«Любовь – это правило номер один, – размышляла Лафита, обрабатывая раны свалившегося с неба мужчины. – Но меня с раннего детства учили любить только себя. Ведь, по словам бабушки, самолюбие повышает самоуверенность, помогает смело решать любые жизненно важные вопросы, стремиться к цели, развивая внутреннюю силу. Но я и так давно морально сильная, люблю себя и только себя. Я все еще молода. Жаль только красавицей назвать меня нельзя. Так и эту проблему можно исправить. А стоит ли? Нельзя же мне любить простых смертных. Обычные люди слабые, умирают рано, а я могу прожить еще лет 200. Нет, я даже думать не должна о каких-либо отношениях с этим светловолосым Аполлоном». Но незнакомец запал Лафите глубоко в душу.
Ираклий Дупель пребывал в забытье. Подъем по скользкой тропе в горы окончательно выбил его из последних сил. Обременительная боль в ногах постоянно напоминала о катастрофе, но, сжимая зубы, он отчаянно карабкался вверх. Спотыкаясь, вставал и шаг за шагом преодолевал тяжелое препятствие к дому «ангела с сиреневыми крыльями». Стоило ему прилечь на кровать, как серая кошка тут же прыгнула на распухшие колени, вызвав мучительные ощущения. Лафита её отогнала, и та, настороженно поднимая уши, взглядом пантеры надзирала, как хозяйка крутиться вокруг гостя. — Арника, иди сюда, моя серая ревнивица! – в приподнятом настроении Лафита взяла кошку на руки. – Тебе не понравился наш нежданный визитёр? Ты посмотри только на черты его лица с ярко выраженными рельефными скулами, покрытыми короткой щетиной! Как он может не нравиться? Квадратный подбородок, губы с красивым четким контуром, – девушка восторженно восхищалась внешностью спасенного человека. – А его глаза?! Большие и голубые, как озеро в солнечный день! Кошка, словно не желая наблюдать, как Лафита восторгается мужской красотой, резко выбежала в приоткрытую дверь. Косые лучи ослепительного солнца проникали в комнату через небольшое окно, и девушка, все еще не переодевшись, стояла у своей кровати, склонив голову набок. «Я вылечу его, и он уйдет, позабыв обо мне навсегда. В его мире эталоном женской красоты является глянцевый журнал с красочными изображениями, обработанными мастерами компьютерной графики. А я вековая тень гор Корунда. Нестандартная, но постоянно обновляющаяся как сама природа». Хриплый голос неожиданно прервал пессимистические мысли, навеянные и правилом любить только себя, и недовольством своей внешности, замаскированным под «люби себя – это ключ к позитиву». — … генератор электромагнитного излучения… моноимпульсный уровень облучения… фракционное омоложение… все готово… клиника, – бредил во сне профессор. — Излучение, облучение, омоложение? – повторила Лафита. – Интересно. Кто же ты, таинственный незнакомец? Он продолжал: — Да, доктор, глубинный процесс обновления клеток… все дело в лазере… — Доктор? В лазере? Ха! Так вы ищете источник неувядающей молодости?! Я могла бы раскрыть один секрет, но вы о нем ни за что не узнаете, – еле слышный шепот слетел с сочных розовых губ жительницы гор. Надев старое платье, выменянное несколько лет назад на базаре в небольшой деревне, Лафита оставила раненного постояльца в одиночестве. Он был слаб, чтобы разговаривать, а просто так сидеть у его постели девушка не собиралась. У неё были более важные дела. Нужно было накормить кур, собрать яйца, выпасти стадо коз, а потом приготовить сытный ужин на двоих.
Сообщение отредактировал korolevansp - Пятница, 27.01.2012, 12:45
В летней печи под развесистым буком Лафита испекла свежие хрустящие лепешки из пшеничной муки. Зажарила самую старую курицу, а из грудинки решила приготовить сытную начинку для рулетов из лаваша. Разорвав мясо на волокна, она натерла твердый козий сыр, добавила зелени, и полученную массу выложила на румяные лепешки. Свернув в трубочки, сложила их в смазанной жиром сковороде и сверху залила яйцом, размешанным в половине стакана кислого молока. Ароматный запах разбудил крепко спящего косметолога, и он потихоньку стал приходить в себя. Открыв глаза, мужчина недоуменно рассматривал все вокруг: Неотесанные деревянные стены выглядели так, словно их наспех возвели много лет назад. На потолке виднелось прогнившее пространство в виде овала, откуда в комнату проникал тонкий луч света. Комната была небольшой. Кроме кровати здесь был маленький перекошенный столик, несколько полок не лучше стола и старинный камин, небрежно выложенный из природного камня. Прищуриваясь, Ираклий искал глазами ангела-спасителя, но девушки с длинными волосами в доме не оказалось. — О боже, а как же теперь сверх эффективный омолаживающий лазер? Кто же вместо меня возглавит работу по воплощению в реальность одобренных чертежей? – сетовал он, понимая, что не скоро сможет вернуться к полноценной работе. – Как же болят ноги, – безрезультатно попытавшись подняться, во весь голос выговорил профессор, возвращаясь в былое положение. Снаружи доносились шорохи, и доктор медицинских наук, так и не поборов острую боль, решил дать о себе знать. «Ангел мой, где ты?» – повторил он дважды до того, как со скрипом отворилась дверь. В дверном проеме появилась высокая женская фигура, совсем непохожая на богиню в воздушном наряде из фиолетовых облаков. Не было ни крыльев, ни длинных волнистых волос. Лишь черное невзрачное платье до самого пола, воротник под горло, рукава длинные, на голове темный платок. Лица профессор издали не разглядел. А вот разнос с аппетитными рулетами и жареным мясом он видел почти четко. — Как вы себя чувствуете? – Лафита подошла к столу и поставила на него разнос. – Вы проспали весь день. — Я не могу встать, – ответил Ираклий, не спуская глаз с вошедшей девушки или женщины. Из-за плохого зрения он затруднялся определить её возраст. — Это естественно в вашем положении. По-моему, у вас либо растяжение связок, либо закрытые переломы голени обеих ног, – Лафита присела на край кровати, приподняв шерстяной плед, укрывающий профессора. — Переломы? Но как же я шел? – Ираклий сделал удивленное лицо, еще больше огорчившись. — Вы были в состоянии шока, а теперь у вас, похоже, начинается жар. Ноги еще сильнее распухли, и ходить в ближайшее время вы не сможете, – ответила девушка, отводя взгляд в сторону. – Вы голодны? Я приготовила… Ираклий не дал договорить, нежно сжав тонкую ладонь Лафиты. От его прикосновений она на мгновение совсем забыла, что хотела сказать и рассеянным взглядом уставилась в пол. — Как зовут то тебя, спасительница? — Лафита, – высвободив руку, она ответила и встала, наклонившись к разносу. — Лафита. Какое интереснее имя. Твои родители наверно виноделы из Франции? – предположил Ираклий. — Я не знаю, кем были мои родители. Меня так назвала бабушка. Она, кстати, очень любила красные вина. А вы кушайте, вам нужно набираться сил, – Лафита поставила перед гостем пахучие угощенья. — Можно на «ты». Мне только 35 лет. Забыл представиться: Ираклий Дупель, профессор дерматологии, доктор медицинских наук, косметолог, – он деликатно улыбнулся, прежде чем со зверским аппетитом накинуться на еду. — Приятного аппетита, профессор, – Лафита взяла кусочек рулета и с любопытством стала наблюдать за доктором.
* * *
Разлетающиеся языки пламени гипнотизировали своими причудливыми формами. Спокойное колыхание огня и потрескивание дров помогало расслабиться, отдыхая душой и телом от дневных забот. Заметив краем глаза пристальный взгляд Ираклия, Лафита обернулась через плечо. — Еще не спишь? — Нет, – неуверенно прозвучало в ответ. – У меня не выходят из головы мысли о самолете. Я вот думаю, как скоро прибудут спасатели, мы ведь где-то в горах. Кстати, где мы? Далеко ли отсюда какой-нибудь город? – Ираклий хотел бы как можно скорее оказаться дома, чтобы воплотить в реальность свою мечту – омолаживающий лазер, аналогов которому нет во всем мире. — Город? Я никогда не была в городе, – Лафита повернулась лицом в сторону своей кровати, любезно предоставленной гостю. – В 8-9 часах ходьбы отсюда есть деревенька, спрятанная за холмами на востоке. Я изредка бываю там на рынке… — В 8-9 часах ходьбы? Так мы здесь одни? – ужаснулся Ираклий, пытаясь присесть на кровати, но у него не получилось. Из-за пронзающей боли он сморщился и снова прилег. — Да, поблизости нет ни одного поселения. Много лет назад у подножья горы была небольшая деревня, а теперь одни развалины. Люди переехали в города в поисках лучшей жизни, – спокойно ответила девушка, обхватив колени руками. — А ты почему осталась? — А я люблю горы и низачто не променяю их на вашу городскую суету! – ответила Лафита и засмеялась, как только увидела недоумение, застывшее на разбитом лице профессора. — Вот как. Хотя это смелое решение, тем более для такой юной девушки как ты, – Ираклий хоть четко и не видел её лица, но по голосу и тонкой талии она казалась ему несовершеннолетней. – И как давно ты здесь осталась совершенно одна? — Давно. С пол…, – «с полвека» чуть не сказала правду Лафита. – Около полугода, – пришлось соврать и сменить тему. – А самолет летел в Канберру? — Да, именно в столицу. У меня там дом, работа, – загрустил он, вспоминая о запланированном проекте. — Работа, – повторила девушка. – Дерматолог, косметолог. Ты лечишь кожу разными кремами, сделанными на заводах из неприродных материалов, – словно бросила вызов Лафита. — Ну почему же сразу кремами? Еще и с неприродных материалов? – возмутился Ираклий. – Наука идет в ногу со временем. Ряд последних достижений моих коллег позволил разработать эффективные методы борьбы со старением, например. Благодаря натуральным ингредиентам растительного происхождения инновационные крема способны не только увлажнять кожу 24 часа в сутки, но восстанавливать клетки на молекулярном уровне, омолаживая кожу на 3-4 года. Заметь 3-4 года! А ведь этот показатель далеко не придел! — Да ну?! – улыбалась Лафита, скептически настроенная ко многим «прогрессам» цивилизованного общества. — Серьезно. Уникальный увлажняющий комплекс из специальных ферментов способен обеспечить неувядающую молодость кожи! — Неужели в столице все ходят вечно молодые?!! Я даже не знала? Мне как-то в руки попал один журнал, так я прочла, что средняя продолжительность жизни австралийцев составляет 75-80 лет. Вот! Так вы, профессор, утверждаете, что женщины умирают с молодым лицом что ли? — На 17 лет они, конечно, не выглядят после применения кремов с активными компонентами витаминов и экстрактов растений, но все-таки правильный уход за кожей способен дать ошеломительный результат, Лафита. Тебе то рано еще об этом задумываться, а вот сорокалетние звезды эстрады готовы пойти даже на операцию лишь бы выглядеть моложе своих лет. Именно для таких женщин я и разработал эффективный лазер… Профессор заметил, что увлекся и замолчал. Силуэт загадочной спасительницы светился красками яркого пламени. Она сидела на полу, обняв колени, спрятанные под длинным старомодным платьем. В столице молодые девушки одевались иначе. Возможно, поэтому Ираклий ощутил особое притяжение, вызванное скорее интересом «каково жить по давним меркам вдали от городской суматохи и благ цивилизации». — Лазер? Так вы еще и изобретатель? – нарушила неловкую тишину девушка, чувствуя некое неудобство. — Да. Я как раз возвращался с заседания, на котором и утвердили мой проект. Но из-за проливного дождя и тумана самолет разбился. Я чудом выжил. Если бы не ты, я бы сейчас замерзал и умирал от голода. Ты спасла мне жизнь, и я теперь в долгу перед тобой. Хочешь, поедем вместе в столицу? Посмотришь, как мы живем. Может, понравится, и ты захочешь остаться… — Посмотреть как вы живете? – Лафита на секунду задумалась. – Нет, а если я потом не смогу вернуться назад? Я родилась и умру здесь – в горах Корунда. — Как знаешь. Но у тебя еще есть время передумать. По крайней мере, до появления спасателей на месте катастрофы. Ираклий задумчиво глядел в потолок, и Лафита мысленно ставила себя на его место. «Ему не терпится, чтобы его нашли. Конечно, он хочет домой. Что ему делать в горох? Да еще и со мной». — Пожалуй, я схожу в деревню, – Лафита резко встала, расправляя примятую юбку. – Иначе спасателям придется долго прочесывать холмистые ландшафты этих местностей в поисках обломков. Я опишу место катастрофы, сообщу о тебе – единственном выжившем пассажире, и вскоре ты сможешь вернуться в родной город. — Ты ночью собираешься в дорогу? Но, – профессор удивился её смелости, – это ведь далеко… — Я не смею тебя здесь задерживать. А чем раньше обнаружат самолет, тем скорее ты сможешь «осуществить свою мечту», – Лафита задержала взгляд на изумленном лице профессора и выскочила в дверь, захлопнувшуюся за ней со скрипом. — Но как же я… Здесь один… Постой! – закричал он во все горло. Через несколько минут девушка вернулась с ведром воды. — У тебя есть вода, лепешки, немного мяса. С голоду не умрешь. А завтра до заката я обязательно вернусь, – уверенно заявила Лафита, опустив ведро рядом с изголовьем кровати. — Не уходи, – Ираклий осторожно взял её за руку. – Давай подождем. Я уверен, спасатели не заставят себя долго ждать. — Я бы не была столь уверена. Поэтому я лучше прогуляюсь по свежему воздуху. Тем более в этом месяце я еще не была на рынке, а мне нужно выменять муки и риса у торговцев. — Выменять? – не отпуская руку, переспросил профессор. – Ах, ну да. Лафита, у меня портмоне все еще лежит в кармане, – он запустил одну руку под плед, и достал кожаный кошелек. – Вот возьми, здесь немного, но на продукты точно хватит. И будь осторожна. — Мне не нужны деньги. У меня есть сухие лечебные травы. На продукты мне хватает и так. — Тогда купи себе новое платье. В общем, что угодно. Бери, – и он настойчиво всучил ей портмоне. — Спасибо, Ираклий… Они молча смотрели друг другу в глаза, пока Лафита не скрылась за дверью, оставив профессора вдвоем с кошкой.
Сообщение отредактировал korolevansp - Пятница, 27.01.2012, 12:47
korolevansp, Кристина, чтобы прочитать начало, мне понадобилось два дня. Отмечу сразу, что фантазии тебе не занимать, по-видимому, в голове у тебя целая полка сюжетов. Но тебе мешает стремление к красивостям. Чтобы посочнее описать ситуацию, ты впихиваешь иногда в строку ненужные слова. И получаются несуразности. Например:
Quote (korolevansp)
доктор по образованию
Quote (korolevansp)
Меня всего пронзает невыносимая боль
Quote (korolevansp)
падали на девичьи плечи
Quote (korolevansp)
из-за зеленой рощи бузины
Quote (korolevansp)
струился ослепляющий яркий свет
Доктор бывает и не по образованию, а по зову души?) Но в данном случае это не столь важно.) Вторая фраза - очень выспренно, так не говорят в просторечии. А здесь"на плечи" было бы лучше, ясно же, что мужских плеч у Лафиты быть не может.)) Как она могла услышать из-за целой рощи?!) Опять же, слишком насыщенно - и ослепляющий, и яркий, и всё это сразу из одних глаз...)
Я прочитала только на первой странице. А из второй выхватила твоё любимое "низачто". Всё таки писать надо раздельно.
Quote (korolevansp)
Профессор выронил карандаш. Он будто потяжелел, налившись свинцом.
Улыбнулась. Так кто же из них потяжелел? Титул - Лирическая маска года Титул - Юморист Бойкое перо
Но тебе мешает стремление к красивостям. Чтобы посочнее описать ситуацию, ты впихиваешь иногда в строку ненужные слова. И получаются несуразности.
Значит, избыточность :) А если я буду меньше описаний вписывать, не будет ли сухо или просто мало? Не знаю... но Вы меня, естественно, убедили. Да чего там убеждать - я знаю, что частенько вместо одного прилагательного пишу два, вставляю еще что-то из мелких деталей. А вот
Quote (Самира)
Как она могла услышать из-за целой рощи?!)
я не поняла. Профессор был в роще. Она услышала его зов о помощи, который и доносился
Quote (Самира)
из-за зеленой рощи бузины
... или все-так из рощи? Или с рощи? Или со стороны рощи*
Quote (Самира)
Меня всего пронзает невыносимая боль
а я бы так подумала (наверно), а сказала бы "ААААААААААА! Мне Боооооооооольноооооооо!"
Quote (Самира)
низачто
Ок! Самира, А с самолетом как? Самое главное? Эти "писульки" каплями дождя по стеклам... нужны ли они вообще? А профессору достаточно плохо? Или сделать ему еще хуже? (вопрос ко всем)
С самолётом затрудняюсь. Я же тебе уже говорила, что мало летала. Но, в принципе, всё нормально. Тут ты как раз описала всё так, как могло бы быть. "Писульки" на стекле, конечно, из разряда мистики. Но твоя Лафита тоже из той же оперы, если честно.) Так что, стиль не нарушен.)
Quote (korolevansp)
со стороны рощи
Да. Именно так.
Quote (korolevansp)
не будет ли сухо или просто мало?
Ты хорошо пишешь очерки. А в художественном произведении надо только слегка раскрасить кистью карандашный рисунок, если так можно выразиться.
Quote (korolevansp)
профессору достаточно плохо? Или сделать ему еще хуже?
Я должна почитать дальше. Титул - Лирическая маска года Титул - Юморист Бойкое перо
Рассвет погасил золотые россыпи звезд. В утренней прохладе звенели чистейшие горные ручьи, ветер пробуждал благоухающие ковры цветущих трав, а Лафита, жадно втягивая полной грудью сухой воздух, никак не могла отдышаться. Крутые утесы были оставлены позади. Оглядываясь, она в который раз упивалась красотой Корунда издали. Вершины белыми ледниками пронзали фиолетовое небо, и где-то там далеко в горах её дожидался раненный косметолог. Всю дорогу девушка думала о нем и о заманчивом предложении «увидеть столицу своими глазами». Вдали виднелся внушительных размеров железобетонный мост. Изредка мимо деревни австралийских аборигенов проходили скорые поезда, и на местном рынке можно было встретить любопытных туристов, интересующихся культурой коренных жителей. Тогда был именно такой день. Явно городские жители с фотоаппаратами на груди, в шортах, гольфах и широких панамах разгуливали по базару, выискивая (как подумала Лафита) сувениры на память об отпуске, проведенном вне дома. Прикрыв нижнюю часть лица концом темной шали, девушка с корзинкой лечебного сбора нашла себе место недалеко от главных ворот деревни. Ей приходилось скрывать свою неугасающую молодость ото всех, кто может заподозрить её в долгожительстве. Лафите было не привыкать к косым взглядам и обсуждением за спиной, но раньше к ней никто не приставал с расспросами. — Здравствуй, спустившаяся с гор, – заговорила загорелая австралийка с глубокими морщинами на лице, затронув плотную шаль на голове Лафиты. – Почему ты все время прячешь лицо? — Я некрасивая, и не хочу, чтобы в меня тыкали пальцем, – ответила девушка отчасти правду. — А глаза то у тебя прямо светятся… Вокруг Лафиты собралась кучка народу, и всем стало интересно, что же там происходит. Даже туристы протиснулись, удивленно пожимая плечами, когда с девушки сорвали мрачный платок. Густые черные волосы заблестели на солнце, а перепуганная девушка начала их отчаянно прятать. Остальные наперебой кричали «ведьма». Откуда ни возьмись появился управляющий деревни седовласый старик Ракша: — А ну-ка отошли все. Лафита? – он недоверчиво ждал ответа. — Я… я её внучка, – смахнув слезу, ответила девушка. — Все равно ведьма, – не утихали разъяренные женщины. – Все они там в горах долгожители. Вы посмотрите на неё. Талия осиная, волосы как хвост у лошади… А кожа?! Гладкая и белая как молоко. — Разошлись, – приказным тоном прошипел старик. – Чего налетели на девочку? Её и так природа наказала нестандартной внешностью. И вы еще тут… Ракша всегда был добр к Лафите. В молодые годы он часто наблюдал за ней со стороны. И ни широкие скулы, ни большой нос не могли его остановить. Тогда много лет назад она приходила в деревню, не скрывая своего лица. «Его несбыточная мечта» пахла сладкими полевыми цветами, и он как весенний жук так и вертелся вокруг. А когда в деревне стали обращать пристальное внимание на неиссякаемую свежесть лица девушки, она стала реже появляться, и отныне на ней был темный непривлекательный платок. Ракша в глубине души тоже чувствовал, что Лафита необыкновенная, и теперь убедился, что был прав. Перед ним, как и 50 лет назад стояла молодая Лафита. Все те же черные глаза из-под пушистых ресниц, волнующий изгиб бровей и копна переливающихся в дневном свете волос. Все остальное по-прежнему оставалось загадкой. — Спасибо, – слетело звучной мелодией с девичьих губ. — Не стоит благодарности, Лафита, – негромко произнес старик, не сводя глаз с девушки. — Но я… — Меня не обманешь. Твой образ до сих пор жив в моей памяти, а ты все та же Лафита, какой я впервые встретил тебя здесь на этом рынке, – Ракша посмотрел по сторонам убедившись, что их не подслушивают. – Но больше не приходи сюда. Я уже стар. И возможно в следующий раз тебя не кому будет защитить. Лафита удивленно приподняла брови, но не успела ничего ответить, как управляющий деревни продолжил. — Что ты хочешь взамен этих трав? Я возьму у тебя все. — Мне нужны продукты, а еще… Я с самого начала хотела с вами поговорить. В горах упал самолет. Недалеко от брошенной деревни. Один из пассажиров остался жив, тела остальных так и лежат под открытым небом. Нужно сообщить властям… — «Недалеко от брошенной деревни»? Что же ты сразу не сказала? — Я знала, что встречу вас на рынке. Поэтому и не искала вас намеренно. А тут, – Лафита вновь скрыла свое лицо от недоброжелательных взглядов, – такая неприятная история вышла… — Не расстраивайся. Они завидуют, поэтому и злятся. Но ты будь начеку, не шути с огнем. Мало ли что им в голову стукнет. Гляди, и камнями забить могут. Так что не появляйся здесь больше, – вроде бы как от чистого сердца предостерегал Ракша.
А профессору достаточно плохо? Или сделать ему еще хуже?
ты автор - тебе решать!
Quote (korolevansp)
Её и так природа наказала нестандартной внешностью. И вы еще тут…
ага, в горах так и говорят - нестандартной внешностью...))) Согласна с Самирой - много неуместных слов, вот тут, допустим, лучше сказать "ее и так бог наказал таким лицом" как-то природа и нестандартная внешность - это в городе образованные люди так говорят, а тут деревня. Ну и еще есть по тексту, не стала выискивать. Моя страница, велкам! Мой дневник
в горах так и говорят - нестандартной внешностью...)
Ну, эти слова точно поймут читатели, они же не австралийские аборигены :)
Quote (Анаит)
нестандартной
можно заменить, конечно, другим словом, но сказать просто "таким лицом". Каким таким? Он что прилагательных не знает?! Незавидной внешностью, своеобразной, оригинальной, неказистой, непривлекательной, специфической (даже), неординарной, особенной...
Новое ситцевое платье с мелким рисунком розовых хризантем лежало в плетеной корзине поверх мешочков муки, гречки и риса. Лафита все-таки последовала совету профессора и купила себе на его деньги самый модный и красивый наряд на деревенском рынке. Помимо платья ей приглянулась и розовая шляпка с широкими полями. Она надела её поверх невзрачного платка, защитив глаза от палящего солнца. После визита в деревню на душе девушки остался неприятный осадок. Предупреждения Ракши казались ей правдоподобными и пугающими. «Кто знает, чем бы закончился утренний скандал на рынке, если бы не вмешался управляющий? И поверят ли мне в дальнейшем, что я не Лафита, а её внучка? Не пора ли мне сменить место жительства? Но как же мой источник вечной молодости? Ведь без его чудодейственных свойств я буду как все стареть и покрываться морщинами?» Уйдя с головой в себя, Лафита машинально смотрела под ноги, обходя стороной пологий холм. Не рассчитывая встретиться в пути с кем бы то ни было, девушка вздрогнула от неожиданности, когда ей преградили дорогу двое туристов с озлобленными лицами. — И не страшно тебе одной по безлюдью ходить? А если взбесившийся кенгуру нападет? Или чего доброго орел с размахом крыльев в 3 метра утащит тебя в свое гнездо? – с насмешкой произнес один из них. — Идите своей дорогой, – ответила Лафита, стараясь не показывать волнения. — Да мы то пойдем, – один из туристов схватил её за руку и поволок в сторону, а второй приставил к шее нож, – но только после того как ты отдашь нам свое сапфировое ожерелье. — Ожерелье? – Лафита бросила корзину и освободившейся рукой коснулась шеи. — Снимай сама, если не хочешь чтобы на твоей нежной коже остались шрамы, – грубый и низкий голос протяжно шептал ей в ухо. — Можете его забрать, если совесть позволяет вам грабить женщин, – сверкнула она злобными огоньками черных глаз. — Оно тебе все равно не нужно, потому что никакие драгоценные камни не способны скрасить твоих врожденных дефектов. Ты в зеркало хоть смотрелась, длинноносая? – залился нарастающим смехом небритый турист, снимая чехол с фотоаппарата. – Я тебя сейчас еще и сфотографирую, чтоб было чем назойливую детвору отпугивать! Яркая вспышка на мгновенье ослепила Лафиту, и уже не сдерживая нахлынувших слез, она сняла любимое ожерелье и бросила его на камни. Не произнося больше ни слова, девушка подняла корзину с приобретенным товаром и быстрым шагом поторопилась скрыться за каменистыми склонами. Высокомерный хохот долго звучал эхом среди пустынных камней. А Лафита была готова проклясть обидчиков, но мысленно лишь подумала «Чтоб вы усохли, как трава без воды», и пошла дальше. Она и предположить не могла, что её пожелание исполнится (пусть и частично). «Я посмешище. Одинокая, никому ненужная, несчастная женщина. Ноги моей больше не будет в этой деревне. Нигде. Буду жить в горах, и никто и никогда меня больше не увидит. Вот только дождусь спасателей, распрощаюсь с Ираклием, и все…» – размышляла она по пути.
На февраль, март, апрель и часть мая забыла обо всем! Теперь решила довести до ума свою "Загадку" :) Никак не определюсь с названием... Может, посоветуете!?
Итак, продолжение истории Лафиты!
Краткое содержание предыдущих "серий" Лафита - одинокая, внешне молодая, но прожившая более века в горах, влюбилась в молодого косметолога - единственного оставшегося в живых после авиакатастрофы...
Лучи заходящего солнца еще касались острых вершин, но небо уже чернело, и первые звезды появились над головой Лафиты. Казалось, до гор можно рукой подать, но этот момент никак не наступал. Уставшая и обессиленная девушка, не смыкавшая глаз последние двое суток, думала о том, как бы скорее добраться домой. Туда где хоть кто-то её ждал и любил. Она имела в виду свою любимицу – Арнику. О косметологе Лафита старалась и не вспоминать, но неоднократно ловила себя на мысли, что образ сильного и волевого мужчины непроизвольно появляется у неё перед глазами. Со склонов спускались серые облака тумана, отчего видимость стала пропадать. Впереди открывался обширный луг, куда Лафита часто пригоняла стадо своих коз. Тропа, ведущая к каменистым возвышениям, практически исчезла. Но девушка знала в этих местах каждый камешек, каждую тростиночку. — Горы Корунда, я снова с вами! – закричала она, потянувшись обеими руками ввысь. Обходя крутые перекаты на ощупь, не боясь поскользнуться и упасть вниз, Лафита торопилась, учащенно хватая прохладный воздух, как рыба ртом. В разбитом окошке светился тусклый оранжевый свет, и она, не раздумывая, пулей заскочила в теплый по-своему уютный, но многим чуждый мир. — Хвала небесам, – с доброжелательной улыбкой на посиневшем после авиакатастрофы лице произнес Ираклий. – Я от волнения не мог сомкнуть глаз. Не нужно было тебя отпускать. Он сидел на полу у камина, и Арника терлась ему о спину. Горели дрова, наполняя комнату теплом и светом. — Я же говорила тебе «не вставать», – слегка возмутилась хозяйка. – Как твои ноги? – она бросила шляпу на полку и, оставив корзину у входа, присела рядом. — Уже почти не болит… — Я сообщила о катастрофе. Теперь самолет найдут быстрее. — Хорошо, – он замолчал, смотря прямо в глаза Лафиты. – Ты прекрасна, как цветок. Та розовая шляпка тебе к лицу, – Ираклий робко коснулся свежей нежной как шелк кожи щеки. — Вам не кажется, доктор медицинских наук, что вы позволяете себе лишнее? – Лафита резко отстранилась, прищурившись с подозрением. — Извини, я не хотел. Я, – замялся Ираклий, уже успев пожалеть о своих словах. – Я только подумал… Мне… Ты наверно устала? Весь день в пути? — Есть маленько. Я сегодня даже купаться не пойду, уж очень спать хочется, – Лафита бросила беглый взгляд на кровать, – поговорим завтра утром, а пока «сладких снов!» — Но кровать то одна. Может, я на полу лягу? А ты… — Нет. Ложись на кровать, – Лафита была непреклонна. – Давай я помогу подняться. И больше не вздумай самовольничать, профессор. Иначе знаешь, что станет с твоими ногами? Они срастутся неправильно, если все таки там есть переломы. Их тела соприкоснулись, и мощь мужской мускулатуры была ощутима даже без трепетных объятий. «Какой он каменный!» думала Лафита… и засыпая, и проснувшись на рассвете с первыми лучами солнца.
Ираклий видел во сне песчаный берег реки Маррамбиджи, холмы долины Канберры и хребты горных массивов. Многообразие столичных строений красочным эпизодом пронеслось в глубине подсознанья. Профессор словно вновь ощутил себя летящим на самолете, и лицезрел родной город с высоты птичьего полета. Над искусственным озером зеленели сосны и ели – изюминка страны эвкалиптов. Ветер поднимал невысокие волны, светящиеся брызги которых и разбудили профессора. — Доброе утро! Лафита сидела на краю кровати и протирала лицо Ираклия водой из источника, богатого минералами. Сама она давно успела искупаться, зарядившись бодростью и энергией на целый день. Влажные волосы волнистыми змейками сползали на плечи, глаза горели внутренним светом, излучая здоровье и молодость. Девушка, отбросив все грустные мысли, захотела (как никогда раньше) научиться не просто общению, а общению с таким умным и интересным собеседником, как столичный косметолог. По такому случаю на ней было новое светлое платье с веселым рисунком распустившихся хризантем. — Мой ангел с сиреневыми крыльями! – прошептал он, едва раскрыв глаза. Перед ним расплывались розовые лепестки благоухающих цветов, украшающие и без того светящиеся радостным светом лицо черноглазой искусительницы. Она была прелестна. Пленительно обворожительная улыбка озаряла комнату ярче дневного света. В воображении Ираклия спасительница предстала перед ним в образе победительницы конкурса красоты «Мисс Вселенная». Такой она казалась: очаровательной и достойной бриллиантовой диадемы королевы мира. — Это платье, купленное за бумажки из твоего кошелька, – Лафита выгнула спину, продемонстрировав свою ровную осанку. – Теперь я буду помнить о тебе, даже если ты… Ираклий взял её за руки и приблизил к себе. Втягивая тонкий аромат неописуемой свежести, он коснулся губами открытой шеи. — Поедем в столицу? – чуть ли не умолял он. — Ираклий, – на срыве дыхания произнесла Лафита, почувствовав приближение бури, нарастающей с каждой секундой в горячих жилах, – я не могу. Кто же будет доить моих коз? Вернувшись в прежнее положение, она продолжила протирать лицо профессора. Нежно касаясь припухшей кожи, словно запоминая изгибы волевого лица, она ощущала яростное желание бросить все и изменить привычный уклад жизни. Но ей тяжело было решиться на столь кардинальные перемены. А вот оставить косметолога себе «в личное пользование» и со временем посвятить его в свои тайны она бы хотела, но не решалась признаться в этом. — Лафита, разве тебе не хочется жить среди людей? – Ираклий поднял брови от удивления. – Что можно делать молодой девушке в горах? — Я прячусь здесь от людской агрессии, – взяв себя в руки, ответила Лафита. – Вот, например, вчера на меня набросились двое туристов и заставили отдать им ожерелье, которое досталось мне от бабушки. Они угрожали мне ножом, Ираклий. А здесь в горах мне ничто не угрожает. Наоборот, здесь… никто меня не обидит. — Вчера? Когда ты ходила в деревню? — Я уже возвращалась назад, а те двое… Я даже не хочу об этом говорить, – девушка перевела дыхание, заметив беспокойство в глазах профессора. – Вот, выпей водички. Она поможет тебе скорее окрепнуть. Ираклий задумчиво отпил глоток, потом еще и еще. Вода была необычной и приятной на вкус. — Я сожалею, это я во всем виноват. Мне и так неловко обременять тебя своим присутствием, а вышло, что и ожерелья ты лишилась из-за меня. Говорил же «не надо идти в деревню». Спасатели в любом случае рано или поздно обнаружат самолет. — Что сделано, то сделано… Я давно заметила одну очень важную закономерность в жизни: если что-то находишь, обязательно что-то потеряешь. Возможно, ожерелье из камней корунда стало платой за… платье, например («или за возможность обрести спутника жизни!» – подумала Лафита). Ираклий удивился: — Корунд? Сапфиры? — Ожерелье из 47 синих камешков. — Мне очень жаль, Лафита. В столичном ювелирном магазине цена одного сапфира в один карат может достигать 4000 долларов. Не каждая женщина может позволить себе даже кольцо с единственным камнем сапфира. Получается, ты носила на шее целое состояние. Носила, – повторил он еле слышно. — В горах еще столько таких сапфиров, – сама себя утешала Лафита. – Пойду я приготовлю нам завтрак. Я скоро вернусь! До чего же приятно было Лафите разговаривать не с кошкой, а с человеком. Она будто заново училась пониманию, ведь собеседника нужно чувствовать, чтобы общаться. За долгие годы концентрации лишь на себе Лафита разучилась получать настоящее удовольствие от жизни. Но с появление Ираклия она поняла, что довольствоваться одной своей молодостью ничтожно мало по сравнению с возможностью слушать и быть услышанной собеседником. И ей захотелось заслужить его доверие, а возможно и то, что называют любовью. «Пора внести поправки в правило номер один, сменив самолюбие на любовь к мужчине!» Настроив себя на волну позитива, подавив тревожные чувства, оставшиеся после прошлого дня, Лафита направилась к птичьему сараю. И хоть она и сожалела, что бабушкино ожерелье у неё можно сказать украли, Лафита не столько думала об украшении, сколько о памяти. Негатив постепенно сменялся приятными романтическими чувствами к косметологу, и все остальное постепенно терялось на фоне розовых облаков.
* * *
— Какой вкусный омлет, – Ираклий уплетал за обе щеки, – здесь и грибочки! Давно я не ел подобного лакомства. Пальчики оближешь! Лафита, склонив голову, наблюдала за профессором. «Что же в тебе особенного, что заставляет меня желать оставить тебя себе, во что бы то ни стало, как несчастного котенка? Но у тебя ведь есть где-то дом. До нашей случайной встречи ты жил в своем мире, даже не подозревая о моем существовании. Захочешь ли ты остаться со мной навсегда? Здесь в горах Корунда?» Почувствовав нежное касание теплых рук, девушка вздрогнула от неожиданности. — Я задумалась, – она честно призналась. Ираклий, отложив в сторону пустую тарелку, нерешительно обнял Лафиту за талию. Их губы были рядом, и на столь коротком расстоянии любой человек с нормальным зрением обратил бы внимание на непропорциональные черты лица близ находящегося, но косметолог, привыкший работать исключительно с кожей, по-прежнему не замечал изъянов. Он кончиками пальцев провел по гладкой щеке. В этот раз девушка не противилась и, прикрыв глаза, позволила себя поцеловать. Это был первый настоящий поцелуй в её жизни. За 100 лет проведенных в горах, Лафита впервые обнаружила, что сердце может сильно биться даже от одного коротенького поцелуйчика. Колени дрожали, словно от холода в непогожий день, а ладони как в жару потели. Незнакомые переживания охватили мысли, спровоцировав необузданный интерес к мужчине. — Ты удивительная, – прошептал Ираклий, не осмеливаясь продолжить. Преподнеся к губам влажную ладошку девушки, он стал пылко покрывать её поцелуями. Чувствуя себя школьником, Ираклий старался вести себя как порядочный и воспитанный человек. — Довольно, – не хотя остановила его Лафита. – Ты еще слаб и поэтому не должен переутомляться. – Приляг, и лучше расскажи о себе. — О себе? – вернувшись в прежнее положение, лежа, он по-прежнему не выпускал её руку. – А что именно ты хотела бы услышать? — Твоя семья наверно волнуется? Ведь они не знают, что ты остался жив, – этот вопрос волновал Лафиту больше всего. Ей не хотелось даже думать о том, что возможно Ираклий женат и у него есть дети. — В Канберре у меня только двоюродный дядя Роберт. Он заведует кафедрой нервных болезней и генетики в столичном институте медицины. Больше у меня никого нет. «Значит, не женат» – обрадовалась Лафита. А Ираклий без труда догадался, к чему был поставлен вопрос о семье: «Она воспитана по старинке». — Так у вас семейная страсть к медицине? – продолжила девушка. — Да, наверно, – задумчиво ответил профессор. – Я разработал омолаживающий лазер, чтобы люди дольше оставались молодыми. Возможно, в ближайшие годы человечество сможет бороться с признаками старения и поможет им в этом моё изобретение. — Ты работал над этим проектом исключительно ради идеи? Или таким образом желаешь улучшить материальное положение? Ведь не каждому желающему выглядеть немного красивее представится такой шанс? — Я как любой научный работник хотел бы получить нобелевскую премию за весомый вклад в развитие науки, Лафита. Я работал над чертежами и формулами чтобы доказать что человек может сделать невозможное, повернуть вспять биологические процессы и возвратить утраченную молодость. Конечно, открытие специализированной клиники подняло бы меня в глазах общества, да и процедура омоложения была бы не бесплатной. Но главное все-таки донести до разума людей, что научные достижения способны противостоять законам природы. — Как может какой-то луч вернуть коже молодость? – не укладывалось в голове девушки, знающей о сохранении молодости больше самого профессора-косметолога. — Это не «какой-то луч», а лазер, способный безопасным способом снять в кожи верхний слой… — О боже, вы там с ума что ли сошли? «Снять верхний слой кожи»? — «Снять» это вовсе не срезать, как скальп у бледнолицых дикими индейцами! – рассмеялся доктор. – По идее, благодаря лазерному воздействию верхние слои кожи разрушаются. Потом ороговевшая неживая кожа начинает шелушиться. Как у змей, происходит что-то типа линьки! Затем появляется новая молодая кожа, ровный цвет лица и менее заметные морщины. — По идее! Так ты еще не уверен наверняка, что это сработает? – теперь смеялась Лафита. Она то точно знала, что может помочь в данной ситуации. — Эта затея точно принесет свои плоды! Я уверен! И дерматологи из Европы и Америки бесспорно поддержали меня, одобрив проект. — Интересная у тебя работа, Ираклий, – Лафита нежно сжала его руку, приподнимаясь с краешка кровати. – Но мне пора заняться своими делами. Не скучай без меня. Вернусь к обеду. Каким бы ни было желание остаться, Лафита переборола себя и ушла пасти коз.
Знойный день был в самом разгаре. Безжалостное солнце нещадно палило, превращая сочные зеленые травы в сухое сено. Ненасытные козы, долго пережевывая обильный, но жесткий обед, украдкой поглядывали в сторону, откуда совсем недавно спустились. Лафита же, растянувшись в пахучей выцветающей зелени трав, прикрыла глаза от жгущего солнца и обдумывала дальнейший план действий. «Спасатели не должны найти моего профессора. Еще не время. Но…» Не успела Лафита закончить мысль, как козы в испуге рванули назад к тропе, ведущей в горы. — Вертолет, – ужаснулась девушка, уловив приближающийся гул лопастей вращающегося винта. – Только не это. Ну почему не приехать на автомобилях? Так Ираклий ничего бы не услышал. А если над нами пролетит вертолет… Чтоб он взорвался, – крикнула Лафита, кинувшись догонять испуганных коз. В небе нарастала черная гудящая точка. Все ближе и ближе железный жук показывал свои металлические крылышки. Он летел прямо к горе. Его приближение заставило Лафиту спрятаться за огромный камень и не высовываться пока не стихнет шум. Прижавшись к разогретой скале, девушка мысленно уже готовилась помахать платочком вслед покидающему её косметологу. Но отдаленный грохот разлетающегося на куски вертолета вселил надежду в женское сердце, желающее познать сладость сближения душ. — Вот это вспышка, – огненное облако охватило падающий вертолет, из которого на белых парашютах выскочили спасенные люди. – Неужели я на самом деле ведьма, и могу силой слова повлиять на независимые от меня события? – Лафита застыла на месте, не спуская глаз с раскачивающихся в безграничном пространстве парашютистов. Обломки горящих фрагментов летели вниз, догорая в воздухе. И только силуэты спасателей плавно вальсировали в безоблачном небе на фоне раскаленного солнца. — Кажется, сегодня профессора у меня точно не отнимут, – подумала Лафита, выйдя из укрытия. Козы неугомонно блеяли, и от их сорванных голосов становилось жутко. — Пошлите, прогуляемся к холму! – обратилась пастушка к животным так, будто бы перед ней были такие же, как она люди. И погнав стадо вниз, Лафита решила понаблюдать издали, как далеко от места трагедии приземлятся парашютисты. А за одно и убедиться, что другие спасатели не прибыли к подножью горы.
* * *
Бережно прикрыв за собой кривобокую дверь, Лафита осторожно ступила на старый деревянный пол. Тягуче скрипнула предательница – сосновая доска, и сердце вероломно застучало, вырываясь из груди. Ираклий ненарушимо спал младенческим сном. Крадучись осторожными шагами, как по минному полю, девушка застыла посреди комнаты. — Ираклий, ты спишь? – прошептала она вопросительно. От напряжения во всем теле она чувствовала себя натянутой струнной, готовой вот-вот лопнуть, и обессилено рухнуть на пол, дав волю нахлынувшим эмоциям. — Спи, Ираклий Дупель. Спи и не просыпайся до тех пор, пока не поймешь, что хочешь быть со мной – столетней королевой Корунда – Лафитой, – она прикрыла глаза, и только вздрагивающие ресницы выдавали запальчивое волнение. – Спи, Ираклий, и пусть мои слова станут твоими мыслями, – нашептывала она улыбающемуся во сне косметологу в ритм спокойного дыхания. – Ты хочешь остаться со мной в горах… здесь вдали от городской суеты. Профессор по-прежнему негромко посапывал, прикрыв рот. Его пшеничные волосы хаотично растрепались по подушке легкими влажными волнами, отточенные скулы золотились поросшей щетиной, а по притягательным губам так и хотелось провести кончиками пальцев. Поддавшись желанию ощутить манящую упругость припухших губ, Лафита присела у изголовья кровати. Осторожно дотронулась его щеки тыльной стороной ладони, вдохнув запах пота, напомнивший кислое молоко. — Твои раны заживают быстрее обычного, если есть переломанные кости – они срастаются. Совсем скоро ты без особого труда сможешь стоять на ногах. Ты окрепнешь и без помощи столичных докторов. Я наполню твою жизнь неугасающим здоровьем и необузданной силой, – внушала Лафита медленным голосом. Она проскользнула нежной рукой к расслабленной ладони профессора и охватила его указательный палец как можно мягче и нежнее, чтобы нечаянно не разбудить. — Тебе нравится тишина безлюдных гор, их спокойствие и величавая красота. Ты чувствуешь себя сильным и независимым от общества. Твои желания и мечты могут осуществиться только здесь. И я воплощу в жизнь твою самую заветную мечту, открыв истинную тайну молодости. С этой минуты ты становишься вольным как птица. Все обязанности остались позади. А впереди тебя еще ждут неразгаданные загадки вечной природы. Лафита понимала, что не сможет обычным диалогом убедить профессора остаться, поэтому неосознанно выбрала старый способ воздействия на сознание человека – внушение. Ведь слова обладают огромной силой. С их помощью можно исцелить от недугов и даже изменить ранее сформировавшиеся убеждения. Таким образом, Лафите не пришлось бы ни отказываться от поездки в столицу, ни предлагать косметологу сменить место жительства, а только ждать и надеяться, что он «сам» изъявит желание изменить привычные взгляды на жизнь. В тишине освещенной комнаты мелькнула тень шустрой кошки Арники. Она резво запрыгнула на кровать и мгновенно оказалась рядом с руками хозяйки. Её взгляд был настороженным, и зелено-желтые огоньки озлобленных глаз блеснули едва уловимой вспышкой ревности. Погладив жаждущую внимания любимицу, Лафита отвлеклась. Продолжать «настраивать спящего профессора на свою волну» в присутствии кошки-наблюдательницы было бы невозможно. Уж слишком по-человечьи умными казались её глаза. Взяв Арнику на руки, Лафита все еще смотрела на Ираклия. Сработает ли её план? Или любоваться мужественной красотой доведется лишь считанные часы?
* * *
Мелодичный женский голос стих. В красочном сне Ираклий видел себя со стороны. На берегу водоема с чистой прозрачной водой желтели округлые камни, на одном из которых он и нежился под ласковым солнцем. Беспрерывный шепот то громко, то тихо врывался в его сознание. Но слов было не разобрать. Загадка. Открыв глаза, профессор вновь обнаружил себя в захудалом домике на горе. Единственным украшением мрачных стен была одинокая девушка – фиолетовое пятно с ангельским свечением несуществующих крыльев. Он, не шевелясь, облизнул шершавые губы, вспомнив сладкий и трепетный поцелуй Лафиты. «Розовые хризантемы!» – неожиданно Ираклий осознал, что отчетливо видит узор на новом платье своей спасительницы. Лафита сидела на старом выцветшем ковре спиной к кровати. Длинные волосы лежали на левом плече, оголив изящную тонкую шею. Кошка терлась у ног, мурлыкав и выгибая спину. — А почему ты не разжигаешь огонь? – наконец спросил Ираклий, желая увидеть и лицо девушки так же отчетливо как цветочный рисунок на её платье. — Профессор, – Лафита стразу же встала, напрочь позабыв о кошке, застывшей в недоумении. – Что-то случилось? – она заметила, как его брови приподнялись, а глаза не моргая, казалось, изучали каждый сантиметр её лица. «Милейший ангел превратился в остроухого эльфа с вытянутым лошадиным лицом» – первая мысль прозревшего косметолога. Лафита присела на край кровати, приложив руку ко лбу Ираклия. — Ты вспотел. Жарко? Тебя что-то напугало? Сон? – она не могла понять, почему он так на неё смотрит. — Лафита, – протянул косметолог, убирая руку в сторону. – Я понимаю гламур и горы понятия несовместимые, но чтобы вот так? – он не продолжил, не желая обидеть некрасивую девушку. — Гламур? Но чтобы как? – испугалась Лафита. Она то надеялась, что ей удалось внушить к себе любовь, а не наоборот. — Я прозрел. Лафита в отчаянии закрыла лицо руками: — Теперь я тебе не нравлюсь? «Как же быстро восстановилось его зрение. Наверно не надо было давать ему пить воду с источника коллоидных минералов. Теперь он будет считать минуты до появления на горе спасателей» – не пытаясь унять нахлынувших слез, она выбежала из дома. — Постой, Лафита, я не хотел тебя расстроить, – окликнул её Ираклий, сам не понимая, что на него нашло. «Ну, подумаешь, не ангел с сиреневыми крыльями, не принцесса с милым личиком. Неформатная, но бескорыстная и добрая. Не испорченная городской современностью, не знающая ненасытности светских львиц – одним словом нестандарт. Диковинка, да и только! Но ведь и такие как она имеют право на счастье. И в чем оно её счастье здесь в горах???» – не по-детски призадумался Ираклий, сидя на кровати. Иными глазами он осмотрел окружающую обстановку. Еще утром все казалось не таким плачевным, а вчера вечером и вовсе – романтический настрой от горящего камина наталкивал совсем на другие мысли. Нищета: трухлявые полки, старый стол, скрипучие полы и разбитое окно, – все было настолько убогим, что не укладывалось в голове «Как можно жить в таких условиях?» Свесив ноги с кровати, Ираклий коснулся пола, и сразу же тупая боль напомнила о себе. Закусив до крови губы, он хотел встать и разыскать Лафиту, но это было ему не под силу. Внутренний голос твердил ему: «Зря обидел девушку, она не виновата, что родилась с большим носом и неправильной формой лица». — Лафита, – во все горло заорал профессор. – Прости, если обидел. Пойми меня правильно: до этого момента я представлял тебя совершенно иначе – чуть ли не ангелом, спустившимся с неба. У тебя, действительно, чарующий ангельский голос, безупречная гладкая кожа, сладкие манящие губы, неповторимый аромат роскошный волос… (Ираклий даже сам немного удивился, сколько положительных моментов он смог перечислить) А твои глаза?!! Я в жизни не видел ничего подобного! Они святятся волшебным внутренним светом! Вернись, я тебя прошу. Давай поговорим, – добавил он еле слышно, расстроившись из-за увиденного больше чем, обрадовавшись от внезапного возвращения острого зрения. Лафита все слышала. Прижавшись спиной к наружной стене своего старого дома, она пыталась взять себя в руки и побороть навалившееся беспокойство. Интуиция подсказывала ей, что должно произойти что-то нехорошее. Но что?
* * *
Треугольник дальнего снежного пика блестел желтизной последних лучей солнца. Небо чернело, будто грустило вместе с опечаленной девушкой, старающейся разобраться в своих мыслях и желаниях. Но взять контроль над пессимистическим миропониманием Лафите не удавалось. Её убеждения и самонастройки «жить позитивно» оказались бесполезными, и не спасали от душевной боли. Боязнь одиночества ускоренным порывом неслась по венам, как быстрые потоки талых вод после долгой зимы. Смахнув горькие слезы, Лафита обезумевшими от удивления глазами по-новому взглянула на свои необъятные владения. Камни, острые скалы, заснеженные вершины, пологие склоны, поросшие буком и соснами, живописные пейзажи зари и глубина бесконечного неба будто кричали, насмехаясь: «Ты одна, о ваше величество королева Корунда». И в тоже время голос мужчины, за считанные дни сумевшего стать объектом влечения, звал её: «Вернись, я тебя прошу». «У меня есть всё и в то же время – ничего нет. Любимые горы, таящие в себе источник молодости, подарили мне гладкую кожу и здоровье. Но меня обнимают прохладными ночами не теплые руки близкого человека, а бабушкин шерстяной плед. Молчание гор способно утешить, навевая чувства гармонии и единения с природой. Но сегодня горы злят меня еще больше. Их мерзлая синь вопит мне о тоске от нехватки живого общения. А тот, кто может скрасить мои серые будни, видит во мне обезумевшую уродину, жаждущую его ласки и внимания. Я для него не существую. Также как и для миллиардов людей на всей планете, я – пустое место». Вытирая слезы, Лафита потянулась к дверной ручке, но резко одернулась, не решаясь вновь предстать перед Ираклием «во всей красе». Сердце барабанило, а дрожь выдавала волнение, и, опустившись на корточки, огорченная девушка закрыла лицо руками. В непоколебимом ранее спокойствии сумерек раздались отдаленные звуки падающих камней. Лафита прислушалась к тишине и, уловив доносящиеся снизу голоса, метнулась к тропе. Это были спасатели. Горстка людей с электрическими фонарями поднималась прямо к домику в горах. — Ну, вот и все, – вымолвила Лафита. Без тени прежней нерешительности она заскочила в дом, где прозревший косметолог ждал её возвращения в полумраке неосвещенной комнаты. — Лафита, – позвал он как можно мягче. – Присядь рядом. На удивление профессора девушка беспрекословно подчинялась его просьбе. Все тот же нежный аромат исходил от распущенных волос, приятных на ощупь. Ираклий в этот раз не колеблясь обнял девичий трепещущий стан, и словно пытаясь загладить вину или доказать, что Лафита и с такой нестандартной внешностью может соблазнять и возбуждать мужское внимание, настойчивым поцелуем впился в сочные губы. Лафита отдалась побуждению, отключив разум. Калейдоскопы картинок вспышками растворялись в сознании, вопросы «зачем?» неоднократно сменялись самоответом «я буду помнить этот миг». Невидимая искра, как молнии разряд в спокойном небе, вспыхнула между двумя сердцами ранее не сталкивающимися ни с чем подобным. Косметолог с детства был поглощен наукой. Его заботили только формулы и расчеты, опыты и наблюдения. А Лафита всю жизнь до знакомства с Ираклием была затворницей, отшельницей, скрывающей себя за высокими горами. Даже зная о существовании мужчин на Земле, её не тянуло познать радость сближенного общения. Но как бы то ни было, а пожертвовать молодостью ради возможности стать как все, Лафита была не готова. Трепетные объятия сжимали хрупкое тело, спрятанное под ситцевым платьем. Ираклий не сдерживая нахлынувшей страсти покрывал поцелуями шелковую кожу, шепча несвязные слова восхищения, от которых у Лафиты кружилась голова. И только шум за стенами дома заставил обоих остановиться и прислушаться к посторонним звукам. — Лафита, – выкрикнутое глухим грубым голосом имя эхом пронеслось над горами. — Здесь есть люди? – шепотом спросил Ираклий, не выпуская заметно разволновавшуюся девушку из крепких объятий. – К тебе пришел мужчина? Я думал, ты одинокая, – рассеянно спросил он. – Ты же говорила, что живешь в горах одна… — Это пришли за тобой, – отстранившись, ответила девушка, уловив некие нотки ревности, как ей показалось. Волнение никуда не делось. Наоборот, Лафита предвкушала драматическую развязку, но повлиять на ход событий она уже не могла. Сожаление о походе в деревню грызло её изнутри: «Я своими же руками отдала его им. А могла хоть на какое-то время оставить при себе. И не известно захотел бы он и дальше заниматься научными работами, если бы узнал ту формулу молодости, спрятанную в этих горах…» — Спасатели? Смежные чувства второй раз за один вечер натолкнули Ираклия на многогранные размышления. До конца не восприняв счастье возвращения зрения не только из-за мрака, но и из-за открывшихся взору недостатков, он не знал радоваться ему или печалиться скорому появлению спасателей. «Ну почему именно сейчас?» – единственный вопрос не давал покоя, наталкивая на другие, но тоже связанные со временем. «А когда? Возможно, через 5 минут? Или пару дней?» Профессор мог с уверенность сказать лишь одно – Лафита смогла заинтересовать его внимание, как ни одна женщина со всей планеты, и он не хочет расстраивать её своим отъездом, потому что чувствует, что этим ранит девичье сердце». — Лафита, – повторился зов снаружи. — Одну минутку, – прикрикнула девушка, пряча волосы под темной шалью. Ираклий безмолвно лежал, массируя ладонями пульсирующие виски. А когда дверь открылась, тусклый оранжевый свет больших светильников озарил небогатую комнату. На пороге столпились люди в красных комбинезонах со светящимися полосками фотолюминесцентных пиктограмм. У них с собой были и носилки, и черный чемоданчик с медикаментами для оказания первой помощи. Один из присутствующих был в гражданском. Седовласый старик с поморщенным лицом неуклюже переминался с ноги на ногу, при этом из-под густых бровей внимательный взгляд летел в сторону Лафиты. — Ракша? – удивилась девушка неожиданной встрече. Старый управляющий поселения аборигенов будто потерял дар речи, настолько его поразила молодая цветущая Лафита. В приглушенном освещении она была королевой гор со следами недавних поцелуев на порозовевших губах. — Здравствуй, – наконец-то Ракша заставил себя перебороть нескончаемое желание любоваться наружностью Лафиты, и заговорил. – Я показал спасателям дорогу к брошенной деревне… Его слова были на заднем плане. Лафита нервно следила, как статный доктор начинает осмотр Ираклия, и старалась уловить каждое слово касающееся его состояния. В непривычном шуме она собирала из обрывков фраз сложную мозаику, ощущая на себе сверлящие взгляды со всех сторон. «Невероятно! Упасть с высоты и выжить после серии взрывов?» – дивились спасатели. Из их разговоров Лафита поняла, что во время авиакатастрофы на борту находилось 250 человек, и все погибли, за исключением косметолога. Самолет попал в зону тайфуна; из-за погодных условий (сильного проливного дождя) радиосвязь с наземными службами сразу же оборвалась. А что стало причиной взрыва, пояснил Ираклий, опровергнув предположение о неполадках в двигателе: «Пилот хотел посадить самолет, но просчитался должно быть из-за плохой видимости. Не подозревая о столь холмистой местности внизу и даже не разглядев обширных гор, он стал опускать лайнер. Все произошло молниеносно, как в страшном сне, в жутком фильме со спецэффектами. Нас стало трясти, все предчувствовали свою смерть, а я держал в руках документы, способные изменить многое в этой жизни. Может, поэтому я и остался жив. У меня еще есть незаконченные дела! … Перед тем как самолет врезался в холм, раздался взрыв. В один миг я взлетел вместе с креслом и тут же оказался в каких-то зарослях. Не знаю как, но я очень быстро обнаружил себя лежащим на мокрой земле. А вокруг все сверкало от взрывов и пожара». Доктор, измеряя артериальное давление, сказал, что Ираклий родился в рубашке. Лафита не видела его лица, так как он сидел к ней спиной, но по тону и последующим речам стало ясно – травмы ничтожные и пострадавший на удивление быстро идет на поправку. «Еще бы, ведь я поила его водой из живительного источника! И раны протирала! Поэтому он и восстанавливается гораздо быстрее, чем могло бы быть» – думала девушка, не произнося вслух ни слова. Звуки голосов, активно обсуждающих последствия аварии, непривычно оглушали. Но еще тяжелее было представить немую тишину опустевшего дома. Почувствовав себя ненадолго хоть кому-то нужной, Лафита боялась остаться снова в одиночестве. А волны накатывающихся приливов нежности и страсти, испытанные в короткие мгновения поцелуев, и вовсе не давали Лафите опомниться. «Я готова пожертвовать своим самолюбием, отдать свою любовь и заботу тебе, Ираклий. Но только останься». Умоляющими глазами, мокрыми от слез, она молча просила его не возвращаться в столицу. — Ну что же, Ираклий Дупель, – продолжил врач, – я вас поздравляю! Вы счастливчик! Если бы я не знал об авиакатастрофе, то решил бы, что вы упали с велосипеда, к примеру! – шутил он, закрывая чемодан с медикаментами. — Доктор, а если бы я еще мог безболезненно передвигаться, так я бы и сам не поверил, что выжил после взрыва самолета, – Ираклий смотрел сквозь доктора, и будто никого кроме Лафиты не замечал. – Меня спасла эта юная особа в цветастом платье. Мой ангел с сиреневыми крыльями! А ведь я тогда и в правду думал, что попал на небеса… Лафита стыдливо покраснела, вспомнив свой нескромный вид в то предрассветное утро, преподнесшее непредвиденное событие. «И подумать только – он упал, можно сказать, к моим ногам прямо с неба! Ну, разве это не знак свыше?» — Вы сможете не только ходить, но и в футбол играть! – доктор еще раз взглянул на ноги. – По-моему вы отделались вывихом и растяжением связок. При переломе картина была бы более плачевная. А так кости все на месте! — Так это даже не переломы! – обрадовался Ираклий. — В больнице вам сделают рентген, и … — Доктор, простите, я вас перебью, – окрыленный хорошими новостями, Ираклий протянул руку Лафите, подзывая к себе. – Если ты не станешь возражать, я останусь, и проведу в горах небольшой отпуск. За одно и отблагодарю за свою спасительницу, починив дверь и перестеклив окно. Лафита была на седьмом небе от счастья. И начавшийся переполох она пропускала мимо ушей. Спасатели стали выходить из маленького домика, возмущаясь, что зря пришлось подниматься на пологую возвышенность. Молчаливым оставался только Ракша, почувствовавший себя преданным. Ведь на него Лафита никогда не смотрела влюбленными глазами. — Дело молодое, житейское! – с пониманием отнесся главный врач. – В таком случае, вот вам эластичные бинты, – он положил две запечатанных упаковки на перекошенный стол. — У меня к вам будет небольшое поручение, – Ираклий взял доктора за руку. – Коллега, в столице живет мой дядя Роберт Дупель. Вы не могли бы связаться с институтом медицины, и попросить его навестить меня здесь, прихватив небольшую сумму денег! — Без вопросов. Роберт Дупель, столичный институт медицины. Я обязательно передам вашему дяде о вашей просьбе. … Первое желание Лафиты изменить свою жизнь осуществилось.
По многолюдным улицам Люцерна – величественного европейского города, среди тысяч туристов, восхищающихся отсутствием шахт, заводов и фабрик, шли два неприметных человека. — Без пяти минут девять, – поджигая пластмассовой зажигалкой сигарету, сказал один из них. — Подождем, – второй нервозно озирался по сторонам. Мимо проходили интеллигенты с белыми воротничками, спешащие на работу, симпатичные швейцарки постукивали каблучками по асфальту, голуби облепили весь тротуар, а владелец ломбарда, похоже, не торопился встречать ранних клиентов. Затушив окурок, изношенным ботинком, ступавшим и по Красной площади, и по великой китайской стене, Дейк Ломан опустил обе руки в широкие карманы водонепроницаемой куртки, где приглушенно позванивало ожерелье стоимостью в целое состояние. Его компаньон последнее время пребывал в депрессионном состоянии, и это не могло не отражаться и на самом Дейке. Прищуренными щелками хитрых глаз он постоянно следил за ним. «Что произошло? В самом то деле? И не такие дела приходилось проворачивать вдвоем…» Но после поездки в Австралию одинокий волк Манфред совсем расклеился. На его висках уже белела седина, выгоревшие сухие волосы безжизненно свисали вниз, как уши рыжего спаниеля – он будто постарел на несколько лет за несколько дней. — Расслабься, – Дейк похлопал по плечу напарника. – Господин Аким Колеями на месте. Черный автомобиль дорогой марки «Rolls-Royce Drop head Coupe» бесшумно остановился на парковке. Первым вышел водитель в униформе и почтенно открыл дверцу с затемненным стеклом. Вслед за остроносыми замшевыми туфлями появилось деревянная трость, сжимаемая желтоватой рукой с ярко выраженными пигментными пятнами и вздутыми венами, потом солидный костюм делового человека, и Аким Колеями собственной персоны предстал перед мужчинами, ожидающими с ним встречи. — Доброе утро, – одергивая наглаженный пиджак, сухой голос поприветствовал довольно частых посетителей своего ломбарда. — Доброе утро, господин. Как и договаривались, мы принесли то, что сделает вас еще богаче, – Дейк вынул руки из карманов, и пожал жилистую кисть Акима Колеями. — Пройдемте, – указав на стеклянную дверь с табличкой «Открыто», Аким повел клиентов за собой. В светлом зале за пуленепробиваемым стеклом специалист по кредитованию в круглых очках протирал пыль с золотых украшений, выставленных на продажу. Посетителей, решивших воспользоваться услугами ломбарда, предоставляя помимо залога еще и паспорт, в тот момент в помещении не было. Дейк неоднократно сталкивался с подобной схемой получения наличных, и давно научился избегать официальных договоров с указанием хоть малейшей информации о себе. Его паспорт всегда был под рукой, ведь путешествовать без документов по всему миру нельзя, но вот разглашать свои данные по всем ломбардам, где сплавляешь краденые драгоценности, неразумно. И Дейк в этом плане отличался холодным умом и предусмотрительностью. — Здравствуйте, господин, – приглушенный голос работника донесся через проём в защитной конструкции. Мужчина учтиво склонил голову, и вскоре продолжил приводить в порядок витрину. Кивком ответив на приветствие, Аким Колеями открыл дверь в уютный кабинет. В оливковых тонах боковой стены выделялся новый прямоугольный сейф. Его заметил даже растерянный Манфред, отрешенно рассматривая обстановку при входе. А Дейк, наоборот, сделал вид, что кроме сапфирового ожерелья его ничего не интересует. — Итак, 47 ограненных сапфиров василькового цвета, рыночная стоимость каждого 9000-10000 условных единиц, – Дейк сразу перешел к делу, рассевшись без приглашения. – Итого, на этих камнях можно заработать почти пол миллиона! Аким махнул тростью застывшему на месте Манфреду, указывая на белый кожаный диван с лакированными поручнями явно из ценных пород дерева. — Сколько вы хотите? – сухо произнес владелец ломбарда, заняв коронное место за столом. — 300000 долларов, – деловито ответил Дейк. — 300000? Вы в своем уме? – возмутился Колеями, сверкнув огоньками блеклых глаз. — Не жадничайте, господин. 170000 прибыли это всегда хорошо! – Дейк положил на стол массивное ожерелье, заигравшее в дневном освещении ярким блеском глубокого синего цвета. — Я готов дать вам за него 235000, – не проявляя никаких эмоций, Аким предложил свою цену. Взяв в руку тяжелое ожерелье, он нисколько не сомневался что камни настоящие. Более того, это были наиболее ценные сапфиры во всем мире, их можно отнести к «королевским» за безупречный васильковый цвет. — 275000 и договорились, – торговался Дейк Ломан, чувствуя, что Аким Колеями непременно согласится со столь выгодным предложением. — 250000, четверть миллиона. Это последняя цифра. Большего я дать не могу. — По рукам, – согласился Дейк, искоса посмотрев на Манфреда, не принимающего никакого участия в торге. — За деньгами приходите, – Аким раскрыл блокнот и провел пальцем по неразборчивым записям, – в 13:30. К сожалению, в данный момент необходимой суммой я не располагаю. Мне еще нужно будет съездить в банк… — В 13:30, так в 13:30, – Дейк забрал со стола ожерелье и положил снова в карман. – Не прощаемся, – он резко встал и пошел к двери, не дожидаясь пока Манфред поднимется с мягкого дивана.
За долгие годы трудовой деятельности в научной сфере Ираклий позабыл, что значит настоящий отдых. Чертежи и формулы, расчеты и опыты вытеснили, казалось бы, естественную потребность в элементарном отпуске, проведенном скажем где-то в горах или на берегу моря. Если в подростковом возрасте будущий косметолог получал грандиозное удовольствие от горнолыжных курортов, то с годами возможность со свежим ветром сорваться вниз по трассе его привлекала уже не так. От ярких впечатлений и восхитительных эмоций остались одни воспоминания и незабываемые ассоциации слова «горы» с хрустящим белым снегом, искрящимся под ногами. Незапланированный отпуск, подаренный судьбой, напомнил Ираклию о давних пристрастиях, когда он с дядей покорял крутые вершины. Но в этот раз горы были другими. Впервые за последние дни обветшавшее жилище Лафиты стояло за спиной Ираклия, наслаждающегося чудесной погодой. В лучах ослепительного солнца сияли далекие горные вершины. С каждым вздохом освежающий воздух наполнял легкие насыщенным ароматом горных цветов и хвои. Хотелось дышать всей грудью и напевать веселые мелодии, соревнуясь с незаметными птичками, порхающими в зеленых зарослях. Босиком утопая в мягкой траве с хрустальными каплями утренней росы, Ираклий собирал белоснежные ромашки и лимонные лютики. Он в россыпях горных цветов снова почувствовал себя мальчишкой, готовым на романтические поступки и необдуманные действия. Зачем думать, если руки, подвластные горячему сердцу, сами невольно тянутся к прекрасному? К цветам, которых повсюду множество, и одним скромным букетом можно скрасить пробуждение девушки, которой (скорее всего) никогда не дарили цветы, но, не смотря на это, у неё их несчитанное количество. Весь этот чарующий мир принадлежит ей. Бесшумно возвращаясь в серый поникший дом, где сладким сном спит его принцесса, разбросав черные локоны по подушке, где еще несколько минут назад была и его голова, Ираклий и не вспомнил о боли, еще вчера напоминающей о себе. Как рукой сняло и синяки, и отечность, и кто бы мог подумать, что такое возможно. В бежевых порванных брюках, скорее больше похожих на бриджи, и кремовой рубашке с подвернутыми рукавами Ираклий совсем не был похож на нудного профессора. Легкий беспорядок на голове, отсутствие и очков, и галстука, носков и обуви делали его обычным человеком – неотъемлемой частью живой природы. Непринужденная улыбка украшала лицо. Не было смысла напрягаться, чтобы сосредоточиться на очередном эксперименте, хотелось получить от жизни все то, что не успел – вторую половинку, о важности наличия которой косметолог раньше и не задумывался. Ираклий нежными лепестками ромашки, позаимствованной у благоухающего букета, провел вдоль лица спящей Лафиты. Начиная от переносицы по ровному продолговатому носу и приоткрытым створкам розовых губ до вытянутого подбородка. Не устояв перед соблазном, он коснулся румяных щек: гладких и нежных. Ванильная кожа будто светилась насквозь. Розовые капилляры расположенные близко к поверхности были похожи на крохотные звездочки. Но даже такие мелочи теперь стали подвластны острому зрению Ираклия. — Уже утро? – спросонья спросила Лафита, поднимая пушистые черные ресницы. – Ты встал? А как же ноги? Ты нарвал цветов? Ираклий зачарованно внимал каждое слово, льющееся песней, каждое изменение в мимике и жестах, и мысленно восхвалял небеса за возможность здесь и сейчас находиться рядом с удивительной девушкой. И пусть она не была эталоном женской красоты, но с ней он чувствовал себя настолько живым и полным сил, что могло показаться, будто он сбросил десяток лет. Энергия наполняла тело и просилась наружу, выливаясь разговорами о звездах и бесконечности, о человеческих чувствах и законах природы. — Я хотел сделать тебе небольшой сюрприз, – Ираклий вложил ей в руки полевые цветы. – После этой ночи я почувствовал такой прилив сил, что, поддавшись желанию выйти наружу, безболезненно встал и пошел! — Это замечательно! – порадовалась Лафита, поднимаясь. – А я после твоих историй о космосе спала как младенец, и даже не слышала, когда ты проснулся. — Я сам удивляюсь! Мы полночи разговаривали, а мне ничуть спать не хочется! И я снова могу ходить! — Значит, сегодня пойдем вместе купаться на озеро, – разминая косточки ото сна, предложила Лафита. Странное ощущение: она впервые чувствовала себя сонной. «Наверно, отразились слишком частые за последнее время бессонные ночи» – нашлось разумное оправдание.
Отмечу сразу, что фантазии тебе не занимать, по-видимому, в голове у тебя целая полка сюжетов. 
Но тебе мешает стремление к красивостям. Чтобы посочнее описать ситуацию, ты впихиваешь иногда в строку ненужные слова. И получаются несуразности. Например: 
А из второй выхватила твоё любимое "низачто". 
Я должна почитать дальше.
