Я... не хочу говорить о себе. Не потому, что не умею или нечего - потому что не хочу, не собираюсь и не подумаю даже. Надеюсь, этого достаточно. И думаю, это понятно - как будто вы горите желанием мне о себе рассказать. Нет, конечно, может быть, и горите, но надеюсь, вы оставите это при себе. Все-таки я здесь лишь по настоянию моего психолога и, предупреждаю, я не отношусь к типу тех людей, которых как-то безумно беспокоит чужая судьба. Свои мысли оставляйте при себе.
Вас не смущает моя резкость? Ну конечно, у меня же есть психолог, разумеется, я обязательно душевнобольной человек и мне можно быть агрессивным! Я даже обязан быть агрессивным, чтобы вы, со своими первобытными представлениями о нормальности и ненормальности, покачали головами и убедились в том, что я псих. Думайте, что хотите, я уже сказал, что мне все равно, я был таким и до походов к психологу.
И до этих походов я скорее спрыгнул бы с балкона своей квартиры, чем показался бы на вашем сборище шизофреников, которые только и делают, что выставляют всех кругом виноватыми. Всех, кроме себя. Боже, я уже вам уподобляюсь... просто я считаю, что раз уж я плачу человеку деньги за лечение, я должен ему следовать - какой смысл мне выбрасывать деньги на психолога, если я не готов прислушиваться к его советам? Я бы нашел себе приятного собеседника и бесплатно. Нет, это не вы. Ни в коем случае... не ваше дело, зачем я к нему обратился - я не собираюсь рассказывать о себе.
Не стройте, пожалуйста, сочувствующее лицо, я не псих. Сейчас-сейчас, не торопите меня, я расскажу эту свою "безумную" историю и вы получите отличный повод посудачить обо мне. Какая мне разница с кем? Вы думаете, меня это тревожит? Я бы предложил вам несколько вариантов того, в какой форме вы можете оставить себе свое мнение, но не стану - если я коснусь этих подробностей, я никогда не начну историю, которая меня сюда и привела.
...Cherchez la femme*. С самой древности люди знали, что к любому поступку мужчины будет причастна женщина. Прямо ли, косвенно ли, намеком, действием, словом, мыслью, они пытаются на нас влиять и влияют, мать твою. Они на нас влияют! Самыми разными способами!.. Я не начинаю издалека - прекратите меня перебивать! Заткнитесь и слушайте то, что я САМ решаю вам сказать!
Я жил с самыми разными женщинами, с одной даже едва не связал себя узами брака, да как-то не сложилось. Не буду вдаваться в подробности, я же сам сказал, что не хочу о себе говорить. Пары дежурных фраз вам будет вполне достаточно - не лезьте ко мне в душу, для этого у меня есть психолог.
Но вот однажды появилась в моей жизни необычайнейшая женщина. Я разных мог себе позволить: бывают женщины-спутницы-жизни, женщины-украшения, женщины-редкий-раритет, женщины-на-один-раз, этих типажей великое множество и, уж не беспокойтесь, представительница каждого типа могла найти причину, чтобы сходить со мной в ресторан... Прекратите закатывать глаза!.. Какая любовь, вы шутите? Кто-то покупает дорогие часы, а кто-то покупает себе женщину, какая разница, за деньги, харизму, презентабельность или секс?! Перестаньте меня учить, что бы вы в этом понимали!..
Но эта женщина была просто необыкновенна. Очаровательна. Казалось, она сочетает в себе все известные сорта женщин, и почему-то же в то же время я не мог выделить в ней какого-то доминирующего стиля поведения. Вроде как она сразу дала понять, что была бы очень не против жить за мой счет, как и большинство "украшений", но вела себя совсем не так, как они. Она как будто смеялась надо мной за то, что я позволил ей сесть на свою шею - как будто она снизошла до меня, как будто она "соперник", мой деловой партнер или еще кто, а не "украшение"!
У меня от нее ехала крыша: запросы как у домохозяйки, мизерные, характер как у малолетки, скверный, выглядит шикарно, вкус, как у очень "раритетной" дамы. Но это все бледнело перед одним ее достоинством... Что притихли? Ждете, что я его озвучу? Перехотели меня тут чувствами поучать, перебивать, поторапливать?
Я сходил с ума по ее ногтям... Вы бы видели сейчас свои глаза, ха-ха-ха! Я не издеваюсь, я терпел ее и обеспечивал ее исключительно из-за совершенства ее ногтей, хотя ее руки в целом были достойны поклонения. Сами вы фетишисты, ха-ха! Вы, наверное, просто не замечали, какая катастрофа у большинства женщин вместо ногтей! Ой, не надо украдкой смотреть на свои пальцы, ваши ногти меня не интересуют так же, как и ваше мнение.
И ладно, я понимаю руки женщин, которые работают в земле или на какой-то подобной работе - там не до красоты, им можно за собой не следить. Но бывает же такое - идет красавица-девушка, а у нее лак на ногтях облез или они слоятся. Меня прямо дрожь пробирает, когда я говорю об этом, эта тема для меня - один сплошной ужас. Или они кутикулу не срезают, или у них на ногтях отчетливо видны эти уродские "белые пятна", как будто им лень хорошо питаться. У кого-то ломкие, у кого-то слоятся, у кого-то они не белые, как слоновая кость, а прозрачные! Бывают такие, у которых белые, но я вижу на них сетки трещин! А грибок!? А изначально некрасивая форма ногтя!? Знаете, они же тоже разные бывают и далеко не все женщины обладают красивой формой ногтя, на некоторых природа вовсю отыгралась!
Хорошо-хорошо, я закончил про ногти, продолжаю... Она просто... просто... я не знаю, она своими ногтями мой мир перевернула! В них ни одного изъяна не было! Она за ними тщательно ухаживала, правильно питалась, делала ванночки, никогда не стригла, только подпиливала и всегда в одном направлении, это важно... да не могу я не вдаваться в детали! Это же ее ногти! Не хотите знать дальше - исчезайте поскорее, не очень-то оно мне и надо! То-то же, сидите и не выпендривайтесь, раз уж слушаете. Чтоб я еще хоть раз здесь появился - это дурдом!
Если у нее сходил лак хотя бы на краешке ногтя, она стирала его с пальца и перекрашивала заново. Конечно же, ни о какой домашней работе не стоило и говорить, равно как и о клавиатуре компьютера или музыкальных инструментах. Чем она занималась, лишенная всего этого, я не знаю, наверное, телевизор смотрела или книжки читала... Нет, она не ходила по магазинам, с тренажерные залы или салоны красоты. Я вообще не видел, чтобы она собой занималась, я же говорил, запросы как у домохозяйки. Ну, для женщины же лицо главное, а ей плевать было на лицо. И я ее понимаю - с такими-то ногтями.
Вот именно, я вижу по вашим глазам, что вы хотите сказать. Нашли мы друг друга, нашли, два психа и извращенца. Угадал? Оба сдвинутые на ногтях, вот только у нее психолога нет, ха-ха-ха... Так вот. Иногда она демонстрировала мне свои ногтики, она для этого брала тонкий мундштук, дамскую сигарету и застывала, изящно держа выбранный предмет. И пока она курила, я любовался ее ногтями... в действии так сказать. К слову, курила она чистейшую глупость. Сигареты с ментолом это, на мой взгляд, идея-выкидыш табачной индустрии. Ими не накуриться, хоть пачку скури, во рту после них гадко, да и вообще... они меня раздражают. Прямо как вы со своими глупыми замечаниями, вечно меня перебиваете!
Она их курила не потому, что они меня бесят. Во-первых, они легкие, а от тяжелых желтеют ногти. Во-вторых, после них руки не пахли, кстати, она для этого и брала мундштук, чтобы запаха было поменьше. В-третьих, как и всякая бросившая курильщица, она всегда могла начать заново - сигареты с ментолом были как комариный укус для слона, она могла скурить пачку и на следующий день не почувствовать тяги... я не противоречу сам себе - если я не знаю, как она могла курить и сохранить такие ногти, это не значит, что я вру! Я просто не знаю!
А что это вы уставились на мои ногти? Я, вообще-то, только вчера маникюр сделал - в отличие от нее я хожу в салоны и доверяю свои руки чужим людям. Она бы скорее умерла. И я ее понимаю - ладно я, я своей формой ногтя все-таки недоволен. Видите, какие они длинные и выпуклые? Как линзы, пусть и крепкие, но безумно раздражают меня - так пусть бы маникюрши ими и занялись. А вот ей нельзя было такого допускать, у нее были слишком прекрасные ногти, чтобы какая-нибудь неумеха все испортила.
Молчите. Не знаете, что я дальше скажу. А дальше я рассказывать буду, можете выдохнуть с облегчением, что прелюдия закончена, и, наконец-то замолчать. Уж не знаю, зачем психолог мне это посоветовал, но это сущий ад... да я уже без вас сам подумал, что нужно перестать к нему ходить.
Короче, однажды я вернулся домой поздно и поддатый. Со всеми такое бывает, а я не святой тут, чтобы доказывать, что со мной никогда не случалось ничего такого. Случалось и даже нередко, только вообще-то сейчас не об этом. Я зашел в дом, кое-как добрался до койки, радуясь, что она очень крепко спит. Лишний стресс портит ногти, если бы я умудрился так нашуметь, чтобы ее разбудить, она бы взорвала мой пьяненький мозг своими воплями!.. Да не поэтому бы она кричала - она что, моя жена, чтобы меня отчитывать? Она бы орала, потому что я ее разбудил! Ведь действительно нужно дом вверх дном поставить, чтобы ее заставить хоть один глаз открыть!
Так она не проснулась. И зря - что-то впервые в истории человечества пьяный... ну, мужик не мог уснуть! Ведь любой знает, что пьяному спится лучше всего. Но я же уникум, я не мог уснуть! Ворочался, какая-то гадость мне чудилась, то мне душно было, то меня сушило, то в туалет - короче, ну не мог я уснуть. А спиртовые пары уже развеялись, появились первые признаки головной боли... И улегся я обратно в постель, решил хоть на ногти ее посмотреть, успокоиться, как сказать. И они мне нравились, и я ими любовался, а потом мне какая-то дурь в голову ударила. Я бы сказал, что это была пьяная дурь, но ведь не такой уж и пьяный я был...
Не хочу вдаваться в подробности, но она утром проснулась, обнаружив свои ногти сгрызенными едва ли не до мяса... Что вы на меня вылупились?! Как будто я сам в состоянии объяснить, что на меня нашло, и почему я их сгрыз!.. Нет, на них не было лака - она красила их нерегулярно, чтобы дышали... Ха-ха, весьма милое предположение, но я не фетишист. Тем более что после того, как я с ними покончил, уснул как убитый. Ладно, я понимаю ваш шок, видели бы вы мое лицо, когда она мне их показала. Точнее, в лицо мне ткнула, как будто я нагадивший щенок.
Она чуть меня разбудила, а когда разбудила, так налетела - я думал, что у меня дома все стекла лопнут. Я говорил, она сочетала в себе типажи разных женщин - боже, как она орала. Я такой истерички в жизни не видел. Мне эти крики в кошмарах снятся - она производила хэйт чистой воды, от которого вставали дыбом волосы. Мне было неприятно, это конечно, но еще и страшно от того, что я сделал и непонимания того, почему я сделал именно это. И я отбрехался.
Сказал, что пришел пьяный, как тварь и мне дела ни до чего, кроме спокойного сна, не было. Предположил, что она лунатит и во сне грызет ногти и, взбрыкнув для вида - хотя, не очень для вида - раздраженный пошел в ванную. За то время, что я там был, она успокоилась, открыла окно, чтобы проветрись комнату от перегара, и действительно решила, что лунатила. Ну, или прикинулась, что решила так... Нет, мне не стыдно - это и мои ногти тоже, вообще-то! Если я ее содержу ради них, то я имею на них права! И не имеет разницы то, любоваться я ими собираюсь, или есть!
И все у нас было хорошо... пока ногти не отрасли заново. Ведь стоило предположить, что когда-нибудь они отрастут... Я сказал, что не хочу вдаваться в подробности этого безумия! Нет, я не хочу! И не надо меня уговаривать! Это на меня не подействует ни в коем случае! Почему? Потому что я ни с кем делиться своими чувствами не собираюсь - потому что теперь у меня даже психолога нет! Официально! И больше никто не посмеет ковыряться в моей душе!
Так вот - они отрасли, и я понял, что я их снова съем. Точно съем. Ну, или умру. Меня эта мысль преследовала таким образом, словно я яда наглотался и только эти ногти могли служить антидотом и спасти мою жизнь. Я точно свихнулся на них - вот, что я для себя решил. Но еще я решил, что раз я очень хочу, я их съем. Я наблюдал за ними, как кот за бражником, залетевшим в комнату на свет лампы, а она как будто знала это и только сильнее меня дразнила. Может, и дразнила, а может быть, это у меня воображение разыгралось...
И на вторую ночь моего извращения над ее ногтями она не проснулась, гром не грянул, стекла не вылетели, и в меня ничего не полетело. Зато спал я очень плохо - мне снился кошмар о том, что ногти, которые я проглотил, стали расти, костенеть, укрепляться и, в конце концов, превратились в длинные кинжалы. И нашпигован я ими был как придурочный шпагоглотатель - разумеется, как только я пошевелился, желудок мой скрючился, и вся требуха внутри меня оказалась наколота на эти кинжалы. Так я и умер.
Как и в большинстве кошмаров, умерев, я проснулся. Проснулся, и понял, что один - ее не было. Почему это вы ухмыляетесь?.. Думаете, она ушла? Боже, скажите, где вас рожали, я разнесу это место по кирпичикам! Никуда бы она от меня не ушла - она же меня не любила. С чего это ей изводить меня тупыми претензиями - вы помните, что от нервов портятся ногти, ха-ха-ха?
Она вернулась даже позже меня. А я как-то не захотел спрашивать, где она была. Какая мне разница, собственно!? Пока я ее обеспечиваю, пусть делает, что хочет, я уже для себя понял, что она мне вообще не нужна, мне нужны ее ногти. И, знаете, может, то, что я собираюсь сказать, страшно прозвучит, но если бы она задумала от меня уйти, она ушла бы в могилу. Я бы убил ее собственными руками, или нанял человека, или подстроил несчастный случай, или террористы снесли бы ей голову - я бы нашел способ ее убрать с глаз без малейшего зазрения совести.
И она даже ничего в меня не швырнула, только сказала, что раз я уничтожил ее ногти, она отомстила мне тем, что купила дорогую вещицу. Если бы мне было до этого дело, я бы разозлился "уничтожению" моих денег. Да вот только это была чушь - что такое деньги, если через месяц, максимум, полтора, ее ногти отрастут до идеальной длинны - у нее, кстати, быстро росли ногти - и я снова их съем.
Однако, мое настроение поменялось, когда она продемонстрировала мне покупку... Как вы остроумны, ха-ха! Это тонкий намек, что меня пора пристрелить? В общем, нет, она купила не пистолет - видимо знала, что я точно переживу всех, кто желает мне смерти. Так вот, она купила другую вещь, уж не знаю, где она ее откопала.
У китайцев есть такое украшение, не знаю, как оно называется, которое надевается на последнюю фалангу среднего пальца, безымянного пальца и мизинца и очень похоже на длиннющий золотой коготь*. И она, ядовито улыбаясь, видимо, от того, как я был шокирован, напялила их... Почему я был в шоке? Нет, это не были более идеальные ногти, это же всего лишь золото, пусть и старое и тонкая работа. Нет, я не начал понимать, сколько эта ерунда стоит. Мне просто так живот скрутило, что я вспомнил свой утренний сон.
Если это китайское кольцо наточить хорошенько, как раз сойдет за ногти-кинжалы которые в состоянии меня убить. А вдруг это не кинжалы у меня во сне были, а вот это украшение? Я не псих, как вы, но мне стало не по себе, и я сказал ей свалить. Свалить навсегда. Я просто испугался, что если я продолжу есть ее ногти, мой сон сбудется, она как будто намекнула мне об этом своими придурочными кольцами! Мне почему-то стало страшно, что если я стану их есть - а я не мог уже не думать об этом, я стал ждать их, как садовод яблок - то умру именно таким способом, как увидел во сне.
Сами вы чушь!.. Я больше не буду ничего говорить, мне надоело, что вы постоянно меня перебиваете! Нет! Все! Я сказал, довольно! Это конец истории: она ушла из моей жизни и забрала свои ногти! Хватит с вас! Я ухожу отсюда! Эта какой-то дурдом - ноги моей больше здесь не будет, даже не надейтесь!.. вот придурки, как будто они могут понять, что такое - знать, что они рядом и не иметь возможности их съесть. Я ее точно убью...

* Всем известно выражение "ищите женщину", верх глупости это писать в сноску, но в наше время все бывает...
* Имеются в виду китайские наперстки в форме длинного ногтя. Среди китайской знати считалось очень красивым и изысканным иметь длинные красивые ногти, по этой причине они носили эти необычные украшения.

Он сидел на кухне своей квартиры и перекусывал бутербродами с чаем, когда вдруг его кольнул острый приступ тревоги. Безотчетная странная и сильная тревога. Причин для нее не было: родители, вроде, были в порядке, сестре ничего не угрожало, сам он закончил все дела на работе и уже неделю находился в отпуске. А паникером он не был никогда, депрессий, каких-то меланхолий или вот таких вот тревог припомнить он не мог.
Тревога... тревога это вообще неприятное чувство, оно пронзает насквозь, заставляет метаться и панически лихорадочно соображать, искать выход. Но какой можно искать выход из ситуации, которой не знаешь?
Мысль о том, что тревога пустая и навеяна атмосферой летнего вечера, прохладного от прошедшего недавно дождя, была отметена им сразу. Он не был склонен к выдумыванию, имел крепкую психику и где-то слышал, что такие тревоги испытывают некоторые люди. Но они (люди) должны были быть впечатлительными, потому что такое ощущение это что-то из области мистики: подобные состояния испытывают люди, когда с их близкими происходит что-то страшное. Что-то опасное, страшное, непоправимое.
И на всякий случай он решил предостеречься.
Отложив свой скромный ужин, он первым делом обзвонил родных. Удостоверившись, что у них все хорошо, и только зря растревожив их, он глубоко задумался. Кто тогда мог стать предметом его тревог? Он позвонил и тем двум парням, которых считал самыми близкими своими друзьями. Но оказалось, что и с ними все хорошо. С одним из них он даже договорился встретиться на неделе - давно не виделись.
Положение дел начало его раздражать. Это что же, он - психопат, способный растревожиться по любому поводу? Или это так отдых на него влияет? Для всего должна быть причина и для этого тоже. Пусть такая причина и сама по себе абсурдна, но она хотя бы есть, а что-то все же лучше, чем ничего.
И он задумался. Должен же быть какой-то человек, узнав о бедствии которого, он сильно обеспокоился бы. Думая в таком ключе, механически перелистывал телефонную книгу. Сам он бы не объяснил, почему ему так важно найти хоть кого-нибудь из своего окружения, но, наверное, дело было в самой тревоге. Уж слишком она была неожиданной и острой - такая тревога способна стать навязчивой.
Его взгляд остановился на имени в телефонной книге. Не сказать, что внезапно, но воспоминание об этом человеке было неожиданным, пусть и приятным. Игорь был тем человеком, которого с уверенностью можно было назвать другом детства, но вот сейчас особенной близости между ними не было - они выросли, каждый был занят своими делами, у Игоря вообще был свой бизнес. Занятые люди со своими делами - им не до посиделок с друзьями.
На протяжении долгого времени они были очень дружны, он даже был свидетелем на свадьбе Игоря и Иры. И с ним что-то случилось? Игорь по жизни очень везучим парнем был, хотя, имея дела с такими-то деньгами... Ведь даже с самыми везучими случается...
Его тревога многократно усилилась, когда даже в четвертый раз никто трубку не поднял. Казалось бы, как много причин у человека не отвечать на звонок - может, не слышит, может, вышел куда-то, может, забыл на работе. Может вообще за то долгое время, что он не звонил, Игорь успел номер телефонный поменять. Но такие разумные доводы стали казаться ему нелепыми отговорками - именно с Игорем что-то случилось, именно из-за него началась эта тревога. Он решил навестить друга.
Сев за руль своей среднестатистической машинки обычного офисного планктона, которую ему, по старой славянской традиции, подарили родители в честь окончания института, он на секунду задумался, прокладывая маршрут до дома Игоря. Давненько он туда не заглядывал, хоть путь вспомнил быстро...
Игорь не из тех, кто подставляет компаньонов, его проблемы явно не из-за этого. Он парень импульсивный, но разумный, в аферы не бросается, старается действовать разумно. В людях разбирается, мошенников к себе не подпустит... тогда разве что только его проблемы связаны с чем-то, от него не зависящим. Он решил не терзать себя заранее, приедет, все узнает.
Но почему тревога кольнула именно его? Конечно, в детстве и юношестве он первым пришел бы на помощь другу, он сейчас у Игоря наверняка есть более важные люди. Пусть лучше окажется, что проблемы не у него, тогда он просто немного посидит в гостях у друзей и с легким сердцем уедет домой. Он уже даже жалел, что раскопал эту свою тревогу - знать имя друга, который попал в затруднительное положение больнее, чем думать о какой-то абстрактной беде.
Машину он решил оставить на другой улице. Она была заложена асфальтом, в отличие от улицы, на которой жил Игорь, а пройти было метров сто - то есть, совсем незачем трястись в машине по камням. Его вообще раздражало, что в их городе богатые люди строили свои дома на маленьких улицах, сквозных между другими, большими и длинными проездами - все эти улочки не были заасфальтированы, как бы странно это не звучало. Богатейшие люди города живут на беднейших улицах, чушь какая.
Он подошел к двухэтажному дому из красного кирпича и позвонил в звонок на кованой калитке, но никто не вышел. Он позвонил еще раз и снова ничего. Тогда он толкнул калитку, и она поддалась, видимо, ее забыли закрыть. У него на миг возникло ощущение, что Игорь как будто исчез. Совсем.
Как и все, кто может позволить себе такой дом, Ира с Игорем могли позволить себе и небольшой участок при здании. Могли, конечно, позволить и большой, но тогда за ним тяжело было бы ухаживать, а так гости, пройдя за ограду, имели честь увидеть миниатюрный ухоженный садик. Посаженные под стеной из красного кирпича, отделяющей этот участок от соседнего, яблони и вишни бросали тень на длинные уютные качели. Наверное, в полдень там особенно хорошо, если еще принести плед и подушки. Вокруг дома и под кованой оградой были расположены клумбы с цветами - они своей пестротой освежали однообразную зелено-красную цветовую гамму. Ира хорошая хозяйка, она следит за своим садом.
Выложенная плиткой дорожка вела за угол дома, но ее он проигнорировал, равно как и красоту хозяйских цветов. Не до того ему было. На веранде уже у самого входа в дом он увидел белый столик в окружении плетеных глубоких кресел. И почти обрадовался, увидев на нем забытую кем-то чашку - если есть чашки, значит есть и люди, тогда никто никуда не исчезал.
И все так спокойно. Если бы не эта неестественная пустота и спокойствие, ничто не говорило бы о беде. Казалось бы, спокойствие это нечто хорошее, нечто... спокойное, но это спокойствие было каким-то особенно злым, настороженным, выжидающим. Когда человек находится в таком "спокойном" месте, он начинает ждать беды, вздрагивать от каждого шороха и резко оборачиваться, лишь заслышав шорох ветра в листве. Такое "спокойствие" вызывает паранойю. А с чего вдруг он решил, что проблемы у Игоря на работе? А если у него здесь, дома, проблемы? А если и у Иры проблемы? За девушку, росшую рядом с ним, являющуюся едва ли не сестрой, он переживал бы, как и за лучшего друга. Хорошо хоть, что обе машины у входа дожидаются хозяев, вариант аварии можно исключить.
И он толкнул дверь в дом, и она тоже оказалась не заперта. Это уже даже подозрительно. С чего бы это им совсем не запираться? Может на них кто-то напал? Может, сейчас в доме воры?.. Еще один сильный приступ тревоги, на сей раз вызванный насильно, кольнул его сердце. Если так, то нужно осторожно осмотреться, стараясь не привлекать внимания. Как раз для осторожного осмотра дом Игоря подходил идеально: в нем можно было сделать круг по комнатам первого этажа и круг между первым и вторым этажами, потому что лестниц было две: одна в коридоре, другая на кухне.
Он и сам не понимал, отчего так хорошо помнит планировку чужого дома, где давно не бывал, но решил не тревожить себя еще и этим необъяснимым фактом. За сегодня он уже успел понять, что есть вещи, на которые спокойнее не искать ответов. Конечно, теперь он уже не собирался уходить - если он решил, если он пришел, он поможет во что бы то ни стало, так он воспитан. И он знал, что окажись сам в такой ситуации, Игорь бы тоже поспешил на помощь. И тоже остался бы до последнего.
Прихожая. Средних размеров светлая комната с высоким потолком и винтовой лестницей. Но он решил не подниматься на второй этаж, не осмотрев первый. Прислушался - грохота вторжения не было слышно, но какой-то неразборчивый звук все-таки доносился спереди... или сверху...
На всякий случай проверив, работает ли телефон в прихожей, он прошел прямо, в дверь, открывающую самый короткий путь на кухню - в противоположную часть дома. Можно было пройти в боковую дверь, но тогда пришлось бы идти мимо гостиной, бассейна, бара, бильярдной, кинотеатра - весь первый этаж этого дома был предназначен для развлечения гостей. Слишком много комнат. А ему казалось, что звук шел спереди и разумнее идти к нему самым коротким путем.
"Самый короткий путь" представлял из себя высокий не очень длинный коридор, оклеенный дорогими светлыми обоями с едва различимым рисунком. Ему нравился этот коридор не только потому, что он был коротким, но и потому что он был светлым - на протяжении всего прохода в стене были вделаны окна, из них хорошо просматривался сад. Звуки стали четче, превратившись в какие-то всхлипы, и его передернуло.
...Он ворвался в белую кухню как настоящий герой американского боевика. И в этой чистой комнате он нашел ответ на основной свой вопрос: тревога была из-за Игоря. Друг сидел на стуле у кухонных шкафчиков, спиной ко входу, но... не нужно было видеть его лицо, чтобы знать, что все не так. На светлом красное различимо лучше всего - вся кухонная мебель вокруг Игоря была просто залита кровью, ручейки и крапинки разукрасили белые шкафчики и пол.
В первый миг он оцепенел. Через секунду мысли - нет, вопросы - разом хлынули в голову, мешая принимать правильные решения. Кто? Как? Почему? Много вопросов, слишком много для одной головы, они распирают ее изнутри. И пока сам он думал, его тело делало. Тело понеслось к другу, проверить, насколько тот ранен, нужна ли ему помощь или это может подождать. Где-то в этом доме жена Игоря, и неизвестно, в каком состоянии она.
Друг оказался жив, но не совсем вменяем - невменяем настолько, что стал отбиваться от него и прятаться за достаточно длинными для этого темными волосами. Но ему и не нужно было видеть друга, хватало и его рук, которыми он отбивался - руки были исполосованы вдоль и поперек и сильно кровоточили, друг сам извозился в этой крови и его вымазал. Если бы это были грабители, они бы не руки резали, а били бы гораздо серьезнее - что здесь происходит?
- Игорь! - Он, сам того не осознавая, почти кричал. - Перестань! Что здесь происходит!?
- Кровь... тут всюду кровь... - Игорь был просто в плачевном состоянии.
- Я вижу! Кто это сделал!? Ира в порядке!?
- Есть поступки, которые можно искупить только так... только кровь такое вычистит... - Вычистит? Он не видел ничего, чего бы красная жижа очистила, только заляпала белую кухню, его и Игоря.
- Игорь! - Ему удалось преодолеть активное сопротивление друга и, схватив его за плечи, развернуть на себя. - Какого хре... - слова застряли у него в горле.
Да, Игорь закрывался волосами - они прилипли к изрезанному окровавленному лицу. Кто-то порезал в клочья Игорю и руки, и лицо. Налетчики? Вряд ли. Тем более, его друг был не из робкого десятка - он бы ответил на агрессию тем же и уж точно не надумал бы сидеть на кухне и всхлипывать. Может, что-то ужасное случилось с его женой, раз он вообще не соображает?
Нужно бы оказать первую помощь, но он решил сначала обойти дом и найти Иру. Если с ней что-то не так (он просто боялся подумать "мертва"), он вызовет скорую и милицию, а сам попытается как-нибудь помочь Игорю - пусть хотя бы обработает порезы. А если с ней все хорошо, просто разберется с другом. И все выяснит.
На первом этаже девушки не было, там было чисто, светло и уютно, тогда он поднялся на второй этаж, в комнаты бархатного темно-зеленого цвета, куда нельзя было заходить посторонним - второй этаж был только для хозяев дома и самых близких их друзей.
Планировка второго этажа отличалась от первого, его нельзя было пройти по кругу, коридор был только один. И, открывая двери одну за другой, он нашел комнату, где сидела Ира. Она не сидела к дверям спиной, это уже радовало - она сидела вполоборота, глядя в окно. Услышав скрип двери, заплаканная девушка обернулась.
- А я все думаю, кто это ходит... - И совсем не удивлена, что вообще кто-то пришел. Физических повреждений нет, но, кажется, так же невменяема, как и Игорь. Ира рывком поднялась со стула и, подбежав к нему, обняла. - Хоть кто-то к нам пришел, я уже думала, что никого не будет. Как хорошо, что ты здесь...
Так она никого и не звала. Она просто сидела и ждала, что кто-то придет. Она знает, что творится на кухне? Почему не спускается? Что здесь происходит?
- Что здесь происходит? - он озвучил мысль, терзающую его мозг уже некоторое время.
- Мы с Игорем, наверное, разведемся. - Если он еще жив останется. Из него столько крови вытекло... Он только сейчас подумал об этом и собрался уже вернуться к телефону, когда Ира вцепилась в него мертвой хваткой. - Куда ты?
- Нужно позвонить в скорую... - Тайны этого дома могут и подождать.
- Нет! - Взвизгнула Ира. - Не оставляй нас!
- Я не собираюсь вас оставлять! - Рявкнул он на оробевшую вмиг девушку. - Я позвоню и вернусь! И ты расскажешь мне, что все это значит! - Он отодрал от себя подругу детства и стал спускаться по лестнице. Но она решила последовать за ним, громко и сбивчиво говоря:
- Это все из-за Лены! Этой его Лены! Он думал, что я не знаю, но то, что я молчала, вообще ничего не значило! И я позвонила ему на работу, предупредить, что приеду - так эта Лена специально к этому времени его и оприходовала! Как будто мне нужно видеть, чтобы знать! - Он остановился: такие подробности его не касались, он не должен был этого знать. У докторов есть какие-то уколы, которые приведут их обоих в порядок? Или лучше вызвать докторов еще из одного учреждения?
- К чему ты мне это говоришь? - Нужно ее как-то остановить, проще думать, что их пара идеальна и...
- Ему стало неловко, он вышел за мной, как в этих сериалах! Только в сериалах жены начинают скандалить! А я не стала - ну и что, что я его не устраиваю, я не стану его принуждать с собой жить! Если ему неудобно со мной, если я ему не нравлюсь, пусть живет со своей Ленкой! И не важно, что она тупая транжира и секретутка - ему она нравится! Я ему так и сказала - если бы он тогда ушел к ней, я бы перестала его уважать. Не разлюбила бы - но моего уважения он бы больше не увидел! А он стал меня успокаивать... Зачем меня успокаивать?! Того факта, что я ему не нравлюсь, уже ничем не изменить!..
- Почему он окровавленный сидит на кухне? - Он стоял в прихожей, держа в руке телефонную трубку, и не набирал номер. Он все еще думал, куда нужно позвонить. Ира замолчала и задумалась - почему-то ей расхотелось резко выпаливать информацию.
- Он ушел с работы и привез меня домой. Оставил наверху, а сам спустился на кухню. А я... а я боялась спускаться, не хотела ему мешать. - Никаких бандитов или проблем с бизнесом, просто измена. И некому было принести вред Игорю, никто не мог его покалечить... кроме него самого.
Он не псих, он бы не стал сам себя резать. Но он честный человек, видимо, когда жена уличила его в измене и даже ни слова не сказала упрека, это страшно на него подействовало. Ему перед женой стало мерзко и стыдно, он себя грязным обманщиком и подлецом почувствовал. И правильно - Ира такого не заслужила.
...Мысль о том, что склонный к саморазрушению и "очищению" Игорь все еще на кухне, полной острых предметов неожиданно посетила его, вынудив к спешке...
Он внезапно швырнул трубку в руки Ире и с криком: "Звони в скорую!" убежал по коридору на кухню к другу.

Да, Игорь исчез - не в прямом смысле, но больше своего друга таким, каким он был раньше, он не видел.
Конечно, Игоря откачали, понятное дело, поставили на учет, само собой разумеется, он больше не занимался своим бизнесом - отец забрал дело в свои руки и только содержал слегка, но достаточно тронувшегося умом сына и его милую жену. Семейная пара больше не принимала гостей и никуда не выходила - супруги ушли в отшельничество.
Но был один человек, которого они всегда были рады видеть. Это был их друг, единственный, что почувствовал, кто пришел в трудный час. Они цеплялись за него, как за спасение, а он навещал их все чаще и чаще.
Он понимал, что нельзя ходить в дом из красного кирпича, знал, что эти люди в своем отшельничестве сходят с ума и тянут его за собой. Они звали его жить в этот дом, но пока он не чувствовал, что готов окончательно переступить черту и стать тем, кто всегда готов им помочь. Ему хватало и статуса человека, который приходит на помощь. Но он знал, что когда-нибудь они заберут его просто потому, что он не может уйти от них, он не бросит начатое на половине пути. Он не мог их оставить, ведь знал - поменяйся он с Игорем местами, друг поступил бы так же...

* Гамартофобия - боязнь совершения недостойного поступка.

«Совет вам, да любовь», – кажется, так говорят на свадьбах, желая долгой и счастливой семейной жизни?
…Катерина в белоснежном свадебном платье сидела на большой двуспальной кровати, положив подбородок на колени, и смотрела в одну точку. Уверенно, спокойно, бесстрастно – она смотрела не в телевизор, который лучше всех может заполнить пробел в сознании, когда это необходимо, нет – ее внимание привлекло всего лишь кровавое темное пятнышко, оставшееся на обоях после того, как Сережа неаккуратно убил комара. Еще вчера он мог убить комара…
Девушка вспоминала день своей свадьбы: белое платье, некрасивая женщина, регистрирующая их брак, большое застолье, дорогие подарки, бесконечные крики «Горько!» - под конец вечера ей казалось, что их губы склеятся намертво, и никто не сможет их друг от друга оттащить. Матери плакали, отцы все время выходили покурить, гости пили за здоровье молодых, а Сергей просто повторял, что любит ее. Когда они танцевали свой первый танец, он подхватил ее на руки и просто кружил, пока песня не кончилась. Он любил, конечно, он любил – у них у всех в семье была душа нараспашку, они не стеснялись своих чувств. Его родители почти не выпускали невесту из рук, а сестра, тоже Катя, поцеловала невесту сто раз за вечер, бесконечно повторяя, что теперь у нее есть и сестра, и что Сережа самый счастливый человек на свете, он нашел идеальную женщину…
«Бог рано забирает к себе хороших людей, а дурных наказывает долгой жизнью», - по-моему что-то подобное говорят на похоронах двадцати- тридцати- сорокалетних людей и в домах престарелых.
…Катерина подумала, что еще вчера ее муж был самым счастливым человеком на свете, нашедшим идеальную женщину. Сегодня он не был счастливым обладателем своей второй половинки, он, к слову, уже даже мужем не был – теперь Сергей был обычным телом, мертвецом, который не мог думать, говорить, радоваться, любить или переживать… строить планы на будущее, встречать каждую новую зарю в тепле семьи. Она на вторую неделю замужества стала вдовой, но знала только одну вещь – ее Сережа нужен ей здесь, рядом, живой. Бывают женщины, у которых умирают мужья, а они как-то справляются и живут дальше, и выходят снова замуж, и…
Да врут они все! Продолжают они жить! Да они, наверное, ни минуты не любили человека, с которым связали свою судьбу, а если и любили, то чувство выдохлось на утро после свадьбы! Никогда… НИКОГДА Катерина снова замуж не выйдет! Поклясться готова чем угодно, залог любой принести – не будет такого, чтобы она еще раз полюбила и согласилась замуж выйти. После смерти Сергея для нее ни одного мужчины не осталось – вымерли все.
Он умер нечестно, совсем нечестно. Он же просто шел домой, и у него прихватило сердце, он упал на улице, какая-то женщина (дай Бог ей здоровья, жаль Катерина не знала ее имени) подошла к нему, вызвала карету «скорой помощи»… а «скорая» ПРОСТО оказалась очень медленной! И теперь Катерина ПРОСТО вдова!!! Это нечестно! Она и месяца не прожила с человеком, которого любила, а теперь она вдова! Ведь, приехали бы эти медики пораньше, ее муж был бы жив!
Сережа был бы жив! Катерина, конечно, волновалась бы, донимала докторов, не отходила от его постели… но он бы выздоровел и все было бы хорошо! А теперь уже ничего не будет хорошо… незачем волноваться, незачем кого-то донимать, даже и не обязательно куда-то ходить – просто нужно похоронить.
Похороны… хорошо хоть, что они не принесли тело сюда, к ней… У Катерины от одной мысли о том, что ее мужа будут хоронить, закапывать в землю, перехватывало дыхание. Ей казалось, между ней и Сергеем такая тесная связь, что она будет ночью просыпаться, чувствуя, как ее тело гниет или как в нем копошатся черви.
Какая же все-таки замечательная у Сергея сестра… Как только родственникам стало известно о случившемся, она тут же позвонила Катерине, чтобы задать один-единственный вопрос - кто будет забирать тело. Похоронами нужно заниматься, покойник сам себя не закопает – нужно решить, кремация или место на кладбище, нужно собрать справки... Но, услышав лишь рваное громкое дыхание в трубке, она все поняла и взвалила хлопоты по организации похорон брата и его же поминок на себя. Без лишних слов и вопросов – Катерина стала ее нареченной сестрой в день свадьбы, а родственников нужно понимать без слов. Хоронить решили с денег, подаренных на свадьбу – все равно они теперь молодым не нужны…
Жена усопшего была очень плоха, она было настолько плоха, что даже сама не понимала, что нуждается в беспрерывном присмотре. В квартире, где Катерина в свадебном платье сидела на кровати и смотрела на мокрое пятно, оставшееся от комара, теперь сидели еще и разные «тетушки» - сколько эти разномастные неизвестные девушке старые девы повидали на своем веку, а такого им видеть не доводилось еще. Никому пока такого видеть не доводилось.
С момента смерти мужа Катерина ни разу не сомкнула глаз, даже если ее укладывали спать, сама не ела, а если кормили, то голоду ее подивился бы и воробей, разговаривать с кем бы то ни было девушка отказывалась. Ни одной слезинки по мужу она не проронила, но никто не посмел бы обвинить ее в бесчувственности – достаточно было одного взгляда в ее остекленевшие глаза, чтобы понять: это горе гораздо сильнее слез. Когда с Катерины попытались снять свадебное платье, она обернулась буйнопомешанной: начала кричать, вырываться, пинаться, лягаться, кусаться… но как только «тетушки» отошли от нее, она успокоилась и, как ни в чем не бывало, уставилась на стену. Женщины стали твердить в голос: ее душу с собой мертвый забрал, она больше двух недель не протянет, истает как свечка от тоски по мужу.
Похороны… Катерина прибыла в церковь гораздо позже других. По чести следовало бы оставить ее дома, но «тетушки» решили, что люди плохо подумают, если жена на похоронах мужа не объявится. Да вот только оторвать ее от созерцания пятна и посадить в машину оказалось задачей не из простых. Но когда Катерина все-таки вошла в стены церкви…
Катерина была юной и симпатичной девушкой, радующей глаз милашкой, скромной и тихой, однако на похоронах показалась совсем не она. Перед гостями предстала совсем другая Катерина: за несколько дней она так похудела, что лиф платья все время падал вниз, и его приходилось подтягивать, лицо осунулось, казалось, что оно истрепещено глубокими старческими морщинами, пустой взгляд покрасневших уставших от недосыпания глаз наводил на мысли о сумасшествии. Никому пока такого видеть не доводилось.
Девушка не посмотрела ни на кого из присутствующих – единственным объектом ее внимания в незнакомом здании стал гроб с до боли знакомым телом ее мужа. Катерина ускорила шаг, вывернулась из рук поддерживающих ее, взволнованно охающих «тетушек» и бросилась грудью на гроб с покойным, мешая другим проститься с ним. От избытка чувств у нее начали трястись губы, но слез все еще не было – вместо этого она хищником вцепилась в его плечи…
«О покойниках говорить или хорошее или ничего», - не так ли были неправы наши предки, когда устанавливали это непреложное для всех нормальных людей правило?
…Часть гостей, увидев эту сцену, оцепенела от недоумения и некоторого ужаса. Другая часть, не выдержав трогательности и душевного горя, которыми были переполнены действия вдовы, разрыдалась, разделяя горе Катерины. А третья часть, как это заведено, тут же начала сплетничать. Ни стены церкви не были для них достойной преградой, ни уважение к покойному – все самые отвратительные подробности и человеческие домыслы стали разноситься громким шепотом под сводами святого места.
Не нужно было людям переступать эту черту, не нужно было говорить, что это Сергей виноват во всем том, что с Катериной творилось – не выдержав таких оскорблений, мертвец рывком сел в гробу и медленно, неуверенно открыл глаза. Никому пока такого видеть не доводилось.
Шепот мгновенно стих, как и не было, священник только перекрестился, а Катерина, находящаяся ближе всех к гробу и все еще держащая мертвеца за плечи, нерешительно подняла взгляд на мужа.
- Сережа?.. – После этой реплики поднялся бабий визг и все бегом и давкой двинулись к выходу из церкви. Никому пока такого видеть не доводилось.
Одна Катерина осталась при муже, не желая покидать церковь и по-прежнему не отпуская плечи мужа. Сергей осмотрелся, убеждаясь, что никого рядом нет, и покрутил шеей в разные стороны, пытаясь размяться. После размял и руки.
- Эй, малыш, что же с тобой случилось?.. – Мертвецу было странно видеть свою прелестную жену такой подурневшей. - Маленькая моя, ты меня слышишь? – Катерина кинула, отвечая тем самым на вопрос, и глаза ее впервые со смерти Сергея наполнились слезами. – Поговори со мной.
Катерина, может, и хотела, но не могла выдавить из себя ни слова. Ей совсем ничего в голову не приходило, кроме мысли: он живой. Теперь он живой и теперь все будет как раньше: Катерине больше не будет повода проклинать врачей «скорой помощи», она снимет свое свадебное платье и будет дальше жить счастливо рядом с мужчиной, которого любит больше жизни…
- Ты… живой… - Всхлипнула Катерина.
- Нет, не живой. – Почти бесцеремонно оборвал ее мечты Сергей. – Просто даже у мертвого сердце сожмется, когда он увидит, до чего ты себя довела. Малыш, ну зачем же ты так? Ладно, я, меня сейчас закопают, но ведь ты же дальше жить должна…
- НЕТ! – Завопила Катерина, кидаясь на шею своему усопшему мужу. – Тебя ведь НЕТ… как дальше-то?!
- О-о-о, - только и смог протянуть Сергей, - ну ведь остальные как-то справляются…
- НЕТ! - Катерина окончательно сдалась и отчаянно разрыдалась. Тело ее сотрясалось так, словно через него пропустили электрический ток, а звуки она издавала поистине нечеловеческие. Заслышав такой вой люди разбежались бы еще дальше, чем если бы увидели севшего в гробу мертвеца... Сергей обнял свою безутешную вдову, но гладить по спине в знак утешения не мог – все-таки его возможности были сильно ограничены и такие действия не удались бы в любом случае.
- Эй, малыш, ну не плачь – я на плаксе не женился. – Сергей попытался отстранить от себя жену, чтобы заглянуть ей в глаза, но даже он, мертвец, не смог сравниться в силе со сломленной женщиной и сделать это. – Катерина, посмотри на меня… Катерина… мне нужно тебе кое-что сказать…
Жена, уткнувшаяся в плечо мертвеца, едва ли не заскулила от отчаяния, но все-таки оторвалась от него. Рук Катерина не разжимала, боясь, что сейчас Сережа возьмет и уляжется обратно – окажется таким же мертвым, как и раньше. Но он не улегся, он попытался улыбнуться – лицо плохо справилось с этой задачей – но Катерине полегчало от одной мысли о том, что муж пытается ее успокоить. Мертвый муж пытается отвлечь жену от того, что он мертв – ну не смешно ли?
- Катерина, ты, что же это, думаешь, что жизнь кончена? – На глаза девушки снова навернулись слезы, но она, стараясь перебороть их, только кивнула. – Ну-ну, не плачь, солнце, не плачь. Ну, раз уж ты так хочешь, тогда ложись ко мне, уйдешь со мной.
Катерина проморгалась, стараясь убрать слезы, и недоуменно изогнула брови. Как это: уйти с ним? Ей что, нужно сейчас пойти домой и, набрав полную ванную воды, перерезать себе вены? Или ей нужно разжечь костер и, по примеру индийских женщин, сжечь себя? Платье белое уже есть…
- Как это?..
- Ну, как? Я сейчас подвинусь, ты ляжешь сюда же, ко мне, и я тебя обниму, чтобы ты не боялась. Потом нас отвезут на кладбище, закопают в землю и через некоторое время у тебя кончится воздух – ты уйдешь безболезненно и быстро, а там, за гранью, тебя буду ждать я. И все очень просто. – Сергей ни минуты не думал, что Катерина согласится, он просто надеялся что жена, испуганная столь жуткой перспективой, откажется и клятвенно пообещает продолжать жить полной жизнью.
Поскольку он при жизни очень любил свою жену, он желал ей только добра. Добро – это когда человек, который тебе дорог, может радоваться, жить, чувствовать. Катерина молода и симпатична, у нее был бы шанс влюбиться еще, завести семью и детей – зачем ей привязывать себя навсегда к бесчувственному мертвецу?
Однако когда Катерина решительно начала забираться внутрь гроба в своем пышном свадебном платье, Сергей отбросил все эти гуманистические мысли. Жена хочет уйти следом за мужем, видимо, такой удар для нее оказался слишком сильным, просто несовместимым существованием.
- Ты уверена, малыш? – Жена уже сидела у него на коленях и утирала со щек слезы. В глазах у нее пылал лихорадочный огонь, который бывает только у людей, одержимых идеей, более сильной, чем сам их существо. – Ты помнишь, что смерть, как бы, уже разлучила нас и ты мне ничего не должна?
- А ты мне права и не предъявлял, ты просто высказал предположение. Я не для каких-то правил это делаю, а для себя – раз ты смог восстать из мертвых, ничего мы не разлучены, и, значит, я пойду за тобой. Двигайся, зай, опять все место занял.
Сергей смирился с происходящим исключительно из-за того, что смог увидеть разительную перемену в своей жене после озвученной идеи, и послушно подвинулся. Катерина смогла лечь рядом с ним – лицом к лицу. Мертвец еще раз размял руки, обвил ими жену так, как должен законный супруг, и, пробормотав последние слова утешения, обратно вернулся в свое бесчувственное, бессознательное состояние. Катерина обняла любимого мужа в ответ и стала ждать.
От него не пахло – тонкий, будто высохший, он не мог пахнуть как толстые больные старики или алкоголики с фиолетовыми лицами. Сергей был, как будто сделан из воска, как фигура, как статуя, заключившая девушку в свои каменные тяжелые объятья. Ему не место среди мертвых, он слишком сильно от них отличается… нет, Катерина решила, что это не имеет сейчас смысла. Смысл имеет только то, что их похоронят вместе…
«Любопытство кошку сгубило», – говорили раньше.
...И любопытство это страшный бич человечества, оно погубило многих из живых и погубит еще больше. Движимые тем самым человеческим пороком, люди все-таки вернулись в церковь и ахнули. Никому пока такого видеть не доводилось. Люди не сомневались, что мертвец вставал из гроба и каким-то образом заставил свою жену лечь к нему – запугал, околдовал, что угодно.
Никто из людей не видел ее одухотворения, когда Сергей проявил признаки жизни, а теперь, когда он снова стал просто телом, и она вернулась к своему бессознательному состоянию – не отвечала на вопросы, не помогала, когда пытались вытащить ее, но и не сопротивлялась. Вырвать девушку из окоченелых объятий мертвеца никто был не в состоянии, тогда отчаявшийся отец предложил отрезать ему руки, чтобы вытащить Катерину.
Первым вступился священник, сказав, что осквернение покойного это не по-христиански и нужно придумать другой выход, а потом его поддержала и Катя, сказав, что жена так горевала по мужу, что могла и самостоятельно залезть к нему в гроб, а раз это ее желание, нечего ему противиться. Видя, что речь не оказывает должного воздействия, она обратилась к недавним сплетникам:
- Да вы сами говорили, что ей осталось жить меньше месяца, так вы что, решили, что если вы сейчас Сереже руки отрежете, она выздоровеет и оживет? Вы и так похороны в цирк превратили, брата моего почем зря едва ли не последними словами обругали! Вы похороните его по-человечески или дальше будете комедию ломать!? Вы орете, что она живая и нечего ее хоронить – какие вы несчастные, какая она бедная! А почему мой брат не бедный – вы его никак в землю опустить не можете, твари!? Очнитесь, люди, если вы еще люди!
Никто ничего на это не сказал, так, в полном молчании, и закончили обряд погребения, похоронив в одном гробу целую супружескую пару. И, лежа на глубине в объятиях законного супруга, Катерина подумала: «Я уже несколько дней не спала, сейчас, наверное, самое время».

* Смертельный удар, нанесенный из милосердия