.
Спешка несделанных дел и забот.
Стихли до завтра горячие споры -
Каждого кто-нибудь где-то ждет...

Сбитые днем в коллективы дружные,
Пейте, усталые - всё путём,
Все мы - где-то кому-то нужные,
Любим, и сами чего-то ждем...

Ветер. Светлые пятна окон.
Стылый покой затуманил стекло...
В дреме замер квартиры кокон.
Тихо. Уютно. Тепло...

День на исходе. Вечер-омут...
Зыбкие сумерки вглубь манят...
"В гости? Благодарю... тронут...
Как-нибудь после... Буду рад..."

Тихий шелест - газета на пол...
Смотрит в окно телевизор-циклоп.
Снова отравы в душу накапал -
Что-то цветастое, в стиле "поп"...

Будни. Тихая гладь ночи.
Нервы. Телу нужен покой...
Тоже чувство - не хуже прочих,
Голову гладит мягкой рукой...

"Жизни яркой кто же не хочет...
Но это завтра... с утра... потом..."
Ночью жизнь станет короче.
И чуточку холоднее дом.

Последнее стихотворение. Крутятся колёсики, будильничек тик-так... Всё верно.

Последнее стихотворение. Крутятся колёсики, будильничек тик-так... Всё верно.

Это вряд-ли, как говаривал сыщик Гуров...

Это вряд-ли, как говаривал сыщик Гуров...

У Маяковского есть маленькое стихотворение под названием "Исчерпывающая картина весны". А это я б назвала "по-маяковски" "Исчерпывающая картина ... одиночества". Особенно в процитированных строчках.

У Маяковского есть маленькое стихотворение под названием "Исчерпывающая картина весны". А это я б назвала "по-маяковски" "Исчерпывающая картина ... одиночества". Особенно в процитированных строчках.