С подлыми рожами, вниз с высоты

На мостовую смотрели коты.

Нагло мяукали дерзкое что-то

Два здоровенных тупых идиота.

Лапой один на меня показал

И издевательски захохотал.

Ладно. С котами сейчас разберусь.

Я, между прочим, котов не боюсь!

Кинул кирпич, но попал не в котов --

В дядьку какого-то. Дядька готов.

Кинул второй -- попадаю в одну

Бабу какую-то. ( Дядьки жену?)

Третий кирпич я на крышу кидаю --

В чье-то окно кирпичом попадаю.

Стекла посыпались, вопли и мат.

Ну, а коты? А коты все сидят.

Вон что наделали! Прямо нет слов!

Сколь потерпевших от этих котов!!!

Сергей Сомов

Вот видишь, коты человека вдохновили так, что пришёл, снял шинель человек и написал стих. Молодец человек, молодец.

С подлыми рожами, вниз с высоты

На мостовую смотрели коты.

Нагло мяукали дерзкое что-то

Два здоровенных тупых идиота.

Лапой один на меня показал

И издевательски захохотал.

Ладно. С котами сейчас разберусь.

Я, между прочим, котов не боюсь!

Кинул кирпич, но попал не в котов --

В дядьку какого-то. Дядька готов.

Кинул второй -- попадаю в одну

Бабу какую-то. ( Дядьки жену?)

Третий кирпич я на крышу кидаю --

В чье-то окно кирпичом попадаю.

Стекла посыпались, вопли и мат.

Ну, а коты? А коты все сидят.

Вон что наделали! Прямо нет слов!

Сколь потерпевших от этих котов!!!

Сергей Сомов

Вот видишь, коты человека вдохновили так, что пришёл, снял шинель человек и написал стих. Молодец человек, молодец.

Есть еще один заурядный человеческий порок, который в Германии усиленно
преследуют; выбрасывание из окна разных вещей. Кошки оправданием не
считаются. В начале моего пребывания в Германии я каждую ночь несколько раз
просыпался из-за кошачьих концертов; наконец освирепев, я приготовил как-то
вечером маленький арсенал: два-три куска каменного угля, несколько твердых
груш, пару свечных огарков, яйцо, (вероятно, оно было лишнее, я его нашел на
кухонном столе), пустую бутылку от содовой воды и еще несколько предметов в
том же роде. Когда пришло время, я открыл окно и начал бомбардировку.
Сомневаюсь, чтобы я кого-нибудь ранил; я вообще не знаю ни одного человека,
который хоть раз в жизни попал бы в кошку, даже при дневном свете, - разве
только, если целился во что-нибудь другое. Мне случалось видеть известных
стрелков, бравших королевские призы на состязаниях, которые без промаха
попадают в самое яблочко мишени, в бегущего оленя и т. п.; но пусть бы они
лучше попробовали попасть в обыкновенную кошку на расстоянии пятидесяти
шагов.
Тем не менее раздражавшее меня кошачье общество разошлось; может быть,
им не понравилось яйцо: я и сам заметил, что яйцо не особенно свежее, когда
брал его в кухне. Как бы то ни было, но, считая дело оконченным, я лег снова
и собрался уснуть.
Через несколько минут грянул отчаянный звонок. Я попробовал оставить
его без внимания, но это оказалось невозможным. Пришлось одеть халат и
спуститься вниз. У дверей стоял полицейский; он был нагружен всеми теми
предметами, которые я метал в котов - кроме яйца.
- Это ваши вещи? - спросил он.
- Они были моими, но теперь я с ними расстался. Кто хочет, может взять
их себе. Если вы хотите - пожалуйста!
Он не обратил внимания на мое предложение и продолжал:
- Вы выбросили их из окна?
- Да, выбросил.
- Отчего вы их выбросили из окна?
Немецкий городовой твердо знает правила допроса; он никогда не
пропустит ничего и спросит все по порядку.
- Оттого, что мне кошки мешали, - отвечал я.
- Какие именно кошки вам мешали?
Постаравшись придать голосу побольше сарказма, я отвечал, что не знаю
какие, но прибавил, что если полиция соберет всех местных котов в участок,
то я согласен зайти и попробовать узнать их по голосу.
Немецкие городовые шуток не понимают - да, впрочем, это и к лучшему,
так как шутить с ними здесь запрещается под страхом крупного штрафа; они это
называют "непочтительностью к властям".
В данном случае полицейский отвечал, что они не обязаны помогать
публике различать кошек, а просто заставят меня уплатить штраф.
Я спросил, что полагается делать в Германии, если нет возможности спать
из-за кошек. Он отвечал, что можно подать жалобу на их владельцев, после
чего полиция сделает им предупреждение и, если окажется нужным, прикажет
уничтожить животных; а когда я спросил, каким образом мне разыскать
владельца какой-нибудь кошки, то он, подумав, предложил следовать за ней до
места жительства. После этого я замолчал, а то пришлось бы платить слишком
много за "непочтительность к властям"; и без того мне эта история обошлась в
двенадцать марок. Меня интервьюировали по этому случаю четыре полицейских, и
никто из них не усомнился в важности дела.

Есть еще один заурядный человеческий порок, который в Германии усиленно
преследуют; выбрасывание из окна разных вещей. Кошки оправданием не
считаются. В начале моего пребывания в Германии я каждую ночь несколько раз
просыпался из-за кошачьих концертов; наконец освирепев, я приготовил как-то
вечером маленький арсенал: два-три куска каменного угля, несколько твердых
груш, пару свечных огарков, яйцо, (вероятно, оно было лишнее, я его нашел на
кухонном столе), пустую бутылку от содовой воды и еще несколько предметов в
том же роде. Когда пришло время, я открыл окно и начал бомбардировку.
Сомневаюсь, чтобы я кого-нибудь ранил; я вообще не знаю ни одного человека,
который хоть раз в жизни попал бы в кошку, даже при дневном свете, - разве
только, если целился во что-нибудь другое. Мне случалось видеть известных
стрелков, бравших королевские призы на состязаниях, которые без промаха
попадают в самое яблочко мишени, в бегущего оленя и т. п.; но пусть бы они
лучше попробовали попасть в обыкновенную кошку на расстоянии пятидесяти
шагов.
Тем не менее раздражавшее меня кошачье общество разошлось; может быть,
им не понравилось яйцо: я и сам заметил, что яйцо не особенно свежее, когда
брал его в кухне. Как бы то ни было, но, считая дело оконченным, я лег снова
и собрался уснуть.
Через несколько минут грянул отчаянный звонок. Я попробовал оставить
его без внимания, но это оказалось невозможным. Пришлось одеть халат и
спуститься вниз. У дверей стоял полицейский; он был нагружен всеми теми
предметами, которые я метал в котов - кроме яйца.
- Это ваши вещи? - спросил он.
- Они были моими, но теперь я с ними расстался. Кто хочет, может взять
их себе. Если вы хотите - пожалуйста!
Он не обратил внимания на мое предложение и продолжал:
- Вы выбросили их из окна?
- Да, выбросил.
- Отчего вы их выбросили из окна?
Немецкий городовой твердо знает правила допроса; он никогда не
пропустит ничего и спросит все по порядку.
- Оттого, что мне кошки мешали, - отвечал я.
- Какие именно кошки вам мешали?
Постаравшись придать голосу побольше сарказма, я отвечал, что не знаю
какие, но прибавил, что если полиция соберет всех местных котов в участок,
то я согласен зайти и попробовать узнать их по голосу.
Немецкие городовые шуток не понимают - да, впрочем, это и к лучшему,
так как шутить с ними здесь запрещается под страхом крупного штрафа; они это
называют "непочтительностью к властям".
В данном случае полицейский отвечал, что они не обязаны помогать
публике различать кошек, а просто заставят меня уплатить штраф.
Я спросил, что полагается делать в Германии, если нет возможности спать
из-за кошек. Он отвечал, что можно подать жалобу на их владельцев, после
чего полиция сделает им предупреждение и, если окажется нужным, прикажет
уничтожить животных; а когда я спросил, каким образом мне разыскать
владельца какой-нибудь кошки, то он, подумав, предложил следовать за ней до
места жительства. После этого я замолчал, а то пришлось бы платить слишком
много за "непочтительность к властям"; и без того мне эта история обошлась в
двенадцать марок. Меня интервьюировали по этому случаю четыре полицейских, и
никто из них не усомнился в важности дела.