Тим слышал музыку. Она разлеталась светящими искрами в полумраке его опущенных век и падала в недоступные уголки памяти. Он сильно зажмурил глаза, искры превратились в яркие трассирующие вспышки, но память не поддавалась даже массированному обстрелу. Он сел на диван, тряхнул головой, сбрасывая непонятное ощущение, и открыл глаза. Мать бренчала на кухне посудой. В сознании оформились мысли:
«Последний день, завтра призывной пункт в военкомате и начнётся армейская жизнь. Хорошо, что один год, выдержу».
Он натянул джинсы, вышел на кухню и сел за стол. Пододвинул к себе тарелку с горячими блинами и стал сворачивать треугольник. Мать достала из холодильника банку сметаны, поставила перед ним и заплакала.
- Что за мода такая? – на кухне появился дед.
Он тыкнул правнука в дырку на джинсах.
- Ничего, в армии быстро дурь из головы выбьют, - не унимался старик.
- Посмотрим, кто у кого выбьет, - Тим схватил куртку, дожёвывая блин. - Мам, откуда музыка?
- От соседки, наверное, - женщина обречённо взглянула на сына, прикрыла рот рукой и закачала головой.
- Это скрипка, я помню, Настя всегда по утрам занималась! – со знающим видом пояснил дед.
- Что ты, Анастасия год как не встаёт! И когда это она играла? Это племянница должно быть к ней приехала. Совсем бабка плоха стала, сколько ей лет то? – женщина пододвинула тарелку с блинами к старику.
- Она с Тимофеем в одном классе училась. Значит, на десять лет меня старше. Что ж это Мань, ей восемьдесят восемь что ли?
- Люди столько живут? – усмехнулся Тим. – Мам, я к Ромке, там все наши пацаны. Мы, типа, проводы устраиваем.
Он надел высокие сапоги и стал аккуратно нахлёстывать длинные шнурки.
-Тьфу ты, проводы! – дед недовольно смотрит на парня,- Баловство одно на уме. К обеду чтоб домой пришёл, мать стол собирает, мы тебя тоже проводить желаем.
Отца у Тима не было, то есть он был когда-то в детстве, но его лицо давно стёрлось из памяти. Воспитанием своенравного парня занимался прадед. Он очень ответственно относился к этому и вполне серьёзно заявлял: «Умирать мне нельзя, я тебя после армии ещё женить должён!»
На улице было не по-весеннему душно, тонкий будоражащий запах струился от кустов.
Парень вдруг остановился, поймал надумавшую цвести кисть черемухи, она вздрогнула в его руке, белые бутоны лопнули, и нежный аромат растворился в воздухе.
На проводы собралось много народа. Ромкины родители уехали отдыхать в Питер, оставив просторный коттедж в распоряжении сына. У самого Ромки была отсрочка, может быть поэтому, он предложил с размахом проводить друзей. Было много выпивки, от музыки звенели стекла в окнах. Девчонки были яркие и влекущие. Увидев Тима, Ромка изобразил боевой клич и радушно усадил его за стол:
-С тобой я бы тоже пошёл служить!- он налил ему водки, - Смотри, сколько телок, выбирай любую!
-Не трынди, дай музыку послушать, - Тим отодвинул рюмку и закрыл глаза.
-Как знаешь, теряешь время, расписание плотное!
Тим откинулся на спинку дивана, сквозь шум к нему пробивались звуки, разбудившие его утром. Он зажал уши и стал вспоминать пассажи скрипки. Вдруг резкий запах обнаружил чьё-то появление рядом. Он опустил руки и открыл глаза. Незнакомая девушка в ярком блестящем платье села к нему на колени. Юбка, и без того короткая, собралась мягкими крупными складками и обнажила пухленькие…(Скажем ножки, допуская неточность в анатомии.).
-А я знаю, как тебя девчонки зовут,- сказала она, откидывая прядь волос со лба парня.- И что ты обычно делаешь после секса.
Обольстительница приблизила своё лицо. Оно показалось знакомым, однако Тим не был уверен. Он стал рассматривать макияж, выполненный по всем правилам. Ресницы невероятно длинные по последней моде, чёрные и аккуратно отогнутые, тонкие брови были идеальными, но невольно возникал вопрос, для чего эти ровные полосы на лбу. Губы девушки были выполнены цветом спелой вишни и хорошо сочетались с матовым оттенком её кожи и переливами платья. Захотелось тронуть это лицо и проверить его реальность. От запаха парфюма у парня засвербело в носу. Через дырку на джинсах Тим почувствовал холод её «ножек». Он отвернулся и сказал:
-И как же меня зовут девчонки, когда дело близится к сексу?
-Визажист, ты любишь помаду размазывать.
Тим посмотрел на яркие губы девушки, он различил настоящие контуры. Помада искусно придавала им выразительности и делала сочными.
-Твои губы мне нравятся, пошли, разогреемся. Может ты ещё и двигаться умеешь?
Парень встал, сгребая девушку в охапку, зашёл в круг танцующих, и, медленно расслабляя руки, позволил её телу сползти на пол. Оказавшись на ногах, девушка начала ужимисто вертеться, подражая танцу живота. Она напомнила ему навязчивую кошку.
Обычно Тим классно танцевал. Танец возникал сам по себе, вдохновение создавало его рисунок. Он никогда не заучивал движения, они рождались внезапно, ниоткуда в зависимости от настроения, музыки и людей, танцующих вместе с ним. Сегодня пружинка в нём долго не могла расслабиться, а только ещё сильнее закручивалась, противно поскрипывая.
Народ заходил в комнату и вновь рассеивался, суета тусовала собравшихся людей.
Тим не заметил, как стал двигаться механически, без удовольствия. Он не чувствовал не прижимающуюся к нему партнершу, ни танцующих рядом, но ритм уже завёл его и он страстно напрягал своё тело, пока пружинка вдруг резко не расслабилась. Моментально последовало раскаяние. Оно напомнило, как это бывает противно, когда ты один. Тим жадно прижал к себе девушку с вишнёвыми губами:
- Ты будешь ждать меня?
- Вы все с ума сошли что ли? Как сговорились! Ждать целый год!
Парень, напрасно пытаясь что-то рассмотреть сквозь непроницаемую маску, в отчаянии размазывает помаду по её лицу.
Компания за столом вдруг оживилась, послышался смех, и все присутствующие повернулись к ней.
В руках сидящих за столом появился флаг. Обычно, разъезжая на мотоцикле, Ромка цеплял его к высокой антенне. Флаг сперва передёргивали с одного конца стола к другому. Потом выскочила обнажённая девица, она обмотала его вокруг своего тела и начала танцевать среди бутылок. Цветастый триколлор обтянул её грудь и стал немыслимо метаться по столу, сопровождая непристойный танец проститутки. Поднялся оглушительный гогот, многие захлопали в ладоши.
У Тима было тягостное состояние на душе, он не понимал, чего он ждал от этого последнего дня своей обычной жизни, почему его раздражают привычные развлечения своих друзей. Он подскочил и вытряхнул девицу из флага. Ромка безудержно захохотал, показывая на него пальцем:
- Что с тобой, Капитан! Я не удивлюсь, если ты через год с медалью вернёшься! Сразу припомнилась заветная дедова коробочка с медалями. Коробочка была заперта в шкафу и однажды, долго ковыряя замок, шестилетний Тим добрался до неё и разбросал металлические звёзды и кружочки с разноцветными лентами по ковру.
Дед достал фотографию из комода и грозно сел за круглый стол посреди комнаты. Тим знал, прятаться бесполезно и покорно подошел к нему. На старой жёлтой фотографии он увидел широкоплечего парня, за его спиной был растянут флаг. На груди - те самые звездочки и кружочки. Дед сказал:
- Это мой старший брат, тебя назвали в его честь Тимофеем. Давно, когда тебя не было, а я был таким как ты, случилась война. Безжалостный враг напал на нашу страну, стал захватывать города и убивать людей. Тимофей начал биться с ними и за каждый освобожденный город его награждали медалью. Неси, наградам не место валяться на полу!
Тим стал собирать медали по одной и подбегать к столу. Старик заставлял правнука найти её на груди героя и торжественно объявлял за освобождение какого города она получена.
-Дедуля, а этой медали нет на фотографии.
-Потому что это моя медаль, за охрану общественного порядка. Знаешь, у каждого мужчины должна быть своя награда.
Тим сжал полотнище в руке:
- Не место флагу на сиськах болтаться, пусть все видят, что здесь в армию провожают.
Он распахнул окно и закрепил развивающийся стяг к раме. Флаг стал яростно хлопать и вырываться прочь.
На улице проходящий мимо старик от неожиданного шума распахнувшегося окна упал, уронил сумку, из неё раскатились пустые железные банки из-под пива и колы. Старик сидел на земле и в недоумении таращился на трепещущий триколлор.
Тим начал осматриваться, разыскивая брошенную куртку. К нему подскочил Ромка:
- Сейчас в боулинг поедем, а потом в сауну!
-Нет, меня мама ждёт.
Музыка внезапно остановилась, и его слова громко прозвучали непривычно и нелепо в застывшей тишине. Все в замешательстве посмотрели на Тима. Смеяться над Капитаном позволял себе только Ромка. Но хитрый приближенный всегда был осторожен. Решаясь на выпады в сторону вожака, он внимательно оценивал ситуацию и просчитывал, что ему будет дозволено. Слишком странным сегодня был Тим. Ромка вспомнил, как однажды он внезапно поколотил Вовика, когда тот предложил скучающей компании испинать надоедливого старика, пристававшего к ним на улице.
Никто не решался нарушить тишину. Капитан подошёл к двери и обернулся:
- Времени мало остаётся. Я будто забыл что-то, или кого-то!
Он окинул взглядом всех в комнате:
- Нет, не здесь,- сказал он тихо, опять загрохотала музыка, и никто уже не расслышал его последние слова.
Тим медленно шёл домой. Он курил уже вторую сигарету. Подходя к своему двору, он остановился на детской площадке, посмотрел на старые качели и вдруг протиснул своё могучее тело между прутьев и сел на издолбленную досочку сидения. Покореженные перекрытия не выдержали, и он рухнул вместе с прутьями в мягкую вышарканную ямку на песке под качелями. Голубое майское небо с белыми облачками вмиг заняло всё обозримое пространство перед ним. Чей-то громкий заливистый смех помог расслабиться напряжённому лицу и его губы растянулись в улыбку.
Тим попробовал шевельнуться, но не тут-то было, прутья крепко зажимали его. Парень немного повертелся на песке, забавляясь своим беспомощным положением, потом замер и стал следить за движущимися облаками. Вдруг среди облаков появилась чья-то светловолосая головка:
- Тимоша, эко тебя угораздило! Давай я помогу.
Незнакомая девчонка, зажав подол платья между худыми ногами, стала пытаться растянуть прутья. Она отчаянно дёргала железяки и при этом очень беспокоилась, что парень, лёжа на песке, имеет слишком удобную позицию для наблюдения за ней. Тима страшно забавляли события, которые стали с ним происходить.
- Я жить хочу, сестричка, вытащи меня, не бросай! – застонал он, изображая раненного, при этом он ловил её за ногу, мешал ухватить прутья и подтаскивал поближе к себе.
- Как тебе не стыдно! – обиженно сказала девчонка, вырвавшись из его рук. Она встала подальше и топнула ножкой. – Сам вылезай, не буду помогать.
- Как обидно умирать молодым, - продолжал потешаться парень. – Поцелуй, меня ещё никто не целовал,- он протянул руки, умоляя снова подойти к нему, и закатил глаза.
- Тим-о-о-ша! – дико заверещала девчонка, вытягиваясь и приподнимаясь на носочки. Тим почувствовал, как облака вздрогнули и остановились. Он быстро вывернулся из пут, подскочил и схватил её за плечи:
- Чего испугалась? Ты откуда знаешь, как меня зовут?
- Мы с тобой в одном классе учились…Я Настя…
Парень приблизил её лицо и стал внимательно рассматривать. Он точно знал, что никогда раньше не видел его. Светлые волосы заплетены в растрепанные косы, концы которых свисали до пояса, сворачиваясь серпантином. Такое он видел впервые. Мелкие колечки выбились из зачёсанных прядей на лбу и переливались золотом на солнце, Лицо было бледным, глаза широко раскрыты от ужаса, и от этого казались необыкновенной величины. Ресницы были такого же золотистого цвета, что и завитушки на лбу. В глубине зелёных глаз проносились какие-то тени, казалось, это листва колышется, голубизна белков была подобна небу и подтверждала предположение насчет листвы.
- Ты живой, живой! Не делай больше так! – она стукнула его кулачком в грудь. – Сколько раз я видела этот кошмар! Началась война, ты уезжаешь на фронт, я не осмеливаюсь к вам зайти, потом опаздываю на вокзал, потом письма, тебя ранят совсем в конце войны, ты долго лежишь в яме, тебя находят только на следующий день, а в госпитале… Что это я? Ты живой, живой!
Она хлопает солнечными ресницами, стряхивая слезинки. Через несколько секунд девушка начинает шмыгать носом и её щеки розовеют.
- Настя, я в армию ухожу. Ты будешь ждать меня? Целый год!
- Я жду тебя всю жизнь! Поцелуй меня.
Тим посмотрел на её губы. Они были очень бледными. Изящный изгиб в уголках рта мягко сворачивался и погружался в глубину щёчек, образуя забавные ямочки. Тим не удержался и тронул их пальцем. Изгиб, едва заметный, колыхнулся, возвращаясь на место уже розовым и четким. Тим нащупал ямочку губами, она тут же исчезла, а губы девушки стали напряжёнными и плотно сжатыми. Он попытался поймать другую ямочку и медленно разорвал поцелуй. Когда парень вновь посмотрел на губы Насти, они были пунцовыми и продолжали сохранять форму ожидания.
- Пока всё,- тихо прошептал Тим. - Я не люблю целоваться на улице. Пошли, мама там проводы затеяла. Она тебе будет рада.
Он бережно обнял девушку. Она вдруг снова побледнела, будто всё, о чем мечтала, уже случилось и впереди только долгое тяжёлое ожидание.
- Ты ведь зайдёшь ко мне? Знаешь, где я живу?- осторожно продолжал парень.
- Ты совсем не помнишь меня… Конечно же, знаю, ведь я живу рядом!
Тим разглядел страх и удивление в её глазах.
- Чего ты боишься? Я не обижу! Я так долго тебя искал!
- Да ты мне с детства проходу не давал!
- Верю, это на меня похоже! Только извини, не помню! Главное, я тебя нашёл!
В подъезде Тим открыл дверь, тут же запахло яблочным пирогом.
-Что это у нас всё настежь распахнуто,- забеспокоилась девушка, заглядывая в соседнюю квартиру. Парень, не обращая внимания на слова Насти, приложил палец к губам и быстро потащил её к себе в комнату. Когда дверь за ними захлопнулась, мать громко спросила:
- Тимоша, это ты? Хорошо, что пришёл! Надень костюм, дедушка будет рад.
- Хорошо, - громко ответил Тим, обнимая и прижимая Настю к себе.
- Давай, переодевайся! – она отталкивает его. – Я отвернусь.
- Ладно, отвернись. Только не думай, что это спасёт тебя! Всё, готово!
Настя поворачивается и в ужасе обнаруживает, что он вовсе не одет, а только снял свои драные джинсы.
- Разорвал штаны, как пацан, давай я мигом зашью. Заодно проверю, что дома творится.
-Так это ты утром играла на скрипке?
-Вспомнил!
Она выхватывает джинсы из его рук, выскакивает из комнаты и только слышно, как хлопает дверь. Тим взмахивает бровями и начинает искать костюм в шкафу.
За окном раздаётся сирена скорой помощи. Машина с воем подкатывает, врачи быстро заходят в подъезд. Тим надевает костюм и выходит на площадку. Женщина средних лет на ходу что-то объясняет медикам, приглашая в соседнюю квартиру. Тим видит, как мать бежит следом, потом возвращается, разводит руками и говорит:
- Анастасия умерла, отмучилась, бедная.
Парень ошалело заходит в распахнутую дверь. Внутри пахнет лекарствами, болезнью и старостью. Врачи собираются и уходят. В квартире становится сумрачно. В спальне кто-то тихонько причитает. Женщина средних лет пробегает в ванную и снова возвращается. Тим окликает её:
- Где Настя? Я могу её увидеть?
- Что ты, тебе лучше не смотреть, - удивлённо машет она руками.
Вдруг на стене Тим замечает знакомую фотографию. Он подходит ближе и узнаёт снимок Тимофея с медалями. Парень долго рассматривает до боли знакомые черты: поворот головы, непослушные волосы… Вдруг он узнаёт себя, будто перед ним зеркало, смотрит на медали и начинает тихо перечислять:
-За оборону Москвы, за то, что выжил в Харьковском котле, за…- как по-новому для него сейчас звучали названия городов из заученной детской считалочки.
Тим сел на старую табуретку, она заскрипела, и воспоминания начали сковывать его тело. Он вспомнил одноклассницу, соседскую девчонку с нотами. Это ей он не давал прохода в детстве, был влюблён в неё в юности и мечтал прикоснуться к губам необыкновенной красотой. Война…Помнились только письма, он писал их каждый день, каждую минуту затишья. Последнее не дописано… Душный госпиталь, непослушные руки, слеза... Она катится куда-то за ухо и сильно щекотит…
Тим наконец-то смахивает беспокоившую его слезинку и проходит в комнату.
Женщина средних лет собирает в полиэтиленовый мешок стопки писем и говорит сама с собой:
- Упрямая, до последнего всё ждала своего солдатика, письма перечитывала.
Услышав шум в дверях, она поднимает глаза на парня, роняет мешок, письма разлетаются, лицо её вытягивается, она крестится и выбегает из комнаты.
Настя подождала, когда Тим смог забыться, и тут же приснилась ему, Она зашла в комнату, в руках у неё были джинсы. Девушка положила их на стул и присела на краешек дивана.
-Прости меня, Тим, я, наверное, очень напугала тебя! Ты сильный, я знаю, ты выдержишь. Опять мы с тобой надолго расстаемся. У тебя много будет женщин и, рассматривая их, ты всегда будешь искать меня. Помнишь, ты, забавляясь, сказал, что тебя ещё никто не целовал? Мне не стыдно, знаешь, это меня никто никогда не целовал, поэтому я вымолила этот последний день и твой поцелуй! Ты будешь помнить его всю жизнь, а я опять буду ждать тебя… Теперь уже всю твою жизнь. Но даже здесь, родной мой, как всё не просто! Не просто уже даже потому, что я здесь, а ты там. Сможем ли мы когда-нибудь встретиться, вспомнить и узнать друг друга! Что бы ни случилось, я буду ждать тебя!
Парень крепко спал. Рядом на стуле лежат аккуратно заштопанные джинсы. Что он вспомнит завтра? Кого будет любить? Где будет искать? Кто будет ждать его? |
