«Небо закрыло нам путь в землю обетованную с той целью, чтобы отдать нам весь мир» Игнатий де Лойола Он шел к этому месту долго. Сейчас, когда он стоял перед развалинами, ему показалось, что он шел сюда всю свою жизнь. Сегодня здесь уже ничего не было, кроме человеческого мусора, но воображение услужливо возводило величественные стены с готическими контрфорсами. Наверное, кто-то из местных старожилов смог бы рассказать ему что-то интересное об этом месте, может, у кого-нибудь сохранились даже фотографии. Ведь не так уж и давно по историческим меркам закончилась жизнь этого здания. Всего каких-то шестьдесят лет. Разве это срок? Юрий ревностно оберегал свою мечту. Он лелеял ее год за годом, носил под сердцем, словно будущая мать долгожданного младенца. Еще в бытность студентом-историком он прочитал об этом месте в университетской библиотеке, и... пропал. Совсем пропал. А потом, казавшийся нерушимым Союз республик свободных, развалился в одночасье, как карточный домик. И между Юрием и его мечтой протянулись границы и встали заградительные кордоны. Тогда ему почудилось, что это конец. Конец всем его планам. Тогда приходилось просто выживать, не оглядываясь на полу-детские стремления. Но это же мечта. Разве хоть кого-нибудь мечта оставляла в покое? И он шел к ней почти десять лет, шаг за шагом приближая миг, когда сможет вот так, как сейчас, встать на руинах. В чужой стране, свободный от всех прошлых обязательств, готовый к тому, чтобы начать. – Тоже интересуетесь, молодой человек? – раздался позади надтреснутый голос. Ревность хлестнула жгучим прутом. Кто посмел? Это – мое. Мое личное пространство, моя мечта. Минутная вспышка раздражения погасла, оставив за собой исчезающий дымный след сожаления. Юрий обернулся к говорившему. Старик. Заросший неопрятной седой бородой. Видать, еще войну помнит. – Да, интересуюсь. – С какой целью, позвольте полюбопытствовать? – Здесь скоро будут проводиться раскопки. Хочу запомнить это место таким. «И я их спонсор», – добавил он про себя. Когда Юрий начинал свое дело, оказавшееся впоследствии довольно прибыльным, он и не думал о подобном вложении денег. Юношеская мечта так и оставалась, как положено, мечтой. Располагавшейся в другом государстве, где русский язык, мягко говоря, не приветствовался. А недавно он узнал, что некая лихая фирма с сомнительными капиталами приобрела в собственность этот земельный участок и намерена начать археологические раскопки с только ей ведомой целью. Но вопрос финансирования проекта наглухо завяз во властных бюрократических коридорах. И сомнительное, как и капиталы, руководство фирмы бросило в интернете клич, не особо надеясь на ответ, что ищет порядочного спонсора. И вот тогда-то Юрий понял – это его шанс. – Раскопки? Очень интересно, молодой человек. Совершенно замечательно, смею вас уверить. Старик, похоже, искренне обрадовался новости. – А позвольте спросить, – не унимался он, – известна ли вам история этого здания? Еще бы Юрию она была неизвестна. Он ее наизусть выучил, и не только самого здания, но и людей, живших в этих стенах. – Тогда вы должны быть осведомлены о том, что хранят в себе здешние подвалы. – Книги, – не раздумывая ответил историк, – библиотеку. Ведь они бежали сюда от преследования со всей Европы, увозя с собой накопленные знания и архивы. – Ну, что же, – усмехнулся на это таинственный собеседник, – не буду мешать вам заблуждаться, молодой человек. И старик захромал прочь, опираясь на клюку. – Постойте, – выкрикнул ему вслед Юрий. – А что там может быть еще? Все остальные, громко обсуждаемые на специфических сайтах варианты, располагались в глазах историка где-то на уровне легенд. Возможно, что-то сохранилось после немцев, когда те в сорок четвертом покидали этот город. Они же и взорвали за собой это сокровище итальянской архитектуры. Может быть, кое-что осталось от французов, потому что повозки отступающей армии предназначались только для артиллерии. Но все это лишь умозрительные предположения, а вот библиотека иезуитов, их дневники, журналы их научных исследований должны были остаться обязательно. До сих пор никто так и не смог их найти. Общество умело хорошо прятать свои секреты. И он, Юрий Воронов, прибыл сюда для того, чтобы тайное сделать явным. Когда в 1820-м году император Александр выслал из России последних братьев Ордена, они уезжали налегке, оставив здесь труды почти вековой работы.
Старик издалека развернулся к собеседнику. – Копайте, – воскликнул он, – копайте. Только побыстрее. Время на исходе. И, поставив Юрия в тупик, отправился прочь уже окончательно. Этот разговор происходил в марте 2012 года. В городе Даугавпилс, что в Латвии, на развалинах Динабургской крепости, в которую в 1811-м году был превращен иезуитский костел. Окончательно разрушенной отступающими фашистами в 1944-м году. Поразительно, но за почти двести лет существования этой крепости никто так и не удосужился проникнуть в ее секреты. Поговаривали о тайных комнатах, где остатки войска Лойолы, проводили свои непонятные эксперименты. Поговаривали и о подвалах, в которых пытали ослушников. Но Юрий не верил в эту чушь. Орден, строивший Город Солнца во влажных парагвайских джунглях, здесь, в России, не опустился бы до примитивных зверств. Скорее, подобное дикарство было свойственно ортодоксальной католической церкви. Это она всегда боялась просвещенных людей больше, чем Страшного Суда. О каком времени, интересно, говорил этот старик?
– Брат Франциск, ты имеешь мне что-то сказать? Професс Ордена стоял посреди учебного класса. Только что закончились занятия по философии, и я отпустил своих учеников по комнатам. – Да, брат Павел, имею. И прошу выслушать меня крайне внимательно. Последний генерал Ордена сделал Павла профессом, исповедником трех обетов. Я тоже должен был им стать, но не успел. Я мог бы сделаться профессом, когда мой предшественник скончался и гуарани похоронили его рядом с остальными. Но приказ о моем посвящении не успел добраться до стен Япии. Слишком быстро ее улицы оказались залиты нашей кровью. Мы сами воспитали гуарани в любви к ближнему и непротивлении злу. В отичие от других индейских племен, наши воспитанники не наслаждались убийствами, хотя еще полтораста лет назад питались в основном человечиной. Нам пришлось бежать. Кому куда. Нас гнали как бешеных собак. Где же твои множественные миры, брат Ноланец? Переселила ли туда твою душу магия, когда ты взошел на костер? Найдется ли хоть в одном из этих миров местечко для остатков когда-то могучего Общества Иисуса?
Даугавпилс. Март 2012 г.
Старик задумался о своем. Он погружался в свои мысли все чаще и чаще. Время, отмеренное гуарани, неумолимо подходило к концу. Этот Сын Ягуара не успел вырасти в сильного взрослого зверя – так и остался котенком. Потому и силы его хватило лишь на сто с небольшим лет. Если бы не взрыв сорок четвертого года, с ним было бы покончено еще раньше, но тогда... Тогда лихорадочно отступающие фашистские части согнали в костел около сотни военнопленных, среди которых был и отец старика. Рухнувшие стены похоронили под собой тела тех, которые ждали, и тех, которые жили. Невольная жертва даровала некоторый запас времени. Но и он сейчас на исходе. Конечно, срок был заранее расчислен и учтен, но... Всегда остается какое-то «но». Старик был хранителем уже шестое поколение подряд. Как ранее был его отец, пожертвовавший собой ради великой цели Ордена. А до отца его дед, передавший им дневники Франциска – професса Братства. Вчерашний молодой человек был довольно убедителен, говоря о предстоящих раскопках. Но не слова подарили надежду старику. Отнюдь не слова. А глаза незнакомца. Да, его глаза, взглянув в которые хранитель сразу понял – этот не отступит. Франциск не мог бы найти себе лучшего соратника.
Япия. Марта 25-го 1767 от Р.Х.
Человек, который пытается изменить других, теряет время напрасно, если он не начал с себя Игнатий де Лойола Генерал-губернатор испанской колонии сегодня принес окончательный указ Карла. Нас запретили. Нас. Они. «Alea jasta est» Да, именно так: жребий брошен. Нам предписали убираться из своих домов в течение десяти дней. Сегодня я- временно исполняющий обязанности професса редукции Япия- донес эту скорбную весть до своих братьев. Ватикан, меж тем, хранит непонятное молчание. До нас доходят странные, если не сказать пугающие, слухи. Португальские редукции уже разгромлены вандалами. Они искали там золото. Мы неустанно молимся за души тех, кого убили падкие до греха люди. Наши братья были изгнаны из стен, которые тщательно возводили долгие годы. Золото. Люди всегда и везде ищут только золото. Никому невдомек, что мы пришли сюда не за золотом, мы пришли сюда за Царством Божьим. И мы его построили. Франциск. Временно исполняющий обязанности професса редукции Япия.
Даугавпилс. Май 2012 г.
Юрий сопротивлялся этому как только мог, но на стороне латышского представителя было несокрушимое общественное мнение. Якобы, русский спонсор на раскопках- явление и так неудобоваримое, так давайте хотя бы журналистам глаза замажем. - Мажьте- махнул рукой спонсор- хоть глаза маслом, хоть ворота дегтем. Общественное мнение- штука непредсказуемая, сами понимаете. И на следующий день на раскопки прибыла весьма колоритная дама. Была одета она в просторные, расшитые серебром, черные одежды, сверкала огромными, черненного серебра, серьгами в виде летучих мышей, и назойливо протягивала руку для поцелуя, демонстрируя серебряный маникюр на длинных ногтях. - Потомственный экстрасенс- прошептал Юрию «русский» латыш. Больше всего Воронова во всех этих титулах и званиях интриговало слово «потомственный». Надо будет поинтересоваться у этой «серебряной» дамы, в каких таких магических салонах работали ее родители в советское время. Не на Уралтяжмаше, случаем, порчу с работяг снимали? Барышня Роза, как она сама представилась, неспешно подошла к краю ямы, которая появилась еще вчера при помощи трактора и нескольких молчаливых рабочих, зачерпнула ладонью горсть сухой пыли и задумчиво пропустила ее сквозь пальцы. - Пахнет смертю- переводил латыш- много смертей. - Не все умерли сразу. - То, что найдете, то вам не принадлежит. - То, что вам не принадлежит, то должно быть захоронено. - То, что должно быть захоронено, то будет мертво. - То, что будет мертво, тому путь закрыт. Роза проговаривала эту белиберду, находясь в состоянии тщательно контролируемого транса. Юрий наблюдал за ней с детским восторгом. «Очень эффектное зрелище- на очередной заунывной фразе ему искренне захотелось зааплодировать- Интересно, а приступы падучей с неизменной пеной изо рта планируются? Для большей, так сказать, инфернальности образа» Падать Роза отказалась наотрез. То ли из-за того, что до конца не инфернировалась, то ли из-за каких-то своих внутренних побуждений. А может, просто не захотела пачкаться в строительной пыли. После того, как лимит всех смертельных, и не очень, угроз был исчерпан, Роза грациозно поднялась с земли и направилась прямиком к представителю латышей. Воронова она упорно игнорировала, хотя тот был уверен, что она прекрасно говорит по-русски. Еще перед началом своей захватывающей процедуры экстрасенс предупредила, что результат может быть довольно неожиданным, так как «некоторые из присутствующих настроены весьма скептически, если не сказать агрессивно. А духовные сущности к такому крайне чувствительны» Вот так. - Кто у меня родится- мальчик, или девочка? - Девочка. В случае ошибки деньги возвращаем. Ошибки у Розы происходили, как правило не более, чем в 50-и процентах случаев. Ну то, что под стенами костела было похоронено множество тел, сомневаться не приходилось. Даже отбрасывая 1944-й год. Иезуиты хоронили своих умерших здесь же, на территории храма. Чтобы это озвучить, не стоило выбиваться в потомственные экстрасенсы. Но своего они, все-таки, добились, и сейчас латышские газеты за неимением более важных новостей ввиду несерьезного размера своей страны, на все лады смаковали эту новость.
Хранитель стоял, укрывшись за чахлыми кустиками, невидимый для окруживших развалины людей. Он дорого дал бы, чтобы услышать то, о чем говорила эта барышня в расшитой серебром одежде, но слух его был уже не так хорош, как полвека назад. И ему приходилось довольствоваться жестами и мимикой разговаривающих. О чем это они? Его не интересовали детали, ему важно было узнать только одно- когда копатели доберутся до пустоши под алтарем. Ибо Час Ягуара близился.
Сегодня получил весточку от професса Павла- миссионера из Польши. Письмо добиралось до меня более полугода, и я не знаю, можно ли надеяться на то, что все написанное в нем, до сих пор правда. « Дорогой брат мой во Христе, Франциск. Пишу тебе эти строки, а сердце мое полнит печаль. Будь у меня крылья, я пересек бы океан, торопясь к тебе на помощь. Мы с братьями неустанно молимся день и ночь, чтобы Защитник Наш Небесный вразумил несчастных, и они, внемля слову Его, оставили вас в покое. Однако, как ни прискорбно это сознавать, сердца и разум их глухи к увещеваниям Господним. Поэтому, хочу пожелать тебе сил и терпения выдержать это испытание. Однако же, брат Франциск, не за этим я тебе сейчас пишу. А спешу сообщить тебе радостную весть. Русская императрица в великой милости своей испросила у Ватикана разрешение на основание на своих землях иезуитской курии. Поэтому, брат мой, если вы останетесь живы, мы примем вас здесь, в Динабурге, как подобает братьям Ордена». Польский професс- Павел.
Даугавпилс. Июнь 2012 г.
Уже неделю компактный японский трактор расчищал завалы. За шестьдесят лет запустения это место превратилось в помойку- неизменную спутницу человеческой цивилизации. Латыши раздобыли фотографии костела до окончательного взрыва, и сейчас можно было примерно предположить, где находился главный вход. На черно-белом потрескавшемся снимке возвышалось красивое здание. Храм-сказка радовал глаз. Когда-то здесь находился центр просвещения. Императрица Екатерина приютила здесь изгнанных со своих земель братьев Ордена в обмен на то, что они помогут цивилизовать местное население, измученное войнами и голодом. За несколько десятков лет здесь появилось сорок восемь школ. Юрий обратил внимание на то, что латышский партнер о чем-то оживленно беседует с местными жителями. - О чем разговор?- поинтересовался он. - Да вот, говорят, что деды рассказывали, будто в подвалах золота должно быть много. Золота, драгоценных камней. Якобы, из Латинской Америки привезли те, которые сюда бежали. - Ну, значит, не зря копаем,- усмехнулся спонсор. И, резко обернувшись, увидел того самого странного старика, который говорил загадочные слова о времени. Тот опирался на клюку, внимательно следя за рабочим процессом. Казалось, что он чего-то ждет. Очень давно. Как бы не всю свою жизнь. - Вы что-то здесь ищете?- спросил его Воронов. Хранитель вздрогнул, не услышав, как к нему подошел Юрий. Так он был увлечен зрелищем. - Здесь погиб мой отец. - Сочувствую, тогда, в войну, многие погибли. - Скажите, до алтаря скоро дойдете? Юрий удивился перемене темы, но, тем не менее, ответил: - Через несколько дней. А почему вас так это интересует? Старик поднял глаза к небу, шевеля губами. Он что-то беззвучно высчитывает в уме. - Успеете. До Часа Ягуара успеете. И поковылял прочь, оставив Воронова в очередном недоумении. Как историк, Юрий знал, что Часом Ягуара индейцы Латинской Америки называли время с трех часов ночи до шести утра: время охоты этих красивейших хищников. Но причем здесь древние индейские верования и современный Даугавпилс ?.. Признаться, это привело его в замешательство.
Добавлено (16.09.2013, 01:21) --------------------------------------------- Япия. Апреля 5-го. 1767 от. Р.Х.
«Берегись, как бы тебе не стать столь смиренным, чтобы смирение твое превратилось в глупость» Игнатий де Лойола
Сегодня нужно принимать решение. Время, отпущенное нам испанским королем, подходит к концу. Надо уходить, оставив здесь гуарани и скот. Нет, они милостиво разрешили нам забрать их с собой. Но куда податься с пятью тысячами индейцев, разумом схожих с детьми, и несколькими тысячами буйволов? Итак, оставалось либо смиренно бежать, бросив паству и дело всей своей жизни на произвол судьбы, либо... - Что скажете, братья? Я обвел глазами своих товарищей. Второй коадъютор Бенедикт и схоластик-эконом Петр склонились друг к другу головами. Неслышно посовещались, и Бенедикт взял слово. - Брат Франциск. Мы не можем бежать Нам некуда бежать. Если мы бросим гуарани без надзора паттеров, они опять разбредутся по лесам. И мы не для того несли сюда Слово Божье почти полтора столетия, чтобы сейчас трусливо поджать хвосты. Я не успел стать профессом, поэтому приказывать им не имел права. Мне оставалось только поблагодарить Господа за то, что братья сами приняли то решение, к которому склонялся и я.
Даугавпилс. 20-е июня 2012 года.
И, все-таки, что имел в виду тот странный старик, говоря о Часе Ягуара? Сегодня откопали остатки входа. Работы вели практически вручную, боялись повредить уникальную кладку. Донна Роза приходила еще раз. Задумчиво постояла на показавшихся ступенях, пересыпая из ладони в ладонь каменную крошку, тоскливо простонала по-латышски: - Не ходите туда. Пожалеете. И ушла, бросив на Юрия неприязненный взгляд, шелестя одеждами. Сегодня они были расшиты золотом. Стоит поинтересоваться, от чего зависит цвет ее одеяний. От вспышек на Солнце, или от лунных приливов? - Юра,- к нему подбежал заполошенный латыш,- Юра, надписи обнажились. Иди, ты же у нас знаток по латыни. Верно, Воронов знал этот мертвый язык поразительной тяжеловесной красоты. «Gloria in excelsis Deo et in terra pax hominibus bonae voluntatis» «Слава в вышних Богу и на земле мир людям Его Благоволения» Строфа из Великого Славословия приветствовала входящих в храм людей. Спонсор чувствовал прилив нетерпения. Он не мог дождаться, когда спустится по ступеням в полуподвальные помещения костела. Свои знания братья прятали, скорее всего, там, в самых подвалах. Он и сам толком не знал, что может обнаружить под этими руинами. В великие богатства иезуитов Воронов никогда не верил, но и уйти из истории, не оставив за собой ничего... Это не могло быть. Границу Российской Империи в далеком 1820-м году они пересекали чуть ли не пешком, налегке, а сюда въезжали, наоборот, груженые книгами, дневниками, свитками. Ведь Орден состоял из самых просвещенных людей того времени в Европе. В Креслау- последнем пристанище Братства в России- найдено ничего не было. Единственная надежда- это крепость Динабург.
Выбор сделан, и мы можем только надеяться на то, что он верен. Испанцы не оставили нам ни единого выхода, кроме одного- попробовать отстоять свой дом. Сегодня с самого утра Петр вооружает гуарани. А воевать индейцы умели, нам уже приходилось защищаться. Вот уже почти двадцать лет редукции пытаются доказать свое право на существование. Этот Город Солнца стал для кого-то болезненным бельмом на глазу. И мы знаем, почему испанцы так упорны в своем стремлении изгнать нас из этих стен. Они боятся. Боятся того, что мы лелеем в своих мыслях свергнуть светское правительство на этих обласканных Господом землях. Они завидуют богатствам, которых у нас нет. Бог им судья. Брат Петр осенял крестным знамением каждого, кто заходил в оружейный склад. Храни нас всех, Господь. Амен.
Даугавпилс. 25-е июня 2012 года
- Юра,- опять латыш, и опять суетится,- кажется, до алтаря добрались. Надписи не разобрать, все повреждено взрывами, но там что-то странное. Может, посмотришь. Конечно, он посмотрит. Воронов отставил кружку с чаем и двинулся за латышем. Да, это был именно алтарь. Пол под ним был тщательно обложен досками и укреплен кирпичом. Создавалось впечатление, что внизу что-то было. - Локаторы,- резко выкрикнул Юрий, и рабочие услужливо притащили два радиолокатора. - Не надо,- донеслось от входа. Раздосадованный историк порывисто обернулся. Донна Роза, опять... Что, вспомнила родной язык? Или никогда не забывала? - Не надо, Юра. Надо же, запомнила, как зовут. А как же мои «агрессивные эманации»? Не мешают больше? Нигде не жмут? - В чем дело, Роза? Я не настроен на долгую беседу. Сейчас, когда его мечта оказалась на расстоянии вытянутой руки, он не собирался притворяться вежливым. - Юра, вы не понимаете того, что можете там обнаружить,- Роза говорила сбивчиво, пытаясь донести до Воронова свое сумбурное состояние,- Там- не мертвые. - Роза,- вздохнув, выдохнув, и опять вздохнув, ответил историк,- я очень ценю ваше незамениемое участие в моем проекте, но хочу заметить, что: А. В вампиров я не верю. Б. Вы становитесь до неприличия назойливы В. Если вы не оставите меня в покое, я прикажу увести вас силой. А поскольку вы так кстати вспомнили язык своих предков, я хочу напомнить одну хорошую русскую пословицу: «Кто платит, тот и заказывает музыку». Здесь плачу я. Намек понятен? Или требуется перевод? Юрию показалось, что она все поняла. Роза осталась стоять за их спинами, но больше не произнесла ни слова. «Хоть на этом спасибо»,- облегченно подумал он.
Хранитель стоял на своем излюбленном месте. Свершилось. Час Ягуара начинается. Еще пара дней, и этому миру, даст Бог, суждено измениться.
Вот уже несколько дней «потомственный» экстрасенс Роза, а по жизни Ирина Антонова не могла понять, что с ней происходит.К слову сказать, экстрасенс из нее был аховый. А если выразиться точнее, то и вовсе никакой. Вот бабушка по материнской линии- та да, знатной колдуньей была. Родители ее, конечно же, ни на каком Уралтяжмаше ни с каких работяг порчу не снимали. Работали они обычными учителями в обычной средней школе. Учителем должна была стать и Ирочка, но после развала Советского Союза русскоязычных преподавателей из школ начали выдавливать. А Ирочка оказалась девочкой умненькой, и вместо того, чтобы бесконечно бороться за эфемерные права русского населения Латвии, быстренько выучила латышский язык и на волне повального увлечения мистицизмом открыла собственный небольшой магический салон. То, что людям не особо важен результат, а гораздо интереснее антураж, она поняла сразу. На одних только венцах безбрачия девушка смогла купить себе первый подержанный «Рено». Ведь женщине, отчаявшейся найти мужа, нужно было всего лишь дать надежду, подтолкнуть в правильном направлении. Ирочка указывала направления, как заправский штурман, и раздавала надежды твердой рукой. Но вот эти несколько дней... А если быть точнее, с того самого дня, когда она впервые побывала на раскопках, она чувствовала себя не в своей тарелке. Поначалу экстрасенс решила, что все дело в мрачном неприветливом спонсоре с орлиным носом и ненавистным ей именем Юрий. Но потом пришла к выводу, что это не так. Все дело было в иезуитском алтаре. Вернее в том, что было скрыто под ним. Скрыто, и укреплено кирпичами. Противный мужик с носом насмешливо предположил, что это вампиры. Ах, если бы это было так, Ирочка рассмеялась бы с ним первая. Но то, что туда принесли, а это именно принесли, было более непонятно, чем мифический граф Дракула. И это настойчиво просилось наружу. Почему? Да потому, что Час Ягуара пробил. И забытые бабушкины способности подсказали это испуганной Ирочке.
Я дал окончательный ответ наместнику Карла. Братья Бенедикт и Петр дружно поддержали это решение, в чем у меня не было ни единого сомнения. Мы не уйдем. Посыльный молча выслушал то, что я передал его господину, и удалился, пообещав скорый ответ. Сегодня служил вечерню в церкви св. Франциска Ксаверия. Окидывая глазами паству, молил за каждую душу, которую привел к Господу. Что будет с ними завтра? За себя не боюсь, ибо знаю- без ведома Всевышнего ни один волос не упадет с моей головы.
Июнь 2012
Хранитель перелистывал страницы дневника брата Франциска- первого коадъютора Ордена, так и не успевшего принять сан професса. Человек сложной, интересной судьбы, несгибаемого характера, не останавливающийся на своем пути ни перед чем, ибо...цель оправдывает средства. Час Ягуара входил в свой пик 11 февраля 2013 года, и если гуарани не ошибся, и должен был закончиться ровно через тридцать дней.
Каждый хотел увидеть увидел под то, что хотел увидеть. Юрий- секреты иезуитов, латыши- богатства иезуитов, потомственный экстрасенс- ужасы иезуитов. Но то, что открылось им на самом деле, не ожидал увидеть никто. Пустошь, обнаруженная радиолокаторами под алтарем, приоткрыла свою тайну. Внизу, в небольшом углублении, тщательно обложенном кирпичом, и укрепленном досками, находилось четыре скелета. Вернее, и скелетами их назвать было сложно, потому, что все кости были тщательно рассортированы и аккуратно упакованы в холщовые мешки. И лишь четыре черепа зияли пустыми глазницами навстречу пробивающемуся снаружи свету. - Это что?- в ужасе прошептал латыш - Это они,- ответила Роза. - Очень интересно,- продолжил Юрий. Как историка эта находка его крайне заинтересовала. - Весьма занимательно,- бормотал он, осматривая черепа, мешки с костями и окружающее пространство. - Никогда раньше не слышала, чтобы хоронили под алтарем. Разве это было принято?- Ирочка так обнаглела, что начала задавать вопросы. - А это не захоронение. Воронов так увлекся, что даже начал отвечать на ее вопросы. - А что тогда? - Это перезахоронение. Их либо вырыли где-то в другом месте, либо над ними провели какой-то ритуал. - Ритуал?- экстрасенс была очень удивлена.- У иезуитов? Я знаю историю Ордена, они были ревностными католиками. Какие ритуалы они могли проводить с мертвыми телами? Юрию стало весело. Книг он не обнаружил, но и эта находка привела его в состояние восторга. - Понятия не имею, донна. Но меня интересует другое. Если это иезуиты, то где все остальное? Его собеседники переглянулись с непонимающим видом. Что остальное? Этому, с носом, разве мало того, что уже нашли? Еще что-то понадобилось? - Не понимаете,- откровенно издевался он над ними,- Где кресты? Ведь это священники. Где распятия и... - Перстни с печаткой Ордена,- шепотом закончила за него Ирина,- Действительно, странно. Воронов взглянул на потомственного экстрасенса более внимательно. К его удивлению, она оказалась не дурой. Хоть и светила в районе ушей громадными безвкусными серьгами в виде пауков. Чуть ли не Черной Вдовы. До латыша, кажется, тоже что-то дошло. - Здесь в сороковых немцы взорвали военнопленных. Может, это кто-то из них? - Вряд ли кто-нибудь раскладывал бы их кости по мешкам,- отмахнулся спонсор,- да и черепа не повреждены взрывом, а абсолютно целые. И алтарь завалил еще император Александр. Нет, это что-то другое. - Может, это не паттеры,- предположила Ирина,- а их... ученики, к примеру. - Донна Роза,- Юрий опять вернулся к своему насмешливому тону и дурацкому имени, которым окрестил ее в первый же день раскопок. - Меня зовут Ирина,- не в первый раз напомнила она ему - Нет уж, пока Вы работаете со мной, называться вы будете именно так. В конце концов, вы сами того захотели. Повторяю, я очень ценю ваше участие в нашем проекте, но прошу вас впредь воздержаться от всяких глупых предположений. Кто бы по-вашему, и для каких таких учеников, выкладывал кирпичом гробницу. А ведь это именно гробница. Причем, устроенная по всем правилам, только вот я не пойму чьим. И пока этот носатый грач ( а ведь точно, она будет звать его «Грач», хотя он больше похож на орла) раздумывал вслух над тем, кто мог устроить под алтарем гробницу, Ирочка представляла себе самые изысканные сцены самой ужасной мести, на которую способна оскорбленная женщина. Что она ему скажет потом... Что она с ним сделает, если... Куда она его пошлет, когда... К сожалению, в голову не приходило ничего, кроме «Грача» ( и то, сказанного про себя) и столовой ложки соли, подло разболтанной в кружке с чаем. Воображение никогда не было ее самой сильной чертой.
Сообщение отредактировал Znfufy - Вторник, 17.09.2013, 16:33
Рим. Резиденция графа д`Орсинио. Мая 28-го 1767 от Р.Х
Господь Всемогущий, прости раба Своего за то, что я наделал, ослепленный гордыней. Как вспомню то злосчастное утро 8-го апреля, так сердце мое хочет присоединиться к погибшим братьям. Мы спрятали женщин и детей в подвалах костела. Гуарани стояли за нашими спинами, а я все еще наивно надеялся на мирный исход. До нас дошли слухи, что соседняя редукция уничтожена полностью, а патеры повешены на площади, и трупы их расклевывают вороны в назидание оставшимся. Когда крепостные ворота дрогнули под ударами испанских мечей, я громко закричал: - Вы нарушаете указ Филиппа III от 1645 года. О запрете входа в редукцию для светских властей. Мне казалось, что юридические нормы способны остановить испанцев. Но я заблуждался, мы все заблуждались. Под стены Япии пришло несколько тысяч кирасиров, вооруженных пиками и аркебузами. Их гнала сюда жажда наживы, но нам нечего было им отдать, кроме наших обреченных душ. Брат Петр, развернувшись к пастве, благословил их, приготовившихся к битве. И если мне суждено сегодня умереть, я умру, зная, что Царство Божье на земле, все-таки, возможно. - Благословите, отец. Ко мне подошел молодой индеец. Я нашел его на берегу реки неделю назад, израненного когтями ягуара. Над ним горько рыдала его беременная жена. Я знаю, что не должен был его благословлять, ведь он еще не успел окреститься, но не смог ему отказать. - In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen. Если этот мальчик сегодня умрет, он умрет с моим благословением. Возможно, это поможет ему отыскать в темноте дорогу к Царству Господнему. Молодой гуарани быстро принял на себя командование, распоряжаясь отрывистыми резкими фразами. У них очень красивый язык, а мы дали им письменность, научили их счету, чтению и мастерству. А ведь незадолго до этого их основной едой была сырая человечина. То, что произошло потом, мне трудно вспоминать без дрожи, но я постараюсь . Крепостные ворота, все-таки, треснули под натиском пик и мечей, и сквозь них хлынула толпа аркебузеров с уже зажженными фитилями. Брат Бенедикт рухнул на землю от первого же выстрела. И мы с Петром остались вдвоем, стоя на ветру в развевающихся рясах, являющих собой жалкую преграду между жаждущей убийства толпой кирасиров и нашими индейцами. На одно короткое мгновение мои глаза встретились с глазами испанского генерала, и я прочел в них наш приговор. Неожиданно, чья-то рука схватила меня за полу и втащила внутрь толпы. Следом за мной ввалился раненый Петр. Гуарани из задних рядов быстро затолкали нас в ближайший дом и забросали прелой соломой. Индейцы открыли ответный огонь, и воздух вокруг наполнился запахом крови. Я на несколько минут потерял сознание, когда ударился головой обо что-то твердое. Пришел в себя от того, что Петр брызгал мне в лицо водой из кувшина. Он уже перевязал себе руку полой рясы, и сейчас прижимал ее к груди, морщась от боли. Я выбрался из-под соломы и бросился к двери в безумной надежде остановить эту кровавую, бессмысленную бойню, но дерево не поддавалось. - Бесполезно,- ответил Петр на мой немой вопрос,- они завалили двери бревнами. А окна мы сами приказали им забить. Мы в ловушке, Франциск. - Но зачем? Раненый пожал плечами. - Они пытаются нас спасти. По-своему. - От чего?- я, действительно, не понимал.- От судьбы? - Ну, что ты хочешь от них, Франциск? Они же, как дети. Хотя, неделю назад торговцы принесли слухи, что дальняя редукция отбилась и сейчас успешно держит оборону. Может, и мы устоим, коли Господь поможет. - Это там, где братья Доминик и Христофор? Так там паства десять тысяч душ, а у нас всего лишь пять.
Даугавпилс. 28 Ноября 2012 года
Хранитель бережно сложил переплетенный буйволиной кожей дневник в старый холщовый мешок и спрятал его под грудой простыней. Он знал каждое слово, написанное в нем, почти наизусть, но всякий раз, когда он перелистывал пожелтевшие страницы, изготовленные 300 лет назад индейцами-гуарани, он погружался в мир прошлого иезуитов. О том времени ходило тогда, и ходит сейчас масса самых разноречивых слухов. Патеры- просветители представлялись миру попеременно то благодетелями, то тиранами, то фанатиками, то злодеями. Но старик-то знал правду. Они были обычными людьми. Они служили своей цели ревностно, как подобает настоящим солдатам. Они мечтали о Царстве Божьем на земле, о Царстве добра и справедливости. И они его построили, а вот этого им никто не смог простить. На прошлой неделе освободили подвальный коридор. Рабочие попросили неделю отдыха, Воронов согласился. Ему было о чем подумать в гостинице. Раскопки заходили в незримый тупик, то прерываясь на месяцы, то возобновляясь вновь. Латыши так и не смогли обнаружить ожидаемых богатств, и это начинало их нервировать. А нервировались латыши очень специфично- по-европейски, подбирая выражения, и стараясь держаться европейских рамок приличия. На что Юрию было глубоко наплевать, выражаясь толерантно, или положить с прибором, говоря по-русски. То, что под костелом не было никакой библиотеки, он понял еще пару недель назад. И дальнейшая судьба раскопок интересовала его не слишком. Не слишком интересовала его и донна Роза, чьи настойчивые звонки он невежливо игнорировал. Занимало его только то, что он обнаружил под алтарем. Он не был специалистом- антропологом, он был всего лишь историком, ни дня не проработавшим по специальности. Но и его скудных знаний в этом отношении хватало на то, чтобы понять- черепа разительно отличались друг от друга. Во-первых, размерами. Три черепа были и меньше, и ощутимо легче четвертого. Логичнее всего было предположить, что они принадлежат женщинам. Но… Женщина под иезуитским алтарем, это, простите меня, не просто нонсенс, это- оксюморон какой-то. Женщины в Орден не допускались ни под каким соусом, ни под какими личинами. Во-вторых, характерные надбровные дуги и слегка выпирающие челюстные кости. Негр? Здесь? В Российской Империи? В Динабурге?. Нет, теоретически, конечно, возможно, если вспомнить Пушкина, но практически… откуда он здесь взялся? И где, все-таки, распятия и перстни Ордена?
Странно звучит. Мусор после человека. Человеческий мусор- в голову приходят останки человеческих тел.
Цитата (Znfufy)
полу-детские
Слитно.
Цитата (Znfufy)
– А позвольте спросить, – не унимался он, – известна ли вам история этого здания? Еще бы Юрию она была неизвестна. Он ее наизусть выучил, и не только самого здания, но и людей, живших в этих стенах. – Тогда вы должны быть осведомлены о том, что хранят в себе здешние подвалы.
Лучше в строчку, это говорит один человек.
Цитата (Znfufy)
В отичие от других
Цитата (Znfufy)
до пустоши под алтарем.
Читала полемику в другой теме. Да, пустошь не совсем верно. Ближе пустОта, полость. Но, ведь интерес прикован не к замурованному пространству, а к его содержимому. Поэтому вернее - тайник, схрон.
Сообщение отредактировал Одина1301 - Вторник, 17.09.2013, 20:05
Привет, Танюша. Спасибо, что заглянула. Ругайся, ругайся.
Мая 28-го 1767 от Р.Х. (позже)
Я наблюдал за ходом битвы через щель, обнаруженную в забитом досками окне. Брат Петр истово молился и за себя, и за меня, и за душу несчастного Бенедикта, и за всех, кто сейчас был там, снаружи. Помоги нам, Господи, Защитник Небесный. Укажи детям Своим, что делать. Сражение на улицах нашей Япии меж тем набирало обороты. Мой «найденыш», как я его прозвал, руководил войском гуарани весьма успешно. А в вооружении мы не уступали испанцам, мы делали хорошее оружие, и даже торговали им с португалами. Мой взгляд выхватывал отдельные эпизоды битвы, не видя картины в целом. Это было невозможно. Босые ноги индейцев скользили в крови, залившей центральную площадь редукции. Не знаю, чего в моей душе было больше- горести от осознания происходящего, или надежды на то, что испанцы уйдут, оставив нас в покое. Как вдруг гуарани, которого я благословил, не имея на то права, захохотал над трупом поверженного кирасира. И, выхватив у того из руки меч, одним движением взрезал убитому врагу брюшину, доставая еще дымящуюся печень. Я застыл, глядя на то, как индеец поедает ее сырой, как течет по его подбородку густая темная кровь. Да, мне рассказывали, что воины съедали печень врага, считая, что она придает им силы в битве. Но как же страшно было видеть наяву. Значило ли этот поступок то, что Сын Ягуара чувствовал, как проигрывает сражение? - Что нам делать, брат?- в отчаянии прошептал я. Петр впал в беспамятство от слабости и потери крови, и сердце мое разрывалось, когда я видел его в таком состоянии. Необходимо было извлечь пулю, но здесь не было ни корпий, ни инструментов. И единственное, что сейчас оставалось- это преклонить колени рядом с Петром, надеясь на то, что Господь дарует нам всем легкую смерть и избавит от мучений наблюдать, как алчные руки разрушают труды всей нашей жизни.
Даугавпилс. 09 Декабря 2012 года
Все, Воронов решил, что Даугавпилс надоел ему до чертиков. Бессмысленные копания в земле уже не приносили никаких результатов. Договариваться об отсрочке раскопок с собственниками земли становилось все труднее. Латыши стремительно теряли интерес к своему сомнительному приобретению. Совершенно неожиданно он вспомнил о своей однокурснице, работавшей в Риге на кафедре антропологии. Она могла бы помочь ему реконструировать внешность похороненных по костям черепов. - Да,- раздраженно ответил он на звонок экстрасенса. - Юра,- осторожно начала Ирина, тут же поняв его состояние по голосу,- Юра, я подумала, что могла бы Вам помочь. Один мой…- она неожиданно замялась,- один мой друг работает в рижской полиции. Он мог бы помочь Вам восстановить кости. - Не стоит, Роза,- ответил историк,- я вспомнил, что одна моя подруга работает в университете, и тоже может помочь мне в этом занимательном процессе. - Ах, вот как,- казалось, Ирина была разочарована. Она искренне хотела помочь, но зачем-то помянула какого-то друга, который и не друг-то вовсе, а так- бывший клиент, приходившим к ней за зельем, увеличивающим мужскую привлекательность. Она тогда всунула ему слабый настой александрийского листа, приправленный несколькими каплями мятного ликера, и посоветовала сменить работу на более мужественную. И из рыхлого очкастого компьютерщика он довольно скоро превратился в поджарого сексуального полицейского в красивой форме и с кобурой за поясом.
Старик-хранитель все также следил за ходом раскопок. Наступила зима, работы почти прекратились, но это было уже не важно. Важно было то, что уже найдено. И то, что хранилось более двухсот лет в шкатулке рядом с дневником. И то, что ждало своего хозяина.
- Даха,- Юрий орал в трубку, как в мегафон,- Это Воронов. Ты меня еще помнишь? Ну да, ну да, как можно забыть? Слушай, тут такое дело… И он, как мог, кратко, объяснил суть своего вопроса. - Даха, ты же меня знаешь, за мной не заржавеет. Учитывая ваш перманентный экономический кризис, твой Валдис, думаю, не откажется от нескольких купюр в твердой евро-союзовской валюте. - Что? Черт, ничего не слышно, поезд проехал. Завал на работе? Рождество скоро? Не проблема, встретимся в конце января. Я понял, да… Кости тебе закину сегодня, плачу наличными. Все, целую. Воронов собрался домой, он и так провел на раскопках непозволительно много времени, наведываясь в Питер лишь изредка.
Сообщение отредактировал Znfufy - Среда, 18.09.2013, 01:21
Декабря 12-го 1767 от Р.Х. Я сделал последнюю запись в дневнике более полугода назад. Сейчас я вновь раскрываю эти страницы и перечитываю то, что происходило с нами в то страшное апрельское утро. Однако, я постараюсь быть последовательным. Господь Всемогущий не услышал наши молитвы, и мы проиграли. Испанцы отвалили бревна, закрывающие вход, и выпустили нас наружу. Я вышел из дома, щурясь от солнца. Петра, все еще находящегося без сознания, мне пришлось нести на плече. Проиграли не только мы, проиграли все. И редукция Доминика, и редукция святого Ксаверия, где паства была числом под тридцать тысяч душ. Испанцы согнали нас в подвалы церквей, и каково же было мое удивление, когда вниз по ступеням спустился Сын Ягуара и его беременная жена. Выживших индейцев захватчики великодушно отпустили, на что я, честно говоря, даже не рассчитывал. Учитывая прошлое, когда они угоняли несчастных гуарани в рабство тысячами. Я пытался объяснить Ягуару, что он должен уйти, что ему лучше вернуться в свои джунгли с теми, кого выпустили испанцы, но этот упрямец отказывался меня слушать, и только повторял: - Благословите, отец… Я не могу тебя благословить, несчастный. Ты не крещен, ты только что ел плоть брата моего во Христе. Итак, нас разместили в подвалах церквей. Сюда согнали всех братьев, которых захватили в испанских редукциях. Многие были ранены, некоторые находились при смерти. У меня отобрали все медицинские инструменты, и я был не в силах помочь им. Брат Петр постоянно бредил, я видел, что у него вот-вот начнется воспаление. Надолго ли хватит ему сил? На площади моей некогда прекрасной Япии испанцы спешно возводили виселицы. Нас собираются повесить? Почему бы и нет? Мы были к этому готовы. Мы- солдаты Господа, и мы проиграли эту войну. С тяжелым сердцем погрузился я в воспоминания. Я провел в джунглях Парагвая почти двадцать лет своей жизни. Первый коадъютор Ордена приказал отправляться на тот край света, когда мне едва исполнилось семнадцать лет. А приказы старших по званию не обсуждаются. Красота этой земли обступила меня сразу же, едва я сделал шаг с трапа галеона. Через некоторое время стало понятно, что единственное мое желание в этой жизни- остаться здесь навсегда. В этой прекрасной стране, построенной нашими руками, с индейцами- гуарани, добрыми и наивными, как дети. - Франциск,- слабый голос Петра отвлек от грустных воспоминаний, и мне стало стыдно. Как мог я- здоровый и непострадавший- забыть о больных, и поддаться унынию. Как мог я- лекарь редукции Япия- оставить увечных. Да, у меня не было медицинских инструментов, испанцы их не отдали, как я не просил, но уж утешения и сострадания мне хватало на всех. Даже священникам иногда требуется помощь. - Да, друг мой,- подошел я к нему. - Франциск, я умираю. Исповедуй, брат. И я принял его исповедь, которая была коротка, в отличие от его жизни, ибо грехов на нем не было. Петр отошел в мир иной так же, как жил- спокойно и тихо. Амен. Мне пришлось принять еще три исповеди: брат Христофор был ранен в голову, брат Доминик был изрублен мечами, еще кто-то, кого я лично не знал, из самой дальней редукции почти на границе испанской зоны. Они уходили молча, как и положено братьям Ордена, принимая свою судьбу и вручая свою душу Господу. Испанцы, вы торопитесь с виселицами. Их понадобится гораздо меньше. Я разорвал свою рясу почти до колен, затягивая раны на пострадавших, в этом мне помогал гуарани, рот которого до сих пор был измазан испанской кровью. Его жена забилась в самый дальний угол, обхватив руками огромный, выпирающий живот. Рядом с ней находился брат из св. Ксаверия. Он утешал ее, как мог, шепча молитвы и вложив в руку свои четки. Она тоже не была крещена, но перед смертью, которая тогда казалась неизбежной, мы все становимся равны.
25 Января 2013 года
Юрия разбудил звонок из Риги. Кончились все рожденственские праздники, и его однокурсница взялась за просьбу старого друга. Тем более, что старый друг неплохо заплатил за эту работу. - Да,- сонно отвечал бывший историк,- сделала? Что-то интересное, говоришь, нашла? А скелеты восстановила? Все кости на местах? Даже пальцы? Действительно, интересно. Конечно, приеду. Сегодня же вылетаю. Его фирма-перевозчик плотно работала с латышами уже больше 15 лет, проблем с пересечением границы у историка никогда не возникало. В то время, когда Юрий собирался в Ригу, отдавая заместителю указания по телефону, хранитель открыл последние страницы дневника. Будет ли он продолжен, покажет время, которого становилось все меньше. Пока что все предсказания гуарани сбывались, но все зависело от 11-го февраля. Тихий голос отвлек старика от раздумий. - Скажите... На пороге его ветхого дома стояла экстрасенс. Сегодня она была одета в одежду обычной молодой девушки, оставив свои развевающиеся балахоны дома, вместе со своими огромными безвкусными серьгами. - Скажите мне, ведь Вы знаете, что такое Час Ягуара. Что это такое? Хранитель знал, что она должна была придти, она не могла не придти, ведь она была частью мозаики. Так же, как и спонсор раскопок, которые уже прекратились. Они все должны были вернуться. Но, как и какими путями, зависело уже не от него. - Присаживайтесь,- махнул он ей артритной рукой. И тогда, когда Юрий закрыл глаза в самолете, приближающем его к судьбе, старик вложил в руки девушки дневник, переплетенный в буйволиную кожу. - Зачем Вы мне это дали?- спросила она его. - Затем, что Вы пришли узнать, что такое Час Ягуара. Прочтите дневник. Полного объяснения Вы там не найдете, но я дополню его сам. Эти знания передаются в моем роду из поколения в поколение, я- последний. Последний, потому что Час Ягуара близится.
Сообщение отредактировал Znfufy - Среда, 18.09.2013, 01:28
Сейчас я пишу из Динабурга. Это место - единственное пристанище запрещенного Общества Иисуса, милостиво предоставленное нам русской императрицей. Здесь мы зализываем свои раны, сюда стекаются те, кого гонят отовсюду, как прокаженных. Мы не рыдаем, у нас нет на это времени, нам надо работать. Нам надо строить школы и больницы, местное население одичало от бесконечных войн и потеряло дорогу к Господу. Мы пришли сюда, чтобы помочь им найти ее. Тогда, в Япии, испанцы казнили не всех, повесили только некоторых. Ватикан, все-таки, проснулся, и запретил бессмысленное убийство священников. И нас погрузили в трюмы галеонов, направлявшихся в Европу. Мне едва удалось упросить тюремщиков поместить гуарани рядом с собой, ведь я нес за них ответственность. Беременную женщину втолкнули внутрь, и мы едва успели подхватить ее на руки. Четыре галеона вывозили из Америки товары и нас, в пропахших мочой и блевотиной трюмах, где до этого возили рабов. Нас болтало в море почти неделю, когда начался шторм. Слава Господу, я никогда не страдал морской болезнью, но некоторым моим братьям так не повезло. Единственное ведро для оправления естественных надобностей выносилось хорошо, если раз в день, и то при благоприятной погоде. Сейчас же команде галеона стало просто не до нас, и мы задыхались от кислого запаха тошноты. Не знаю, как бы я справился с этим кошмаром, если бы не мой гуарани, и двое совсем молодых послушников из дальних редукций которые помогали мне облегчать чужие страдания Как будто проверяя на прочность нашу веру и терпение, Господь послал нам еще одно испытание: у несчастной женщины начались роды. Я, как мог, расчистил в трюме самый дальний угол, и положил ее на пук соломы, которую мои браться собирали по всему полу. У нас не было ни воды, ни материи, у нас не было ничего, чем можно было бы принять ребенка. У меня были только мои руки и знания. В редукции мне приходилось помогать женщинам-гуарани рожать, если роды проходили сложно. Но сейчас, в условиях грязного трюма и шторма за бортом, у меня была только одна надежда- на милость Господню. Послушник принес мне единственную кружку воды, которую смог найти. Я молча поблагодарил его кивком. Я знал это была последняя вода, от которой отказались мои братья для того, чтобы в этой грязи смогла родить некрещеная индейская женщина, и на свет появилась бы еще одна душа, угодная Создателю. Мы- воины Господа. Гуарани родила мертвого сына, это было неудивительно, учитывая то, через что ей пришлось пройти. После окончания шторма мы едва упросили испанцев выкинуть маленькое холодное тельце за борт. Ни его отец, ни его мать не лили по нему никому ненужных слез. В их племени часто рожали мертвых, пока туда не пришли мы. Через две недели галеоны пришвартовались в Кадисе и мы, наконец-то, смогли сойти на берег. Мы были свободны и вольны в своих передвижениях, вот только нам некуда было идти. Орден находился практически под запретом. Нас обвиняли в ереси, нелояльности к церкви, в предательстве, в убийствах, в шпионаже, в сребролюбии. На нас вылили ушаты лжи, лучших преподавателей изгоняли прямо из школ. Когда-то великий Орден превратился в стаю в бездомных собак. Втроем с индейцами мы прожили в Италии у моего родного брата (храни его, Господь) до 1773 от Р.Х., пока Понтифик Климентий официально не запретил Общество Иисуса. Наши школы были распроданы, наши книги сожжены, наши обсерватории отобрали, наши библиотеки превратили в увеселительные дома. И тут меня опять нашло письмо професса Павла. « Дорогой Франциск,- писал он мне,- благодарю Господа за то, что ты находишься в добром здравии. Слухи доходили до нас один страшнее другого, и я уже не чаял видеть тебя вновь. Однако же все, что происходит, происходит по воле Создателя, и Он сохранил тебе жизнь для того, чтобы я смог написать тебе это письмо и повторить свое прошлое предложение. Я жду тебя в Динабурге, где твои медицинские знания, и большой практический опыт работы на индейской земле, будут оценены по достоинству. Ныне я сам возглавляю курию Братства в русском государстве, и настоятельно прошу тебя присоединиться ко мне». Почему бы и нет, подумалось мне тогда. В отличие от немногих отступников, большинство членов Общества не выходили из Ордена, и применения им на землях католической церкви не нашлось. А там, в далекой России меня ждала моя работа. Та, которую я умею делать. Та, которую я люблю делать. Та, которая нужна людям. Конечно, дикая славянская Россия всегда сопротивлялась влиянию истинной церкви, однако же теперь ее императрица- бывшая католичка, и по слухам настроена весьма благосклонна к нашему присутствию на ее земле. И мы с гуарани двинулись в путь через всю Европу в крепость Динабург, в единственную сохранившуюся курию Братства.
Динабург. Января 26-го 1805 от Р.Х.
И вот сейчас мне много лет. Я прожил в крепости Динабург почти столько же, сколько мне было тогда, когда приехал сюда. Мой верный гуарани до сих пор со мной, его жена живет за пределами курии, их старшему сыну уже двадцать пять лет, он помогает мне в моей работе, ведь глаза мои уже не так остры, как раньше. Мы смогли сохранить жалкие остатки Общества Иисуса и направить свои знания на служение Господу и людям, как нам когда-то завещал наш основатель. И тогда мне казалось, что я смогу закончить свою жизнь спокойно, не оглядываясь на прошлое, и не задумываясь о будущем. Но вот вчера ко мне пришел гуарани…. Брат Франциск, ты хотел со мной поговорить? Брат Павел стоял прямо, и белый мрамор его лица был бесстрастен и холоден. В этом он был весь. Не зная его, можно было предположить, что ни единое чувство не способно прижиться под его одеянием. Однако, я хорошо знал его. И знал, как может быть отзывчиво его сердце. - Да, брат Павел, и прошу выслушать меня крайне внимательно. - Тебе, должно быть, известно, что индеец, которого я привез сюда тридцать лет назад- сын шамана. Тебе также должно быть известно, что индейские шаманы и жрецы славятся своими пророческими способностями. Вчера Доминик (так я назвал гуарани при крещении) пришел ко мне и открыл мне страшную правду, которую узнал давно, но тщательно скрывал. Я знаю, что это запрещено и противно Господу, но начав его слушать, я не смог остановиться. То, что нас ожидает- страшнее всяких запретов. Не перебивай меня, брат. Дослушав меня до конца, ты волен поступать, как знаешь. Ты- професс Ордена, и я подчинюсь любому твоему приказу, но пока просто выслушай. Я начну с того, что нам здесь осталось недолго, нас скоро изгонят из русской земли, и мы вновь пойдем скитаться по миру. То, во что позже превратится наше Братство, не будет вызывать ничего, кроме насмешек. Толпа ряженых священников, заглядывающих в рот любому, кто обладает хоть какой-то властью. Ты удивлен? Вижу, что удивлен. Но даже это не столь важно. Через двести лет Церковь, которую мы сейчас знаем, перестанет существовать. Останется лишь название и титул Понтифика. Безверие завладеет миром. Безверие, вкупе с преступлениями против Господа. Мужеложцев начнут венчать в храмах Господних. И венчать их будут женщины. Священники, прикрывающиеся рясами, будут насиловать мальчиков из певческих хоров. Сарацины будут диктовать Ватикану свои требования. Церковь расколота, мир погрязает в ереси и тьме необразованности. - Брат Франциск, понимаешь ли ты, о чем говоришь? Ты хочешь сказать, что индеец способен заглянуть в будущее? Будущее подвластно лишь Создателю, ты должен знать это не хуже меня,- возмутился в ответ Павел Я понял, что он мне не поверил. Сложно было ожидать от него другого ответа, я и сам не понимал, почему поверил я. Наверное, потому, что когда-то видел лично, на что способны индейские шаманы. - Да, именно это я и хочу тебе сказать. Мальтийцы проникают все больше в структуры светской власти. - Госпитальеры?- удивился Павел.- но ведь они стяжатели. А куда же смотрит Папа? - Папа? Понтифик слаб и безволен. Вспомни Климента, и то, к чему привели его сомнения. - Все равно, Франциск. Я остаюсь при своем мнении. То, что ты мне говоришь- противно замыслу Создателя. Когда професс Ордена покинул темное помещение, оставив меня наедине со своими мыслями, я понял, что у меня уже нет сил начинать жизнь сначала. А очень скоро должна была случиться война, и накануне нас выселят в Креслау, где нам придется обживаться заново. И наши школы вновь разрушат, и наши библиотеки вновь сожгут. А еще через несколько лет, русский император подпишет указ, по которому доступ в эту страну нам, братьям Ордена, будет запрещен почти на двести лет. А то, что придет потом…лучше бы и не приходило. Ведь, небо закрыло нам путь в землю обетованную, так и не отдав нам весь мир.
- Понимаешь, Юра, самое интересное, что все кости на местах,- маленькая полная женщина рассказывала Воронову о результатах своей работы,.- вот абсолютно все. Все аккуратно разложено по мешочкам. Руки отдельно, ноги отдельно, пальцы отдельно. Похоже на какой-то ритуал. Воронов поморщился, он не любил долгих объяснений, он хотел взглянуть на плоды ее деятельности. В лаборатории было тихо, все сотрудники ушли домой, только компьютер однокурсницы тихо жужжал, показывая на экране картинку. - И я восстановила внешность. Юра, три черепа не принадлежат европейцам. - А чьи же они? Он и сам это понял сразу, но его интересовало, чьи кости могли быть похоронены под алтарем иезуитов. - По всей видимости, это черепа индейцев. - Кого? Вот это сюрприз, так сюрприз. С негром было бы, все-таки, немного понятнее. Но откуда в русской Польше взялись герои вестернов, предположить было сложно. - Каких индейцев? - Точно сказать не могу. Скорее всего, латиноамериканских. У североамериканских типажей больше скошены лбы, а здесь более выражены негроидные черты. Очень похожи на майя. - Майя?- Юрий даже головой замотал,- в 19-м веке? Не насилуй, пожалуйста, мой исторический мозг. Это не может быть потому, что этого не может быть никогда. Майя кончились лет за сто пятьдесят до этих черепов. - А я и не утверждаю, что это именно они. Я просто говорю, что они похожи. Сокурсница, казалось, обиделась на недоверие. Воронову на это было наплевать. Он внимательно рассматривал картинки на экране. Да, трое - типичные индейцы. Зато четвертый, как и положено, был европейцем. Резкие носовые складки, губы, привыкшие много говорить, глубоко посаженные глаза. А если, а если вот так попробовать…. Юрий пощелкал по клавишам, добавляя несколько деталей к безволосой картинке на экране. Плечи, покрытые черной рясой, высокий белый воротник, короткие темные волосы, небольшая тонзура на макушке. - Ух ты,- сказала Даша, прихлебывая из чашки кофе,- на тебя чем-то похож. Нос, по крайней мере, точно. - Ага, предка-иезуита мне только не хватало в моей богатой событиями биографии. Предположим, что под алтарем похоронен действительно член Общества. Предположим, что он был не последнего ранга. Вряд ли бы обычному кладовщику устраивали гробницу. Кто приехал сюда после запрета Ордена, само собой, неизвестно. Списков никто не вел. Можно предположить, что это кто-то, кто был в Парагвае, и которого оттуда выселили испанцы, либо португалы. Если так, можно пойти дальше и предположить, что этот «кто-то» вывез с собой семью индейцев. По разным причинам. Может быть, хотел спасти, может быть что-то еще. В таком случае, это, скорее всего, гуарани. А в интернете должны быть их фотографии. В Эквадоре до сих пор живет малочисленное племя чистокровных гуарани- потомков иезуитских индейцев. Давай сравним.
Марта 08-го 1810 от Р.Х.
Я принял звание професса, когда брат Павел скончался в уже довольно преклонном возрасте. Я и сам был немолод, и мои верные индейцы тоже. Но то, что мне довелось узнать от них пять лет назад, не давало покоя до сих пор. Неужели то, что мы делали всю свою жизнь- зря? Неужели, наша работа пропадет даром? Стоит ли тогда вообще чем-то заниматься, если конец все равно один- это безверие, падение, тьма и разврат. Доминик, видя мои мучения, предложил мне страшную вещь, и я должен дать ответ до вечера, потому что… потому что через неделю наступает Час Ягуара. И сделать то, что он задумал можно только в это время. Я боюсь просить совета у Господа, потому, что та тропа, на которую я собираюсь ступить, выстлана благими намерениями. Но смею надеяться на то, что дух мой тверд, в отличие от моего тела, и выстоит перед искушениями, которые могут поджидать меня на моем пути. Потому, что я собираюсь дать Доминику согласие на ритуал, ибо… цель оправдывает средства. А цель у меня одна- попросить у неба для нас весь мир.
Марта 14-го 1810 от Р.Х.
Сегодня я приказал послушникам оборудовать под алтарем гробницу в последней надежде на спасение своей грешной души. Конечно, они не осмелились спорить. Приказы начальников не обсуждаются, и им не для чего знать, зачем я это делаю. Я приготовил распоряжение, по которому отец Бенедикт- первый коадъютор русской курии- становился моим преемником. А первый хранитель закончит начатое. И я не буду сегодня вечером выходить из своей комнаты, чтобы не видеть, как гуарани собираются готовиться к ритуалу. Они не зря питались раньше человечиной, надеясь, что человеческое мясо придаст им силы. Это последняя запись в моем дневнике. Сам дневник, свое распятие и перстень с печатью Священного Сердца Иисуса, я оставляю второму сыну гуарани, который должен хранить это у себя и передавать по наследству до тех пор, пока… Пока я не вернусь. Храни нас всех Господь. Амен. Професс русской курии Общества Иисуса, брат Франциск»
- Вы хотели узнать, что такое Час Ягуара,- сказал хранитель, когда Ирина закрыла дневник. Она с готовностью закивала головой. Час Ягуара- это некое древнее астрономическое понятие, что-то, связанное с кометами, с их прохождением по небосклону. Сейчас эти знания практически не используются, да, и не нужны они никому, а вот индейцы пользовались ими весьма активно. Считалось, что в это время можно заглянуть в будущее и увидеть его- это самое будущее. Ныне уже не найти тех, кто может об этом рассказать, но раньше жрецы некоторых индейских племен практиковали перенос сознания во времени. Предположительно, майя смогли достичь своего уровня развития благодаря именно таким своим способностям. Помните, их нашумевший календарь в конце прошлого года? Чем сильнее был жрец, тем дальше в будущее он мог посылать свой дух. В этом столетии Час Ягуара входит в свой расцвет 11 февраля и продлится до 12 марта 2013 г. Почему, никто не знает, но так мне сказал мой отец, когда уходил в костел, где его сожгли. - А что было дальше?- спросила экстрасенс,- Ведь что-то должно быть дальше. Дневник закончен. Старик подошел к комоду, приподнял стопку простыней и достал старинную серебряную шкатулку. Щелкнул затейливый замок и на свет хранитель вытащил распятие похороненного под алтарем брата Франциска, и перстень с печатью Священного Сердца. - Так Вы?...- зачарованно протянула Ирина - Да, я- потомок гуарани, которых Франциск привез сюда из Парагвая. Я- Хранитель его дневника и перстня Ордена. И мы ждем, когда наступит Час Ягуара. - Надо позвонить Воронову и все объяснить. И Ирина уже бросилась за телефоном, чтобы набрать номер, который, скорее всего, окажется недоступен. - Не стоит,- ухватил ее за руку старик,- он сам нас найдет.
08 февраля 2013 г.
Юрий вернулся в Питер. Но лишь для того, чтобы проконтролировать дела на фирме. А потом опять в Ригу. Интересно, черт побери. Три индейца под алтарем. Но самое странное даже в этом, страннее некуда, деле- это то, что среди них была женщина. Женщина!!! Под алтарем иезуитов. Это не укладывалось в голове. Это переходило все границы допустимого. - Воронов,- Даша ныла в трубку так, как умеет только она,- Юрка, ты свои кости у меня собираешься забирать, или нет? Мне их девать некуда, так и знай. - Даша, не нервничай, в твоем положении это вредно. Сегодня вылетаю. Еще один звонок? Кого в такую рань? - Юра... Матерь Божья, донна Роза, а мы про вас совсем забыли. И не вспоминать бы нам про вас еще подольше. Но мы не так воспитаны, и все, что нам хочет сказать женщина в развевающихся балахонах и с пауками в ушах, мы выслушаем. Только не обессудьте, трубочку потом положим. - Юра, как вы себя чувствуете? Подозрительной материнской заботой повеяло от этой банальной фразы. С чего бы липовому экстрасенсу интересоваться здоровьем одного из самых завидных холостяков города. - Я чувствую себя великолепно, Роза - Я на вас уже не работаю,- обиделась, или показалось? Хорошо бы, если бы не показалось,- меня можно называть по имени. - А мне нравится Ваше имя. Это же Ваш «творческий псевдоним», так сказать. Все-таки, обиделась. Помолчала в трубку. Наконец, сказала то, что хотела с самого начала. - Юра, обещайте мне, что если Вы почувствуете нечто странное, происходящее с вами, или вокруг вас, вы позвоните мне сразу же. Я попытаюсь вам все объяснить. "Роза,- подумал про себя историк -не надо вмешивать меня в свои сомнительные балаганы. Жили мы, не тужили, в разных государствах, давайте так и останемся- Вы в Риге, в серебряном, и с серьгами, я в своей северной столице, в костюме". А вслух весело ответил: - Договорились, донна.
- Вы хотели рассказать мне продолжение дневника. То, что Франциск оставил потомкам. За окнами шел мокрый снег, но в старом доме хранителя было тепло и уютно. В старом доме хранителя чувствовалась история. Орден иезуитов, оболганный, запрещаемый почти всеми правителями и религиями, приоткрывал в этом доме свои тайны. - Конечно... Гуарани провели свой ритуал. Для этого Сыну Ягуара понадобилась человеческая жертва, и Франциск разрешил ее. Этим он сделал первый шаг по тропе, отвращающей его от Господа, но професс Ордена искренне верил в то, что эта цель оправдает эти средства Он хотел изменить будущее. Он всего лишь хотел, чтобы люди верили в Господа так же искренне, как в него верил он. Чтобы церковь не прогибалась под светскими законами. Потому, что вера- это единственное, что может помочь человеку найти путь в вечной темноте. Ритуал был древний, еще предки индейцев пользовались им. Родителям помогал младший сын- мой далекий прадед, тот самый, кто стал первым хранителем дневника. Они выбрали место за крепостными воротами, вырыли землянку, натаскали туда прелой влажной соломы и мокрых веток. Вся семья гуарани приняла участие в ритуале. Почему? Потому, что Доминик однажды, еще в Парагвае, дал Франциску клятву верности. А индейцы не нарушают своих клятв. Его жена пошла за ним по старому индейскому обычаю, а старший сын- потому что так приказал отец. Не забывайте, они были индейцами, хоть и крещеными. И к смерти относились не так, как мы- современные люди. А Франциск... Наверное, Франциск был просто слишком стар, чтобы бежать снова. Младший сын завалил вход в землянку камнями, гуарани подожгли ветки. Наутро он обнаружил там четыре трупа. Они задохнулись, это было частью ритуала. Задыхаясь, Франциск должен был увидеть то, о чем ему рассказывал Доминик. Увидел, или нет, мы пока не знаем, но молодой индеец довел ритуал до конца. Он содрал мясо с костей, выварил кости, сложил их в мешки. И захоронил под алтарем, в гробнице, которую приготовили послушники. Через год русский император заплатил Ордену триста тысяч золотых рублей за крепость Динабург, и выселил их в Креслау. Костел превратили в крепость, алтарь завалили, на этом месте стали строить укрепленный форт, предстояла война с Наполеоном. А в гробнице ждал своего часа Франциск. - И ждет до сих пор?- Ирина держала в руках кружку с горячим чаем. - Трудно сказать- ответил потомок парагвайских индейцев- если предсказания Сына Ягуара сбудутся, мы узнаем об этом 11 февраля.
11 февраля 2013 г.
Воронов паковал вещи в рижской гостинице. Кто знал, каких адских трудов стоило ему добиться разрешения на вывоз останков. Его заставляли искать родственников, просить открепительную грамоту у всех местных музеев, проводить опознание трупов. Трупов. Опознание. Никто не забыл, что речь идет о 200-летних костях? Долбанная европейская бюрократия выбила его из сил полностью. И ведь даже не знаешь , кому сунуть, они, видите ли, взяток не берут. Помог Валдис- муж сокурсницы. С чарующим прибалтийским акцентом за 3 500 евро он добился того, чтобы Воронову разрешили покинуть страну со своими находками. И в тот самый миг, когда раздосадованный историк с громким треском застегивал замок сумки, в которой находились черепа, Папа Бенедикт XVI объявил о том, что он отказывается от престола. Час Ягуара прошел свой пик, и мозг Юрия, как ему самому показалось, разнесло локальным ядерным взрывом.
Франциск внимательно оглядывался по сторонам. «Гуарани не ошибся. Я вернулся. Если верить ему, сейчас самое начало 2013 г.» За окном зима, в комнате тепло и очень светло. Кровать, стол, ни печки, ни камина. Убогая мебель, платяной шкаф. Пустой. Постоялый двор? Странная конструкция, что здесь. Вода. Холодная и горячая. Удобно, хорошо. Это что? Похоже, уборная. Красиво, удобно. Зеркало?
Вороновские руки уперлись в стену по бокам овального туалетного зеркала
За 40, черные волосы, высокий лоб, орлиный нос, темные глаза. Умен. Похоже, славянин. Плохо, славяне упрямы. С таким будет непросто. Но сначала нужно хорошенько осмотреться. И Франциск забился в угол.
«Ч-ч-ерт, что это было?» Несильная боль отдавалась в виски редкими тупыми ударами. Сотовый требовательно зазвонил, сообщив, что «Вы заказывали такси в аэропорт. Вас ожидает машина №…». Такси? Так скоро? Почему-то Воронову казалось, что времени у него было больше. Он вспомнил, что даже успевал принять душ, но, взглянув на часы, понял, что ошибался. Времени было в самый притык, вот только историк не понял, куда делись последние 40 минут. Он схватил сумку и выбежал из гостиницы.
Интересное средство передвижения. Слышал, что во Франции построили самоходную паровую машину для перетаскивания пушек. Но это какой-то другой принцип, не на пару. Красивый город, хотя разглядеть сложно, слишком быстро едем. Костел. Значит, хвала Господу, люди не до конца отвратились от веры, и я успел.
Рука Юрия потянулась ко лбу, и он перекрестился на католический манер
Водитель такси бросил на него заинтересованный взгляд в зеркало заднего вида. Среди русских встречается не так уж много католиков. Франциск тихо сидел на самых задворках сознания Воронова, изредка выглядывая наружу. Это отзывалось ноющей болью в висках и затылке, но, в общем-то, особых неприятностей не доставляло, и Юрий не обращал на это внимания, считая, что просто переутомился.
Интересно, интересно. Нет, еще Леонардо доказывал, что полеты в небе возможны, но чтобы так быстро…Любопытно, любопытно. Кофе и чай отвратительны, еда пропахла прогорклым маслом. Это везде так, или только здесь?
