Этой ночью я просыпался от кошмаров три раза. Я вскакивал с криком на кровати посреди темной глубины своей комнаты и не сразу мог придти в себя. Потом я лежал некоторое время, пытаясь преодолеть страх, чтобы заснуть, и чем сильнее я погружался в сон, тем слабее и беззащитней себя чувствовал. Хотелось контролировать ситуацию, в том числе собственные мысли и собственные страхи. Но сладостный дрем, покрывая пеленой забвения, делал сознание уязвимым, и мне приходилось просто забивать на какие-то нездоровые фантазии, убеждая себя в том, что никакая враждебная сила не может меня коснуться без серьезной борьбы. В большинстве случаев у человека есть выбор, и просто так зло не может поглотить личность. Я надеялся, что и мой случай сейчас не был исключением. Я бы не сказал, что я хорошо выспался, когда встал утром, осознав, что не могу больше просто так валяться в постели, пытаясь заснуть. Я чувствовал себя утомленным и не считал, что мои силы восстановились за ночь. У меня ломило мышцы и болело все тело. В ногах была тяжесть. Слабость. И не охота было ничего делать. Я знал – такое состояние бывает после серьезного стресса. Адреналин так действует на организм, в том числе на мышечную систему. Иногда после концертов на следующий день бывает такое ощущение, как будто ты пробежал десять километров и подтянулся раз двести. Что-то подобное было и в этот раз… Я надеялся… Я позавтракал, привел себя в порядок, и сел шпилить в какую-то компьютерную игрушку, не желая просто так валяться перед телевизором, но в то же время, понимая, что вряд ли я сейчас способен на что-то более серьезное. Тупо – у меня был отходняк. Однако чьи-то тонкие женские нежные пальцы, набирающие мой номер телефона, не дали мне возможности сильно расслабиться. – Да, Света, привет, – ответил я на телефонный звонок, продолжая при этом играть, не отвлекаясь от строительства замка и организации большого войска для предстоящего мочилова. – Привет, Костя. Как у тебя дела? – услышал я сквозь какой-то шум в телефоне. – Вроде ни чо так, нормально. У вас как? – Тоже ничего… Слушай… Влад…, – произнесла она с какой-то растерянностью в голосе. – Что с ним? – Я в шоке… – кроме растерянности появились еще оттенки какой-то недоверчивой усмешки. – Что случилось? – Он изменился… – с еще большей усмешкой в голосе расслышал я через все тот же шум в телефоне. – В каком плане? – спросил я. – Ну… просто изменился… – снова услышал я, допирая мозгом, что по ходу дела, Света сейчас стояла и разговаривала на фоне кого-то, кто где-то там сзади пылесосил ее любимый ковер на полу, от чего в телефоне было очень шумно – …Он уборку делает… – сказала Света. – Да ну?... – удивился я. – Я серьезно, – ответила Света. – Это он шумит там? – Да… И что самое интересное, он сегодня с утра не выпил еще ни одной бутылки водки. – Какое достижение… – Нет, правда. Он какой-то другой стал. Он как будто родился заново. Я задумался. – Ну… Что я могу сказать… Это очень хорошо… Я рад… – Может, зайдешь, посмотришь на него? А то я даже боюсь как-то. Я опять задумался. – Да, хорошо, – ответил я, – Я зайду. Может, не прям щас. Но скоро зайду. Я сам только встал еще… В общем да, я скоро приду. Посмотрю на заново родившегося Влада. – Ну, хорошо. Давай, пока. – Да, давай, пока. Мне действительно нужно было сходить проведать этого чувака. После того, что вчера произошло, я по идее обязан был сходить и навестить его. Посмотреть, как он там, чем занимается, как себя чувствует и ощущает, кем определяет себя в этом мире, за что думает. Нужно было поговорить с ним. Нам необходимо было пережить ночь с нашими новыми впечатлениями, осознать все случившееся и поделиться переживаниями. Было бы не правильно вот так вот взять и отъехать сразу же после всего. Необходимо было еще много работать. Поэтому я в любом случае собирался зайти к нему сегодня. Только думал, что до этого еще целый день. Я довел прогресс игры до определенного знакового момента, сохранил и выключил компьютер. Преодолевая невероятное нежелание что-либо делать и как-либо напрягаться, я собрался и потащил свое бренное тело к Владу. Когда я пришел, Света встретила меня улыбкой и блеском в своих голубых глазах. Кажется, она выглядела немного радостной, и я впервые за много времени наблюдал ее в таком состоянии. Влад сидел на кухне и курил. Он был такой же не бритый и взъерошенный, но трезвый и даже немного сиял. – Я пытаюсь бросить, – произнес он, – Раньше я выкуривал по пол пачки в день. Щас, – он заострил внимание на сигарете между пальцами, чуть подняв ее вверх, – Это вторая за всю первую половину дня, начиная с утра. – Это хорошо, – ответил я и, подойдя ближе и наклонившись, с улыбкой начал заглядывать ему в глаза. – Что с тобой? – спросил он. – Смотрю, не расширены ли у тебя зрачки, – ответил я, ухмыльнувшись. – Издеваешься… Я сел за стол напротив Влада. – Света сказала, что ты сегодня уборку во всей квартире сделал. – Да, он тут все вычистил, – подтвердила Света, зайдя на кухню. Влад только кивнул головой. – Такой молодец, – добавила Света. Кажется, Влад действительно изменился. Он как-то просветлел. Видимо прояснилось его сознание после того как он провел сутки без употребления алкоголя, и поэтому взгляд его стал острее и чище. Мысли начали искать один какой-то общий вектор, или хотя бы несколько таких векторов. Его ощущение себя в этом мире изменилось. Он остался циничным человеком, но теперь в его глазах заблистала какая-то надежда на что-то хорошее в будущем. Я даже удивился. Хотя, в общем-то, так и должно было быть. Теперь он собирался начать новую жизнь. Он торжественно заявил, что меняет свой статус алкоголика на приличного человека и даже бросает курить. – Это не самое главное, – ответил я, – Так что не зацикливайся на этом слишком. Хотя бросить бухать тебе придется в любом случае. Но все эти вещи – они лишь внешнее проявления, некоторые из них не представляют большой значимости. Это не столь важно. – А что важно? – спросил Влад. – Любовь к людям, – ответил я вздохнув, – Любовь к Богу… Знаю – это абстрактное понятие. Но просто старайся любить людей… В хорошем смысле. Верь в Него, – я показал наверх, – Верь в Его жертву на кресте. В то, что он за тебя умер. И в то, что Его кровь является для тебя спасительной очищающей силой, – говорил я, навалившись немного на стол и, немного постукивая по нему пальцами, – Не превозносись. Помни, что ходишь перед Ним. И старайся, чтобы не было каких-либо зависимостей в жизни. Вообще сведи наличие каких-либо зависимостей к минимуму. – Зависимость от секса, – вопросительно произнес Влад. – Тебе придется жениться. По-другому ты не сможешь, – ответил я, – Это нормально. Секс – естественная физиологическая потребность. Это инстинкт, созданный Богом. Просто все должно быть в определенных рамках. По правилам. Влад утвердительно кивнул головой, докуривая сигарету. Забавно. То, что с ним произошло – произвело на него впечатление. Он начал верить в Бога. Ну, а, естественно – куда деваться-то после такого?... Так вот значит, что могло его убедить… Занятненько. Света, которая до этого продолжала бегать по квартире и что-то делать, снова зашла на кухню, и потом мы втроем посидели и очень мило поболтали. Кажется, все было просто прекрасно. Жизнь Влада налаживалась. По крайней мере, он проявил желание выбраться из своего депрессивного саморазрушающего медленно умертвляющего состояния. Он начал к чему-то стремиться. Собирался идти работать. Он даже думал о том, чтобы снова поступать в университет. Света была очень рада. В коем-то веке у Влада появились какие-то планы. Теперь ему только оставалось найти девушку. Без секса он долго жить не сможет, это очевидно. Пойдет работать, создаст семью. Станет примерным семьянином… Прям, как все замечательно-то… Я был рад за Влада. Правда, рад. Без тени какого-либо прикола. Рад за Свету. Это то, к чему я стремился и ради чего все это время парился. Теперь, кажется, результат был достигнут. Влад начал менять свою жизнь и даже в Бога поверил… Только почему-то у меня на душе была какая-то печаль. Почему-то мне было как-то… с одной стороны очень радостно, с другой – тревожно… Может, потому что я знал, насколько хрупко это благополучие. Насколько оно не долговечно и как не прочно. Словно все это стоит на краю – лишь дуновение ветра, и этого всего уже нет. Все может сломаться в миг в любой момент. Что-то придет и разрушит полностью все до основания, не оставив ничего, даже камня на камне. Я знал, насколько коротко состояние счастья. И насколько непредсказуема жизнь. Можно строить какие угодно планы, но всегда приходит что-то, что их начинает корректировать. Еще я знал – все всегда намного сложнее, чем кажется на первый взгляд. Определенно, я помог Владу. Но эта война – она ведь никогда не закончится. Она будет идти и внутри и снаружи постоянно. Никто не отдаст своих ресурсов даром. Он будет сражаться с остервенением до последнего, но не отдаст. А если даже у него и заберут – он придет обратно через какое-то время, чтобы вернуть себе все то, что считает своим. – Послушай, Влад, – начал я, когда Света вновь оставила нас вдвоем, – Это прекрасно, что ты изменился и наконец-то стал смотреть в будущее с тем, чтобы жить. Но пойми – это все не закончилось. Все еще только начинается. И дальше будет очень сложно. То, что ушло из тебя – оно вернется. Рано или поздно оно захочет взять реванш. Тебе придется сражаться. Тебе придется бороться с этим. Будет очень тяжело. Тебе придется стать сильным. Все всегда намного сложнее, чем кажется. Будь готов к чему угодно. Может случиться абсолютно все. И тебе придется стоять перед этими обстоятельствами. Ты не изменишься сразу. Ты будешь меняться в течение всей своей жизни. И я не обещаю тебе счастья. Но это единственный путь наверх. Все всегда сложнее, чем кажется на первый взгляд, – я сделал паузу и внимательно посмотрел на Влада, затем я продолжил: – Тебе придется многому научиться. Тебе придется научиться думать. Тебе придется научиться верить. Тебе придется научиться рассчитывать ситуации. Тебе придется научиться заглядывать за горизонт. Тебе придется научиться мыслить не уверенностью, а предположениями. Тебе придется понять, что есть вещи, которые ты никогда понять не сможешь… Тебе придется научиться признавать, что ты, твой мозг, твои способности – ограниченны… Тебе так же придется научиться идти против того, что сильнее тебя и что наверняка разорвет тебя на куски… если ты бросишь этому вызов. Но тебе придется научиться бороться с тем, что ты никогда одолеть не сможешь, – Влад смотрел на меня как-то странно, почти как на идиота, а я продолжал говорить: – Тебе придется научиться видеть себя маленькой песчинкой во вселенной… которая подвержена движениям глобальных течений. Тебе придется научиться осознавать свою беспомощность в каких-то вещах и понять, что ты не способен объять все картину целиком. Всегда что-то будет лежать за гранью… Тебе придется научиться постоянно осознавать, что истина никогда не бывает слишком простой, она многогранна. Еще тебе придется научиться привыкать, что многое в жизни может быть иллюзорным. Влад, тебе придется научиться жить с противоречиями внутри. А еще тебе придется научиться познавать, что противоречия часто бывают только лишь в нашей голове. Запомни – все всегда намного сложнее, чем кажется, но до того момента, пока все кажется простым – не стоит ничего усложнять…, – выделил я особо, и остановился. После небольшой паузы я продолжил: – Когда наступят жестокие времена – вспомни эти слова, станет легче. Лови тенденции и наблюдай смену эпох, и когда нужно – отдыхай и наслаждайся жизнью, а когда настанет время – веди войну… И запомни, – я посмотрел Владу в глаза, – Никогда ничего не будет так, как ты себе это представляешь. Влад лишь кивнул головой, естественно до конца не понимая, что я ему сейчас пытался пропихнуть. Я знал, что силы, с которыми я все это время боролся, так просто Влада не отпустят. За всей этой эйфорией, за всей этой радостью и счастливыми возгласами “Я свободен!”, “Я спасен Иисусом!”, “Аллилуйя!” всегда где-то там на заднем плане скрывается сатана и просто стоит и ждет своего часа, чтобы вернуть все на свои места, которые он считал единственно законными. Я не знал, что будет дальше. Но в любом случае Владу придется пройти через это. Еще я знал, что после каждого действия есть свои последствия. И если в одном месте где-то что-то втекает – значит, из другого вытекает. Главное только вовремя разглядеть причинно-следственные связи и различить, что пришло раньше, а чего еще стоит ожидать.
Я ушел от Влада уже вечером, успев перед уходом мило пообщаться со Светой. Хм… Похоже, что она ко мне подъезжала. Забавно, но я прекрасно понимал, что я ее не люблю. Может, потому что знал, что такое любовь. Хотя я бы с ней переспал. Но вряд ли женился бы когда-нибудь. Мне нравилась ее фигура, но воспринимать ее в контексте каких-то серьезных отношений мне казалось не совсем правильным и каким-то нереальным. Я просто хорошо к ней относился, и она была для меня сексуально привлекательной. Мне позвонил Слава и сказал, что скоро подъедет ко мне на район. Я, в общем-то обрадовался, но все же я несколько устал, поэтому когда Слава приехал, мы решили, что точно не пойдем сегодня никуда шататься, а упадем где-нибудь на скамейке. Вначале мы сходили в гипермаркет, где мне нужно было заплатить за сотовый телефон. – Я пока временно не могу обслужить вас. Подойдите минут через десять-пятнадцать, – сказала девушка. Мы прошлялись десять-пятнадцать минут по магазину, выяснив еще, что в нем не работает автомат для оплаты, потом я подошел снова. – Девушка, вы освободились? – Ну… строго говоря я и не была занята… – ответила девушка, с сильно уставшим видом, – Просто у нас тут компьютер что-то не хотел работать. – Ага… Понятно… Мне деньги надо на сотовый положить. – Конечно… Говорите ваш номер. Я достал из кармана бумажку и продиктовал свой номер. До сих пор так и не заставил себя напрягаться, чтобы запомнить его. – И какую сумму собираетесь положить? Я сказал сумму и положил денежную купюру на кассу. Девушка положила мне какой-то чек с номером и сказала: – Проверяйте. У вас такой номер? Все совпадает? Я проверил. – Ну вроде все правильно, – ответил я. – Дак вроде или правильно? – улыбнулась девушка, – Цифры это как бы… такая очень… точная материя. Они не терпят сомнений. – Хм… Согласен… Даже и не поспоришь… – Ну, дак что? – Ну… вроде правильно, – повторил я с улыбкой. – Хорошо… Вот ваш чек… – Спасибо. – Приходите еще. – Обязательно. Получив от этого легкого флирта небольшую долю положительных эмоций, я в состоянии какой-то странной усталости и утомленности духа, с чувством какой-то необъяснимой печали, но все же с удовлетворением хотя бы временного разрешения сложной ситуации с Владом направился со Славой к выходу из магазина. Мы просто пошли ко мне домой и кинули кости у меня на балконе, потому что у меня не представлялось возможным собрать в себе какие-либо силы даже на то, чтобы сидеть где-то на скамейке на улице. Слава рассказал мне, что у них с Катей сейчас начались проблемы в отношениях. У него явно было не лучшее настроение, и он начал мне жаловаться. – Да она, короче, достала меня, – распылялся он, – Постоянно чо-то орет на меня. Постоянно с ней ругаемся. У нее плохое настроение – она срывается на мне. У нее тут, короче, месячные были. Я ей позвонил… Вот, блин, я попал реально… Я думал там, что мы вообще разругаемся полностью. Она чо-то наорала на меня, причем реально из-за фигни какой-то. Я думал, вообще ей больше звонить не буду, пошла она в жопу. Потом она сама, короче, уже позвонила мне, типа: так-то и так-то, “У меня, якобы, ПМС были. Было очень плохое настроение. Извини, короче”, все такое. Ладно, опять помирились. Я рассмеялся. – Да, это бывает такое. Но все равно же надо себя как-то в руках держать, – улыбаясь, заметил я. – Дак вот в том-то и дело, – ответил Слава, – Я ей чо, блин… постоянно орать на меня. И чо, что у тебя плохое настроение? У меня тоже плохое настроение бывает. – Ну, видимо, она считает, что раз она девушка, то ей все можно, – немного стебанулся я. – Да пошла она… Она реально, короче… Давай мне тут предъявлять, что я ей мало внимания уделяю. Такая предъява, знаешь. А прикол в чем – я ей звоню постоянно, приглашаю куда-нибудь, давай, говорю, туда сходим, или туда, в кино, или в кафе куда-нибудь, там, на концерт какой-нибудь – она постоянно меня бреет, то ей некогда, то еще чо-нибудь, то просто “Не хочу”, короче. Сколько раз я ей звонил – она постоянно обламывает, “У меня, типа, дела”. А потом звонит мне и говорит: “Ты мне, типа, мало уделяешь внимания”. Я говорю – дак я постоянно тебе звоню, предлагаю куда-нибудь сходить. – И чо она? – Ни чо. – Ни чо не ответила? – Даааай… – Слава махнул рукой. Я снова улыбнулся. – Она видишь, в чем прикол, – начал я уже серьезно, – Она, может, как бы человек такой обделенный вниманием, да. Она поэтому требует к себе сейчас повышенного внимания какого-то от тебя. Именно повышенного, особенного внимания. Как ребенок в общем. Ее если, там, пацаны не особо как-то отмечали и радовали своим вниманием – вот она сейчас на тебе и отрывается. Нашла через кого восполнить эту потребность. – Ага, блин, я чо щас за ней бегать что ли должен и все это терпеть? – возмущался Слава. Я с улыбкой на лице устало пожал плечами и начал зевать. – Блин, чо-то я реально устал, короче, – произнес я. Наступила пауза. – И чо вы с ней поссорились щас, типа? – сам же вскоре нарушил я недолгий период молчания. – Ну как… ну да… поругались как бы… Ну то есть мы не расстались, но просто поругались с ней. – Ясно. – Она меня достала своими этими… Постоянно, короче, сидим вместе разговариваем, она начинает мне рассказывать про свою эту любовницу. Как они лижутся, там, короче, какие у них отношения, как они в постели, там, себя ведут. – Да? – Угу. А меня это достало уже реально. Меня от этого тошнит. Мне как бы пофигу на ревность. Был бы это пацан я бы сразу отношения разорвал с ней – а так как бы… ну как бы не испытываю еще каких-то особых эмоций. – Ну, ты говорил. – Вот… но все равно напрягает. Все равно достает, когда она начинает рассказывать про то, как они лижутся там с ней. Просто как-то неприятно. – Дак осади ее. Скажи. – Дак я и так уже! Я ей уже говорил – ты достала, всю эту хрень мне рассказывать. Хватит, говорю, мне уши сушить этой шнягой. Я снова улыбнулся и произнес: – А может она реально просто специально тебе это говорит – она видит, что тебя это раздражает, и чисто так на нервах поиграть чтобы… Специально на зло тебе все это рассказывает. – Дак вот, видимо, так и есть. Я уже чувствую, что она просто так пытается меня разозлить. – Вот я и говорю. – Ну. – А приколись, короче, вот ты ей звонил, там, приглашал в кино как раз тогда, когда она лизалась с этой своей подругой, – стебанулся я, – Неудобняк такой, знаешь. – Да походу дела так один раз и было, – ответил Слава. – Да? – Да. Мы со Славой заржали. – Да, блин, – вздохнул я, – Люди реально часто ведут себя как-то только исходя из своих же каких-то комплексов. Наступила еще одна пауза в продолжение которой я тупо зевал. – А чо слушай, – спросил я, – У нее же вроде нормальная семья, полноценная, ты говорил, папа, мама, да? Слава утвердительно кивнул головой. – А какие у нее с отцом отношения? – С отцом, вроде, нормальные, – ответил Слава. – Нормальные? Может, у нее проблемы с отцом? – Нееее, – отрицательно замотал головой Слава, тоже начиная зевать, – С отцом у нее как раз хорошие отношения. У нее с матерью отношения плохие. Они ругаются постоянно. – Аа… с матерью… – Да. Они постоянно как раз вот из-за ее вот этих приколов… – Из-за ее ориентации? – Да, из-за этого ругаются, – кивнул головой Слава, – Я же говорил: ее мама ко мне даже так хорошо относится. Типа, вот, что я на нее положительно влияю. Она реально мне чуть ли там не в рот смотрит. Мне кажется, она воспринимает меня как… какое-то спасение для нее что ли… что хоть парень какой-то есть. – Ну, она, понятно, заинтересована, – согласился я. – Ее мама просто реально как-то со мной разговаривала – лечила меня, что Катя, типа, реально начала немного меняться как-то, все такое, – продолжал говорить Слава, – Она мне сказала, что Катя, типа, после общения со мной даже с этими со своими лесбиянками подругами стала меньше встречаться. – Да? – ухмыльнулся я. – Дааа. – Понятно, – заключил я, – А вот реально… сколько, кстати, ей лет? – спросил я. – Катьке-то? Двадцать один. – Двадцать один… Представляешь, вот щас она в двадцать один – уже такая циничная, развращенная лесбиянка, курит, пьет, ругается матом, в чем-то может даже грубая такая. К сексу относится как… вообще не понятно к чему, тоже такое циничное очень отношение. Мужчин ненавидит. Представляешь, чо с ней будет, там, скажем, через десять-пятнадцать лет? – Ой, это ваще пипец, – произнес Слава так как будто даже и думать об этом не хотел. – Вот я и говорю. Она щас уже такая какая-то прожженная, реально развращенная. Вот некоторые о таких темах даже со своими парнями стесняются разговаривать. Некоторые даже сексом занимаются и все равно стесняются говорить об этом. А она – постоянно с тобой на эти темы уходит. Правильно? – Угу. – Постоянно тебя грузит тем, как они со своей подругой лижутся. При том, что знает, что тебе это не нравится. Такие сильно затертые какие-то понятия о приличиях, об интимности, да. К сексу такое крайне циничное отношение. Представляешь, как она будет замуж выходить? Если будет еще, конечно. Вот пройдет лет десять-пятнадцать – в кого она превратится? Как она выглядеть будет? После пятнадцати лет курения – даже если это только взять. А тут – просто крайне циничное отношение к жизни. И сигареты, алкоголь, секс – это же все реально сильно старит женщину. Кем она будет через пятнадцать лет? Там не то что морщины. Она опухнет, не знаю, там…Она просто гробит щас свою жизнь. Даже если религию не брать в расчет. – Дак вот в том-то и дело, – произнес Слава, согласившись. Мы оба вздохнули. Наступила пауза. Мы устало зевнули вдвоем и, заключив на том, что Кате надо стопудово как-то менять свой образ жизни, решили, что нам наверно, каждому уже пора спать.
Все-таки эта служба ICQ, называемая в простонародье “аськой”, была просто чем-то невероятно замечательным. Лично для себя я отмечал то, насколько удобным инструментом она является, помогая мне в том, чем я занимаюсь. С тех пор как мы с Катей начали общаться через эту службу по интернету, мы сильно сблизились. В хорошем смысле, сблизились просто как приятели. Это давало мне возможность еще больше и эффективнее влиять на нее. И Катя действительно менялась. Она начинала больше напрягать свой мозг о тех вещах, о которых раньше напрягать его не хотела. В последнее время она просто заколебала меня, “прожужжав мне все уши”, про какой-то там новый фильм с религиозным смыслом. Вначале я думал, что она просто стебается надо мной. Но потом понял, что ее от этого фильма и в правду пёрло. Она кинула мне весь его огромный цифровой полуторагиговый медиа-файл и заставила его посмотреть. Фильм (естественно что он был западного производства) оказался действительно не плохим, хотя и мрачным и апокалипсическим и по причине своих нестандартных идей вряд ли способным уместиться в сознании, ну скажем, например, каких-нибудь, там, баптистов. Но все люди разные, и для таких как Катерина фильм оказался очень даже подходящим. Для меня это было уже странно, так как раньше она даже и слышать ничего не хотела про религию. Но – хе-хе, чееетвееертыыый этаааааап!... Вот так-то вот… Мы приучили ее к религии. В общем, мы с Катей продолжали сближаться через службу ICQ и становились хорошими приятеля. Правда, я допустил некоторую ошибку – я слегка рассказал ей про свою болезнь. Вроде совсем безобидная вещь, но – я очень хорошо знал, что нельзя открываться перед людьми, с сознанием которых работаешь. Все же Катя не была моим другом, а оставалась объектом. И было довольно опасно рассказывать ей о каких-то личных вещах, это делало меня уязвимым. Однако я не сильно углубился в рассказе о своей болезни, просто ляпнул что-то в общих чертах, но, тем не менее, этот момент не переставал терзать мое сознание. По причине июльской жары… ну и не только, конечно, но и вообще… короче, я направлялся в ванну, и в силу сложившихся обстоятельств, коими являлся третий этап опрессовок, проходящих в нашем городе, в этой долбанной африканоподобной стране – направлялся я туда с некоторым недовольством, предварительно разогрев и принеся туда воду. – Ты сегодня ночью опять кричал, – заметила мама, когда я проходил мимо нее. – Чего? – Ночью кричал опять, я говорю, – повторила она. – Я не помню, – как-то растерянно и одновременно недовольно произнес я. – Да, да. Я приходила будила тебя. Ты просыпался. – …Я не помню… – повторил я и пошел дальше. Во жесть! До чего я дожил. Оказывается, я сегодня снова кричал посреди ночи от приснившихся кошмаров, и я даже не помнил об этом. Мне это не нравилось. “А все ли нормально с моей головой. Может это повод сходить к психиатру?” – подумал я про себя. И тут же меня накрыло волной какого-то странного неприятного чувства. Вперемешку с этим чувством я еще различил пришедший ко мне страх и какое-то патологическое ощущение вокруг себя некоторой напряженности в пространстве. Естественно я списал это на эффект от осознания того, что не помнил, как просыпался ночью от собственных криков. Я зашел в ванную комнату, закрыл дверь, разделся и залез в пустую прохладную ванну, задернув штору, чтобы не залить водой пол. И то неприятное чувство от меня никуда не ушло. Абстрагировавшись и закрывшись в ограниченном пространстве, я только ощутил еще большее беспокойство и страх. Я никогда не боялся замкнутых пространств, спокойно ездил на лифте, у меня не было клаустрофобии. Но сейчас что-то начинало меня сильно напрягать. Я чувствовал себя в этой ванне отгороженным от всего остального реального мира и каким-то незащищенным. Чтобы долго не тянуть с этим чувством я решил вначале вымыть голову. Я намылил ее, естественно закрыв глаза, и взъерошил волосы шампунной пеной. Отключившись на время от визуального восприятия реальности, я ощутил ужас и свою абсолютную беспомощность и невозможность контролировать ситуацию. “Твою ж мать”, – подумал я. Находясь в этой маленькой фаянсовой комнатке, с закрытой на шпингалет дверью, сидя в глубине этой холодной, я знал, что белой, огромной пустой емкости для воды, за задернутой занавеской, в таком замкнутом пространстве, с зажмуренными глазами, веки которых покрывались слоем щелочной пены – я чувствовал невероятный страх. Как будто у меня начинался какой-то психоз. Мне казалось, что сверху или сзади меня может находиться что-то… даже не то, чтобы ужасное… а что-то необъяснимое… как будто Нечто пришло из того мира, против которого я всегда восставал, и сейчас тянулось ко мне своей рукой. Я чувствовал агрессию и чье-то желание меня подавить. Я чувствовал ненависть. У творческих людей – тех, кто сам может создавать что-то – всегда хорошо развита фантазия и воображение, но у этого казалось бы преимущества есть и обратная сторона. Иногда воображение может настолько разыграться, что ты сам перестаешь понимать, где реальность, а где фантазии. Я все больше чувствовал какой-то ужас, который продолжал обволакивать меня своей холодной сущностью. Словно вокруг меня что-то было, и это что-то являлось личностью. С закрытыми глазами мне тяжело было сохранять спокойствие, я не видел перед собой реальности, я лишь ощущал ее вокруг себя, чувствовал, и эти чувства сейчас были обостренны как никогда и воспринимали эту реальность – как искаженную и извращенную чем-то пришедшим извне. “У меня что, паранойя?” – пытаясь здраво оценить свое состояние, думал я, нервно втирая шампунную пену в кожу головы. Мне хотелось как можно скорее вымыть голову и наконец-то открыть глаза, чтобы не чувствовать себя настолько уязвимым. Я быстренько прочистил уши, и, ловя себя на мысли, что нельзя так поддаваться этому страху и необходимо переступить через все эти ощущения, и, тем не менее, не сумев этого сделать, я быстро смыл водой шампунь и, открыв глаза, резко обернулся по сторонам. Мне стало интересно, на что способен мой мозг и как я буду реагировать, если увижу сейчас перед собой что-то, что мой разум не сможет адекватно воспринять. – Какого хрена, – произнес я, понимая, что ощущение страха никуда не ушло. Оглядываясь вокруг себя прищуренными глазами, которые щипала мыльная вода, стекающая с моей не до конца промытой головы, я чувствовал здесь присутствие каких-то сил. Я еще несколько раз сполоснул голову, и потом начал намыливать тело. Я встал, и, не боясь упасть, намылил ноги и ступни. Я всегда хорошо держал равновесие, раньше занимался спортом, и с координацией у меня проблем никогда не было, но в этот раз, понимая уже в самый последний момент, что я где-то что-то не проконтролировал, я чувствовал, как на миг потерял чувство стабильности и баланса в своем положении в пространстве – и вот я уже летел назад. Успев сгруппироваться и наклонив вперед как можно ближе к груди свою голову, чтобы не удариться затылком, я уже осознал себя лежащим в этой глубокой пустой ванне на спине. Претерпевая боль в левом локте и на правой ягодице, я осмотрелся. Да, блин, я тупо поскользнулся, хоть это и было впервые. Надо соблюдать технику безопасности. Чувствуя себя в таком положении еще более уязвимым, не способным контролировать ситуацию, я быстро поднялся и с ухмылкой огляделся по сторонам. Невероятный страх и ощущение каких-то чужих далеко не дружелюбных сил никуда не делось. Кажется, я догадывался, что здесь происходит. – Костя! Все в порядке? – услышал я за дверью встревоженный голос матери. – Да, все нормально. Я просто… упал, – крикнул я в ответ. Закончив, наконец, эту одну из самых необычных в моей жизни процедур омовения, я вылез из ванны, и обнаружил, что под моим весом она отошла от стены где-то на сантиметр, образовав, таким образом, с ней зазор, через который теперь вода могла стекать на пол. – Просто замечательно. Я быстренько вытерся и вылетел из ванной комнаты. Выйдя из ограниченного пространства, да еще и в присутствии другого человека, пусть и своей матери, мне стало легче. Страх рассеивался, и я более адекватно мог воспринимать окружающий меня мир, не боясь оказаться в нем обманутым своими субъективными ощущениями. Я прошел в комнату и сел за свой стол, включив компьютер. Наблюдая за тем, как грузится вечно глючная, но грамотно пропихнутая, вовремя насытившая рынок и установившая на нем свою монополию, “винда”, я периодически осматривал свой левый локоть, на котором уже начал проявляться синяк. Еще через некоторое время загрузилась “аська”. Не прошло и полминуты, как я увидел на мониторе всплывающее окошко, оповещающее меня о том, что мне печатают сообщение. Это была Катя. – “Привет”, – написала она. – “Привет”, – ответил я, и тут же принялся рассказывать, как я только что грохнулся в ванной, естественно опуская подробности своих психозных ощущений. – “Ну, ты уж посторожней в следующий раз. А то так реально модно убится или сломать себе что нибудь. Я знаю такие случаи. Некоторые даже в шланг е от душа умудрялись удавиться”, – заключила она в конце. – “Да уж, постараюсь”, – ответил я. И тут же: – “А мне сег7одня сказали что я похожа на парня, посоветовали почаще краситься, сменить стиль одежды, и поработать над паходкой. Скажи я правда такой урод?” – напечатала она. Я немного опешил. С чего это вдруг она мне такое пишет. Кто ее так опустил, интересно. После некоторой паузы я напечатал: – “Чего? в смысле? Нет. Почему?” И потом добавил: – “Кто тебе это сказал?” – “Там человек один. Не важно”, – ответила она и снова написала, видимо, не желая позволить мне слить этот вопрос: – “Ну дак что? Они правы7” Я задумался, что написать. – “Почему? Ты в общем-то симпатичная. У тебя фигура есть. Ты за собой следишь… Смотри еще кто тебе об этом сказал, если это твой бывший парень или кака-нибудь злая подруга, там, соперница то тогда все панятна. Не на все слова стоит обращать много внимания”, – напечатал я в результате. – “Ну может быть. Только даже недруг инонда бывает прав”, – продолжала она. – “Ну как сказать. Слишком эмоциональная критика тоже не может быть объективной”, – продолжал утешать я. – “Мне просто сказали, что я пацанка. Это правда?” Я почесал голову и ответил очень тупо: – “У тебя просто стиль одежды такой, урбанистический так скажем. Щас же многие девушки так ходят”. – “Ну дело то как бы не в этом”. – “А вчем?” – “Сразу же видно красивая девушка или нет”. Я снова почесал голову и допер, что мне все-таки надо было с одной стороны ее утешить, а с другой как-нибудь побудить действительно немного поработать над своим внешним видом. Это будет для нее полезно. Ведь тот кто ей там что-то сказал, был отчасти прав. Итак, попробуем: – “Знаешь как говорят – не бывает не красивых девушек, бывают девушки, которые не умеют за сабой следить”, – напечатал я. – “Еще не лучше”, – ответила она. Блин. Ага, дак ведь суть-то ее вопроса как-раз-таки и заключалась в том, как она за собой следит. Ладно. Акцентируем внимание на ее природной красоте. – “Что? В смысле? Почему? Я же говорю наоборот – ты симпатичная. У тебя есть фигура, – я в общем-то видел Катю в джинсах, так что нисколько не льстил ей, – А что касается одежды дак это просто стиль у тебя такой. Ну не нравиться стил можешьсменить, если хочешь”. – “Симпатичная но не красавица” – написала Катя. “Блин, – продолжал я чесать свою репу, – Вот пристала”. – “Понятие красоты несколько относительно. Еще у всех разный вкус. Одним парням нравятся какие-то девушки, а другим нет. И красота сама по себе не единственное, что делает женщину привлекательной. Мимика, жесты, стиль общения так же имеют значение, еще есть такое понятие как шарм, и еще многое другое”, – написал я. – “А еще и уровень феромонов есть такой момент”, – добавил я потом. – “Да, я постоянно слышала, что красивые девушки часто обделденные умом, а очень умные часто не такие привлекательные внешне”, – написала Катерина. – “Ну и такое тоже верно”, – согласился я. – “Только вот я не могу за себя сказать что я какой=то гений. И в то же время какойто красотой не облодаю”. – “Но ты ведь не глупафя. Я общался как-то с глупыми девушками (смеющийся смайлик). Поверь мне ты не гшлупая. С тобой есть а чем поговорить. И ты не уродина так же, поверь мне”. – “Ну поговарить да это е сть, а как девушку могут не воспринимать”. – “Да чо ты гонишь, – уже написал я, не зная куда деваться, – С чего ты взяла, что тебя не воспринимают как девушку. Как правило, общаться стремятся все равно с теми, кто нравится. И вообще все начинается с общения”. – “Ну может быть”, – ответила Катя. А я написал: – “У тебя хорошая фигура, милое лицо, ты симпатичная, ты привлекательная. И явно не дурра”. – “Спасибо”, – наконец написала Катя и дополнила смайликом – девочкой с розовыми косичками, посылающей воздушный поцелуй. – “Да не за что. Это правда”. И потом в конце я все же решил добавить: – “Но конечно ко...” – и тут остановился печатать и решил написать несколько по-другому, без всяких “но”, чтобы не звучало как оговорка. – “Конечно обтягивающие джинсы или красивые колготки с туфлями на высоких каблуках всегда будут вне конкуренции”. – “Ага, – написала Катя через какое-то время, – А еще лучше вообще без одежды (смеющийся смайлик)”. – “Нууу, как сказать, – ответил я, – Разное восприятие на самом деле. Красивое длинное развивающееся платье например не несет в себе такой откровенного призыва к сексу как обнаженное ьтело, но делает женщину очень привлекательной и красивой, и женственной.” И потом через некоторое время я добавил: – “И вообще, чо за депрясняк я не понимаю. Всегда конечно есть к чему стремиться, нет пределов совершенства. Но как я уже сказал – ты привлекательная. К тому же у тебя парень есть – Слава. Так что чо сидишь грузишься?” – “Мы в последнее время ругаемся. У нас невсе гладк4о”, – ответила Катя. “Фуух, блин…”, – выдохнул я, радуясь тому, что наконец-то получилось сменить тему. Сидеть тут утешать ее еще. Теперь хоть можно было поговорить о чем-нибудь попроще. Но я все же надеялся, что мне удалось как-то повысить ее самооценку хоть немного. Это было важно. – “А что у вас такое? Проблемы в отношениях?” – начал я развивать новую тему. – “Что-то в этом роде”. – “А что именно случилось?” – “Он тебе не рассказывал?” – спросила Катя. Я уже хотел написать “Нет”, но остановился, задумавшись о том, какие последствия могут быть от всего лишь одного маленького ответа, и какая большая разница между двумя ответами с почти одинаковой смысловой нагрузкой. – “Ну чо-то как-то не особенно так. Я чо-то не помню вообще”, – написал я в результате, конечно же соврав. Мне просто нужно было услышать именно ее версию. – “Ну и ладно тогда”, – ответила Катерина, слив эту тему. Наступила небольшая пауза в нашей переписке. – “Слушай, а ты ведь знаешь что я как бы немножко… что у меня девушка есть”, – написала Катя. – “Да, знаю”, – ответил я. – “Слава сказал?” – “Да”. – “Надо вас с ней познакомить”. “Почему бы и нет”, – подумал я. Одна лесбиянка или две – какая разница. Где одна, там и вторая. – “Можно, да”, – ответил я. – “Слушай, а чо затрв тогда делаешь? – написала Катя, – *Завтра”, – поправилась она тут же. – “Пока еще не знаю”, – ответил я. – “Поехали с нами на пирпроду”, – предложила Катя. – “С вами это скем?” – спросил я. – “С нами втроем, со мной и моей девушкой”. Оп-паньки. Приплыли. – “А Слава?”, – поинтересовался я. – “Я говорю у нас щас небольшие прабленмы. Я не хочу екго звать. Поедем втроем, на день, возьмем палатку. Познакомишься с моей девушкой”. “Ага, и устроим групповуху”, – подумал я, не переставая стебаться про себя, насколько же забавно слышать (или читать) фразу “Познакомишься с моей девушкой” от девушки. – “Я наверно не смогу. У меня завтра небольшие дела. Я и так не люблю природу, а тут еще весь день тратить ведь придется. У меня не получится. Я разве что только… давайте может в центре погуляем немного, когда я освобожусь”, – написал я. – “Не, мы в центре и так каждый день гуляем. Мы на природу хатим”, – ответила Катерина. Групповухи не будет. – “Тогда не получится наверное только в другой раз”, – написал я. – “Ну ладно тогда”, – заключила Катя. Мы перекинулись еще парой сообщений и закончили переписку на какой-то отвлеченно неопределенной не напрягающей никого теме.
Позже я понял, что этот разговор о том, насколько привлекательно или не привлекательно выглядела Катя, с моими попытками поднять ее самооценку, на самом деле был очень полезен – он сблизил нас еще сильнее, и Катерина начинала мне доверять. Это так же было очень удобно. Занимаясь уже несколько лет всей этой шнягой, я наблюдал, что у нас почему-то всегда автоматически как-то так складывалось (типа, само собой получалось), что вначале с человеком действительно устанавливались хорошие приятельские доверительные отношения, чтобы наше влияние на него становилось еще сильнее, а потом уже – ну… там уж как получится… Но факт оставался фактом – человек, сам того не замечая, быстро доходил в отношениях с нами до того момента, когда начинал нам хоть немного доверять. А там уже влиять на него становилось еще удобнее.
Я не часто встречал в своей жизни обсуждение темы гомосексуализма и каких-либо серьезных размышлений по поводу этой проблемы с глубоким ее анализом. Конечно, работая с Катериной, мне пришлось залезть в интернет и почитать кое-какую литературу. Но большинство вещей именно в данном случае мне становились очевидными просто при все более глубоком общении с самой Катей. Конечно, не совсем справедливо было бы делать общие выводы, исходя из опыта какой-то одной ситуации. Но анализ именно этой ситуации приводил меня к вполне конкретным заключениям на тему гомосексуализма, и эти заключения большей частью в общем-то совпадали с какими-то другими заключениями из чьего-то другого опыта. Забавно, но бытующее и до определенного момента справедливое мнение по этому вопросу – “Каждый человек свободен. Пускай делает, что хочет – его проблемы. Главное, чтобы это не доставляло неприятностей другим людям”. Да, каждый человек имеет право жить так, как захочет. Но по отношению к человеку было бы несправедливо не предупреждать его о последствиях. А именно это и является основной линией стратегии различных реформаторов, революционеров, основоположников сексуальной революции, кумиров молодежи и гуру модных молодежных тенденций, а также производителей сигарет и представителей министерства обороны, пропагандирующих воинский долг перед отечеством и при этом посылающих на смерть в самое пекло зеленых пацанов, чтобы они сражались и умирали за высокую зарплату олигархов и депутатов Госдумы. Никто никогда не предупреждает о последствиях – стратегия сатаны. Так хиппи проповедуют свободную любовь, нирвану и единение с природой, но никто из них не хочет говорить о последствиях – когда в волосах заводятся вши, “косяк” становится смыслом жизни, а дети хиппи ненавидят своих родителей и вполне реально готовы убить их за то, что они искалечили им жизнь. “Каждый человек свободен. Пускай делает, что хочет. Главное, чтобы это не доставляло неприятностей другим людям.” Оно с одной стороны в общем-то правильно, и каждый человек действительно свободен, и если его действия не причиняют вреда другим людям – он волен делать, что пожелает. Однако с другой стороны, если повнимательнее присмотреться, то за каждой такой ситуацией, за каждым конкретным примером скрывается такое огромное количество проблем, и если немного углубиться в изучение этого вопроса, то можно обнаружить целый пласт этих проблем и разных негативных последствий, которые вытекают из всего этого. Для начала следует заметить, что все же значительная часть таких случаев и подобный образ поведения продиктован – либо неудачным опытом в контакте с представителями противоположного пола и трудностями в установлении этого контакта, включая негативный сексуальный опыт, либо – психологическими травмами, полученными в детстве или в подростковом возрасте. Гомосексуалами не рождаются, а становятся под воздействием тех или иных факторов. Человек либо разочаровывается в общении с противоположным полом, по разным причинам – тяжело установить контакт или что-то не получается, или сталкивается с предательским или агрессивным поведением по отношению к себе. Либо в процессе формирования сексуального мышления – на психику оказывают влияние различные негативные моменты, такие, например, как неправильное воспитание родителей, когда, скажем, папа постоянно бьет маму, мама при этом плачет и утешающей ее маленькой дочери внушает что “все мужики козлы”, или что-то еще, другим серьезным негативным фактором может послужить какая-либо трагедия, вызвавшая впоследствии психологическую травму. Конечно, наверно, существуют и другие ситуации, которые как всегда нарушают статистику и сильно все усложняют, выделяясь из общепринятых представлений. Ну, это как обычно – чтобы не было так просто и жизнь не казалась каким-то маслом. Как бы там не было – в большинстве случаев происходит просто некий “сбой в программе” – сбой в образе мышления, в сознании человека, не связанный, кстати, с психикой. Но это само по себе уже не является чем-то прекрасным, потому что все остальное в программе, как правило, продолжает работать по стандартной схеме. Человек продолжает обладать вполне конкретными половыми признаками, у которых есть вполне определенное и все-таки единственное предназначение. Конечно, есть люди и с физиологическим сбоем в организме. Это как раз тот самый случай, который нарушает статистику и усложняет изучение вопроса. Но во всех остальных случаях подобный “сбой в программе” сознания приводит в результате как минимум к внутреннему конфликту человека. Потому что изначальные-то инстинкты рано или поздно дают о себе знать. Они проявляются – в том или ином виде, но они все равно живут и побуждают человека к вполне определенным действиям. Эти инстинкты – они намного сильнее, чем может показаться на первый взгляд, их можно попытаться заглушить, можно попытаться игнорировать, но они всегда будут заявлять о своей власти над человеком и никогда не смирятся с тем, что их так просто пытаются забыть. В фильмах, особенно западных, можно часто встретить много различных историй про то, как бедная девушка все ищет, ищет и ищет любви и все никак не находит ее среди мужчин, и так и ходит она одинокая в этом жестоком мире, но в конце концов встречает любовь всей своей жизни в лице другой такой же одинокой девушки, они… хм… женятся, невзирая на общественные предрассудки и потом живут в лесбийском браке долго и счастливо, хэппи енд. Кинематограф – великая иллюзия и может заставить поверить во что угодно, он может навязать любое мнение и любую точку зрения и извратить реальность настолько, что не понятно будет, где вообще небо, а где земля, и где сон и фантазии, а где явь и жестокая правда. В действительности-то все совсем по-другому. В действительности все намного сложнее. Передо мной был реальный пример – девушка с неудачным первым сексуальным опытом, возможно, не обладающая большим успехом у парней, разочарованная их неправильным дибилойдным поведением, на каждом углу кричит о том, что она лесбиянка, и, тем не менее, она из последних сил пытается найти себе достойного партнера и спутника жизни, пытается создать нормальную семью. И, несмотря на все свои заверения о том, что мужчины не привлекают ее – тем не менее, она сама являлась инициатором отношений с одним из них, и постоянно стремилась к встрече с ним. Этим человеком являлся мой друг, и мы с ним с удивлением для самих же себя смотрели на то, как эта девушка мечется между своими естественными инстинктивными желаниями и – потребностями и той системой ценностей, установок, принципов и отношений, которую она сама себе выстроила, системой, которая шла вразрез с тем, чего она по настоящему хотела и что ей действительно было нужно. И сейчас эта система стала для нее клеткой. Катерина сама хотела бы выбраться из нее, но не могла. Что-то держало ее – привычки, старые связи, упрощенность в некоторых моментах. И ее саму достало все это, и она стремилась к нормальной любви с мужчиной и пыталась построить с ним отношения. Но однажды выстроенная ею самой система – теперь играла против нее. Находясь на грани психоза Катерина постоянно устраивала моему другу скандалы, кричала, визжала, заверяла, что ей не нравятся мужчины, так же как и ему они не нравятся, они ругались, расставались, потом она сидела в депрессии, плакала, доходила до отчаяния, потом сама звонила ему и они снова мирились. И так повторялось несколько раз. Я смотрел на то, как она пыталась выбраться из своей клетки и цеплялась за любую возможность, надеясь, наконец, вернуться к нормальной жизни. И это был не фильм, не какая-то тупая американская комедия. Это была РЕАЛЬНОСТЬ – реальность, которую я наблюдал своими собственными глазами. После этого заверения гомосексуалов о том, что они живут в гармонии со своими желаниями и они просто такие, какими их создала природа – вызывали у меня как минимум улыбку. Я еще мог поверить в то, что девушки выглядят сексуально привлекательно друг для друга, и им нравится друг друга ласкать и удовлетворять в постели, но поверить в то, что это является для них достаточным, и больше им ничего не надо, и не нужны мужчины и их внимание – дайте мне платок, я буду плакать. Равно как и то, что я мог поверить, что тело мужчины может быть привлекательным для другого мужчины, но что при этом женское тело для этого мужчины не является привлекательным – дайте мне платок, я буду заливаться слезами. Возможно, и есть, конечно, какие-то настолько физиологические и психологические сбои, но это явно не классический показатель всех гомосексуальных случаев. Я видел, как человек врет и своим друзьям, и близким, и знакомым, и всему этому миру, и самому себе. И я знал что за всем этим скрывается. Можно озлобиться хоть на весь этот мир. Можно поступать в противовес хоть ему, хоть всем его правилам. Можно хоть как вести себя назло тем, кому ты что-то пытаешься доказать. Можно было вести себя назло тому, что я говорил и убеждать меня в чем угодно. Но всегда все приходит к одному – потребности человека остаются первоопределяющим фактором всей его жизни. И если эти потребности остаются неудовлетворенными – человек продолжает страдать. Да, конечно, человек может попытаться подавить свои желания, и так и давить их всю свою жизнь, и, в общем-то, на протяжении своей жизни он этим как раз и занимается в том или ином контексте. Но – зачем? Для чего? В этом должен быть какой-то смысл. Для этого должна быть причина. И мужчина, конечно, может всю жизнь давить инстинктивную потребность в женском теле и ласке. Но для чего? Обычно это делается с определенной целью в той или иной ситуации на тот или иной момент времени. На самом деле человек никогда не сможет жить в гармонии со своими желаниями – просто потому что человек призван всю жизнь контролировать и властвовать над своими желаниями. Ха!... Безусловно верующие люди и в частности христиане, чтобы они не говорили, тоже никогда не смогут жить в гармонии со своими желаниями. Но они контролируют свои инстинкты и потребности – ради вечной жизни в раю. Находясь на улице или на работе мужчина контролирует свои сексуальные позывы и не трахает первую встречную женщину – иначе его, скорее всего, просто быстренько замочат или как минимум надолго изолируют. Тем более он не будет делать этого, если действительно хочет сохранить свою семью и отношения с женой (мы сейчас говорим об умном мужчине). А вот зачем всю жизнь подавлять свои инстинкты, подменяя их удовлетворение суррогатом, вступая в конфликт со своей же собственной природой – вот этого я не мог понять… Точнее, конечно же, я сейчас это уже понимал. Но меня это не сильно утешало. Кроме внутреннего конфликта, на который идет человек, и с которым ему придется рано или поздно столкнуться при подобном образе жизни, очевидна еще и другая проблема – бесперспективность отношений. Как бы там не было, но все-таки это придется когда-то признать. Скорее всего – рано или поздно, но человек захочет иметь семью и детей. Особенно это касается женщин. Их материнский инстинкт, как правило, в определенное время затмевает для них весь остальной мир. И что делать если ты сама будучи женщиной встречаешься с женщиной, а не с мужчиной? Ребенок из детдома, искусственное оплодотворение? Но здесь один маленький нюанс – ты со своей-то собственной жизнью можешь делать что угодно, хоть головой о стену биться, хоть матку себе вырезать – но ты не имеешь права обрекать другую жизнь на тот ад, в котором находишься сама, ты не имеешь права своим воспитанием взращивать в человеке то, что уже изначально ведет к разрушению его жизни и впоследствии искалечит ему судьбу, ты не имеешь права ввергать ребенка в те проблемы, с которыми постоянно сама сталкиваешься и которые уже не знаешь, как решить. Это неправильно. Так не должно быть. Это ребенок – и он ни в чем не виноват. Это не справедливо по отношению к нему. Это эгоизм. Ты не можешь так просто взять и исковеркать ребенку жизнь. И не надо думать, что ты предоставишь ему сделать собственный выбор, когда он вырастет. Ребенок, выращенный гомосексуальной парой, уже никогда не сможет сделать свой выбор только потому, что его уже воспитали так собственным примером. Его выбор уже предопределен. Или как минимум предопределен его конфликт с тобой как, с родителем, с самим собой, со своим воспитанием и с этим миром. Не стоит наивно тешить себя мыслью о том, что ребенок поступит так, как сам решит. Ребенок копирует больше половины поведения своих мам и пап. Да и как ты будешь воспитывать его, если по твоему собственному примеру он будет думать, что в этом мире можно абсолютно все? И что еще не менее важно – ребенку для воспитания нужны отец и мать. Это закон. Это система – нельзя вносить в нее изменения и наивно полагать, что потом будет тот же хороший результат. Если ребенок растет без отца или без матери – это определяет в его дальнейшей судьбе такой огромной шлейф различных проблем, что он будет тащить его за собой на протяжении всей своей жизни. Столько глупостей, каких-то не правильных искаженных представлений, злобы, слабостей и комплексов вырастают в человеке, когда он взрослеет, только потому, что у него в детстве не было матери или отца. Я видел мужчин, которые относились к женщинам как к каким-то сукам только потому, что у них в детстве были ужасные отношения с матерью. И видел женщин, которые не умели по нормальному общаться с мужчинами только потому, что у них не было отца. Любой девочке нужна не только мать, но и отец. Так же как и любому мальчику нужен не только отец, но и мать. Это система. Семья – это сложная многофункциональная система. И любое изменение, внесенное в эту систему – разрушает ее. И если ты не можешь изменить даже цвет своего лица, если ты не можешь даже прибавить себе один метр роста, если ты не можешь вырастить себе третью руку или вторую голову – то кто ты такой, чтобы менять такую сложную систему как семья? Ты даже до конца не понимаешь как она работает. А между тем – она изначальна, она старее тебя на столько, что ты даже считать до стольки не умеешь, она естественна и ты сам подчиняешься ее законам – наивно полагать, что внесенные в нее какие-либо изменения не приведут к негативным последствиям. Человек не царь природы и он не стоит над ней, он всего лишь живет по ее правилам. Ты даже собственные инстинкты побороть не можешь, ты даже не можешь прожить больше двухсот лет и возомнил себя царем и считаешь, что можешь изменять природу, которая существует тысячи лет, и все законы и тайны которой ты до сих пор не смог разгадать? Конечно, лесбийская или гомосексуальная пара может заявить, что она не будет иметь детей. Но я-то людей знаю – сказать они могут что угодно. Заявления людей ничего не значат и нисколько не стоят. Люди злы, не верны, лживы и склонны к предательству. И мне можно что угодно доказывать и что угодно втирать и какие угодно люди могут хоть на могиле своей любимой покойной собачки клясться, хоть пяткой в грудь себя бить, хоть слюной своей мне все лицо забрызгать, хоть утопить меня в своей слюне, истошно что-то доказывая и убеждая в том, что “я никогда не буду этого делать”, но я-то знаю – человек всегда поступает, исходя только лишь из своих потребностей. И привлекательность женского тела у мужчин, и материнский инстинкт у женщин – эти вещи намного сильнее, чем иногда кажется, и они имеют огромную власть над людьми, и заглушить их практически невозможно. Гомосексуалы сами могут делать со своей жизнью что угодно, но они не имеют права воспитывать детей и обрекать их на искалеченную жизнь, превращая невинного ребенка как минимум в несчастного человека, как максимум – в извращенца. Кроме внутреннего конфликта и абсолютной бесперспективности гомосексуальных отношений, есть еще и менее конкретная, но не менее важная проблема. Внутренний контроль. Если ты не в состоянии контролировать свои желания – вряд ли ты всерьез можешь рассчитывать на доверие среди людей. Это еще одна проблема, которую ты не решил. Еще одна проблема, которую ты не смог преодолеть. Не смотря на все преграды, которые поставлены перед тобой – инстинкты, совесть, общественное мнение, Бог, если не веришь в Бога, то сама природа – столько преград, столько нитей, за которые ты мог бы зацепиться, чтобы не завязнуть в этом окончательно, столько возможностей, которые ты мог бы использовать, чтобы не позволить поглотить этому себя – и, тем не менее, ты пошел на поводу своих желаний, по самому легкому пути, ты пошел туда, куда тебя кто-то или что-то повело. И где уверенность, что ты себя самого контролируешь? Ты уже однажды перешел эту черту. Где гарантия, что ты не переступишь какую-нибудь другую? А если завтра тебе захочется чего-то еще – ты тоже будешь делать это, не взирая на последствия? А если завтра тебе захочется садизма, ты тоже будешь удовлетворять свои желания? А если тебе захочется насилия – ты тоже будешь делать то, к чему у тебя сейчас сердце лежит? Чем больше человек позволяет себе исполнять свои желания – тем меньше он себя контролирует. Да – смысл жизни человека в исполнении желаний, но – есть пределы. Если этих пределов не соблюдать – наступит анархия и хаос, и завтра ты станешь тем, кто разрушает этот мир, а мир в свою очередь не замедлит избавиться от тебя. Дело не в том, чего ты захотел, дело не в том, какие желания у тебя возникли – дело в том, как ты на них реагируешь. Желания могут быть разные – но все они должны проходит твою собственную внутреннюю фильтрацию. И есть огромная разница между просто желаниями и – основными потребностями, которые естественны для человека, и без которых он не может нормально существовать. И кому из людей стоит больше доверять – спившемуся алкоголику, который за бутылку водки кого угодно продаст, или человеку, который несет ответственность за свои поступки? Однако никогда не стоит преждевременно осуждать людей и вешать на них какие-либо ярлыки. Я всегда стремился понять, почему человек поступает так, а не иначе. Я практически всегда готов был простить человеку его слабость. Ведь какая-либо слабость – это еще не повод, чтобы считать человека ничтожеством. У каждого свои слабости. Лично для меня существует только один критерий правды – человек может жить, как хочет, главное, чтобы он не причинял зла другим людям. Но проблема заключается в том, что я знаю – люди, однажды получив оправдание своим поступкам, могут впоследствии поступить очень гнусно. Особенность гомосексуализма в том, что поведение, которое на первый взгляд не приносит зла окружающим, в действительности потом может потянуть мир в огромную яму проблем и затащить в ад – воспитание детей, ослабление внутреннего контроля, нерешенный внутренний конфликт и проблемы с собственными инстинктами, а, как следствие, и внутреннее напряжение и неудовлетворенность самого человека – все это рано или поздно и, так или иначе, но выйдет наружу и начнет оказывать влияние на мир и коснется остальных людей. И последствия этого будут очень плачевными. Задача таких как я – не допустить этого. Но сделать это необходимо, соблюдая всякое уважение к любой человеческой личности. Сделать это нужно тонко и аккуратно – чтобы не повредить и тем людям, которые являются носителями этой проблемы. А это действительно проблема – и для них самих в первую очередь. Но работать здесь нужно – только с любовью, как бы забавно не звучало это слово в данном контексте, с любовью – в ее чистом смысле. Здесь есть только один способ – пропаганда.
Катерина имела полное право жить так, как она хотела. Но и я имел полное право не дать ей погибнуть и не позволить кроме собственной жизни разрушить и еще чью-то.
Именно потому что я не мог позволить себе допустить, чтобы Катерина сама своими собственными руками разрушила себе жизнь и искалечила потом судьбу еще кому-нибудь – именно поэтому я сейчас направлялся к человеку, у которого собирался просить помощи. Да, именно просить помощи. Производя анализ своей жизни и окружающей меня действительности, и всех происходящих со мной событий за последние пару лет, я приходил к выводу, что реальность, в которой я нахожусь, и которая непосредственно со мной связана, отчаянно сигнализирует мне о превышении мной некоторых допустимых значений перегрузок, вызванных внешней агрессией определенных сторонних сил. Другими словами: каждый человек, который вторгается в духовное пространство, а так же в разум людей, пусть и опосредованно, но оказывая определенное влияние на человеческое сознание – обязан понимать и должен быть готов к тому, что любое воздействие на сознание не может остаться незамеченным теми силами, которые это сознание, так или иначе, контролируют. А так же последствия вторжения в духовную реальность, существующую параллельно материальному миру, и всегда идущей на шаг впереди него – неизбежны. Все, что существует в этом мире – поделено кем-то на зоны влияния, территории владений. Человек всегда был самым главным ресурсом в этом мире, и всегда самым привлекательным предметом обладания и власти являлся его разум. Никто не может просто так позволить себе вторгаться в духовный мир. Никто не может просто так позволить себе придти в жизнь человека и нейтрализовать то демоническое влияния, которое существует многие годы. Одержимость какими-то силами – это тотальное подчинение воли человека, это абсолютная власть тьмы, это полное обезличивание и абсолютный контроль над всеми поступками данного индивида. Это крайнее проявление демонического воздействия, говорящее обычно о полной победе сил зла… Хотя для каждого у Бога бывает свой путь, и на все Его воля… Но в любом случае, кроме одержимости – абсолютной власти – существует так же и просто воздействие, какое-либо влияние, обусловливающее в той или иной степени поступки человека. Выбор всегда остается за разумом, но на этот выбор можно повлиять. Можно подтолкнуть к тем или иным шагам, можно обмануть, создав иллюзию чего-либо, можно заставить совершить то или иное действие. Это не значит, что человек одержим. Просто ни один разум на земле не может существовать независимо, не испытывая на себе того или иного воздействия. Попытка создать свою власть – это еще не власть, это только попытка. Она может быть более или менее успешна. Степень влияния – эта общая сумма удачных или не удачных таких попыток. Чем больше влияние – тем сильнее контроль и тем более предсказуемым становится поведение человека. Любой разум на этой земле испытывает на себе то или иное демоническое воздействие, вопрос только – насколько этот разум поддается такому воздействию. Это и есть степень контроля и степень влияния. Но ни один человек не может позволить себе просто так придти и нейтрализовать демоническое воздействие на конкретный разум. Ни один пастор, и ни один священник не может просто так повлиять на сознание людей и при этом не вызвать по отношению к себе агрессии тех сил, которые долгое время выстраивали свою стратегию воздействия на сознание этих людей. Это вторжение в духовный мир. И оно всегда имеет свои последствия. Многие люди не обладают духовной силой и властью, не заморачиваются за принципы, по которым существует духовный мир, и могут даже вообще не верить в Бога и быть материалистами – но если такой человек начинает оказывать чрезмерное воздействие на разум других людей, и если это идет вразрез с тем, что пытаются внушить этим людям силы тьмы, то этот человек так же становятся объектом пристального внимания этих сил, и вызывают на себя их агрессию. Это практически неизбежно. Человек может быть атеистом или просто как-то так не особо верить в сверхъестественную реальность, лишь допуская иногда мысль о возможности ее существования – но если он попытается что-то изменить в этом мире в лучшую сторону или оказать на него какое-либо влияние, через некоторое время в его жизнь придет Нечто, и оно полностью или частично разрушит его жизнь. Оно разрушит отношение с его друзьями, разрушит отношение с родственниками, разрушит семью, разрушит карьеру и работу, разрушит его цели и стремления, разобьет вдребезги самую хрустальную мечту, искалечит здоровье, завалит болезнями, загонит в самую ужасную депрессию, и искорежит сознание. Жизнь этого человека сложится как карточный домик. Она превратится в ад. Возможно, останется шанс продолжать бороться за свою идею, а иногда не остается даже этого. Я такое уже видел. За все нужно платить свою цену. И чем больше влияния ты оказываешь на этот мир, тем большую цену тебе придется заплатить… Хотя… нам не дано до конца понять и изучить, как все это на самом деле происходит, и какие здесь работают причинно-следственные связи. Иногда все бывает очень запутанно. Я знал, что все в этом мире находится в чьей-либо власти, или как минимум является предметом чьего-либо вожделения и объектом страстного желания. И я намерено вторгался в чужую сферу влияния, чтобы нейтрализовать воздействие на разум, потому что знал – это демоническое влияния, демоническое воздействие, оно должно быть разрушено и разум человека должен быть свободным. Потом человек сам сделает свой выбор. Но я должен повлиять на его сознание, чтобы скомпенсировать влияние каких-то других сил. И я прекрасно понимал, что это не останется без внимания. Меня заметят. Ко мне начнут присматриваться, станут изучать, и если мое влияние на людей действительно будет иметь какое-то значение – попытаются сделать все, чтобы остановить меня, или как минимум отыграться потом на мне. Так начиналась война. Начиналась агрессия, единственной задачей которой было вывести меня из этого противостояния, и если будет уместно по контексту – отомстить. Чем больше я всем этим занимался, тем больше вызывал на себя злость этих сил и привлекал их внимание. Раньше мне это даже казалось забавным и одурманивало меня каким-то духом романтики. Но потом, когда в жизни стали происходить вещи, которые мне явно не нравились, когда стало приходить то, чего я не хотел видеть в своей жизни, когда стало разрушаться то, что было для меня действительно значимо и дорого мне – это заставило меня остановиться, и подумать над тем, стоит ли мне идти дальше. Со временем я научился преодолевать страх. Я научился терпеть боль. Я научился обходиться некоторое время без каких-то важных для меня вещей. Я научился чем-то жертвовать, чтобы хотя бы довести нужное дело до конца. Я даже в определенной степени научился жить в депрессии, выработав к ней определенный иммунитет, я научился сохранять при этом относительное спокойствие и мир, более-менее здраво оценивать окружающую меня обстановку и ясно видеть ситуацию. Я немного научился бороться с этой иллюзией. А депрессия – это всегда иллюзия. Понимание и осознание того, что все в этом мире относительно, а боль это всего лишь способ заставить человека что-то делать, и даже с материальной точки зрения – боль всего лишь способ собственного разума заставить собственный организм удовлетворять свои потребности – я научился смотреть на мир диалектически, относится ко всему философски и выработал таким образом защитную реакцию собственного сознания на многие происходящие со мной в этом мире негативные вещи. В определенные моменты жизни я уходил в тень, прекращая заниматься своей деятельностью. Я заканчивал эту войну и расписывался в перемирии, и уходил в бессрочное увольнение. Тогда еще какое-то время в моей жизни продолжалось чье-то разрушительное воздействие. А потом – наступала тишина. Война заканчивалась. Заканчивалась агрессия. Приходил мир. И все постепенно начинало вставать на свои места. То, что когда-то было разрушено – восстанавливалось, возвращалось то, что я, казалось, уже безвозвратно потерял, уходило то, что выматывало меня и делало мое существование невозможным, мой разум прояснялся, уходила депрессия, и возобновлялось удовлетворение тех потребностей, невосполнение которых так долго изводило мою психику. Начиналась спокойная, веселая, радостная, относительно беспечная жизнь. Я приходил в себя, давая возможность самому себе отдохнуть. А потом сам нарушал перемирие и снова вступал в эту игру, полагая, что у меня еще достаточно сил, чтобы продолжать этим заниматься. Но как оказалось у любого механизма есть свой запас прочности и у каждого инструмента своя определенная степень усталости и амортизации. Всему есть свои границы. Есть точка перегрузки. И есть пределы, которые не дают идти дальше. Человек ограничен, ограничен в своих возможностях и в степени сопротивления. На протяжении нескольких лет я занимался тем, что так или иначе воздействовал на сознание людей и пытался нейтрализовать то демоническое влияния на их разум, которое обуславливало их образ жизни. И теперь я чувствовал на себе агрессию – постоянную и не прекращающуюся ни на минуту. Я чувствовал злость, которая смотрела на меня жадными глазами и мечтала поглотить, сожрать, разорвать на куски. Теперь любое мое действие имело незамедлительную реакцию и рождало ответное противодействие в течение нескольких дней или даже часов. Последствия были необратимы и иногда непредсказуемы. Я чувствовал, как реальность вокруг меня была напряжена словно медный шар, сдавливаемый снаружи огромными массами жидкости, один удар – и колебания расходятся по всей его огромной поверхности, он звенит словно перетянутая струна, гулко, звонко и грубо. Напряжение вокруг меня достигало предельных значений. Поэтому мне приходилось оценивать и просчитывать каждый свой шаг. Последствия приходили незамедлительно, и их сложно было предугадать, и они вряд ли могли мне понравиться. Я уже давно перестал за кого-либо молиться. Перестал оказывать кому-либо незнакомому помощь, просто потому что у меня уже не было на это сил. Эта была уже не игра. И мне было уже не до шуток. Меня это уже нисколько не забавляло. Меня беспокоило только одно – как мне снять это напряжение. Поэтому мне нужна была помощь. И поэтому я сейчас направлялся к человеку, который должен был взять на себя часть нагрузки и сделать то, на что я не решался. Его звали Валера. Мой давний знакомый. Он был ходатай – человек, который постоянно молится за других людей. То есть, как бы верующий в принципе должен хоть иногда молиться, часто не часто – это понятие относительное и все индивидуально. Но ходатай это человек, который очень много молится за других. В этом есть его служение Богу. Так он влияет на то, что происходит в духовном мире и в мире материальном. Когда-то давно в середине девяностых годов трое неких молодых парней, подростков, оказавшись в Москве уже, кстати, после перестройки и обрушения в стране железного занавеса (что интересно), и переполняемые изнутри, видимо, какой-то положительной энергией, никак не дающей покоя их разумам, решили реализовать свою просто невероятно гениальнейшую мысль – они вышли на Красную Площадь, встали напротив мавзолея и начали молиться против духа коммунизма и марксистко-ленинистской идеологии. На следующий день всех троих увезли в реанимацию то ли с гипертоническим кризом, то ли с чем-то таким, что вряд ли может исчерпывающе характеризовать истинное состояние здоровья человека и причины его болезни, являясь всего лишь следствием чего-либо. Среди этих троих молодых людей был и Валера. Именно поэтому теперь Валера не молился за все подряд, за любых людей. К нему нельзя было просто так придти и попросить замолвить за себя словечко перед Богом или попросить помолиться за какую-то проблему. Он тщательно разбирал каждую ситуацию и сам принимал решение. Он понимал одну вещь, которую не понимают большинство людей – Бог это не палочка-выручалочка, Он – Бог, Который создал весь этот мир и который все держит в своей руке, в своей власти, Богом нельзя пользоваться, Им нельзя манипулировать, Бог требует к себе почтения и уважения, и исполнения Своей воли, Он Властелин, и просто так Он не собирается отвечать ни на чьи молитвы. Бог изначален и бесконечен. И Валера – Его ходатай – служил Ему и не занимался исполнением людских прихотей. Он сам решал, за что, как и когда он будет молиться, и вопрос денег здесь был неуместен. Он не брал за это денег. Валера был в чем-то уникальный человек. Он всегда любил хорошо одеваться, тратил много денег именно на одежду и различные аксессуары и украшения. Ему нравилось хорошо выглядеть и жить хоть в какой-то роскоши, пусть даже и не слишком дорогой. Он был немногословен и обычно мало общался с людьми, редко заводил новые знакомства. Он уже не ходил ни в какую церковь. Но продолжал оставаться верующим человеком и выполнял то, что считал нужным. Он работал в клубе-кафе, помогая своему брату. Обращался среди тех, кто любил повеселиться. Постоянно находился в обстановке, в которой люди могли набухаться и подраться. И его это не смущало. Еще у Валеры был дар – ясновидения. Он мог знать вещи, которые происходят в жизни человека, и которые тот скрывает. По крайней мере, раньше у него был такой дар. И в церкви, в которую он ходил, все об этом знали. Потом Валера ушел из церкви. И в последнее время он ничего не говорил про свои способности. Но, как известно, дары и служения Божьи непреложны, и если Он дает какой-то дар человеку, то лишает его этого дара редко и в крайнем случае. Я вошел в кафе и, пройдя через зал, подошел к барной стойке. Мой давний знакомый, одетый в хороший дорогой костюм, отливающий темным красным цветом, в свободно расстегнутом пиджаке, под которым виднелась шелковая рубашка, в начищенных лакированных туфлях, с хорошей стильной прической, и с перстнями на пальцах, уже ждал меня, сидя на стуле возле бара, повернувшись лицом к залу, и облокотившись о стойку. Когда я подошел, он лениво пожал мне руку, и, взяв со стойки стакан с какой-то черной жидкостью, в которой плавали кусочки льда, встал и, указав пальцем в конец зала, сказал: – Пойдем туда. – Ну, пойдем. Я последовал за Валерой, забавно отмечая то, как за нами по полу поползли фигуры прожекторов цветомузыки, мешая глазам сконцентрироваться в и так достаточно темном помещении, окна которого были сделаны из мозаики, и вечерний августовский свет в этот хмурый облачный день никак не хотел проникать в это кафе и делать его слишком светлым. Мы подошли к стеклянному столу, стоящему в углу зала, и Валера предложил сесть на небольшие металлические кресла с мягкой кожаной обивкой. – Ну что, как жизнь-то? – последовал вопрос, как только я удобно устроился в кресле. – Потихоньку, – ответил я, – Сам-то как? – Аааа нормально, – прокряхтел Валера, усевшись напротив меня и поставив рядом с собой стакан, в гранях которого играли блики слабой не слишком интенсивной цветомузыки. – Это кока-кола, – произнес Валера, заметив мой взгляд, украдкой брошенный на стакан. – Я и не сомневаюсь, – покачал я головой, состроив небольшую гримасу. – Правда, – Валера убедительно поднес стакан ближе ко мне, вытянув руку. Я немного помедлил и все же оторвался от спинки кресла, наклонился и понюхал то, что находилось в стакане. Действительно кока-кола. – Ты же знаешь, мне это безразлично, – сказал я в заключение. – Некоторых смущает, что я нахожусь в таком… месте. – Только не меня. Валера кивнул головой. – И все же люди должны мне доверять. Он сделал глоток, поставил стакан рядом с собой, и жестом предложил мне начать разговор о том, зачем я пришел к нему. Я вытащил из внутреннего кармана куртки конверт и, положив на стол, легким движением руки плавно направил его по стеклянной поверхности в сторону Валеры. Конверт скользнул по столу, немного закрутившись, и уперся в длинные пальцы, с золотыми печатками на нижних фалангах. – Ее зовут Катерина. 21 год. Она лесбиянка. – Лесбиянка? – переспросил Валера, немного удивившись. – Да. Тебя это смущает? Валера как-то странно покачал головой, дескать – что меня в принципе может смущать в этом мире, но по его выражению лица было видно, что он несколько озадачен. Он открыл не запечатанный конверт и, достав из него фотографии, принялся их разглядывать, разложив некоторые из них на столе. – Где ты ее подцепил? – вульгарно спросил он. – Она девушка моего друга, – ответил я. – Лесбиянка – и девушка твоего друга? – усмехнулся Валера. – Да. – Значит для нее еще не все потеряно. Я кивнул головой. – Основные инстинкты не перебить никогда, – проговорил я, – Система желаний, которую создал Бог, сильнее самого человека. – Но человек должен научиться ее контролировать, – ответил мой собеседник, не отрываясь от фотографий. Я промолчал, как бы соглашаясь с его словами. – Она еще молода, – продолжал я, – Пройдет лет десять и в ее жизни все будет намного сложнее и намного печальнее. Сейчас у нее еще пока есть шанс. Потом возможно уже не будет. Нужно поторопиться, пока она окончательно в этом не увязла. – Каждый человек сам делает свой выбор. К тому же познавать истину лучше на своем опыте, и учиться – на своих собственных ошибках, – заметил Валера. Но он понимал меня, что я хотел сказать. – Некоторые ошибки бывает очень сложно исправить, – тем не менее, возразил я, – И познавать истину тем сложнее, чем больше у тебя стереотипов и искаженных взглядов. – Искаженные взгляды – понятие относительное. – Однако последствия от некоторых действия достаточно предсказуемы, – ответил я. Мне вдруг показалось, что Валера просто немного разыгрывает меня, желая, чтобы я все это сформулировал сам. Но я продолжал: – Чем дольше она будет оставаться в таком состоянии и костенеть в нем, тем сложнее ей потом будет наладить собственную жизнь, когда удовлетворение естественных потребностей станет уже невозможным. Она просто разучится это делать. Так что желательно поторопиться сейчас. Пока она еще не ушла в это окончательно и не сожгла за собой все мосты. Ты ведь знаешь, чем это для нее закончится, – я оглянулся по сторонам и тяжело вздохнул, сделав небольшую паузу, – Тем более мой друг начал с ней встречаться, – продолжил я, – Нормальные отношения между парнем и девушкой. Я думаю это шанс для нее. Потом возможно будет уже поздно. – Основные инстинкты не перебить никогда, – улыбнулся Валера, подняв на меня свой хитрый взгляд, оторвавшись от фотографий. – Да, но их можно заглушить, и засунуть поглубже себе в задницу, исковеркав собственную же психику, – ответил я, – И к сорока годам создавать семью с нуля будет намного сложнее. У нее высокая вероятность умереть в одиночестве или спится, без нормальных отношений с мужчиной и без детей. – Лесбиянки в общем-то заводят детей, – произнес Валера, продолжая разглядывать фотографии. – Да, но лучше бы они этого не делали. – Кто бы спорил. Наступила небольшая пауза. – Твой друг – это… – Тот самый, с которым мы пытаемся создать группу, – подтвердил я. – Все пытаешься создать группу… Не сдаешься, – медленно проговорил Валера, не поднимая взгляда. – Всегда буду стремиться к этому, – ответил я. Валера посмотрел мне в глаза, оторвавшись от разглядывания фото. – Возможно сейчас твоя задача – эта девушка. И цель вашего… творческого союза – ее спасение. – Я бы не хотел на этом останавливаться, – произнес я после небольшой паузы. – Иногда какая-то мелкая кропотливая работа важнее наших грандиозных планов. Воля Божья… – Меня это не удовлетворяет, – перебил я своего собеседника, – Мне нужна сцена, концерты, выступления, самореализация, слава. Мне нужна группа. Валера утвердительно покачал головой, тем не менее, не соглашаясь, а как бы просто понимая, что я хочу сказать. – Для начала сконцентрируйся на этой девушке, – произнес он. – Именно поэтому я и пришел к тебе. – Да, я понял. Валера взглянул на фотографии, а потом снова посмотрел на меня. – Почему сам за нее не молишься? Я глубоко вздохнул. – Я ведь уже не такой как раньше. Я не могу один нести это. Это слишком большая нагрузка для меня одного. Валера утвердительно кивнул головой. – Да… твоя болезнь, – как бы вспомнил он, – Как кстати она? Как твое здоровье? Наступила пауза. – По-разному, – коротко ответил я, – Именно поэтому мне нужна твоя помощь. Я не могу в одиночку делать это. – Я понимаю. Ты и так сделал достаточно. – Сейчас я намного слабее, чем был когда-то. На лице Валеры образовалась улыбка. – Его сила в твоей немощи. Никогда толком не понимал эти слова. – Ну да, ну да, – саркастически произнес я с каменным выражением лица. – Ладно, – Валера собрал фотографии и начал засовывать их обратно в конверт. Он хотел что-то сказать, но я его перебил: – Там еще флешка внутри, – на ней наши видео-записи с репетиций, она там тоже есть. – Послушаю вашу музыку, – улыбнулся Валера. Он взял стакан с кока-колой и, отхлебнув немного, спросил: – Надеюсь, она не одержимая? Я немного задумался. – Нн-нет… вряд ли… – отрицательно покачал я головой, с бессмысленным выражением лица, не концентрируя ни на чем своего взгляда, – Я бы понял. Это бы как-нибудь проявилось скорее всего… Да и… предпосылок мне кажется нет особых. – Она лесбиянка – это смертный грех и извращение, – заметил Валера. – Ну и что, – ответил я, – Сколько у нас извращенцев – не все же они одержимы. Единицы. Это редкие случаи. Воздействие – может быть. Какой-то контроль – да. Но одержимость – это же тотальный контроль, это тотальное подчинение воли, это когда человек почти полностью под властью… демонов… – Я знаю, что такое одержимость, – перебил меня Валера с улыбкой на лице. – Ну… вот я и говорю – скорее всего это уже проявилось бы как-то, – сделал я резюме. – И, тем не менее, это может стать предпосылкой. Ее образ жизни. Наступила пауза. Я задумался. – Нам никогда до конца не понять этих механизмов и причин, почему так происходит, – наконец произнес Валера, развалившись на стуле и положив правую руку на стол, и постучав по его стеклянной поверхности пальцами, – Почему у одних так, у других иначе. – Н-да, это кому как повезет, – согласился я. – Повезет – смотря в каком смысле. Смотря, что ты называешь везением, – отрицательно покачал Валера указательным пальцем правой руки. Я пристально посмотрел на него. – Иногда чтобы познать свет нужно столкнуться с самой тьмой. А чтобы узнать, что такое чистота – искупаться в вонючей грязи. И познавать истину иногда тоже приходится – спустившись в самую смердящую яму, она там находится, зарытая глубоко-глубоко. – Кто б спорил, – ответил я. – Так что все относительно – как сказал один умный еврей. – Он немного не об этом сказал, – улыбнулся я, – Ну… хотя философский смысл здесь трудно игнорировать. – Вот и я о том же. Забавно – а ведь он даже не был верующим. А такие вещи понимал. – Где-то я слышал, что он потом в результате поверил. Может гон. А может и нет. – Его разум до сих пор для ученых загадка. – У ученых еще много загадок. Снова наступила пауза, которую я достаточно скоро прервал, сказав: – Слушай, а может тебе с ней познакомиться? “Аську” ее дать? Как-нибудь с нами на репетицию съездишь. – Нееет, – Валера взял стакан и допил свою кока-колу, – Это твоя работа. Ты лучше с людьми умеешь общаться. Я только ходатай. Он встал из-за стола и мне показалось, что он так и уйдет, не проводив меня до выхода. – Мне идти надо, – произнес он. – Скажи мне!… – резко бросил я, остановив его, когда он уже начал разворачиваться. – Что тебе сказать? – спросил он, посмотрев на меня. – Что со мной происходит? Чем я болею? Может со мной что-то не так? Ты ведь много знаешь. Что Он тебе говорит? Валера повертел головой, оглядываясь по сторонам, как бы собираясь с мыслями, не зная как ответить на мой вопрос, затем он наклонился, упершись руками в стол, и пристально посмотрел мне в глаза. Он смотрел так на меня некоторое время, потом медленно произнес: – Если бы Бог что-то хотел тебе сказать – Он бы это уже давно сделал. Значит, по каким-то Его соображениям тебе не следует знать о причинах своей болезни. А если бы с тобой что-то было не так – Он бы сказал это уже раз десять. Ты же знаешь, как это бывает. Сколько раз в разных церквях “случайно” выяснялись те или иные нелицеприятные подробности. Все тайное рано или поздно становится явным. Это закон. Но некоторые вещи Он по каким-то причинам предпочитает скрывать. Ты меня уже спрашивал. Мне Он ничего не говорит… Так что перестань иметь себе мозг.
Был вечер. Около десяти часов. Оранжевое небесное зарево тихо опускалось над горизонтом, завершая своим спокойным и молчаливым видом светлую часть суток, передавая своей безоговорочной властью эстафету темной ночи и ее бледной спутнице Луне. Перестав злиться, потому что уже тупо надоело злиться, на духоту в квартире от того, что на улице весь день было жарко, я лежал на диване перед телевизором, устало переключая каналы, и пытаясь абстрагироваться от всего того, что видел, чувствовал и переживал за последние пару недель. Довольно-таки не слабо так утомившись за этот очередной день, я отрешался от всего мира и тупо уходил в астрал… Ну или в некое его подобие… И продолжал щелкать каналы… Ага!… Что тут у нас?... Я случайно наткнулся на трансляцию олимпийских игр на одном из каналов. Точно, блин. Идут ведь олимпийские игры. Выступление девочек гимнасток… Хм… Ну хоть что-то приятное в этот вечер. Заглядываясь на спортивные движения ног и других частей тела девушек я отложил пульт и вперился глазами в телевизор. Как сказал один старый российский рок-музыкант: “В Советском Союзе секса не было, поэтому в глубокой юности мы все удовлетворяли свои сексуальные эротические фантазии, наблюдая за выступлением девушек-гимнасток на Олимпийских играх”… Это были не мои слова… Дак вот значит, что чувствовали молодые юноши в Советском Союзе… Хм… Занятненько… Я уже начинал понемногу расслабляться и даже уже чувствовал, как мой мозг начинает потихоньку получать небольшую долю положительных эмоций, как вдруг мне на телефон позвонил Евгений. – Костя, у меня тут возникла небольшая неприятность с тем моим… помощником… так его назовем… Кеша, парень молодой, который приезжал со мной к Владу. Помнишь? – А, ну, – ответил я. Типа, да, я вспомнил. – В общем, мне тут надо за ним съездить. Я бы хотел, чтобы ты со мной поехал. Мне понадобится твоя помощь. Ты сможешь? – А что с ним? Что-то случилось? – поинтересовался я. – Да нет, – ответил Евгений, – Ничего особенного. Просто… так… маленькая неприятность… Ну дак что? Я за тобой заеду тогда? Честно говоря, у меня не было ни желания, ни даже сил, ни моральных, ни физических, ни сверхъестественных духовных, чтобы куда-то сегодня еще ехать. Но этот мужик помог мне с Владом. И я должен был ему. У меня все равно не было другого выбора. Евгений подъехал к моему дому на машине через полчаса. – Куда едем? Что с… Кешей случилось? – спросил я, захлопывая за собой дверь “Тойоты” и устраиваясь поудобнее на переднем сиденье. Я не хотел пристегиваться, так как все равно был уже вечер и еще мне было просто лень. – Да с ним все нормально, – ответил Евгений, – Просто надо забрать его из одного места, – ответил Евгений. – Только ради этого вы меня позвали? – поинтересовался я, делая интонацию как можно мягче и как можно более шуточной. – Мне твоя помощь может понадобиться? – получил я невероятно исчерпывающий ответ. – Придется драться? Надо будет кого-то мочить? Евгений посмотрел на меня большими глазами. – Нееет, нееет, – заулыбался он, внутри себя, наверное, осознавая мысль, что такие шутки уже не для его респектабельного мозга, – У тебя вид сильно уставший. Зря я, наверное, тебя вытащил, – заметил он в конце. – Да нет, нет, что вы. Все нормально… Вы мне с Владом помогли. Так что все в порядке. Правда, – ответил я, потирая лоб. – Как, кстати, он там? – спросил Евгений. Я улыбнулся. – Замечательно. Он изменился. Сестра на него нарадоваться не может. Он бросает вредные привычки и начинает новую жизнь. – Ну вот видишь, – радостно, но очень спокойно произнес Евгений. – Еще ему жениться надо… – Да, дойдет время и до этого. Ему в церковь надо. Иначе ему очень тяжело будет так одному, самому по себе. – Да, – ответил я, – Это обязательно. – Ты сам-то как? Нормально все? – поинтересовался Евгений. Я пожал плечами. – Так, по ночам кошмары снятся. В остальном все как обычно. – Тебе бы тоже не помешало вернуться. – Это вряд ли, – ответил я, вздохнув. – Там щас многое изменилось. – Да. Я знаю, – кивнул я головой. Евгений понимал, что развивать дальше эту тему бессмысленно. Поэтому мы просто молча продолжили движение на его машине по улицам города, и я даже не представлял куда мы вообще едем. Вскоре мы подъехали к какому-то ночному клубу и Евгений аккуратно припарковал машину с краю поближе к дороге, не углубляясь далеко в парковочные места. – Нам надо вытащить его из этого клуба, – пояснил Евгений. – Ааа, и всего-то, – произнес я, выходя из машины и рассматривая неоновые светящиеся вывески и зачаровываясь цветомузыкой, играющей снаружи на здании. – Я же сказал, что ничего особенного. Просто парень решил немного развлечься и снять стресс, – ответил Евгений с усталой улыбкой на лице, на котором, отражаясь, переливались и мигали разные цвета от светящихся вывесок и неоновых ламп. – А я-то уж приготовился… – произнес я, – В отрыв ушел? Захотелось расслабиться… Он один? И давно он там? – продолжал я выспрашивать по дороге, пока мы вдвоем направлялись к какой-то большой куче людей, которая, видимо, представляла из себя очередь. – Да, должен быть один. Но ты сильно не расслабляйся. Я подошел к толпе и остановился. Евгений пошел дальше, обходя людей, и продвигаясь туда дальше к входу. – Там уже не пускают, – услышал я обращение, видимо, к нам или к себе. Я пошел вслед за Евгением. – Не пускаем уже, – услышал я ответ охранника, рядом с которым остановился Евгений. – Послушайте, у нас там друг. Нам надо его забрать. Это важно… – начал Евгений. – Мест нет, – перебил его охранник. – Я понимаю. Но это правда очень важно. Нам срочно нужно забрать от сюда нашего друга. Мы заберем его и уйдем… – Послушайте, мужчина, я же сказал – я не могу вас впустить, – произнес охранник. Этот охранник, здоровенный, спокойный, с колумбийской бородкой на своем добродушном прямоугольном лице, не смотря на всю твердость в ответах в общем-то казался очень адекватным человеком, с которым при желании можно было договориться. Он не был похож на какого-нибудь там бычара. Поэтому надежды попасть внутрь клуба представлялись мне еще до конца не потерянными. – Там что ваш сын? – спросил в результате охранник. – Да, – ответил Евгений. – Вы же сказали, что друг. – Он мне как сын. Охранник посмотрел на Евгения, жуя жвачку и играясь в руке рацией. – Ему уже есть восемнадцать? – Да, есть. – Тогда извините. – Послушайте, – начал Евгений, – Нам действительно необходимо забрать его. Дело в том, что нашему другу нельзя пить. Если он напьется, я боюсь, что произойдет что-то ужасное. Я думаю, вы войдете в наше положение, – и Евгений протянул охраннику руку, в ладони которой была аккуратно запрятана какая-то денежная купюра. Охранник пожал Евгению руку, незаметно взяв у него из ладони купюру. Но дальше так ничего и не произошло. Мы так и остались стоять за канатом, висящим между двумя металлическими стойками. А охранник тупо стоял и смотрел на нас, продолжая жевать жвачку и играть рацией в руке. И ведь даже не улыбался, скотина. – Позовите директора. Мне нужно с ним поговорить, – сказал Евгений с явно копившейся уже внутри злостью. – До входа в этот клуб – я здесь директор, – ответил охранник, указав рукой с рацией на входную дверь позади себя. Мы продолжали тупо стоять и смотреть на охранника. – Послушайте, молодой человек, – произнес Евгений, приблизившись к охраннику, который позволил это сделать, чувствуя свое превосходство в силе и не видя для себя опасности, – Нам в любом случае нужно попасть в этот клуб. И мы в любом случае это сделаем. Мы щас просто пойдем и позвоним в милицию, и скажем, что у вас здесь торгуют наркотой. Поверьте мне, я смогу убедить их в том, чтобы они устроили вам облаву. Или мы позвоним и скажем, что ваше здание заминировано. Тогда сюда приедут саперы и сильно обломают людям настроение. Не лишайте себя премии. Нам действительно нужно вытащить от сюда нашего друга. И мы сделаем это любым способом. Мы не будем устраивать какой-то скандал или дебош. Мы тихо, спокойно, никого не трогая, абсолютно незаметно войдем, возьмем нашего друга и уйдем, не испортив никому удовольствия. Вы можете сопровождать нас все время и следить за всем, что мы делаем. Но нам надо забрать от сюда нашего друга. И мы без него не уйдем. Охранник постоял некоторое время, глядя на нас без особых эмоций, жуя жвачку и продолжая играть рацией в правой руке, и, видимо, то ли из жалости, то ли осознав, что мы действительно от него не отстанем, пока не выведем из клуба своего знакомого, аккуратно снял канат с металлического крючка на стойке и произнес: – Ладно, проходите. Вряд ли этого охранника всерьез получилось напугать или взять на понт, но, тем не менее, мы все же входили в клуб, следуя за его огромной шкафообразной фигурой. – Только быстро. И без шума, – произнес он. – Эй! А почему они прошли? – послышался сзади в толпе чей-то недовольный голос, но он остался уже там, где-то на улице, а мы были уже внутри. Мы застопорились сразу же как только вошли, лишь немного отойдя от двери и сделав внутрь помещения всего пару шагов. Клубная музыка басами тяжело ударила по голове. Я чувствовал, как она начала резонировать мои барабанные перепонки, грудную клетку и гениталии. Некоторая масса ужратых людей, расползаясь, кстати, не особо плотной кучкой, переливаясь всеми цветами радуги в лучах агрессивной цветомузыки, истерически передергивалась в центре на танцпольной площадке. Возвышаясь над этой основной массой, с двух сторон на прозрачных площадках для танцовщиц go-go зажигали две девушки в сексуальных переливающихся купальниках. И та, которая была справа, мне почему-то нравилась больше и выглядела для меня более привлекательной, не смотря на то, что танцевала немного хуже той, что была с левой стороны. В нескольких метрах от танцпола, располагаясь по внутреннему периметру клуба, восседая на высоких стульях без спинок, за барными стойками проводила время в разговорах менее активная часть посетителей, попивая алкогольные коктейли и выкуривая сигареты. Пытаясь перекричать агрессивный техно-рэйв, эти люди орали друг другу что-то на ухо, не всегда правильно улавливая нить своего собственного разговора. Евгений прошел дальше вглубь помещения, ища взглядом своего молодого помощника. Я прошел вслед за ним, и, остановившись чуть в стороне, заглядывая с другого ракурса, так же попытался найти Иннокентия среди всех этих людей. Я видел его всего один раз в жизни, так что вряд ли я реально мог его где-то разглядеть. Охранник, который впустил нас, подозвал кого-то из своих людей и попросил за нами присмотреть, объяснив, что мы ищем какого-то парня. Сам он так же стоял рядом и наблюдал за нами. Наконец, через некоторое время Евгений нашел этого Иннокентия, узнав его, видимо, по прическе и телодвижениям. – Я его вижу, – сказал он и направился к танцпольной площадке, с правой стороны. Я последовал за Евгением, пробиваясь сквозь басы тяжелого громкого техно-рэйва и истерически мигающую бесящуюся цветомузыку, отражающуюся на моем лице, я медленно проникал в толпу танцующих людей. Я подошел к той самой площадке для танцовщицы go-go, на которой, с правой стороны танцпола, возвышаясь надо мной, танцевала девушка в купальнике, та самая, которая мне больше понравилась. Вскоре я заметил и Иннокентия. Он танцевал так же рядом с этой площадкой, с сигаретой в зубах, ужратый не меньше всех остальных танцующих, возбуждаясь от телодвижений девушки, но дошедший уже до такого состояния, когда все равно ничего не сможет, он просто уходил в отрыв, перемещаясь своим мозгом в какую-то иную реальность, явно не связанную с этим миром. – Аааа! Евгееений! А я думал… вы не придееете! – протянул он наглым пьяным голосом, прокричав сквозь глушащую все в радиусе двадцати метров музыку, – А я вот… тут… Евангелизацией я занимаюсь!... Меня Бог послал проповедовать Его слово… этим бедным овцам!… – продолжал он кричать, – Это ах%$тельная миссия! Я спасаю гребанный мир!... Я хаччу спасти эту праааститутку! – указал он на девушку, танцующую на площадке на верху. Я поднял голову и посмотрел на нее, заметив ее косой взгляд, брошенный на нас троих сквозь физически изнуряющую агонию танца. Мы встретились глазами и я некоторое время продолжал смотреть на нее и ее красивое извивающееся тело, улавливая в ее взгляде некоторое непонимание того, что здесь происходит. В результате она ухмыльнулась, что как всегда свидетельствовало об инстинктивном желании в неловкой ситуации выглядеть как можно лучше и подать себя как можно с большим понтом, и, отведя глаза в сторону, она продолжила свой танец с еще большей интенсивностью. – Чтооо? Может в меня тоже войдет сатана… и я стану такииим же… одержимым!… – кричал Иннокентий, – Идите вы на х%# со своей религией! Не желая продолжать здесь эту сцену истерики, Евгений быстро подошел к Иннокентию и, прижав его за шею к себе, направился к выходу. – Пошли, Иннокентий, тебе надо отдохнуть, – мягко произнес он. Кеша не особо сопротивлялся и без каких-либо лишних звуков и движений поволочился заплетающимися ногами за своей шеей, которая все равно была зажата в локтевом суставе Евгения. Мы вышли на улицу через черный ход, специально приготовленный для нас охранниками, и поползли к машине Евгения, припаркованной недалеко от дороги. – Мне… Мне… Сатана… Сатана пришел… мне… сказал он… – что-то там бормотал всю дорогу до машины Иннокентий. Мы подошли к машине. Евгений разблокировал замок, открыл двери и начал засовывать невменяемого Иннокентия внутрь на заднее сиденье. – Сатана пришел ко мне, – наконец более-менее четко произнес Кеша, выпрямившись и встав лицом к Евгению, – Пришел и сказал, что у меня никогда не будет семьи… Я врежусь в дерево на машине и на всю жизнь останусь инвалидом, – промямлил он с улыбкой на лице, шатаясь и с косыми глазами, – Я тогда решил – а нах%$й мне вся эта жизнь!… Евгений остановился. Он посмотрел своему пьяному помощнику в глаза и затем сказал: – Он лжец и отец лжи. Зачем ты ему веришь? – А вдруг, – ответил Иннокентий заплетающимся языком, – Он был такой реааальный. – Этого не случится, – произнес Евгений. – А если он прав?... Я боюсь… Мне стало страшно… – ответил Иннокентий и начал плакать. Евгений схватил его голову своими мощными ладонями и, снова посмотрев ему прямо в глаза, произнес: – Этого не случится, слышишь! Это ложь!... А теперь садись в машину. Тебе просто нужно отдохнуть. Евгений запихнул своего пьяного помощника в машину. Тот вырубился сразу же, как только лег на заднее сиденье. Мы так же сели в машину и поехали отвозить Иннокентия домой. Некоторое время мы просто молча двигались на машине по темным дорогам города. Наконец, Евгений как будто между делом произнес: – Он хороший парень… Я как-то неопределенно кивнул головой. – Думаете, это правда… то, что он сказал? – спросил я как бы размышляя вслух. – Не знаю, – ответил Евгений, – Надо будет разбираться. Может галлюцинации были. А может сам выдумал. Он же сейчас вообще ничего не соображает. – Угу, – как бы согласился я, утвердительно кивнув головой. – Он, правда, хороший парень, – снова произнес Евгений. – Мне кажется ему… – начал я после небольшой паузы. – Что? – спросил Евгений. – Мне кажется ему лучше будет… найти перспективную работу, найти себе девушку, жениться, завести семью, нарожать детей, купить дачу и в старости выращивать в саду цветы на грядках… И жить как все обычные христиане в церкви, радуясь жизни и не занимаясь всей этой херней, и не гробить себе судьбу. И мозги не парить. – Он и так может жениться. Одно другому не мешает, – ответил Евгений после некоторой паузы. – Угу, – произнес я, – И развестись через полгода… Я такое уже видел. И вы тоже видели. Евгений посмотрел на меня. – Какой-то у тебя пессимистичный взгляд на жизнь, – произнес он. – А вы не помните, как сатана разрушает семьи? Не насмотрелись еще? – Человек сам должен суметь сохранить свою семью. Сатана тут ни при чем, – ответил Евгений. – Ну-ну… кто б спорил, – утвердительно покачал я головой. – Ну я же пока женат. И не собираюсь разводиться, – убедительно произнес Евгений. Наступила пауза. – Я смотрю у тебя депрессия, – услышал я потрясающе проницательное замечание. – Нееет, – покачал я головой, улыбнувшись, – Какая еще депрессия?… Это не депрессия. Затем я глубоко вздохнул и снова наступила пауза. – Как у тебя дела-то вообще? – спросил Евгений, – Я вижу, что ты немного не в настроении. Но как жизнь вообще? Как здоровье? Я пожал плечами. – По-разному. – Так до сих пор и болеешь? Я задумался. – Да, – ответил я, – Периодически. – Лучше не становится? – Мне диагноз поставить не могут… Я не знаю… ничего. Наступила долгая пауза, в течение которой я тупо рассматривал в окна ночной город, по которому мы ехали. – Приходи как-нибудь на собрание, – произнес Евгений. Я ухмыльнулся. – Да. Щас же. Уже побежал… Ноги моей больше не будет… – как-то не договорив, запнулся я и остановился. – Костя, так нельзя, – наконец, сказал Евгений, – Тебе вернуться надо… Ты устал, я вижу. Я тебя вид уставший. У тебя глаза уставшие. Движения уставшие… Мысли уставшие… Ты не сможешь так долго. Я подумал. – Не смогу что? – переспросил я. – Ты же один совсем, – ответил Евгений, – У тебя помощи никакой нет. За спиной никто не стоит. Никто не поддерживает… Ты сломаешься так. – И что? – ответил я, – Взаимосвязи не вижу. Причем тут это? Евгений вздохнул и, выдержав паузу, снова произнес: – Тебе надо вернуться. – Для чего? – спросил я. – Вместе легче… Один в поле не воин… – Один? – произнес я, – Один?... – и тут меня прорвало, – А я и так всегда был одни. Что сейчас, что тогда. Какая разница? Как будто когда я в церковь ходил, меня кто-то поддерживал. Как будто когда я был в ней, за мной кто-то стоял. Да хрена с два. Никого за спиной не было. Никто меня не поддерживал, когда я занимался всем этим в церкви. Половина только гнобила и постоянно палки в колеса ставила. А другая половина – ей просто было насрать. Всем было насрать. И когда я свалил, тоже всем насрать было. А кто-то был даже рад. Никто меня не поддержал. И никто мне не помогал никогда. Так что разница в чем? Нет ее. И так и не было никогда никакой поддержки. Только хуже еще было, – наконец выговорил я то, что копил несколько лет, затем я вздохнул и продолжил, – А потом, когда пришел сатана и начал разрушать мою жизнь и мое дело – кто мне помог? Никто. Всем наплевать. А потом когда он пришел и начал действовать через ВЕРУЮЩИХ людей, через тех, кто сам ходил в эту церковь – начал через них действовать в моей жизни… Что мне тогда было делать? Ведь было такое? Было. Дак как? Что тогда делать?... О чем вы говорите вообще? Какая нахрен поддержка? Какая помощь? Никогда ее не видел. Евгений посмотрел на меня и задумался. – Ты ошибаешься, – произнес он, – Были люди… которые тебя поддерживали. И сейчас есть. Да, не все в этой церкви правильно. Много вещей, которых быть не должно. Но не стоит все в одну кучу сгребать – это несправедливо. Не совсем все так, как ты говоришь. Я утвердительно покачал головой, сжав губы. – Конечно, – произнес я, улыбаясь. Мне еще много, что хотелось сказать, но развивать эту тему все-таки особого желания не было. Я ставил внутренний блокиратор и просто затыкал себе рот, пытаясь слить этот разговор. Я уже не доверял никому. – Ты ошибаешься, Костя. Не все так, как ты говоришь, – вздыхая, произнес Евгений, – Ты просто все в таком свете видишь. И тебе правда вернуться нужно. Так нельзя. Ты устал – это видно. Тебя сломают. Рано или поздно тебя сломают. Мир тебя сломает. Сатана тебя сломает. Ты не можешь заниматься всем этим в одиночку. Это самоубийство. – Уж лучше так, – произнес я, ухмыльнувшись, вглядываясь сквозь стекло в движение дороги, по которой мы ехали, – Уж лучше так, чем вернуться в стадо этих баранов… и уродов. Евгений тяжело вздохнул. Вскоре мы подъехали к дому Кешы и выгрузили его, дотащив до квартиры. Мы не стали разбираться с его мамой, которая была в каком-то не понятном шоке, мы лишь акцентировали внимание на том, что вытащили его из ночного клуба, а сами ваще с ним не бухали ни разу. Потом Евгений довез меня до моего дома. – Знаешь, иногда люди ошибаются, – произнес он в конце, когда я уже выходил из машины, – Нужно быть снисходительными к их ошибкам. – Пускай платят за свои ошибки, – ответил я, – И я бы хотел видеть снисхождение так же и к себе, а не только к другим. Мне нужна справедливость. Евгений покачал головой, посмотрев куда-то в сторону. – Я тебе позвоню, – произнес он в результате после некоторой паузы, – Еще увидимся. – Конечно, – ответил я, сменяя тон на более дружелюбный и спокойный, – До свидания.
Я проснулся ночью от утомительных и невероятно занудных мяуканий моего серого полосатого кота, который жил у меня в квартире. Он сидел где-то в прихожей, забравшись на высокую тумбочку, и всячески пытался обратить на себя внимание, осторожно, и, видимо, как ему казалось, не навязчиво напоминая хозяевам о своем присутствии в доме. Он подавал голос как-то жалобно и очень неуверенно, полагая, наверное, что его никто не услышит, и он вскоре пойдет спать. Сквозь дрем я чувствовал его некоторую робость и понимание всей неловкости создавшейся ситуации. Нежелание устраивать истерику заставило его отказаться от идеи ходить с криками по квартире. Осознание того, что ночью его кормить никто не будет, так же делало бесперспективным любое стремление потереться о дверцу холодильника. То, что его никто не выпустит за порог квартиры, а если и выпустит, то обратно уже не запустит – было для него такой же очевидностью, как и то, что вода мокрая, а мясо вкусное. Поэтому он и не стоял возле двери. Туалет был открыт. Дак какого ж хрена тогда ему надо было? Кажется, он сам сидел и думал про себя: “Щас мяукну еще пару раз, перекрещусь, что никто не проснулся, и со спокойной совестью пойду спать”. И каждый его заунывный стон с крайними признаками неуверенности в голосе был как предпоследний. Наконец мне надоело, я встал и пошел в прихожую. Уже осознав всю непривлекательность своего положения, кот попытался спрыгнуть с тумбочки и тупо улизнуть. И уже в полете одновременно с восприятием давящей на его большие мохнатые уши полной злости фразы “Заткнись тупой комок серой шерсти! Заткнись!”, он ощутил шлепок моей ладони на своей костлявой заднице, и приземлился на пол с некоторым дисбалансом положения собственного тела в пространстве. Он гордо полизал ударенное место и с чувством выполненного долга пошел спать в другую комнату. Когда я вернулся к себе в кровать, я ощутил невероятный страх в своей комнате. Этот страх распространялся по всей квартире и, расползаясь по углам, тяжело оседал на стенах и предметах мебели, медленно стекая по ним, словно какой-то конденсат газообразной жидкости. Я отвернулся к стене, пытаясь заснуть, но ощущение неопределенности, происходящей за моей спиной и чувство незащищенности, заставило меня повернуться на другой бок. Инстинктивно желая контролировать ситуацию, я все же поворачивался обратно спиной к стене, понимая, впрочем, что мне все равно придется перетерпеть этот страх и закрыть, наконец, глаза, попытавшись отключить сознание. Казалось, даже что тьма сейчас в этой ночи была какой-то ощутимой, материализовавшейся субстанцией, она покрывала меня своей вязкой плотной массой и всей тяжестью давила на мозг и обостренные до предела чувства. Кошки – удивительные создания. Где-то я слышал, что они очень хорошо чуют духовную обстановку. Чуют призраков и демонов, и всякую другую нечисть. Они словно находятся между двумя мирами, между миром людей – миром материальным, и миром потусторонним – миром духовных существ. Чутье животных так же подтверждается и большинством христианских представлений. И я так же не был склонен ставить под сомнение эту теорию. Когда сатана приходит – первое, что он приносит с собой это страх. Он лжец и отец лжи, другими словами, он – создает людям иллюзии. А страх – одна из самых величайших и эффективных иллюзий. И я это знал, поэтому начинал привыкать уже к подобным вещам. Последние несколько месяцев я жил с восприятием этой реальности как какой-то черной бессмысленной и невероятно тяжелой и унылой обстановки. Казалось, меня загнали в какую-то клетку. Абсолютная правда: между тем, кто скован, и тем, кто находится в замкнутом пространстве – огромная разница. Все происходящее со мной за последнее время ввергало меня в какую-то глубочайшую депрессию, через которую я не мог наблюдать для себя каких-либо положительных ощущений в окружающем мире. Еще и постоянный страх по ночам. Что-то приходило и накрывало меня этим страхом как каким-то тяжелым ковром Биджар. А может сейчас у меня просто что-то немного сбилось в работе инстинкта самосохранения? Настороженность. Ощущение опасности в собственном доме. Причем опасности не физической. Может, мне действительно пора было сходить к психиатру. Может у меня реально мой невроз, который был уже очевиден, начинал потихоньку перерастать в психоз? Насколько мне было известно, в медицине психиатрические заболевания определялись статистическим отклонением от нормы некоторых параметров и страданием, которые эти отклонения вызывали. То есть болезнь – потому что отклонение от нормы, и болезнь – потому что вызывает страдание. А то, чего больше – то и норма. На мой взгляд – да, в общем-то, и не только на мой – это были несколько сомнительные критерии. Так, например, в этом мире существует очень много говёной музыки, но из-за того, что ее так много – она не стала от этого менее говёной, и профессиональные музыканты не собирались признавать ее нормой. Одновременно с этим и хорошие композиторы часто страдают от того, что их более качественный продукт не получает должного признания по сравнению с тем отстоем, который пишут их коллеги по цеху. Потом через некоторое время такие композиторы частенько становятся легендами. Просто – объективно – люди слушают музыку по разным причинам, и нравиться она им может тоже по разным причинам, и не всегда потому что это качественный продукт. Качество в данном случае всего лишь один из параметров, по которым музыка может нравиться. Об этом долго можно спорить, но во всяком случае, мне казалось, что не всегда справедливо искать истину там, где большинство. Большинство в глобальном смысле – то есть, и людей, и мнений, и правил, и параметров, и товара, и денег, и даже разума. В медицине, в которой все было довольно относительно, одной из наиболее относительных областей с точки зрения истины была психиатрия. Даже обычные врачи, которые знают, что в их сфере лечения все очень относительно, говорят про психиатрию: “Да, это же психиатрия. Там все относительно”, потому что знают – там действительно все еще более относительно, чем у них. Это, конечно же, не исключает психиатрию из тех инструментов, которые могут помочь человеку. Просто, наверно, этим инструментом должны владеть люди, у которых присутствует хотя бы очень небольшое желание помочь другим и твердые моральные принципы – люди, которые не просто хотят срубить кучу бабла на фармацевтических фирмах, и люди, которые не просто хотят отработать смену и пойти домой, забивая на саму мысль о том, к чему реально может привести их лечение и их ошибки. Психиатрами, как и вообще, врачами должны становиться люди, которые реально парятся за свои ошибки. Люди с чувством ответственности. А когда человек становится абсолютно уверен в своей правоте, теряя способность к диалектическому восприятию реальности – он может наделать очень много ошибок. Лично я с психиатрами, и даже с психологами (практикующими) никогда не сталкивался. Поэтому мне хотелось верить, что среди них подобных человеков не много. Я знал, что психиатры могли бы подумать по поводу моих ощущений. Я тоже видел зацикливание в жизнях людей и невозможность адекватного восприятия реальности. А еще я видел, как из людей изгоняют бесов. Еще я видел, как в жизни восстанавливается справедливость, в контексте казалось бы какой-то невероятной случайности, приводя однажды все в состояние абсолютного и исчерпывающего баланса. Еще я видел как люди жили в церкви, будучи благочестивыми верующими и уважаемыми прихожанами, десятки лет, а когда вдруг начинали пытаться что-то изменить в этом мире и шли против зла, бросая вызов сатане – заканчивали жизнь в полнейшей разрухе, на краю гибели, проклиная все на свете в том числе и церковь. Еще я видел, как люди менялись под моим влиянием. Еще я несколько лет занимался тем, что формировал у людей в сознании те или иные принципы мышления, определяя их дальнейшее мировосприятие. Я пытался смотреть на все с нескольких позиций. Потому что видел и психически нездоровых людей, и наблюдал работу сатаны в этом мире. Занимаясь постоянной рефлексией и анализируя окружающую меня действительность, я старался докопаться до истины, понимая, что до абсолютной истины на этой земле докопаться никто не может. Я начинал привыкать ко всей это шняге – депрессии, страхам, кошмарам по ночам, неврозам, болезни. Я старался объективно оценивать ситуацию, и знал, что если я вновь объявлю перемирие – скорее всего через какое-то время я вернусь к обычной более-менее нормальной жизни. Главное только вовремя успеть его объявить, поняв, что ты находишься на краю. Главное только, чтобы не было слишком поздно. Главное только, чтобы не уйти в это настолько далеко, когда станет уже очевидным, что вернуться назад невозможно. Я понимал, что все мои ощущения – может быть не что иное, как просто результат разбалансирования нервной системы. Если мое восприятие реальности станет сильно искажаться и все это начнет заходить слишком далеко – я пойду к психиатру. Поэтому мне нужны были разные люди, с которыми бы я постоянно общался. В том числе и обычные мирские неверующие – чтобы давать альтернативный взгляд на вещи. Так я мониторил свое собственное состояние – анализируя реакцию своего окружения на мои действия. Если я замечу какие-то нестыковки – я обращусь к специалисту. И хоть я и не знаю, где здесь истина – но я сделаю все, чтобы вернуться в систему нормальной жизни, прекрасно понимая, что эта система может оказаться иллюзией. Иллюзией – как впрочем, и то, чем я занимался. Опасно строить для себя убеждения. Разумнее – допускать возможность различных вариантов развития событий. Приходится жить предположениями, а не уверенностью. Это сложно, но это единственный способ избежать абсолютного краха всей жизни в один прекрасный момент. Ты не знаешь, где правда, а где ложь. Все, в чем ты убежден – может оказаться иллюзией. Все, что ты считаешь своим мнением – может быть лишь чьим-то внушением. Все, что ты воспринимаешь как собственное решение – может являться лишь чьей-то манипуляцией. Верить нельзя никому. Иногда люди обманывают друг друга. А иногда люди обманывают сами себя, пытаясь неосознанно убедить в своей лжи и других. А иногда люди обманывают тебя, желая тебе добра. Необходимо брать информацию из разных источников и сопоставлять. Абсолютная стопроцентная уверенность в чем-либо – признак глупости и недальновидности. Тем более в контексте того, что я видел на протяжении своей жизни. Я видел – людьми постоянно кто-то управляет. Кто-то управляет любимым человеком. Кто-то управляет своими подчиненными. Кто-то управляет массами, народом. Возможно, кто-то управлял и мной. А я так же, будучи незаметным, оказывал влияние на других людей. Во всех своих действиях и жертвах ради своей веры я наблюдал расчет. По-другому для меня было – путь к погибели. Потому что проще всего управлять тем, кто твердо в чем-то убежден и чье поведение изначально и абсолютно предсказуемо. При всем при этом – я готов был отдать жизнь за свою веру. Но как я уже сказал – это был всего лишь холодный расчет.
Когда я проснулся утром, мне позвонил Слава. – Слушай, чувак, тут короче шняга такая. Я щас уезжаю на пару недель. Тут меня попросили поиграть съездить с группой с одной. Так что меня не будет. А у нас, короче, базу нашу закрывают. Ну помнишь, я тебе говорил? – Что, уже закрывают? – спросил я. – Да. Все уже. Когда снова откроют – неизвестно. Действительно закрывали на неопределенное время ту репетиционную базу, на которой мы постоянно тусовались. Поэтому перед нами вставал вопрос – “что делать дальше?”. Теперь уже нахаляву ничего не будет. Придется искать место. А плата за каждую репетицию – будет стимулировать к тому, чтобы нам развиваться и стремиться к чему-то более серьезному. Кажется, мой отдых от концертной деятельности заканчивался. Хотя я не мог сказать, что я хоть сколько-нибудь отдохнул. Как дальше жить – я не представлял, я еще не был готов вновь к чему-то серьезно стремиться в плане музыки и рвать свою жопу на выступлениях. – Короче, надо бы с Катей последнюю репетицию провести, – продолжал Слава, – Ну я уже не смогу с вами. Мне сегодня вечером уже валить надо. Еще надо собраться. Так что бери ее и тащи сам на базу. Там хоть перед закрытием последний раз поиграете и потрете там за всякое. Я ей уже позвонил. Сказал, что вы свяжетесь. Либо ты ей позвонишь. Либо она сама тебе позвонит. – Ну, как-нибудь срастемся, – ответил я. – Ага. Ну в общем поиграйте там без меня. Можешь полечить ее там немного один на один. У нас с ней, кстати, отношения испортились. – А чо у вас? – поинтересовался я. – Да… Достала она меня. Постоянно ругаемся. Из-за своих этих приколов лесбийских мне истерики закатывает. Вообще наверно скоро расстанемся. Ну мы уже договорились, что даже если расстанемся с ней, то все равно будем поддерживать деловые отношения. То есть мы все равно как бы типа группу организовываем… будем продолжать ее учить. В общем, устанавливай с ней контакт поглубже. – Угу. – Ну, в общем, там созвонитесь, – начал уже заканчивать Слава. – А чо, слушай, когда откроют снова базу? – спросил я. – А я без понятия, – ответил Слава, – Там вообще чо-то неизвестно. Но Катя сказала, что возможно у нее получится там договориться с одной базой подешевле. Так что это с ней потом надо еще будет обсудить. – Ага. Понятно. Ну может седня тоже потрем с ней за эту тему. – Ну вот… – заключил Слава, а потом: – А мы с ней… да я не знаю даже… Короче я запарился уже с ней, – снова поднял Слава тему своих отношений с Катей, – Короче, она такая тоже… психованная немного. У нее проблем куча, своих, там, тараканов всяких. – Ну еще бы. Она лесбиянка. Ты думал, она живет в гармонии с природой? – заметил я. – Ну вот, видимо, я все-таки так и не думаю. В общем репайте там с ней. Можешь трахнуть ее за меня. – Посмотрим, – ответил я. Я закончил разговор и задумался, подняв голову немного вверх. – Нееее, – произнес я в результате на последнюю фразу Славы. Все-таки мы были очень циничными верующими. Слышал бы наш разговор пастор нашей церкви. Конечно же это была шутка. Никто никого трахать не собирался. Я созвонился с Катей и мы договорились о времени репетиции. У меня до сих пор кружилась голова. Я чувствовал себя не самым лучшим образом. Поэтому представлял, чем для меня может обернуться очередная репетиция. Но я должен был ее провести. Когда будет следующая – неизвестно. Да и Слава уезжал – тоже не самый положительный момент. К тому же у них сейчас испортились отношения. Хотя, может, им двоим нужно было отдохнуть друг от друга. В общем, эту репетицию надо было провести. Я и так не сказал бы, что у нас наблюдался сейчас большой избыток общения. Тем более, после всех запар, которые испытывал мой мозг в последние две недели. Нужно было держать контакт. Еще надо было конкретно поговорить о другой базе, которую предлагала Катя в будущем, обсудить это, узнать все. Короче, я должен был провести эту репетицию. – “Держать контакт. Держать контакт”, – думал я про себя, когда ехал на автобусе на репетицию с Катей, испытывая почему-то при этом волнение и неприятное сердцебиение как обычно. Держать контакт было важно. Я уже видел, как терялся контакт с человеком. Сначала он ослабевал, потом ослабевал еще сильнее, потом ослабевал еще-еще сильнее, потом просто терялся и сам человек. Забавно, но работая с людьми несколько лет, я реально наблюдал за тем, как в процессе эти люди любо умирали, либо пропадали без вести. Я не знал, почему так происходило. Но так было. Причем, я ни на кого никогда не давил, у меня всегда были именно дружеские отношения, а уж потом разговоры о религии. Я не пихал никому Библию в уши и в другие отверстия, я всегда делал так, что человек сам начинал интересоваться этими вопросами и сам спрашивал меня, желая, чтобы я ему начал проповедовать религиозные доктрины. Человек сам проявлял инициативу. Так было лучше. Я специально к этому подводил. Я по возможности работал хитро и аккуратно. Наверно я в этом случае был в чем-то похож на девушку, желающую обратить на себя внимание парня – нужно было только чуть поманить пальцем, а там парень уже сам бежал следом. Ну а если не бежал – то тогда уже, скорее всего, ничего не поможет. Ну… хе-хе… я был не девушка, я в этом случае просто начинал действовать по-другому. Но, так или иначе – я часто становился свидетелем смерти или исчезновения тех людей, с которыми в данный момент времени работал, пытаясь сформировать у них определенные принципы мышления. Мои друзья, которых я знал по десять лет, особенно верующие – с ними ничего не случалось, а эти мерли только так и куда-то пропадали. Еще один такой вот прикол. Нет – моя церковь не приносила их в жертву. Это происходило и тогда, когда я уже был вне церкви. И факт оставался фактом – многие люди, на которых я долгое время пытался влиять, либо исчезали, либо умирали в конце. Самоубийств, слава Богу, не было. Причины смерти, как правило, оставались до конца не выясненными. Это правда. Возможно, здесь я так же наблюдал работу дьявола. Но данная закономерность становилась неприятно очевидной. И у нее должны были быть причины. Большинству людей такая мысль покажется бредовой – но возможно Бог специально сводил меня с теми людьми, кто в скором времени должен был преставиться. Но, кажется, Катя была не тем случаем. Тем не менее, терять контакт с ней было нельзя. Я приехал на репетицию. Мы очень мило позанимались. Я пофигачил на басу, заставляя Катю играть простые гармонические партии, которые у нее уже потихоньку начинали получаться. Потом мы так же мило побеседовали на всякие разные отвлеченные темы. Немного, совсем чуть-чуть, коснулись темы религии. Затем обсудили ее вариант с занятиями на какой-то базе у одного из ее знакомых. Плата была вполне приемлемая, даже низкая. Не бесплатно, конечно, как здесь, но и не дорого. В общем, репетиция и общение прошли прекрасно, и очень даже продуктивно. Я начинал расслабляться, воспринимая Катю уже не как объект для формирования каких-либо принципов мышления, а просто как друга. Домой я ехал, задыхаясь и с головными болями, глядя широко вылупленными глазами сквозь запотевшие стекла солнечных очков в одну точку. Как обычно. Начало повышаться давление. Я переутомился. Мне было хреново, и я только радовался тому, что хотя бы сидел у окна, а не стоял в этом душном автобусе. “Держать контакт. Держать контакт, – думал я про себя, – Нельзя позволить Кате потеряться”. Это было похоже на паранойю, но, кажется, я снова наблюдал действия сатаны в своей жизни. “Лишь бы только Катя не умерла”, – подумал я про себя и улыбнулся. Мне начинало казаться, что я занимаюсь какой-то абсолютной хренью, не понимая вообще, ради чего я все это делаю, я подумывал о том, чтобы мне бросить все это и попробовать построить какую-нибудь финансовую пирамиду. Или срубить бабла, написав какой-нибудь тупой слезливый недалекий мыслями и текстами музыкальный альбом христианского прославления под названием “Я пройдусь с Иисусом по лазурным берегам счастья”, и пропихнуть его в какой-нибудь церкви. Все будут слушать, как стадо баранов, будут слушать и петь, куда денутся. Люди везде одинаковы. Но нет – я продолжал пытаться оказать на этот двинутый мир какое-то положительное влияния, формируя у людей принципы морали и нравственности, и чувство ответственности, и разрушая стереотипные представления, которые несли ложь и могли привести к погибели. Наверно, я был идиот.
Занимаясь несколько лет тем, чем я занимался, я с уверенностью мог заявить: все-таки одно дело проповедовать свои идеи на публике, на сцене, на концертах, через Интернет, через искусство, в средствах массовой информации, рассчитывая на большую аудиторию, и совсем другое дело работать лично с каким-то конкретным человеком. Проповедуя на публику ты просто приходишь и создаешь определенный информационный поток, который так или иначе оказывает какое-то влияние на людей. Что будет дальше, потом, тебя уже не особо интересует, ты выполнил свою работу, и идешь в другое место. А работа с человеком на протяжении долгого времени – кропотливый и упорный, требующий большого количества времени и нервов, труд. Безусловно, выступление на большую аудиторию – это еще более нервная работа. Именно поэтому мне теперь было довольно трудно этим заниматься. Но конкретная работа с человеком – это тоже не халява, это уже нечто совершенно другое. Так как я в различные моменты своей жизни находился и в том и в другом качестве, то мне было что с чем сравнивать. Хотя самым тяжелым, что я когда-либо делал за свою короткую жизнь, для меня все-таки оставалось выступление на сцене. Все эти схемы, модели, предполагаемые варианты поведения человека и способы воздействия на него – все это выглядит очень логично, и вроде как, судя по тому, как расписано по схемам, довольно просто, но в действительности всегда все намного сложнее. Человеческое сознание – потемки, и никогда в точности не знаешь, что там может таиться, и если решил проникнуть в него – никогда не знаешь, что тебя там может ожидать. Часто люди оказываются немного умнее и не настолько стандартно мыслящими, как мы их видим вначале. И некоторые вещи, бывает, ускользают из нашего поля зрения, а затем преподносят нам сюрпризы, разрывая ту схему поведения, которую мы уже смоделировали. Это бывает забавно. Я сидел за компьютером, бесцельно шаря по интернету в поисках чего-нибудь интересного, и постепенно начинал от этого немного уставать, понимая, что переработать весь объем информации, который передо мной, мне все равно не удастся. Наблюдая уже некоторое время депрессивный статус в “аське” у Катерины, я все же решился и спросил, что уже у нее такое случилось, написав свой вопрос по возможности не навязчиво. – “Да так. Дастало все. Жизнь долбаная”, – ответила она. – “Ясно… Да, жизнь такая… Сам тоже от нее не в восторге”. – “Что тоже припекло?” – “Не то слово”. – “Понятно все. Вот и у меня тоже хрень”. – “Ясно”, – заключил я. – “Как у вас со Славой дела?” – решил спросить я уже более конструктивно. – “А он не расказывает? Вы же друзья”. – “Ну, он что-то рассказывает, но не все”. – “Мы с ним ругаемся в последнее время постоянно. Наверное нам нельзя долго вместе быть”. – “Ясно. Это конечно вам решать, ваши отношения, но всегда же будут какие-то трудности… слава говорил что он к тебе привязался”. – “Я к нему вроде тоже как привязалась, – ответила Катя, – Только мыв сев равно ругаемся… Еще и с девушкой со своей недлвано поссорилась”. – “Хм… а ты никогда не думала что твои отношения с твоей девушкой… – начал писать я и: “Нет, блин”, – подумал я. Напишу-ка я лучше: – “Хм… а ты никогда не думала что твоя связь с твоей девушкой может стать проблемай в отношекниях со Славой”. Посмотрим, что ответит. – “Нет, скорее я думала что моя связь со Славой может стаь проблемой в отношениях с моей девушкой” (и смеющийся смайлик). “Ха-ха… Ишь ты, какие мы. А зачем тогда сама звонила ему?” – подумал я про себя, а написал (ответив перед этим тоже смеющимся смайликом, всегда сильно снимающим напряжение): – “Но ведь твоя девушка все равно всех твоих потребностей не удовлетворит. Мне кажется со Славой отношения в дангом случае имеют некоторое преимущество в этом плане”. Я уже конкретно ставил перед ней этот вопрос. – “Каких это например потребностей не удовлетворит?”, – только лишь ответила Катя. – “Ну рано или поздно все равно захочется иметь нормакльную семью, мужа, захочется иметь детей, материнский инстинкт… захочется замуж”, – написал я. – “Замух я пока не хочу” – ответила Катя, и потом добавила: – “Замуж… Хотя ребеночка да, ребенка мне хочется. Только не сейчас, но вообще хочу иметь детей.” – “Ну вот… как будешь решать эту проблему?” – “Не знаю”, – ответила Катя. Я выдержал паузу. Ладно, что еще не написала, что возьмет ребенка из детдома, чтобы воспитывать его со своей девушкой, иначе я много что мог бы ей на это ответить. Но нет, так не написала. – “Катька, не уходи в это слишком глубоко, – начал я, – Потом все будет намного сложнее. Щас ты пока еще молодая. Потом с возрастом некоторые вещи станет делать очень трудно. В частности – заводить новые знакомства. Приваыкнешь общаться с одними девушками – с парнями познакомиться станет еще сложнее. Все только еще хуже будет. А основные инстинкты все равно не сможешь так просто игнорировать. Это путь в никуда”, – решился я конкретно зафигачить по ее сознанию. – “Знаешь, Константин, это все не так то просто”, – написала Катя, и мне показалось, что она начала сердиться. – “Я понимаю”, – ответил я. – “Я не могу взять и сразу так изменить свою жизнь. Тем более тут отношение с человеком”, – снова напечатала Катя. – “Я знаю, это все очень сложно. Я не считаю, что это просто. И не получится просто так сразу все изменить. Я просто хочу сказать, что потом все будет еще намного сложнее”, – писал я. – “Я конечно понимаю что я гоню сильно, и надо как то по другому. Но так сразу это все не решается”, – опередила меня Катя, пока я писал сообщение. – “Я понимаю, – ответил я, – Не злись. Я желаю тебе только добра. Поэтому и говорю тебе о том к чему это может привести в будущем. ”. – “Возможно ты и прав… – ответила Катя, – И я не злюсь… правда… просто это все требует тщательного обмозгования”. – “Это безусловно… всегда нужно думать и все обмозговывать. Просто сейчас ты еще можешь из этого выйти – сейчас ты пока можешь это сделать. Потом будет сложнее. И последствия потом будут более серьезными”. Наступила пауза в нашей переписке. Через некоторое время Катя ответила: – “Может быть… Но это все потом. А щас пока можно пожить так как хочется”, – написала она и поставила в конце смеющийся смайлик. – “Смотри. Твое дело. Ты же понимаешь сама что ни к чему хорошему это не приведет”, – только лишь написал я. Снова наступила пауза в переписке. – “Все равно когда смотришь и думаешь за кого бы выйти замуж – понимаешь что вкруг тебя одни дебилы и бараны, и понимаешь что за таких как-то не особо зочется выходить”, – наконец прислала сообщение Катя. “Хм”, – подумал я. – “Ну да, это ваще проблема конечно. Козлов конечно до хрена всяких”, – написал я и тут же получил продолжение: – “Либо идиоты, которые количеством оттраханых женщин пытаются повысить так свою самооценку”. – “Да, это правда, есть такое. Люди вообще очень многое делают исключительно из-за своиз комплексов”, – согласился я и таким образом немного увел на время основную тему чуть в сторону, что иногда бывает полезно. – “Вот и я говорю. Люди ваще процентов на 90 поступают из-за своих комплексаов чтобы доказать себе что что-то значат”. – “Базару ноль. Даже в брак часто вступают только лишь из-за этого”. – “В том-то и дело. Но это глупо”. – “Конечно глупо. Нужно головой думать”. – “Вот-вот. Люди должны вступать в брак потому что любят друг а друга а не пытаясь решить какие то свои проблемы”. – “Вот и я о том же. Из-за этого часто потом такие кикозы начинаются”. – “Ага. Потом разводятся и обвиняют во всем другого”. – “Точно. Хотя сами изначально знали, что их брак обречен на развал”. – “Вот вот”. “Ладно, хватит, – подумал я, – Ты молодец, на правильном пути, это все, безусловно, истина… правда, жизнь, конечно, всегда сложнее, чем твои представления о браке, но да ладно… короче – возвращаемся к нашим баранам”. – “Но все равно это не значит, что все парни одни уроды. Есть и нормальные. Просто ты может еще их не встречала”, – написал я. – “Да встречала… просто они на меня как-то внимания не обращали… либо удже все заняты были”, – ответила Катя. “Хм, – подумал я, – Хотя бы честно. Объективно мыслим”. – “Ничего встретишь еще. Найдешь кого-нибудь, до фига парней. Все у тебя нормально будет. Я уверен. Только вот когда встретишь парня – твой образ жизни и твои лесбийские наклонности могут стать серьезной проблемой для нормальных отношений с ним. Вот поэтому я и говорю – не уходи в это глубоко. Это не приведет тебя ни к чему хорошему. Правда”. – “Может ты и прав”, – получил я в результате ответ. Так, ну ладно, уже что-то. По крайней мере, она уже все это признает. Я подумал – дожимать ли мне ее до конца, или же пока тормознуть тему, вернувшись к ней потом в будущем. Я решил, что, наверное, на сегодня для Катерины будет достаточно. – “Я в общем-то все это понимаю. И я действительно как бы сама все-таки би-, но что толку что мы стобой тут сидим и разводим за эти темы, якобы понимая правильные вещи. В рузельтате я все равно остаюсь не привлекательной ни для того ни для другого пола”, – написала Катя. – “Почему? – ответил я, – Плчему не привлекательна? Ты привлекательна, у тебя же парень есть”. – “Ну и что. Все равно щас в результате сижу дома одна. Ни друзей толком… ну есть какие-то знакомые, но не близкие друзья… и с парнями как-то не так”. “Ну что мне опять сидеть и снова пытаться повысить ее самооценку”, – подумал я про себя. – “Ну вот скажи честно неужели ни разу за тобой никто не ухаживал, никто не пытался подъезжать? А Слава тот же? Он твой парень как бы… неужели никто не проявлял к тебе внимания?” – “Ну да, было по пьяни на вечеринке (смеющийся смайлик). Ну секс со мной был для кого-то прикольный. Но как бы отношений серьезных не было”. – “Ну дак вот все равно. Ты просто сейчас видишь все в неправильном свете. Если с тобой кто-то спал, значит все равно для него ты была привлекательна. Если девушка вообще не нравится то с ней как правило спать не будут”. “Конечно, степень привлекательности бывает разная, – подумал я про себя, – А учитывая еще, что мужчина готов переспать вообще, наверное, с 80% всех девушек, которых видит на улице, и он так бы и сделал, если бы не какие-то социальные, религиозные, внутренние рамки и собственные комплексы. Но тем не менее. Мне нужно было вывести Катю из депрессии”. – “А то что по пьяни и то что отношений не было серьеных – дак это почти все пацаны такие. Ты же сама только что говорила что все либо дебилы либо уроды. Да парням нужен секс, и это для них главное – ну дак что теперь, да, мы такие, и с этим придется смириться, такая природа. Просто иногда мы находим девушку ради которой готовы себя сдерживать. Ну и там еще некоторые нюансы есть. Но в любом случае – даже по твоим рассаказыам можно сделать вывод что к тебе подъезжали. Тем более ты со Славой сейчас встречаешься. Так я и говорю – у тебя просто депрессия и ты все видишь в очень неправильном свете”, – закончил я. – “Ну может быть, – ответила Катя, – Но от парней как бы нужно больше внимания, ухаживания какие то, а не тупо секс… А со Славой… ну как бы не знаю… наверное мы сним расстанемся, както у нас не складывается”. – “Ясно все с вами со Славой, – написал я, – А то что ты говоришь – так наверное каждая девушка когда-то думает. Ты просто сидишь и накручиваешь себе. На самом деле все немного нетак. Просто у тебя депрессия и плохое настроение и ты не можешь адекватно воспринимать окружающую реальность”. – “Наверно, – ответила Катя, – Спасибо за утешение” (и смайлик с ангельскими крылышками и розовыми губками в конце). Кажется, я начинал понимать – очевидно, что они со Славой никогда не любили друг друга. И Катя, что важно, никогда Славу не любила. Просто, скорее всего, она пыталась так выбраться из той ситуации, в которой оказалась, из своих собственных комплексов и своих внутренних проблем, пыталась начать нормальную жизнь и нормальные отношения с парнями, используя Славу как последнюю спасательную ниточку, за которую можно было бы зацепиться. За Славу я не пережевал. Он тоже в свою очередь Катю не любил, и сильно страдать не будет, если они расстанутся. И для меня все более становились очевидными причины, по которым Катя стала лесбиянкой. Еще я чувствовал какое-то уныние и печаль через всю эту переписку. Ладно, так как Катя больше ничего не писала, я решил уйти на кухню, чтобы тупо пожрать. Я решил зафигачить себе что-нибудь особенное. Поэтому поставил разогреваться сковородку, чтобы пожарить вчерашней лапши с колбасой и яйцами. Когда-нибудь тяжелая жирная, жаренная и острая пища меня убьют, а шоколад приблизит этот момент во времени, но намного раньше это сделают стрессы и демоны, которых я когда-либо где-либо в чем-либо подвинул. Так что за здоровое питание мне особенно переживать не было смысла. Еще я подумал, что уж лучше б я пил и курил, так как все-таки нервы – это святое. Так как процесс приготовления занимал некоторое время, то я периодически ходил в комнату, проверял, не написала ли мне Катя еще что-нибудь. Вроде бы она что-то там писала, но сообщение пока так и не пришло. Поэтому я спокойно продолжил готовить себе жирную смерть. Когда я вернулся с кухни уже с набитым до отказа желудком, я обнаружил все-таки пришедшее мне сообщение. Развернув диалоговое окно, я увидел, что сообщение значительно больше, чем можно было бы ожидать, и, удивившись, почувствовал, что здесь явно не обошлось без эмоций. Я начал читать: “Блин, вот пообщалась щас с тобой и поняла, насколько же меня досталивсе жти так называемые друзья в интернете. Вот мы с тобой знакомы вживую, иногда репетируем, занимаемся, и даже если просто по аське – все равно мы апонастоящему ОБЩАЕМСЯ. Знаешь как говорят – есть три типа общения – когда ты отдаешь но ничего не получаешь, когда ты что-то получаешь но ничего не отдаешь взамен, и третий – когда ты что-то отдаешь и в тоже время что-то получаешь от того с кем общаешься. У нас с вами со Славой что-то ближе к третьему, а я тут задумалалсь над всякими там друзьями по интернету, во всех этих соц.сетях и другой прочей хрени и подумала – что я там получаю? и кому я что могу понастоящему дать? И кто что может дать мне? Во всех этих вконтактах и одноклассниках… ну поздравят тебя с новым годом, ну может быть еще с днем рожденья, если вспомнят, но и все… ну разве что еще какуюнибудь фигню на стене публичной напишут, и то лучше бы не писали. Но больше ничего. А вот попроси у кого-ниюудь помощи – хрен тебе кто поможент. если например денег взаймы или просто что-нибудь сделать – ни фига, и не важно что деньги мне нужны будут на то чтобы сходить в боулинг а не на хлеб, главное сам факт… да даже и на хлеб бы никто не дал. а если например попаду в аварию и нужны будут бабки на операцию – хрен-то там, хрен кто поможет… ай ладно сдохну вообще – тоже никто внимания не обратит. Все! меня задолбали все эти так называемые друзья в социальных сетях, у меня их насчитывается там около сотнпи и ни с одним нет никаких серьезных отношений, разве что с парочкой человек – исключения. Тупо, очень тупо возьму седня и удалю нахрен их всех, всех! Их нахрен! оставлю только двух-трех, пускай их мало но они действительно друзья. Этот инет – просто полная лажа, никакого глубоко смысла, только лишь иллюзия общения, чтобы не чувствовать себя совмем уж адиноким…Вообще мне начинает казаться что мир к этому и идет. Люди отделяеются друг от друга и закрываются в своих маленьких квартирках и никто никому не нужен. в мире нет любви – ЛЮБВИ основы без которой в этом мире ничего хорошего быть не может. Я вот учусь в экономическом университете, работала немного в сфере торговли летом, проходила пркктику, и могу сказатьчто такое впечатление как будто сейчас все продается, продается абсолютно все! даже сами люди.и каждый стремится себя продать как можно дороже, как будто выставляет себя как какойнибудь товар на витрине… е&%ть! нах$# такой мир я могу сказть только лишь! Не хочу в таком мире жить. каждый продает себя как какуюгибудь вещь и сам же устраивает себе рекламную кампанию. а как же тогда любовь? Где же тогда любовь7 все это бабло счастья не приносит, я видела много людей обеспеченных и богатых, которые скалывались наркотиками или спивались. Нах$#. все это богатство, нах$# все эит деньги если счастья все равно нет. Нет, тоесть конечно деньги они нужны и мне конкретно нужны и я собираюсь их много-много заработать в будещем но ведь они не главное и счастья они не принесут. Бл@#ь ты наверно задолбаешься читать все это… но я все равно допишу…А КАК ЖЕ ТОГДА ЛЮБОВЬ? ведь ее не купишь за деньги. Ее не приобретешь за баксы… а между тем такое чувство как будто девушки пытаются продать себя как можно дороже как какую нибудь вещьи выгодны выйти замуж за того кто больше заплати. а парни в свою очередь покупают и выбирают оптимальное соотношение качества и цены с учетом своих желаний. у кого денег больше тот и покупает девушку к-ая дороже стоит. И кто то продается за банку пива на скамейке а кто то за виллу и яхту у моря. А как же любовь? ведь без нее никак! В результате дурры выходят замуж ка какого нибудь козла который их трахает и запирает у себя на кухне мыть посуду, а те потом понимают что были дурры, но уже поздно, и через год они разводятся. Ведь можно же было подождать, подумать, но – нет, вот мы с тобой говорили о том что каждый поступает только исходя из своих собственных косплексов – а так и есть! Все стремятся как можно скорее устроить свою жизнь и вступить в брак чьобы не считаться старой девой, или чтобы тебя не считали лохом из за того что у тебя нет девушки. А если настоящая любовь придет только в тридцать… нет! в сорок лет – что тогда? ведь истинная любовь она иногда может быть только один раз в жизни. неужели нельзя дождаться ее? неужели нельзя подождать того самого единственного человека который один только может сделать тебя счастливым и больши никто другой на это не способен? да, это тяжело. да это беспонтово, но бл@#ь! кто ж мы такие если сами не может\м управлятьсвоими чувствами и желаниями? разве мы люди елси не можетм управлять собственными жизнями? Нет мы будем продаваться тому кто нас купит подороже, потому мы знаем себе цену, или будет трахаться со всеми подряд чтобы не чувствовать себя лузером, чтобы повыситьсвою собственную самооценку, которую уже кто то когда то опустил ниже плинтуса, или изменять жене потому что никогда ее не любил, или просто потому что все так делают. потому что так проще. Мир и окружающие люди в нем просто играют на твоих комплексах, а ты как слабый человек – потому что человек всегда слаб – поддаешься им и идешь на поводу…. выходит так… понимая все это мне хочется только лишь застрелиться. И вот мне кажется после всего - то ли у меня с мозгами что то не в порядке и я какая то двинутая на всю голову, то ли этот гребанный мир уже раз сто перевернулся и где в нем истина и правда и как в нем вообще жить я не представляю дальше. да и кто вообще может сказать что он критерий и что нужно жить так как именно он считает нужным. Все бл@#ь я закончила и пошла в ванну мыться, моджет хоть утоплюсь…” Я прочитал это невероятно длинное, разбитое на две части, сообщение, и, прочитав, начал в конце чесать свой затылок. Надо сказать, я чесал его долго, пока окончательно не осознал всю суть данного информационного потока в этом сообщении. Хм… Уж от кого-кого, но от этой циничной лесбиянки, курящей, бухающей, трахающейся с кем ни попадя и ругающейся матом, я такого не ожидал. Забавно. Видимо, сильно наболело. – “Подожди, не топись пока”, – быстренько отослал я коротенькое шуточное сообщение и начал печатать свой развернутый ответ. Мне пришел смеющийся смайлик. Видимо, Катерина не успела еще полностью приготовить ванну. – “Так, все по порядку, – начал я, – В принципе по поводу знакомств и общения через интернет – я стобой согласен. Вот поэтому я и нее регаюсь ни в каких там вконтактах или одноглазниках. Общение через инет действительно абстрагирует и несколько замыкает человека, упрощая процесс этого общения. А так как меня такое общение полностью все равно не удовлетворяет, то я не хочу уделять на это слишком много времени и уходить в это, лучше буду искать общения вживую, потому что вживую установить контакт с человеком сложнее, там боблльше всяких нюансов, слишком много общаясь через интеренет можно потерять некоторые навыки. хотя я не против соц сетей в принципе, в этом есть свой прикол. И в общении через инет вообще есть свои плюсы, у некоторых людей кстати, просто сложные обстоятельства в жизни, для них это выход. В то же время я знаб людей которые и много общаются вживую и так же много общаются через интернет. Но все равно я с тобой во многом согласен и тоже не хочу слишком глубоко в это уходить, предпочитая живое общение. Дальше – что касается всего остального – вообще то что ты говоришь этому в принципе учат в церкви (смеющийся смайлик), поэтому мне даже несколько странно слышать от тебя такие вещи, но ты конечно же безусловно права. Да, я тоже вижу как люди продаются и покупают других людей а любви нет. поэтому и счастья как правило тоже нет. любовь – действительно основа всего и без нее ничего хорошего в этом мире быть не может, но я имею в виду не только романтическую любовь между парнем и девушкой а – любовь в ее вселенском более широком смысле, как уважение людей друг к другу и способность на какую-то жертву. Продажность вообще – это тенденция времени. По поводу того, что люди вступают вбрак по расчету (просто расчет не всегда материальный) – это да согласен, вот кикоза-то будет когда вступив в брак и уже в браке вдруг встретят свою настоящую любовь… а если предположить еще что теория о двух половинках истинна – вот это тогджа вообще жесть в этом контексте полная будет… а вдруг правда? а почему нет?... а тут такой косяк – все равно ведь ты в результате предаешь человека получается, ты же клятву давал когда женился или выходила замуж, а щас получается – такая лажа, кто ты после этого если за свои слова нихрена не отвечаешь. Так что согласен полностью. что касается того, что иногда настоящую любовь можно встретить только в сорок лет…” А вот тут я сам сильно задумался. Я лично для себя не собирался всю жизнь сидеть и ждать какой-то там великой любви. Для меня и тридцать-то лет был какой-то нереальный возраст для такого. И честно: я понимал, что без любви я проживу, а вот без секса – нет. Я не был таким романтиком. И я знал, что если в ближайшее время так и не встречу любовь – то пойду по альтернативному пути. Каждый сам для себя в этом делает выбор. Но так как согласиться в этом с Катей я сам лично для себя не мог, то… хм… надо было попытаться просто как-то обойти этот момент. И я начал пытаться: – “Здесь конечно я даже не знаю, что сказать… некоторые ждут до тридцати лет своей любви, но это трудно, а вот сорок лет – это еще намного труднее, тут каждый для себя сам решает… и жизнь – она всегда немного сложнее романтических идей… но я конечно же понимаю о чем ты говоришь… и в чем-то солидарен… А вот что касается того что люди вступают в брак ивообще заводят какие-либо отношения и трахаются и вообще делают что-либо и поступают как-либо во многом только лишь из-за своих комплексов и пытаясь повысить собственную самооценку – это абсолютная правда. это базару ноль. Мы с тобойц в этом уже согласились, так что тут мне даже добавить нечего. Фигали тут еще сказать. Вообще конечно посмотришь так на этот мир и так и хочется удавиться. Столько говна всякого. И люди себя тоже как говно ведут. Пытаешься искать какую-то истину и понимаешь, что хрен ты ее вроде как найдешь на самом деле. И я тоже не знаю истины и не могу ответить на большинство твоих вопросов. Могу лишь только посоветовать – всегда сохраняй ясность сознания и стремись к справедливости. И не позволь этому миру, полному разврата, зла и различных иллюзий, поглотить тебя. Держись света и будь сильной. Я думаю у тебя все будет хорошо, и искренне желаю тебе добра. Еще есть такая мысль в этой вселенной – один чувак какой-то умный сказал, может она и правильная – типа, что лучше голодать, чем что попало есть, и лучше быть одному, чем вместе с кем попало”. Написав этот длинный ответ, разбив его на два сообщения, я по очереди послал их Катерине, и потом сидел ждал, пока она все это читала. – “Спасибо, – послала мне Катя в конце сообщение и смайлик с ангельскими крылышками и розовыми губками, – Хорошо, что хоть кто-то меня понимает”. – “Кстати, это Омар Хайям был, – написала она вторым сообщением, – Который чувак умный”. – “Вот и я говорю – восточная мудрость самая древняя и самая мудрастая, так как у них цивилизация раньше появилась, и всю эту хрень они еще до нас пережили, – ответил я”. Про себя-то я думал, конечно, что красивые слова настолько красивые, что иногда создают у нас иллюзию, просто цепляя наши эмоции. Но жизнь-то она всегда сложнее красивых слов. Однако иногда хочется чего-нибудь такого возвышенного. – “Вот я еще больше и задумалась может мы со Славой на самом деле друг другу не подходим“, – написала Катя в продолжение темы. – “Ну это вам решать”, – ответил я. – “Ну мы все равно, даже если и расстанемся останемся друзьями и будем делать группу. Мы уже договорились так”. – “Ну вот и замечательно. Главное гармония и мир”, – ответил я. – “А у тебя, кстати, есть девушка?” – неожиданно спросила Катя. “Блин”, – подумал я, и, немного помедлив, ответил: – “Нет”. – “А почему?” – “Я берегу себя для принцессы”, – написал я. – “Ааа… понятно”, – последовал ответ. Я послал смеющийся смайлик. Катя ответила таким же смайликом. – “Надо тебе девушку найти”, – написала она потом. – “Ну да, наверное”, – согласился я. – “Или тебе нужна только настоящая любовь? Просто так скем попало встречаться не будешь?” – поинтересовалась Катя. Я задумался. – “Ну… хм… насчет настоящей любви не знаю… я как бы не особо романтическая натура”, – ответил я. – “То есть?” – “Ну, скажем так – вряд ли я буду ждать кого-то до тридцати лет”. – “А почему нет?” – “Я без любви как бы смогу прожить… тем более у меня всегда друзья были, были любящие родители… а вот без секса – вряд ли”. “Так, стоп!” – подумал я про себя. Я совершал огромную ошибку. Я начинал открываться перед человеком, с которым работал. Хотя сейчас наше общение с Катей больше начинало напоминать дружеское, тем не менее, я знал, что мне сейчас так делать нельзя. Все, что я скажу, может быть потом использовано против меня, а Катя все-таки не была моим другом – я работал с ее сознанием, формируя у нее определенное мировоззрение. Я мог чуть-чуть приоткрыться, чтобы создать иллюзию доверительных отношений, рассказать какие-нибудь вещи из своей жизни, может и личные, но нейтральные – но только чтобы заставить доверять себе. И ни в коем случае не мог позволить открывать свою душу даже немного. Надо было сливать эту тему. – “А как же монахи?” – спросила Катя. “Ха-ха… ой, блин, пипец… Монахи”, – прикололся я про себя и ответил: – “Хм… монахи это монахи, это отголоски тоталитарности религии. это некая своего рода мода, в Библии нет большого напора на монашество, это исключения. Человеческие инсчтинкты достаточно сильны и они созданы Богом и у них есть определенный смысл. глупо погаловно записываться в монахи. Это не соответствует основам учения. Это немного лишнее”, – написал я. Кажется, тема была исчерпана. И так как время уже постепенно приближалось к ночи, и мы оба уже порядком устали, нам пора было заканчивать переписку. – “Ладно, – написала Катя, – Мне завтра рано вставать, а еще в ванну надо. Я наверно побегу. Спасибо тебе за общение”. – Ага мне наверное тоже пора идти, – сразу подхватил я. – “В общем, спасибо что понял меня. хорошо что хоть кто-то есть сочувствующий твоим мыслям. с тобой очень приятно общаться. потом еще спишемся, у меня еще много тем есть для обсуждения”. – “У меня тоже”. – “Ну давай пока” (и смайлик, посылающий воздушный поцелуй). – “Пока”, – ответил я и тоже послал в свою очередь смайлик “bye”. “Только бы она в меня не влюбилась. Это будет косяк”, – подумал я. Я старался предугадать любые варианты развития событий. Выйдя из-за компьютера, я встал посреди комнаты и замер с осознанием некоторого собственного выбора. Я никогда не молился за Катерину. Это делал Слава, в конце концов, она была его девушкой. А у меня и так было достаточно запар и своих проблем, чтобы еще сильнее усложнять себе жизнь. Однако моя цель оставалась вполне конкретной – приблизить Катю к осознанию тех религиозных ценностей и принципов, которые я проповедовал, или хотя бы просто приблизить ее к восприятию каких-то понятий морали и нравственности и правильного отношения к институту брака и семьи. И до этого момента я еще никогда не был так близок к этой цели. Я хорошо знал одну истину – не бывает действий без последствий. На любое движение рано или поздно придет реакция. Но мое стремление достичь цели преодолевало страх и расчетливость. Я сделал выбор и начал молиться за Катерину.
После того как Катя открылась мне в нашей переписке через “аську” и позволила мне немного проникнуть в ее душу, скорее всего, она чувствовала себя несколько неудобно. Поэтому я вполне ожидал от нее в дальнейшем какой-нибудь защитной реакции. Она могла стать немного грубой со мной, или просто дистанцироваться в плане общения. Она была довольно гордая, и то, что я теперь знал некоторые аспекты ее мышления и внутренней слабости, могло заставить ее защищаться передо мной, демонстративно закрываясь и избегая какой-либо душевной близости в дальнейшем. Она вполне даже могла начать меня игнорировать. Осознание того, что она была теперь передо мной как на ладони – не могло не повлиять на ее эмоциональные ощущения себя и естественно не могло не повлиять на ее поведение. Так уж устроен человек, что когда он чувствует себя уязвимым – он начинает защищаться. И первое, что он делает в таком случае – пытается демонстративно казаться сильнее, чем есть на самом деле. Так что я, в общем-то, был готов ко всему в дальнейшем развитии наших отношений с Катериной. Я сидел в интернете и тупо лазил по всяким разным сайтам, не зная больше чем заняться. Огромное информационное поле, в котором можно найти практически что угодно, хотя большая часть этой информации просто дублирует сама себя, и, будучи рассчитана на массовое потребление не особо далекого сознания, как обычно играет на человеческих потребностях, комплексах и других слабостях. Неожиданно один из сайтов редиректнул меня и выкинул на страницу с анкетами проституток в моем городе. Я уже собрался закрывать его, как тут подумал: “Хм… А чо б и нет?” И начал просматривать анкеты. Забавно, но меня всегда привлекали чрезмерно сексуальные наряды, типа кожаных корсетов, латекс, и БДМС, с плетками, наручниками и зажимами. Какая-то изначальная предрасположенность. Не знаю, как я собирался искать себе жену, которая бы удовлетворила во мне эти потребности. Но вряд ли я мог найти себе такую в христианской церкви. Наверное, меня бы просто сожгли на общецерковном собрании прям на сцене, если бы узнали о моих тайных желаниях. Среди всех анкет я нашел одну такую – девушка в обтягивающем латексном костюме с плеткой в руке и с сигаретой в зубах, на одной из фотографий с резиновым членом, крепящимся к костюму чуть ниже талии. Жесть. “БДСМ. Запись заранее. Степень силового воздействия обговаривается индивидуально”. Как в последний раз в жизни, наверное, хорошо перед смертью, или если все равно больше не собираешься иметь детей. Если я когда-нибудь буду на пороге смертной казни, обязательно закажу себе такую в своем последнем желании. Среди всего этого большого количества девушек по вызову, я нашел только одну, которая мне действительно понравилась. Профессионально кем-то сфотографированная, в сексуальном нижнем белье, в достаточно элегантной не развратной позе, выпрямленная в полный рост, она смотрела с фотографии своей анкеты, не производя впечатления циничной, перетраханной всем миром, проститутки. Ее длинные волосы, шея, ключица, почему-то невероятно привлекательная, плечи, красивые нежные руки, элегантные запястья и пальцы с ногтями, покрытыми красным лаком, подтянутая фигура, талия, плоский живот, стройные ноги в чулках, – “Кажется, она прекрасна”, – подумал я. Лицо было так же достаточно красиво и очень миловидно, но разглядеть его полностью даже на хорошей фотографии, как всегда было сложно, большое значение имела мимика в реальной жизни. Но что меня привлекло больше всего – ее взгляд, не опошленный, не развратный, без намека на то, чтобы сразу сделать тебе минет в первую секунду знакомства, какой-то не обладающий налетом этого порнографического подтекста. Кажется ее рот мог говорить, а не только глотать. Среди ее немногих фотографий я не нашел полностью обнаженного тела или каких-то чрезмерно эротических поз. Ее взгляд продолжал нравиться мне. И это сильно отличало ее от всех остальных, выгодно выделяя ее для меня из общей массы развратных девочек. Мне нужна была не проститутка, мне нужна была девушка. Хотя делать из этой женщины свою девушку я и не собирался, воспринимая ее все же как вещь, которую покупают за деньги, пусть даже на час. Я на всякий случай сохранил фотографию на компьютере и закрыл страницу. “А, блин, косяк”, – подумал я, осознав, что не записал ее номера телефона. А вдруг по каким-то причинам ее анкета исчезнет с сайта? Где тогда ее искать потом? “Ладно, – решил я, – Будь, как будет”. Название сайта, предусмотрительно продуманное создателями как легко и быстро запоминающееся, я положил на особую полку в своем сознании. Да, точно – название сайта еще сохранилось на фото. Теперь я точно успокоился, и, так как уже закрыл браузер – забил.
Мы с Катей договорились о репетиции на базе какого-то ее знакомого за приемлемую плату, и эта репетиция должна была состояться через два дня. Два дня… Два гребанных дня… Эти два сраных дня мне нужно было как-то пережить, потому что я чувствовал, как не вовремя у меня начинается накапливаться напряжение в теле. Скорее всего, в ближайшее время у меня будет очередной приступ, который вырубит меня из нормальной жизни минимум на десять дней. Как там получится дальше с репетицией – не известно. Да и об этой репетиции уже договорились. Это был стратегически важный момент – первая репа на новой базе, причем, на базе, которую нашла Катя. Потом через десять таких репетиций можно будет на многое забить, но сейчас – первый раз – нужно было войти в эту систему. Нужно было войти в движение этой системы, как в какую-то реку, а потом она уже сама понесет тебя. Нужно было познакомиться с хозяевами базы и просто начать это, а потом все будет проще. Нужно было, чтобы Катя сама начала гореть музыкой и организовывать репетиции, что она сейчас и сделала. Это был важный момент, который нельзя было так просто пропустить. Иначе потом вообще все может развалиться. К тому же с Катей собиралась приехать ее подруга лесбиянка, которая составляла… нуууу… хм… хотя… ладно, в общем – которая составляла конкуренцию Славе в отношениях, пусть так. Я хотел познакомиться с ней, узнать поближе ее как человека, провести свой анализ ее мышления, и подумать, как мне можно повлиять еще на нее, и на всю эту ситуацию. Она как раз тоже собиралась учиться музыке. Только играть хотела на барабанах. Ну, пару ритмических рисунков не сложных я мог ей показать для начала для координации движений. А потом уж – только со Славой. Я был не барабанщик. Но Слава уехал в какую-то пердь с концертом с какой-то группой из церкви. Так что я теперь остался здесь один. В общем, я не мог пропустить эту репетицию, поэтому сильно напрягался по поводу своего состояния, понимая, что меня может вставить в любой момент. Я чувствовал, как снова начинал болеть. Чувствовал головокружение и скачки давления. Испытывал неожиданные приливы адреналина в организме, которые разрушали мое тело. Нервозность и страх. Однозначно, я был болен. Я чувствовал напряжение во всем своем организме, и это напряжение могло прорваться в любой момент, тогда – снова приступ и гипертонический криз. Самым опасным временем для меня была ночь. Когда я ложился спать и полностью расслаблялся. И если в обычном состоянии, занимаясь какими-то делами с умеренной нагрузкой и отвлекаясь от всего этого, я мог так хоть немногое время держать себя, чтобы не расплющиться окончательно и не допустить своему организму выпустить в очередной раз все свое напряжение, то ночью, когда ложился в кровать, принимая горизонтальное положение тела и полностью расслабляясь, засыпая и отключая свое сознание – тогда, именно в этот момент, могла наступить точка прорыва и организм, больше не в силах сдерживаться, выпускал наружу всю ту энергию, которая копилась в нем долгое время. После такого я приходил в себя в самом лучшем случае через неделю, и то не сразу мог вступить в нормальный ритм жизни. Мне необходимо было взять себя в руки и пережить эти два дня. Потом – репетиция, и там уже мне не нужно было особенно напрягаться, я был в своей стихии, имея явное преимущество перед этими двумя девушками, с которыми должен был заниматься. И даже та девушка – любовница Кати, с которой мне нужно было познакомиться – я все равно был в своей тарелке, я чувствовал себя свободно, в своем мире, пусть и на чужой репбазе, но зная то, чем занимался, я был для этих девушек как гуру, обучая их музыке и обладая явным авторитетом. Вот поэтому в контексте влияния на человеческий разум с людьми работать лучше с позиции какого-то превосходства – иногда это просто крайне необходимо. Если будет нужно – ты опустишься к ним, опустишься на колени до их уровня, чтобы стать ближе, но вот если ты стоишь изначально ниже их – подняться к ним на уровень будет намного сложнее. В моем состоянии без своего превосходства в каких-то вещах – было просто не обойтись. Итак, мне нужно было просто пережить эти два дня, и самое главное – две ночи, а потом просто приехать на эту репетицию и все, там уже все должно было быть проще. Мне необходимо было взять себя в руки и держать свой организм под контролем на протяжении всего этого времени. Я специально искал себе какое-нибудь дело, которым можно было бы заняться и отвлечься. И все равно – чем больше времени я проводил в этом ожидании, тем сильнее томился от всего этого. Это было похоже на ожидание какого-то концерта. Как-то перед одним серьезным выступлением я начал волноваться еще за месяц до его проведения, когда только узнал о начале организации к нему. Сейчас все было немного по-другому, и я уже был не таким простым, и реальность вокруг меня была какой-то более сложной. Хотя я был еще очень молод. Мне еще не было даже и двадцати пяти. Но я как будто прожил уже целую жизнь. Раньше – концерт, а теперь – какая-то долбанная репетиция. Я чувствовал, что не мог сдержать этого напряжения, которое так стремилось вырваться наружу и закончить, наконец, всю эту нудную процедуру двухдневного ожидания. Похоже, у меня не оставалось другого выхода. Раздираемый нервозным состоянием и внутренним беспокойством, пытаясь держать свое трясущееся тело в руках и остановить разбушевавшееся сердце, я пошел и выпил три таблетки транквилизатора, который мне уже давненько прописали. Блин! Три таблетки – наверное, слишком много. Хотя сейчас был день. Обычно я старался не принимать его на ночь, так как, просыпаясь утром, я иногда не мог понять, где я нахожусь и что вообще происходит, я был в какой-то дезориентации и путал сновидения с реальностью, да и сновидения тоже были какие-то слишком уж странные. Но сейчас был день, и все должно было быть проще. В любом случае этот транквилизатор должен был снять напряжение и хотя бы отсрочить приступ, который, казалось, мог произойти в любой момент. Через полчаса я лег спать и тупо заснул, уйдя в какую-то другую реальность, без лишних эмоций и без каких-либо проблем, плавно и очень мягко. Проснулся я уже вечером, преодолевая какую-то замутненность сознания, не понимая толком что для меня сейчас более актуально – сходить в туалет, пожрать, или посмотреть мультики. Транквилизатор сработал четко. Я снял на время нервное напряжение, и будучи в состоянии подавленности всех систем организма, в том числе и мозга, и после часа недопонимания того, какой сейчас год, весь оставшийся вечер я провел в полусонном состоянии за компьютерными играми. Забавненькие такие ощущения после этих транквилизаторов. Следующий день у меня прошел немного проще. А пережив последнюю ночь, и встав на следующий день, в который я вечером должен был ехать на репетицию, я понял, что теперь-то я до этой базы доползу в любом случае. Уж теперь-то я смогу это сделать. Теперь я все держал под контролем. И я добрался-таки до этой базы после нервного ожидания всего дня. Я приехал туда с ощущением какой-то невероятной силы, распространяющейся по моим артериям, и даже чувствовал себя способным перевернуть этот мир вверх ногами. Странно, почему в такие моменты моя болезнь как будто бы куда-то пропадала. Главное – было просто придти. Встретившись с Катей, которая тоже почему-то сильно переживала за эту репетицию, и даже долго распылялась о том, как не во время она попала в пробку и чуть было все не сорвалось, я разделил ее радость, ответив на возглас: “Ура! Мы сделали это!” фразой “Это безусловный ништяк”. Я познакомился с ее девушкой – Викой. Эта девушка так же не произвела на меня какого-то особого впечатления. Хотя, проводя с ними двумя время на репетиционной базе и объясняя Вике как нужно махать руками, сидя за барабанной установкой, и смотря в это время на ее в обтягивающих джинсах сексуально раздвинутые ноги, между которыми стоял рабочий барабан, а так же периодически позволяя себе во время постановки левой руки у Катерины передвигать ее маленькие не растянутые пальцы поближе к металлическим порожкам на гитаре, я все же получал некоторое удовольствие от работы с ними и обучения их двоих игре на музыкальных инструментах. Я не грузил их ни чем в этот раз. Тем более Вику. Только лишь поиграл с ними некоторые слезливые, но красивые христианские мелодии. Я знал – непосредственно через само искусство Бог действует иногда даже сильнее чем через слова. Впрочем, это умеет делать и сатана так же. Я простенько пообщался с Викой, попробовав разгадать сразу некоторые особенности ее характера. Одновременно с этим продолжал наблюдать за Катей. Я видел причины их ухода в лесбийские отношения, как они скрывались в упрощенную реальность, будучи обделенными мужским вниманием. Я видел это и чувствовал. Я не брался судить обо всех гомосексуальных случаях, но здесь и сейчас конкретно в этой ситуации для меня многое становилось очевидным. Законы привлекательности – надо бы мне и их тоже как-нибудь получше изучить. Про себя я думал: “Жизнь говно. И мир этот говно. И законы его говно. Какая хрень происходит, когда что-то в этой системе ломается и начинает работать не правильно”. Мы договорились о следующей репетиции, которая должна была состояться через день. А потом установили график репетиций. Я еще хотел сказать, что график пока устанавливать рано, что надо бы пока как-то не столь систематично к этому подходить. Тем более что Слава еще не приехал, неизвестно подойдет ли этот график ему. Но за общением и веселым времяпрепровождением я потерял в своем сознании эту мысль, о чем конечно потом жалел. Удивляясь с себя, что я смог приехать потом и на вторую репетицию, на которой я продолжал обучать обоих девушек игре на гитаре и подыгрывать им на басу, я повторял самому себе: “Да, я герой… Я герой… Определенно я герой… в жопе с дырой…”. Именно с такими мыслями я возвращался домой на автобусе, сидя у окна в темных запотевших очках, с головокружением, одышкой и ощущением повышенного давления, смотря в одну точку и абстрагируясь от всего мира. А еще я подумал, что не плохо было бы позвонить Владу, узнать, как он там, как у него дела. Наконец, я приехал домой, благодаря Бога за то, что по пути в автобусе меня не вырвало на сидящую впереди девушку с прекрасными пышными волосами. Тяжело завалившись в квартиру с сильными болями в голове, сразу же грохнувшись на кровать, я с сердцебиением и не спадаемым внутренним напряжением, ожидал начала приступа, утешая себя мыслью, что прошло уже две репетиции, и щас все должно быть немного проще, и можно позволить себе хоть чуть-чуть расслабиться. “Как я дошел до этого? – думал я про себя, – На какую ж хрень я гроблю свою жизнь”. Я укреплял отношения с Катей и Викой. А потом валялся на кровати в предвкушении судорог и спазмов, высокого давления и одышки. Но приступа не произошло. Этим вечером не произошло. Он случился на следующий день через пару часов после того, как я проснулся, встал и позавтракал. Точка X – отметка нового приступа. Все прошло как обычно. Сначала головокружение, потом провал в груди, одышка, бронхоспазм, затем судороги и в конце абсолютное бессилие. И меня вновь выбило из нормальной жизни примерно на десять дней. Но – определенно я был герой… В жопе с дырой….
Можно говорить сколько угодно и произносить очень пафосные красивые или даже романтические слова, можно напирать на чувства, совесть и логику, но в действительности поведение человека всегда определяется лишь двумя факторами – болью и наслаждением. Соответственно, чтобы заставить человека не поступать таким образом, чтобы его действия приводили к разрушению – можно либо страхом, либо желанием выгоды. И кто бы там что ни говорил и как бы высоко не превозносил различные чувства, только страх или осознание очевидной выгоды заставит человека вести себя определенным образом, или не вести себя определенным образом. А если переформулировать желание выгоды, то все в результате сводится только к одному – страх. Страх перед обществом, страх перед близкими, страх перед начальством, страх перед системой, страх перед силой, страх перед Богом, страх перед внутренним конфликтом и разрушением собственных убеждений, страх перед крахом собственной мечты, страх потерять что-то, что тебе обещали дать (выгода). Это звучит грубо и цинично, но это так. Государственный закон действует лишь на основании страха. И десять заповедей действуют тоже только на основании страха. И даже совесть действует на основании страха. Это примитивно, но – правда. Даже любовь – человек хочет быть рядом с предметом своей любви, если этого не происходит, он испытывает боль, он также проецирует на себя все переживания этого человека, и боль объекта любви становится болью того, кто любит. Страх перед болью утраты любимого и болью от проекции боли любимого – заставляет совершать те или иные действия. Чувство долга – не исполнение долга, не удовлетворение чувства долга и нарушение долга ведет к внутреннему конфликту, к конфликту с собственными принципами (которые кто-то, кстати, предусмотрительно заложил внутри человека, и этот кто-то не обязательно хороший), а так же к конфликту с обществом, и то и другое причиняет страдание. Страх перед обществом и внутренними терзаниями заставляет человека поступать определенным образом. Так в чем же тогда превосходство одних страхов и желаний и чувств над другими? Почему одно считается более достойно и почитаемо, а другое пошло и грубо? Есть момент сложности. Усложнение механизма образования конечной боли. Но только ли? Очевидно, что нет. Есть что-то еще, что делает одни страхи более превосходными. Умение проецировать на себя чужие переживания. Способность воспринимать чужую боль и радость. Не просто понимать механизм, а воспринимать и проецировать на свои собственные чувства то, что чувствует другой. Не просто достигать своей цели, а – достигать ее, думая о других людях и учитывая их интересы так же. Это и является первопричиной, первоосновой и смыслом любви и стремления к справедливости. Кто бы что ни говорил, но романтическая любовь, так же как и родительская, например, является всего лишь инстинктом и представлять ее как нечто такое невероятно возвышенное – несколько неразумно. Только не очень далекие люди по настоящему склонны возвышать романтическую любовь и возводить ее в ранг какой-то высшей материи. В действительности это такой же инстинкт, как желание пожрать, механизм тот же. И человек всегда во всем ищет своей выгоды и свои интересы. Вопрос только, каким путем он достигает этой выгоды – учитывая интересы других, или не учитывая. Только способность думать о других делает человека высшим существом, достойным Божьего образа и подобия. С этого все начинается и этим заканчивается. И в этом смысл человеческой жизни в его вселенском, а не личностном значении. Пытаясь изменить этот мир к лучшему, я уже давно перестал относиться к этому стремлению как к чему-то возвышенному и идеализированному. Я всего лишь удовлетворял свою потребность, которая развилась у меня за несколько лет моей неоднозначной деятельности. Я прекрасно понимал этот механизм, и прекрасно понимал, зачем я все это делаю. Поэтому у меня уже давно не было в этом какой-то романтики и я не испытывал иллюзий на этот счет. Мне просто сложно было начать борьбу со своей собственной природой. Я не хотел играть со своей душой. Мне сложно было пойти на внутренний конфликт со своим мышлением. Однажды я уже пытался сделать это – ничего хорошего из этого не вышло. Внутренний конфликт разрушает здоровье, садит нервную систему и даже может привести к психическим расстройствам. Так что я тоже был точно таким же рабом какой-то системы, возможно, своей собственной. Но в отличие от большинства людей – я хотя бы осознавал это и честно признавал. Да и система, все-таки, на мой взгляд, была более достойная, чем просто набор тупых изначальных животных инстинктов.
Очередной долбанный приступ, природу которого мне так до сих пор никто толком и не объяснил, но вроде как это было похоже на какую-то паническую атаку и нервное расстройство – очередной этот долбанный приступ вновь вырубил меня из привычного ритма жизни и, захватив в свое господство, погрузил с головой в какое-то темное арессивно-депрессивное царство. Точка Z – начало отсчета времени, которое уходит на восстановление всех систем организма. Я тупо сливаю свое время, трачу его на бессмысленный сон, валяясь в кровати в абсолютном бессилии, потому что все равно больше ничего не могу делать. Это время, которое вылетает из моей жизни, образуя в ней белые пятна пробелов, дыры бездействия, пустоты какой-то нудной и никчемной бессмыслицы. Состояние полудрема и дезориентации в окружающей действительности вперемешку с головными болями и спазмами в груди и в сердце, обусловленными скачками давления. Надо просто перетерпеть… Всего несколько дней… Все восстановится… Я знаю… Так всегда… Лишь бы только не зависнуть в этом… Лишь бы только в этом не остаться… Может, это и есть ад?... Лишь бы только он не затянулся…
День первый – большую часть времени лежу в кровати в каком-то дреме… Иногда засыпаю примерно на час или полчаса… Встаю только в случае крайней необходимости, когда нужно в туалет… Поворачиваюсь на бок и медленно поднимаю свое тяжелое тело… Потом поднимаю голову, пытаясь держать ее прямо… Естественно не получается… Пытаюсь сконцентрировать взгляд, но глаза бегают по сторонам, в результате чего картинка постоянно расплывается… В конце концов через некоторое время адаптируюсь к сидячему положению и начинаю смотреть строго в одну точку… чтобы не закружилась голова… и не потерять сознание… После некоторого времени, почувствовав хоть какую-то призрачную уверенность, начинаю медленно подниматься на трясущиеся ноги… Встаю, упираясь икрами в кровать, чтобы чувствовать себя более-менее устойчиво… Стою некоторое время, периодически легонько встряхивая головой, когда чувствую, что взгляд начинает уходить в сторону и картинка перед глазами вновь начинает расплывается… Потом, держась за стены и предметы мебели, направляюсь в туалет… Смотрю только вперед, не моргая и не двигая головой, в одну точку… Меня не интересует, что происходит по сторонам… Бегает ли там кот по коридору, летает муха, за окнами идет третья мировая война или козел наконец-то трахает бобра в комнате… Если я поверну голову – меня дезориентирует и я потеряю сознание… Я иду только вперед, но зигзагами, так как меня постоянно скашивает в какую-то одну сторону… Я держу голову прямо, не обращая внимания на окружающую действительность, и если нужно обернуться – поворачиваюсь только всем телом… Дойдя до туалета, более-менее сделав все свои дела, я иду в ванну мыть руки и к этому времени уже начинается одышка… Слабость в теле чувствуется как никогда сильно… Тяжесть и какая-то холодная ужасающая пустота в области солнечного сплетения… холодная тяжесть… или тяжелый холод… торопят во времени, сигнализируя о том, что сил осталось крайне мало… Мою руки... вытираю их, держась за полотенце, чтобы не упасть… Возвращаюсь в кровать, падаю и начинаю задыхаться… Сердце колотится бешено… словно работая последний раз в жизни… к горлу подступает ком… Вскоре успокаиваюсь, поворачиваюсь на бок и снова ухожу в дрем… На кухню не хожу… Еду в кровать приносит мама…
День второй – похож на первый…
День третий – по-прежнему чувствую, как кружится голова, даже не смотря на то, что она безразлично лежит на подушке, пристегнутая к телу позвоночником, связками, мышцами и кожей… На кухню не хожу… Процедура путешествия до туалета остается прежней… Сознание не проясняется… Вся окружающая реальность как будто в каком-то тумане… Как будто это и не реальность… Все размыто… Глаза напряженны… Начинаю периодически включать телевизор и засыпаю под него…
День четвертый – начинаю чувствовать себя более уверенно… Появляются какие-то силы… Не могу толком определить – то ли организм приспособился к этому состоянию, то ли само состояние стало лучше… Глаза по-прежнему видят все в каком-то размытом блеклом свете, но как будто начинают немного лучше фокусироваться в отдельные моменты… Телевизор включен почти все время… Уже не могу просто спать… Дремлю под какой-нибудь музыкальный канал, отдыхая ушами и сознанием под тяжелый рок с философскими текстами... Начинает болеть спина от того, что постоянно лежу в кровати… Одновременно с этим начинаются скачки давления, которых до этого не было… Тяжесть и боль в груди… Спазмы… Сердце бьет болью каждым ударом в голову и позвоночник, и, кажется, пробивает позвоночник насквозь… Спина начинает болеть не только от постоянного лежачего положения тела, но и от ударов сердца… Все сосуды и капилляры, особенно на наиболее нежных участках кожи и тела, сжимаются… Постоянно холодное лицо… Мерзнет нос… Трясет, и бегают мурашки по коже… Высокое давление еще сильнее дезориентирует в пространстве… Не смотря на это, впервые подползаю к компьютеру и сижу за ним некоторое время… Чувствую крайнюю необходимость в расширении пределов своих границ… Если какая-то песня по музыкальному каналу цепляет чувства, сразу начинаю волноваться и происходит очередной скачок давление… Нервная система разбалансирована…
День пятый – сознание наконец-то начинает понемногу проясняться… Кажется глаза стали видеть лучше и четче… как будто из них выкачали лишнюю жидкость и теперь больше света проникает в зрачки… Я впервые сам встаю и иду в ванну, чтобы почистить зубы… Чувствую, как мне это тяжело… сижу в одних трусах на голом холодном ребре ванны… к концу процедуры начинаю задыхаться и чувствую изматывающее бессилие в теле… После чистки зубов ложусь обратно в кровать, чтобы набраться сил, для того, чтобы сходить в туалет, или сесть за компьютер… Сегодня Катя написала по “аське” о предстоящей завтра репетиции… – “Я не смогу приехать… Я снова балеть начал…”. – “Блин… фигово-то как… (грустный смайлик) выздовавливай”. – “Занимайтесь пока без меня”. – “А как мы без тебя будем заниматься?... нам же ты нужен в любом случае”. – “Так и занимайтесь… основные вещи я показал… электрогитары у тебя все равно дома нет, акустика не настроена… занимайся на базе… Тем более Вике надо на ударке учится – а это только там, на базе, по-другому никак… вот и репетируйте без меня”. – “Блин, отстой ваще… давай выздорасливай”. “Ладно, – подумал я, – Две репетиции я провел. Главное войти в движение системы”.
День шестой – сознание стало лучше проясняться. Мир стал четче. Взгляд чище. Я начал ходить по квартире. Просто медленно ходить из одной комнаты в другую, по коридору, потом на кухню, как долбанный зомби. Чтобы не затекала спина. Она начинала уже действительно сильно болеть. Сидя на кровати, я стал периодически разминать позвоночник, очень аккуратно, без резких движений, чтобы не закружилась голова. Голова кружилась в любом случае. Но были какие-то допустимые пределы. Я начинаю больше времени проводить за компьютером, играя в различные игры. Но только не в контру-страйк, в нее с таким головокружением я играть не могу. Забавно, но я знаю, что через некоторое время ко мне вернется моя реакция, которая была достаточно хорошо развита, моя сила, немного натренированная занятием спортом и моя память с высоким уровнем интеллекта. Но сейчас я был еще очень слаб. Все это никуда не уходило и не снижалось. Только исчезало на некоторое время после приступа в первые пару недель. Я был болен – но еще не настолько, чтобы сдаться перед этим миром и сказать, что не могу противостоять ему.
День седьмой – я начал восстанавливаться. Я сам убрал кровать и застелил ее, надев, наконец, домашнюю одежду, в которой ходил по квартире. Теперь я не валялся в постели целый день. Я начал потихоньку двигаться. У меня все еще сильно кружилась голова. Я двигался очень медленно, не совершая никаких резких рывков, но, застелив кровать, я сам стимулировал себя на скорейшее выздоровление, чтобы выбраться из этого кокона, который начинал уже становиться для меня клеткой. Я начинал выбираться из этой клетки, расширяя пределы своих границ. А потом мне по “аське” написала Катя. – “Привет… Поздравляю нас. Кажется мы только что просрали базу”. – “В смысле? То есть?... почему просрали?” – ответил я в какой-то растерянности. Через некоторое время, но совсем не сразу, мне пришло пояснение: – “Потому что. Потому что мы забили время на репетицию, а потом репетицию отменили”. Я немного не врубился. – “И чо?” – спросил я. – “И Макс мне выговорил потом”. – “Макс – это который хозяин базы то той, чувак тот что ли?” – “Да”. – “И чо? – до сих пор не врубался я, – И чо он тебе сказал?” – “Ну сказал, что на это время как бы много кто хотел записаться”. – “И чо? Почему просрали базу-то? Ну олтменили репу и отменили и что такого?” – “Ну не просрали прям уж совсем… но он был не доволен и он мне это выговорил”. Я до сих пор так и не врубался. – “И что такого-то? – спросил я, – Ну отменили мы репетицию и чо? Можно подумать у него это впервые. сколько времени он владеет этой базой? Что у него никто еще репетицию не отменял?… подумаешь что-то не сраслось, в чем праблема то?”. – “Для тебя может нет проблемы конечно, а я получается его подставила, это мой знакомый. я его выходит подвела”. Я офигел. Причем сильно так офигел. То ли Катя была дурой, то ли за то время, пока я болел, мир перевернулся с ног на голову и изменился до неузнаваемости. Я знал, как все эти дела делаются, и был в этом не первый год, и прекрасно понимал, что это стандартная бытовая ситуация, и ничего особенного в том, что мы отменили репетицию – нет. Это происходит постоянно. У нас же это еще не вошло в систему. Кто-то не смог, кто-то заболел, у кого-то работа, что-то не срослось. Какого хрена раздувать из этого не понятно что. – “В смысле подвела? Чо за брелд? Это обычная рабочая ситуация, такое постоянно бывает, в этом нет ничего такого”. – “Костя, для тебя конечно же нет… это же не твой знакомый… конечно это моя проблема, я же с ним отношения испортила, не ты”. Я продолжал офигевать. – “В смысле отношения испортила? Ты о чем? Нет ничего такого страшного что мы репу отменили это нормально”, – написал я. – “Я тебя уверяю у него это происходит постоянно”, – добавил я вторым сообщением, а мне уже пришло: – “Ну знаешь если для тебя нормально подводить друзей то для меня нет”. “Да чо за хрень?” – думал я про себя. – “Какой подводить друзей? Чо ты несешь7 это обычная рабочая ситуцация. Такое происходит постоянно. Кто-то заболел, кто-то не смог приехать, у кого-то экзамен, у кого-то понос, кто-то рожает в больнице, уже воды отошли, кто-то тупо палец повредил когда картошку копал на грядке. У нас такое постоянно было. Чо делаешь из этого трагедия и раздуваешь не понятно что? Да и кроме того – я же сказал вам чтобы вы без меня занималсиь в двоем. Вике надо на ударной установке заниматься тебе на электрогитаре, воти играли бы без меня, все равно другой возможности нет кроме как на базе. зачем было отменять репетиции? Я же сразу сказал чтобы без меня репетировали”. – “Костя, а какой смысл нам одним там сидеть7 если мы договорилсмь что ты нас будешь учить… и если ты не видишь трагедии в том что я подвела своего знакомого и он не получил денег за это время простоя и мы чуть не остались без базы – то это твои проблемы”. “Нет, девочка, – подумал я, – Это твои проблемы, если ты так на все реагируешь. Как ты будешь на сцене выступать? Я-то думал, что это у меня нервы в жопе. Что с тобой такое вообще?” – “Что значит чуть не остались без базу? Он что сказал что больше не будет с нами работать?” – спросил я. – “Нет он так не сказал, просто он был не доволен”. – “Я тебя уверяю что это у него не первый и не последний раз. Это обывчная бытовая ситуацию. Не нужно раздувать из этого трагедию. Ничего не произолшло”. – “Для тебя конечно же не произолшо… а вот мне счас фигово из за того я испортила с человеком отношения и испортила его отношение ко мне. Мы договорились и не сделали… но это конечно же не твои проблемы, тебе на это конечно насрать”. Я выпучил глаза перед монитором. “Блин, да какого хрена с ней происходит?... К-как вообще?... Что?... Почему?...” – продолжал я пребывать в каком-то абсолютном недогонялове. – “Катя, я тебе еще раз объясняю – ты не подвела человека, это обычнаяч стандартная рабочая ситуация. В этом нет ничего страшного. И кроме того – я же сказал чтобы вы занимались без меня, не нужно было отменять репетицию. Приехали бы одни и играли там”, – пытался я убедить эту глупую девочку. – “Костя, а какой смысл нам без тебя там играть… если мы договаривались что ты будешь нас учить… и чо бы мы приехали? И чо бы мы делали там?” – твердила она свое. – “Отрабатывали бы основные вещи, которые я вам до этого показал. Вы же их знаете? Вот сидели бы и разучивали. Все равно увас нет другой возможности заниматься, тем более у Вики на ударной установке”. – “Как мы это должны делать без тебя?” Она явно просто не понимала. – “Очень просто – долго-долго сидеть и нудно повторять одни и те же действия, элементарные приемы, которым я вас уже научил, оттачивать их и шлифофать пока что-то не начнет получаться… так всегда и занимаются… это нормально”. – “Ну ну”. – “Я тебя уверяю”. – “Знаешь – ладно, забудь… это ведь мои проблемы, мне же теперь с этим человеком разбираться… конечно тебя это не касается”. Кажется, я начинал волноваться и от этого у меня еще сильнее стала кружиться голова. – “С чем разбираться? Что тут разбираться? Ну,давай я с ним поговрю. Когда следующая репетиция?” – написал я. – “Не знаю… в ближайший месяц я вообще не хочу ему звонить”. Приехали. Я начинал сильно волноваться. – “Оппаньки, – опешил я, – Чо то ты вообще уже не то говоришь… Хорошо тогда я сам ему позвоню и договорюсь о следующей репетиции”. – “Делай чо хочешь и звони кому хочешь сам, только уже без меня… я не хочу с из за тебя снов а попадать”, – получил я ответ. “Ах ты, сука!”, – подумал я, а написал: – “Вот сам и позвоню. Давай мне телефон этого Макса. договорюсь о следующей репетиции где нибудь через неделю или через полторы и приеду и буду заниматься там, с тобой или без тебя. Захочешь приехать – сама приедешь… и следи за базаром”. – “А вот хрен тебе телефон Макса!... и хрен я за базаром буду следить”. “Так, чо-то тут уже нездоровое начинается”, – сидел я и думал, почесывая репу. Я приходил к выводу, что все это ни что иное как – обыкновенная бабская истерика. – “Ну-ка перестань истерить, – начал я, – Ты чо думала все так просто будет что ли? Решила группу делать и после первой же трудности ушла в депрессию? У нас целые концерты срывались. Я когда в церкви играл – у нас такое постоянно было, и репетиции срывались, причем репетиции не такие а генеральные репетиции. кто-то заболел и все – ему срочно искали замену. Кто-то приехать не смог по каким-то причинам. И ни чо, жили как то нормально и улаживали все эти конфликты, и нормально с ними разбиралсиь, иногда глотки друг другу грызли, но потом все равно мирились и решали все эти вещи, и со многими этими людьми мы до сих пор в хороших отношениях. Посмотри как звезды работаю и другие группы – у них постоянно какие-то накладки случаются, постоянно кто то заболел и отменяют тур, или просто ищут замену, и живут как то нормально. а ты сдулась сразу же после первой маленькой какой-то нестыковки. чо за фигня? Перестань тут орать. Я ещзе раз повторяю – это стандартная рабочая ситуация, и если бы ты раньешь этим занималась ты бы это понимала. Просто в следующий раз будешь умнее и не будешь репетицию отменять. Давай сразу договоримся – если кто то не сможет, репетиция все равно состояится, приехжает тот кто может и тупо сидит и занимается один, если тебя так напрягает Макса обламывать. и я еще раз посвторяю – у него таких случаев будет еще до хрена, такое происходит постоянно. Чо за истерика? Давай мне телефон Макса я сам ему позвоню и поговорю с ним и все улажу. Все будет нормально. и таких моментов будет еще до хрена. Знаешь сколько будет еще дерьма всякого когда мы группу будем делать. Знаешь сколько еще будет таких организационных моментов когда что то будет не срастаться? И все это придется роешать. А когда концертная деятельность начнется – знаешь чо там будет ваще? там будет ПОЛНЫЙ ПИПЕЦ. так что привыкай. И учись понормальному на все это реагировать. Все будет ништяк… и не грусти а то нос не будет расти”, – написал я, наивно полагая, что этот текст возымеет какое-то действие на раздраженное сознание этой истеричной девочки. – “В следующий раз умнее буду? – ты издеваешьсяяяя?????, – написала Катя” “Ну, блин, надо было тебе зацепиться именно за эту фразу”, – подумал я. – “Да в следующий раз я буду умнее – я просто не буду вести с тобой дела и все… и мне плевать какие у вас там были отношения в вашей церкви – если для вас нормально глотки грызть друг другу, то для меня нет… и если у вас считается нормальным друг друга подводить то это ваши проблемы…я так не хочу… и у меня не истерика… мне просто уже наплевать… и хрен я тебе телефон Макса дам!”. “Ах ты, сука!”, – снова подумал я, и, кажется, это уже приобретало систематический характер. – “Ты не понимаешь, что неважно в каких ситуациях ты оказываешься, а важно как ты на них реагриуешь и как ты из них выходишь. мы оказывались в сложных ситуациях и в сложных отнолшениях между собой и с достоинством выходили из них и решали все эти проблемы без истерик. А ты тут раздуваешь хрень из какой-то фигни, из какой то мелочи. Потому что это реально мелочь, это реально фигня полная и ничего не произощло, ты прост о сейчас неадекватно на все это реагируешь. умнее – это значит что в слудующий раз, наученные опытом мы будемь поступать по-другому – это я и называю умнее. И перестань истерить!... и я еще раз повторяю – следи за базаром”. “Тварь тупая, ты же сама облажалась, – думал я про себя, – А щас еще меня пытаешься обвинить что ли? Ты же отменила репетицию, а не я, ты же накосячила”. И именно это я и хотел написать, но решил, что лучше не стоит давить на ее итак уже раздраженный мозг ее же собственной ошибкой. – “Следующаяго раза я думаю не будет. и хрен я буд у за базаром следить… и перестань мне толкать свои истины, ты все равно изх до концап не знаешь инее можешь утверждать что это правда то что ты проповедуешь”. Вот так, на моих глазах наша безобидная недомолвка, как снежный ком разрасталась до серьезной ссоры, и, кажется, уже начинала выходить за рамки темы одной несорганизованной репетиции. – “Мои истины? Какие еще мои истины? Никогда не утверждал, что мои слова абсолютно истины, и мы с тобой об этом уже говорили… даже в отношении своей веры я всегда признавал, что допускаю возможность, что все на самом деле совсем по-другому… Да и причем тут это ваще? чо ты несешь? где и что я тебе сейчас толкал? Какие нахрен истины? Ты о чем?” – “Может и не сейчас… но вообще… и знаешь мне действительно уже наплевать”. Потрясающе. Хм… Я чувствовал, что надо было как-то сливать всю эту терку, иначе ни к чему хорошему это не приведет. Очевидно, что Катя была в каком-то ну уж очень плохом настроении и все слова воспринимала сейчас несколько неадекватно. Поэтому каждое новое слово могло лишь рождать очередной повод для конфликта. В таком эмоциональном состояние с ней бесполезно было разговаривать. В то же время и я мог быть несколько эмоционален и допускать сейчас ошибки, тем более, что я был в состоянии болезни. В общем, в любом случае надо было выходить из этого разговора. Только сделать это надо было тоже как-то грамотно. – “Слушай, Катя, ты ведешь сейчас себя как маленькая капризная девочка, – решил я написать, – Ты же сама репетицию отменила. Я же сказал вам заниматься без меня. чо ты меня то крайним делаешь… и причем тут то что я тебе говорил, какие истины нахрен? Мы с тобой просто общались все это время по нормальному, и приходили к каким-от выводам в равноправном общении… и ты сама со всем этим соглашалась… если ты считаешь по другому – дак не соглашалась бы, считай по-другому, пожалуйста… я тебе свое мнение не навязываю… и я тебе ничего никогда не пихал, нафиг мне ваще это надо. О чем ты говоришь? Я не понимаю… Чо ты несешь7… Не хочешь на эти темы разговаривать – дак давай не будем больше на них разговаривать… ты же сама их заводила… ты вспомни, мы с тобой просто сидели и затирали за все это, с чем то ты была не согласна, с чем то я был не согласен… не согласна со мной – дак пожалуйста, ду4май как хочешь… я просто выразил свои мысли и все… в чем проблема то? Я вообще не понимаю о чем ты говоришь и что у тебя за истерика сейчас… у тебя пмс что ли?” – “Причем вообще тут пмс? Почему всегда пмс7 и у меня не истерика… мне просто вот веришь нет на самом деле уже все равно”. – “Ну все равно и все равно… ладно, чо… иди проспись и успокойся, я подожэду пока ты всебя придешь и спишу твое состояние на неадекват”. – “Какой неадекват?... хотя нет – да я уже в неадеквате, я уже просто злая”. – “Ну вот злая – вот иди и успокойся для начала, подумай. Давай лучше закончим этот разговор и вернемся к нему позже. Дня через два посмотришь на эту ситуацию совсем по-другому. Я еще раз говорю – репетицию ты отменила сама, хотя могла этого не делать, так что меня в этом не обвиняй”. – “Костя, а что мне еще оставалось? что нам там без тебя делать одним? Одним сидеть фигню играть? Так мы хоть группу собирались делать, а ты тут заболел и в результате все тут же развлилось и я своего знакомого подстаувила. Мне проще забить на все и больше ничего не делать с тобой”. “Тупая сучка, чо ж ты несешь!”, – думал я про себя, а писал в это время: – “Так, первое: а Я тебе еще раз повторяю – именно так и занимаются, это нормально, и тебе одной нужно заниматься, и Вике одной нужно заниматься. я вообще многим вещам сам учился, это нормально… ты просто не хочешь этого понимать… Второе: и чо за предъявы по поводу моей болезни? Да, тебе придется понять, что я болен… Не нравится чо-то? Ну дак иди попробуй найти себе кого нибудь кто с тобой будет заниматься бесплатно, иди попробуй сама себе группу создать. Я то состоявшийся музыкант, и знаю что делать, у меня за спиной определеннвая концертная деятельность и опыт… а ты отыграй на сцене хотя бы сотню концертов для начала, потом будешь тут чо то мне предъявлять”. – “Какие к тебе предъявы? да никаких к тебе предъяв нету, иди болей, выздоравливай… и учись дальше сам сколько можешь, пожалуйста, молодец, раз ты такой крутой… а мне уже наплевать… и хватит мне давить на уши моими отношениями с моей женой, это мои праблемы и я сама буду с ними разбираться… и с последствиями сама буду разбираться… ты в своей личной жизни луше сначала разберись, у самого девушки нет, пытаешься мне тут еще что тогаворить и учить какието правильные вещи… все, ты меня достал”. “Оп-паньки. Ну вот мы и приплыли”, – подумал я. Ведь я же знал, что так все и будет. Ведь видел же тогда еще все эти свои ошибки. Любое неосторожно брошенное слово может быть использовано против тебя. Я начал думать и чесать затылок. С одной стороны я прекрасно понимал, что Катя сейчас находится в каком-то несколько неадекватном состоянии, и потом, когда отойдет, о многих своих словах она пожалеет. Сейчас она была зла и разгоречена истерикой. Остынет – осмыслит все, посмотрит на ситуацию по-другому. Еще я знал, что девушки часто не отвечают за свои слова и реально не следят за языком, и говорят совсем не то, что думают. У пацанов все по-другому – у них все конкретно. Пацан сказал – пацан сделал. И пацаны, как правило, в общении между собой стараются за словами следить, иначе понимают, что могут получить по морде. А вот девушки иногда действительно сами не понимают, чо несут. И потом им за свои слова часто бывает стыдно. Ну, конечно, по-разному бывает, и парни бывают тоже всякие ушлепки. Но в большинстве случаев – все же все именно так. Понимая это, я старался относиться ко всему тому, что мне тут наговорила Катя – несколько философски я старался к этому относиться. В то же время просто так позволить опустить себя я не мог. И надо было поставить эту девочку на место. В мои планы не входило ругаться с ней и разрывать отношения. И я должен был как-то эти отношения сохранить. Однако нельзя было допускать ей так себя вести со мной. Она переходила границы. И уж лучше мне сейчас было поругаться с ней, чем дать повод подумать ей, будто она может со мной так разговаривать. К тому же – не стоило показывать ей свою чрезмерную заинтересованность в нашем контакте с ней. Это могло натолкнуть ее на определенные, не нужные мне, мысли. Мы, и я в частности, должен был выглядеть для нее как простой знакомый, как приятель. Я был для нее как обычный человек, и, соответственно, имел полное право обидеться, если это было уместно, и если не было другого выхода. Я не должен был позволять ей слишком многое. “Блин, – подумал я, – Нафиг ты все это делаешь, дурочка. Я понимаю, что ты истеричка, Слава меня об этом предупреждал, но нужно же держать себя в руках”. Тоже уже переполняемый эмоциями, да еще и больной и с разбалансированной нервной системой, я решил написать вполне конкретно: – “Девочка, ты чо несешь?! Ты чо несешь ваще, девочка?! Ты думай ваще чо ты говоришь, да не заговаривайся. Ты за базаром-то своим следи. Ты осади, слышь! Не надо свою злость от собственной неудовлетворенности жизнью на меня сейчас проецировать. Если у тебя проьблемы – то не надо на мне свою злость срывать… Девушки у меня нет только потому, что я сам в этом виноват – потому что я умею за горизонт смотреть, и вижу изначально, что будет в будущем, и вижу, насколько перспективны или БЕСперспективны те или иные отношения. И большинство отношений я сам тормознул только потому, что понимал, что у них будущего нет. А просто тупо воспользоваться чьим-то телом и трахнуть девочку где-нибудь в сортире фаст-фуда – да, я не могу себе этого позволить, потому что у меня принципы есть. Потому что я соблюдаю определенные правила своей религии. Да, я религиозен. Да, у нас так принято – это сохраняет семьи от развала. Что, для тебя это странно? Ну дак это уже проблемы ТВОЕЙ испорченности. Да, я хочу нормальных здоровых отношений в семье. Тебя это что, раздражает? У тебя комплексы? Или настолько низкая самооценка? Если ты такая развращенная, то это еще не значит, что все другие люди должны быть на тебя похожи. Так что отдыхай, девочка”. Здесь я подумал еще написать что-то вроде: “Если у тебя проблемы в личной жизни из-за того, что тебя никто не хочет, и ты уходишь поэтому в какую-то свою альтернативную реальность – то это еще не значит, что у всех точно так же”, – но тут же остановился, решив, что это будет слишком оскорбительно. Нужно было знать меру. И я продолжил: – ”И чо за предъявы по поводу моей болезни? Ты чо совсем что ли рамсы попутала и не понимаешь чо говоришь? Чо за тон ваще такой? Я-то хоть по крайней мере знаю, на что свое здоровье угробил. Я уже в семнадцать лет занимался пропагандой религии и социальной работой со всякими наркоманами, бухарями и упырями. А ты чо в свои семнадцать лет делала? Ты чо делала в свои семнадцать лет? Бухала и трахалась, трахалась и бухала, курила, ругалась матом, читала coolgirl и смотрела тупые подростковые сериалы про любовь. И я-то знаю себе цену и знаю цену своей жизни, и знаю, чем занимался. Я видел, как из людей бесов изгоняют. Я видел, как у нас на концертах люди на колени вставали и рыдали взахлеб, а потом я наблюдал за тем, как у них жизни меняются в течение месяцев. А ты-то кто такая в принципе? Ты кто вообще? Что ты в своей жизни сделала? Чего добилась? Что смогла в этом мире изменить? Чем людям запомнилась? Ты ваще кто? Вот ко мне, например, до сих пор на улице какие-то чуваки незнакомые подходят и начинают спрашивать про то, играю я еще в церкви или нет – я этих людей ваще не знаю, первый раз в жизни их вижу, и до меня потом только доходит, что я им знаком только потому, что когда-то на сцене выступал. А ты что сделала в своей жизни? Тебя кто нибудь знает? Тебя кто нибудь помнит? Ты кто такая? Ты хоть один концерт отыграла? Ты кто ваще? Ты чего добилась? И что, я от тебя, или от таких, как ты, еще подобные вещи буду слышать? Ты осади, слышь! Ты чо тут развопилась! У нас целые выступления срывались по разным причинам, и ни чо как-то, а ты не смогла одну репетицию сраную пережить, устраиваешь тут истерику. Сейчас я спишу все твои слова на неадекват или на пмс, или просто на магнитные бури, так сильно повлиявшие на твое хрупкое девчачье сознание, но ты с людьми сначала разговаривать научись. Не удивительно, что у тебя друзей нет. их у тебя и не будет никогда, если ты так с людьми будешь разговаривать. С людьми иди учись общайся. Про то, что ты мне ничего не предъявляешь – не разговаривай так со мной! бычарам на улице все это затирай, которые у тебя сигаретки попросили, а я тебе не гопник какой-нибудь с района, чтобы со мной так говорить. Я с тобой нормально общаюсь. А так как ты сейчас – так с людьми не разговаривают. Если ты сейчас этого не поймешь, то просто одна когда-нибудь останешься и все. Так что осади!... Я еще раз повторяю – сейчас я спишу твою реакцию на неадекват или на пмс, или еще на какую нибудь хрень, и подожду пока ты пойдешь проспишься и успокоишься… ты дня через два возьми и пересмотри всю эту переписку, и разбери – и поймешь что эту ссору ты сама начала. Я с тобой не ссорился – ты со мной ссорилась. Если хочешь со мной ругаться – то пожалуйста твое желание, как девушки, для меня конечно же закон, мы будем ругаться, чо, какие проблемы… только учти – не я эту ругань начинал, так что потом не плач… Ты сама эту истерику закатила, и у тебя нет никаких поводов на меня сейчас орать и все это говорить… И я повторяю тебе уже который раз – следи за своим базаром… у меня терпение не безграничное”. Должно быть несколько грубовато выглядел мой ответ. Но тогда я каких-то вещей до конца не понимал и некоторые моменты не учитывал. Однако я оставил возможность для нашего примерения, закончив не руганью, а намеком на дальнейшую готовность к общению. Через некоторое время мне пришел ответ: – “Ну конечно, ты же как всегда прав, во всех 100 процентаз случаев. ты же у нас самый умный и считаешь себя нев$#&?но хорошим, и все должны с тобой согласиться обязательно”, – написала в результате Катя. – “Ну… хм… конечно может не во всех 100 %-ах, но в 98 % – я точно прав”, – стебался я. – “О, дак тебе оказывыается всего каких то 2 процента осталось до наивысшего уровня абсолютно-охренительного запредельного мега познания долбанной истины?” – “Именно. Завидуешь?”. – “Поздравляю”. – “Спасибо. Я тоже собой горжусь”. – “Ты, наверное, считаешь себя каким-нибудь супер-крутым – типа, там, эльфом 82-го уровня или еще кем”. – “Да. Вот именно эльфом 82-го уровня я себя и считаю, и полностью ассоциирую себя с его достославным образом”. – “Я так и думала”. – “Да. Ты не ошиблась”. Вот примерно так и закончилась наша ссора через интернет службу ICQ. Жесть.
Сообщение отредактировал perfiliev - Вторник, 24.01.2012, 15:42
Но мне такая концовка как-то не нравилась. И я решил ее потом слегка подкорректировать. – “Кроме всех этих приколов – пройдет немного времени, и ты поймешь что для твоей истерики не было никаких причин. И эту ссору ты сама начала, не я с тобой ссорился… ладно, я подожду пока твой мозг придет в более-менее адекватное здравомыслящее состояние, и поймет, что все что я тебе говорил – правда. музыканты действительно много должны заниматься сами, одни, и это нормально – это факт. И с отменой репетиции тоже ничего страшного не произошло, это обычная ситуация – это тоже факт, ты просто этими вещами еще никогда не занималась. Я потерплю пока ты придешь к тому состоянию, когда с тобой снова можно будет разговаривать. А пока успокойся и научись все же следить за своими словами”. После этого сообщения Катя уже ничего не отвечала. А еще спустя некоторое время я решил выключить “аську” и дать возможность действительно успокоиться нам обоим. Очень вовремя конечно ей надо было со мной поругаться. На седьмой день моей болезни. Причем абсолютно с ровного места. Я до сих пор не врубался, что это было и как вообще до всего этого дошло. Но я уже чувствовал, как у меня снова начинает повышаться давление и сильно кружится голова. Только по второму заходу мне еще всего этого не хватало. – Ах ты сука! – уже вслух произнес я. Я, конечно, же рассматривал и такой вариант – а может Катя сама вполне намеренно хотела поругаться со мной по каким-то причинам. Может она хотела разорвать наши приятельские отношения? И она сейчас все для этого сделала. Но какой смысл делать все это именно так? Можно просто расстаться или игнорировать контакт и все. Мы на нее никогда не давили, никогда не ходили за ней по пятам. Может, Катерина стала испытывать ко мне какие-то особые чувства – поэтому так неадекватно себя вела? Тогда это был уже косяк. И уж совсем бредовая идея пришла в мой разум – может не я сейчас работал с сознанием Кати, может она в действительности играла с моим сознание? Может, это она разводила меня таким образом, играя со мной? Блин… Я задумался… – Нееее!...– произнес я, помотав головой, – Это не реально… Она на такое не способна. Я задумался еще раз. – Да нееее, нееее! Это же Катя… блин… Она никогда бы не доперла до таких вещей. Нееее, не реально ваще. Я еще раз прокрутил в голове всю ситуацию. А потом включил “аську”, предварительно “уйдя в тень”, и начал просматривать историю сообщений. “Вот так вот, – думал я, – Паришься, паришься за что-то, работаешь с человеком, пытаешься ему помочь, как-то разобраться со своими внутренними проблемами, вывести к свету, тратишь свое здоровье, ездишь больной на репетиции ради сохранения контакта, – а потом в результате такая шняга”. Да, блин… кажется, я немного задолбался… – Да пошла ты нахрен! – со злостью произнес я, вглядываясь в текст истории сообщений нашей недавней переписки, – Да пошли вы все нахрен! ДА ПОШЛО ВСЕ ЭТО НАААААХРЕЕЕЕЕН!!!
За долгое время работы с людьми я понял одну важную вещь – перед ними нельзя открываться. Можно рассказать парочку каких-нибудь забавных моментов из своей жизни, не слишком личных, но таких, которые создают именно иллюзию того, что ты открываешься перед человеком, для того только лишь чтобы создать у него ощущение доверительных отношений. Но ни в коем случае не стоит рассказывать им про свою личную жизнь и даже те вещи, которые ты можешь позволить себе сказать при обычном общении с людьми — не следует их говорить. Не стоит раскрывать свои слабые места. Не стоит раскрывать те вещи, которые могут хотя бы намекать на какие-то недостатки и недочеты в твоей жизни. Не стоит раскрывать какие-то фундаментальные показатели твоей жизни и успеха, если в них есть какие-то проблемы. Хотя лучше вообще не стоит о них говорить. Это делает тебя слабым и уязвимым. Ни в коем случае не стоит говорить о тех вещах, которые впоследствии могут быть использованы против тебя. Я совершил две ошибки – Катя знала, что у меня нет девушки (хотя каких-то проблем в общении с ними я никогда не испытывал), и Катя знала, что я болею. Нужно было как-то обойти эти моменты, но я лоханулся в том, что позволил открыть их в своей жизни, и теперь они могли быть использованы против меня… Ага… Они уже были использованы против меня. Так уж получалось, что с людьми приходится разговаривать с позиции превосходства. Потому что большинство людей в этом мире – алчные, тщеславные, самовлюбленные, эгоистичные ублюдки, не способные к сочувствию и пониманию, и думающие только о себе. Нормальных хороших людей в мире очень мало. При этом у всех людей есть свои слабые стороны, которые они тщательно скрывают. Но люди не способны к сочувствию, они всегда жестоки и не умеют смотреть вглубь проблемы, делая выводы на основании каких-то вещей, которые лежат на поверхности – поэтому не способны к истинному пониманию ситуации, а строят лишь какие-то свои стереотипные представления. И поэтому с ними приходится говорить и влиять на их сознание с позиции превосходства, создавая в их восприятии иллюзии. Но люди сами в этом виноваты, и если бы они были другие, то и разговор с ними был бы другой. Как я уже сказал, нормальных хороших действительно здравомыслящих людей в мире чрезвычайно мало. И как сказал кто-то еще другой очень умный: “Судят люди невежественные. И часто их нужно обманывать, чтобы они не заблуждались”.
А вечером в этот же день мне позвонил Слава. Он сказал, что Катя так же устроила ему какую-то истерику и они сильно поругались. Он не особо хотел больше с ней общаться. И он спрашивал меня, что ему делать и как ему себя с ней повести. Я не знал, что ответить. Человек сам делает свой выбор. Мы сделали то, что хотели сделать, мы как-то повлияли на Катерину. Теперь дальнейшее развитие ситуации определялось ее решением. – Отпусти ее. Пусть идет, – ответил я на вопрос Славы. – Что, так просто? – Конечно. – И все? – Все… Это ее выбор. И мы будем его уважать… Нет, ну если ты конечно хочешь иметь с ней дальше отношения – то решай сам для себя… – Да не хочу я больше с ней отношенй. У меня аж даже от сердца как-то отлегло, – ответил Слава. – Ну что еще тогда… – заключил я, – Пусть уходит. Вот и все. Благополучное завершение пятого этапа. Результат относительно положительный. Конечная цель не достигнута.
С того момента, как я начал понемногу выздоравливать, у меня начались спазмы в области живота от самого низа, до самого верха, начиная с мочевого пузыря и заканчивая солнечным сплетением. Постоянные изматывающие нескончаемые боли. Что это еще была за хрень, я не знал, но такое часто бывало у меня именно через неделю-полторы после приступа. Не раньше и не позже. Возможно, это была какая-то реакция поджелудочной железы. А может спазмы сосудов, эзофагеальные спазмы, нарушение мезонтариального кровообращения или еще какая другая хрень. Я начинал массировать свой живот круговыми движениями, с силой продавливая его пальцами вплоть до позвоночника. Поджелудочная железа как раз находилась между позвоночником и желудком. Я продавливал желудок как можно дальше вглубь, к спине, и чувствовал какое напряжение образовалось внутри меня. После такого сильного массажа спазмы вроде немного рассасывались. Давление от спазмированных сосудов отдавало в шею. В результате слишком сильного продавливания, кожа на животе начинала болеть и появлялись синяки. Еще начинали болеть пальцы. “Это, сука, жизнь”, – думал я про себя. Мне однозначно нужны были хоть какие-то положительные эмоции и хоть немного удовольствия и выработки эндорфинов в организме. Отходя после ссоры с Катериной, кое-как выздоравливая, и сидя дома с постоянными изматывающими головокружениями, я развлекал себя тем, что лазил по форумам и оставлял там всякие забавные комментарии. Не знаю, как, видимо, просто по какой-то нелепой случайности, но я оказался на одном христианском форуме. Обсуждение темы брака и семьи. Сексуальные отношения. Так, занятненько, ну-ка посмотрим, что у нас тут. Вопрос: “Благочестивая добропорядочная христианка, много лет пребывающая в церкви, вышла замуж за обычного мирского человека. Спустя некоторое время супружеской жизни, муж начал ей изменять, а так же стал проявлять насилие по отношению к жене. Он перестал с ней спать, но при этом постоянно заставляет ее заниматься с ним оральным сексом. У них нет сексуальных отношений, он просто требует от нее, чтобы она делала ему минет, при этом спит только с другими женщинами. Как быть? Что делать?” “Пипец”, – подумал я, а написал в комментариях: “Пускай прихватит его плоскогубцами за яйца и заставит его сделать ей куннилингус. И все будет по справедливости. Главное – гармония в отношениях”. Нет, все-таки эти церковные верующие неисправимы. Когда они уже, наконец, научатся решать свои проблемы? “Что делать?”, “Что делать?”. Разводиться, что делать. Измена – единственная причина, по которой Иисус разрешил развод. А вообще – если ты ходишь в церковь и решила выйти замуж за неверующего человека, ты должна заранее позаботиться о возможных рычагах воздействия на своего будущего мужа, потому что, очевидно, что церковь таким рычагом воздействия на него стать не сможет. Таким рычагом воздействия… хм… могут быть… например… плоскогубцы. “Все, нахрен с этого христианского форума”, – подумал я, и так и сделал в соответствии с тем, как подумал. Побродив еще некоторое время по интернету, я забрел на какой-то сайт, посвященный депрессии. Что у нас тут? Ага… Какая-то невероятно гениальная девочка решила высказать, где-то услышанную и, видимо, показавшуюся ей чрезвычайно умной и невообразимо глубокой, мысль: “Люди делятся на две категории – на тех, кто делает вывод из сложившихся ситуаций и ищет выход, и тех, кто остается сидеть в проблемах, оправдывая свое бессилие”. И эту хрень она сморозила на форуме, посвященном депрессии… Ну-ну… У-ти какие мы, прям, пафосные-то. Мы ведь всегда думаем, что наши красивые слова звучать настолько красиво, что все равно никто не понимает их истинный смысл. Я в этой теме участия не принимал, и вообще был здесь впервые, но, нет, мимо такого я пройти все-таки не мог: “…– Да что ты говоришь… какие мы умные… Я прям расплакался от твоих слов. Раньше-то я этого не понимал никогда, но ты мне, безусловно, глаза открыла, теперь я просветлел сознанием и мне известны стали все тайны мироздания…. Девочка, в этом мире шесть миллиардов восемьсот миллионов человек… ГРЕБАННЫЕ ШЕСТЬ МИЛЛИАРДОВ ВОСЕМЬСОТ МИЛЛИОНОВ ЧЕЛОВЕК – и ты делишь все это огромное множество людей всего лишь на какие-то две категории, которые сама же себе и придумала???… ну-ну… очень смешно… я под столом долблюсь головой об угол… Запомни, детка, этот мир всегда будет намного больше, намного шире, намного глубже и сложнее твоего ограниченного понимания, и ты своим маленьким сознанием никогда не сможешь его объять. ШЕСТЬ МИЛЛИАРДОВ ВОСЕМЬСОТ МИЛЛИОНОВ ЧЕЛОВЕК ты делишь на две категории и стандартизируешь их по каким-то своим собственным критериям – по своим собственным критериям! – о, да, как это разумно… просто жесть… Но ты ведь не Бог. правильно?... или ты Бог?... нет, ты не Бог… и ты не весь этот мир, ты всего лишь его маленькая ничтожная частичка – мельчайшая элементарная механическая единица огромнейшей системы… и у тебя хватает наглости и ума разделять ВСЕХ ЛЮДЕЙ НА ЭТОЙ БОЛЬШОЙ ПЛАНЕТЕ на две! категории… Неужели ты сама не понимаешь, насколько это смешно?... Не пытайся подогнать этот мир под свой разум, есть вещи которых ты никогда не сможешь понять… Так что со своими двумя категориями можешь идти в центр приема заявок на конкурс рекламных слоганов для олимпиады в Сочи – там любят людей со стандартным мышлением… они таких как ты выращивают долгие годы, порадуются на свой результат…” И в конце концов я зашел на какой-то сайт демотиваторов, на котором загоняли что-то про религию. “Ооо! – подумал я, – И что же у нас тут есть интересного? Периодически полезно производить мониторинг состояния общества и знать мнения людей”. Лозь_стопицотава_лэвыла: ничто иное как бред очередного "слепого" а не дем. поставил бы 100 минусов. тошнотище )))) 123: ссал я на вашу библию. и те кто в неё верит и т.д. и т.п. Антихрист: тупое религиозное чмо, мочить всех вас буду огнем из преисподней Iezuit: вы ублюдки, без всяких признаков интеллекта...Такое ощущение, что на демах собралась вся безбожная мразь рунета... Степан Андреевич: надо найти иисуса.. и повесить его на кресте ))) да да. я знаю там такое было. IK: +1 IK: а еще младенцев порезать... Leon: "библия - инструкция жизни" )))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))). Leon: достойно понимания дебила. кенни: ура, можно следовать библии! Кстати я ее читал ;), много там всякой хрени если мне моя память не изменяет… *ушел приносить в жертву людей путем сожжения на городской площади, ибо дым от сожжения человеков есть благоухание, приятное богу. Azura: Твоя память тебе изменяе. Иди читай, мудило. Мэйб: "Иди читай, мудило " - 22. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: `рака', подлежит синедриону; а кто скажет: `безумный', подлежит геенне огненной. "Библия, Евангелие, поиск по Библии. От Матфея, глава 5" - ай-яй-яй. Врач, исцелися сам - слышал(а) такое? Верующий крендель: ты ведь мне не брат, мудило. Мэйб: это я все к тому, что либо сам соблюдай то, что предлагаешь\требуешь от других, либо не ханжествуй в духе "вот я такой весь в белом ,а вы все такое быдло". Либо это ПГМ, что собственно, еще хуже. Я не атеист, но воинствующий фанатизм меня всегда раздражал. Верующий крендель: повторяю – ты мне не брат, мудило Azura: К чьему-либо сожалению, я ни то, ни другое, ни третье. И я не атеистка, но и не фанатка. Никому религиозные загоны, типа поста или воскресной школы даже не предлагаю. Просто не только в Библии, но и в других писаниях, веками складывалось людми мудрость, как стоит жить. И не просто так. Только лишь об этом я хотела сказать. Ни более. Мэйб: я понял.) ну тогда не стоит говорить об этом так ...ммм.. воинственно и ругательно:) потому что "Просто не только в Библии, но и в других писаниях, веками складывалось людми мудрость, как стоит жить. И не просто так." ВФД: Это сейчас они ток мудаками вас могут обозвать, раньше они бы отправились собирать хворост =) ах да... Данная Библия состоит из 66 книг Ветхого и Нового Завета(каноническая). В данной электронной версии текст Синодального перевода 1876 г. cверен с еврейским текстом Ветхого и греческим текстом Нового Завета. Читайте, следуйте по инструкции, никому не нужны думающие рабы. JAck: все правильно. Порно: Только тут бесплатное онлайн порно видео!!! А также можно снять шлюшку на ночь!!! =====> http://^%#& ($.at.ua/ Да кэп: Автор - мудак! Дем - говно! OOOps: не надо гнать на религию! это плохо кончится! chupa: как будто хорошо начиналось. Victor: Бойтесь людей верующих - у них есть боги, которые им все простят. Ябвдул: Я б вдул! Утренний Стояк: +1 Чупакабр_666: Это так по-христиански! Моисей, Царь Давид, Иисус Навин, рыцари-крестоносцы, "святая" инквизиция, Джордж Буш Мл.. Это всё правоверные христиане! Demos: Любая религия убивает мозг!! Зачем верить в то, что тебе навязывают??? Какой-то Пипец: правильно! религия говно! Просто Она: Не стоит поливать грязью религию. SoilScientist: А чем ещё, простите, можно обливать религию? Подскажите, обязательно попробую и этим. Религия и вера это разные вещи! Мне кажется даже на войне например вспоминают Бога, а не Христа, Моисея и не принимают в срочном порядке буддизм, не так ли? Религия - просто аппарат угнетения и манипуляции, жаль что не все понимают. 21 век на дворе, люди всё ещё верят сказкам, при том если я верю в Зевса - я мудак, хотя что Зевс, что Иисус - точно такие же персонажи мифов и не более того. Ах, да P.S. Бога нет. 4ever: бог есть! SoilScientist: МММ... С&уя? 4ever: я так решил. Атэистъ: не-а. бога нет. Бог: не пи&%и. Сатана: я тебе говорил что они все %^#нутые, пойдем пивка выпьем. Муза счастья: тогда я с вами. Verian: Вино пить грех? Подумай не спеши, Сам против этой жизни не греши! В ад посылать из за вина и женщин? Тогда в раю наверно ни души! Donatello: Все вопросы когда-то относились к религиозной сфере. С самого начала религия призывалась на выручку в тех случаях, когда наука оказывалась неспособной объяснить те или иные явления. Восход и заход Солнца некогда приписывали передвижениям Гелиоса и его пылающей колесницы. Землетрясения и приливные волны считали проявлениями гнева Посейдона. Наука доказала, что эти божества были ложными идолами и скоро докажет, что таковыми являются все боги. Церковь всегда была влиятельной системой власти над людьми. А почему? Да потому что она заставляла наивных людей верить во что-то написанное кем-то. Убейте меня: точно. Церковь на протяжении многих веков уже трахает людям мозг и управляет их поведением и финансовыми потоками, только и всего. Кент: стопудово. Бублик: однозначно. Sanchez: Дол&%#б автор, антихриста от атэиста научись отличать! Мазай: Меня реально уже тошнит от всех этих церквей и религии, убейтесь тупые животные лохи, от вас одно зло. Мурко86: какое зло? Человек у которого живёт котэ: крестовые походы, инквизиции, управление людьми, гомосексуализм и педофилия в монастырях, продажность, индульгенции – еще перечислять? Мочащий Блин: мочить их всех надо, может тогда мир чище станет. Стопудовый Красавчег: в бога верят только слабые безнадежно ^&$нутые люди которые сами не могут в этой жизни ничего добиться. Вот и оправдывают себя этой лажей. Орк: все верующие убогие тупые мудаки зациклившиеся на своем фанатизме. Анархист: церковь всего лишь система, управляющая сознанием людей, элемент контроля государством. Мертвый клон: абсолютно… загнали людям про то что церквоь отделена от государства а сами е*#т телок и считают баксы, разьезжая на дорогих тачках. Я не хотел ничего писать, но так как последние комментарии были негативными, а я все равно собирался в ближайшее время снимать с себя всякую религиозную ответственность, то я все же решил что-то напечатать: “Хм… блин… это абзац… Дак, а никто и не спорит с этим, церковь никогда не была отделена от государства и никогда не будет, гон это все… но только вы смотрите, какая церковь-то – ГОСУДАРСТВЕННАЯ… и это политика… а настоящая вера не с политики начиналась… это потом ее всякие говнюки продавать начали, это потом уже церковь под государство стала ложиться, а потом – еще позже – мудаки всякие стали говорить, что она “опиум для народа” – потому что свои собственные идеи пропихивали, и видели, что вера им конкуренцию составляет, вот и бесились из-за этого… А вы тут трёте о том, чего не знаете… начитались википедии всякой и другой херни в Интернете… Бакланы, Христианство уже больше двух тысяч лет существует, а если учесть что оно из иудаизма вышло и верят они практически в Того же Бога – то еще несколько тысячелетий накиньте. И религия эта, между прочим, с настоящими ее последователями, пережила – и римских императоров-козлов, которые с верующих живьем кожу сдирали и макали в бочки со смолой, а потом поджигали и вывешивали на столбах, и средневековье, когда тупые фанаты католики всю веру обговняли и к верху жопой все извратили, и в России – репрессии этого говнюка Сталина с его ГБ-шниками и промывкой мозгов с держателями на веках – тоже пережила… а если я про православных здесь ничего не написал – то не потому, что они такие правильные все и пушистые, а только потому, что про них писать очень долго… в любом случае – эта вера она и вас переживет, и ваших детей, и ваших внуков, и правнуков, и правнуков ваших внуков, и вы все сдохните – а эта идея еще тысячелетиями жить будет…. хоть вы усритесь… хоть вы что сделайте – эта система сильнее вас, и вы этого не понимаете… И от куда в ней сила – вам не ведомо. И не нужно тут никого обвинять в воинственности, просто не думайте, что вам что-то хорошее будут отвечать если вы сами срете то, о чем не имеете никакого представления и унижаете последователей этой веры… Думаете все верующие белые и пушистые? Придется вам несколько обломаться… И не думайте, что верующие будут соответствовать каким-то вашим критериям… Логика у вас железная: подставил левую щеку – значит лох, ответил на оскорбление – значит лицемер… Вы уж определитесь сначала… Забавно когда что-то выходит за рамки ваших представлений, правда?... Не думайте, что верующие будут вести себя так, как вам удобно… У человека всегда есть свой выбор и нет абсолютно черного и белого на земле… И вы будете верующих учить тому как они должны верить? Что? Не нравится когда что-то не срастается с вашими стереотипными представлениями, да? Привыкайте, ведь вы всего лишь люди – ограниченные и не глубокие знаниями существа…. Я вот щас сниму крестик и скажу кому-нибудь из вас что он чмо позорное а потом дам в харю... И чо?... Хочешь сказать, что я поступил непохристиански?... Ну, допустим… И чо дальше? Чо дальше-то?... Меня будет судить мой Бог, и это мои проблемы, и проблемы моей веры… Вы не понимаете что ваше засиралово ничего не изменит, это лишь для вас выплеск ваших негативных эмоций и не больше… Что, не нравится то, что церковь контролирует общество? Давайте вернемся к постперестроечному беспределу 90-ых годов. Такой вариант вас больше устраивает? Вы не понимаете, что при отсутствии контроля наступит хаос и это будет намного хуже того, в чем вы живете сейчас… Должны быть понятия морали и нравственности, чтобы люди не уничтожили друг друга, и эти понятия должны на чем-то держаться. Вы не видите всей картины в целом, а только рассуждаете о том, чего на самом деле не можете понять. Да, в религии и в церкви до хрена говна и всяких проблем. Инквизиции, индульгенции, крестовые походы, продажность священников и разврат – да, это все косяки, никто не отрицает. И система работает не идеально, это правда. Но чем срать эту систему – лучше попробуй ее усовершенствовать. Или же попробуй создать свою собственную систему, которая будет более идеальной. Не можешь – тогда иди на хер, отдыхай и не вылупайся. Проблема-то не в религии. И не в верующих. Это проблема ваших личных отношений с Богом, проблема вашего отношения к вере, и в ад вы идете в случае чего – и это тоже только ваша проблема…. Я вас всех безусловно люблю каждого и поочереди, но тем не менее, большинство из вас дебилы, это очевидность, и моя любовь тут ничего не изменит… Идите историю изучайте, может, тогда чему-то научитесь… не секете, о чем говорите совершенно… и против чего прете – не знаете…. попробуйте хоть немного на вещи глобально взглянуть и причинно-следственные связи разглядеть… да хотя, куда вам…. Вы же все дальше собственного носа ничего не видите, и еще пытаетесь мир под свои гнилые понятия подогнать… Считаете, что все должны мыслить так же как вы, а кто так не мыслит – тот урод… А вот когда до конструктивного диалога дело доходит – кроме штампованных и заученных фраз ничего больше ответить уже не можете…. какие вы все здесь в натуре малолетки еще, или просто быдло тупое, стадо баранов, у которых одно мнение на весь загон… только бухать вместе умеете, едите травку и даете шерсть в свое время, и нихрена не знаете, чо к чему…. Жизнь-то все равно рано или поздно все по своим местам расставит, и когда это произойдет – вот вы удивитесь-то, придурки…. Так что FUCK YOU вам белые нигеры, отдыхайте, тупые массы… вы не понимаете что от вашей злости ничего не изменится, измениться что-то может от кое-чего другого – но вы до этого другого наверняка никогда не дойдете… и все равно, когда мясорубка начнется – пойдете в расход … но вы сами для себя такую участь выбрали… и винить вам в этом, кроме себя самих, некого”. Я отмечал про себя, что интернет и, в частности, соц. сети и форумы с чатами могут стать чрезвычайно удобным и эффективным инструментом в пропаганде каких-то идей. Но сейчас я себе такой задачи не ставил. Можно было просто пропихивать какие-то мысли на тех же форумах, общаться с людьми и влиять на них. Но этим кто-то должен заниматься. Форумные троли стебаются над теми, кто общается в интернете, и знают как управлять поведением человека, но у них свои цели. Меня же сейчас больше беспокоило нечто другое. Я не особо сильно переживал за поведение Катерины и нашу ссору. То есть конечно, мне было обидно и неприятно. Столько вкладывать сил, стольким жертвовать, париться за что-то – а в результате работа чуть ли не на минус. Понятно, что это вызывало у меня некоторые негативные эмоции. Но сейчас другие вещи были более актуальны для меня, во-первых я просто устал… ну, устал это как бы еще очень так мягко сказано… во-вторых, меня сейчас еще заботила немного другая вещь – тупо, очень тупо – удовлетворение моих сексуальных потребностей. К тому же, мне казалось, что мы все равно помиримся, и Катя сама проявит в этом инициативу. Какое-то такое внутренне ощущение было. Да и опыт подсказывал. Иногда нужно позволить человеку уйти, чтобы он сам потом вернулся к тебе. Правда кое-что я бы в своем диалоге с ней все-таки желал бы переделать. Логично было предположить, что Катю раздражали те вещи, которые мы ей, в частности я, говорили и проповедовали. Так же ее раздражала наша вера, несмотря на то, что она уже привыкла к ней и мы приучили ее к нашей религии. Но я спокойно относился к ее раздражению и каким-то выплескам эмоций, как ответной реакции на все наши идеи. Это было закономерно, и я к этому привык. Возможно, она копила все это долгое время, теперь нашла повод высказать. Ничего, посидит, подумает, поймет, что зря высказала, побежит мириться и исправлять ситуацию, только сделает это, естественно, со своим понтом и так, чтобы это не выглядело как извинения. Потому что так же было очевидно и то, что, кроме раздражения, что-то еще в нас и привлекало Катю. Мы давали ей то, в чем она нуждалась – дружбу и элементарные человеческие отношения и понимание. И что очень важно – мы давали ей наше мужское внимание – что для нее было крайне необходимо. К тому же музыка интересовала ее. Мы восполняли некоторые ее потребности. А человек невероятно слаб и крайне уязвим именно в те моменты, когда какие-то его потребности не удовлетворены. На этом всегда играло правительство – оно брало какую-то основную потребность у людей, или ваще создавало у народа потребность искусственно, если было нужно, затем ограничивало возможность ее удовлетворения, а потом начинало манипулировать массами, травя по малу. Сатана действовал точно так же. Да что там – Сам Бог так действовал, это была Его фишка. Дай человеку то, в чем он нуждается – и он будет служить тебе. И Катерина уже не могла так просто уйти от нас – прежде всего в своем разуме. Все то, что мы для нее сделали, и что ее привлекало в нас – держало ее. Мы скрепили ее с собой определенными связями. Теперь их нужно было разрывать. В общем, я не думал, что она так просто решится полностью взять и разорвать эти связи. Но даже если и решится и уйдет – плевать, в этом был свой плюс, мне хоть станет немного полегче, чтобы не нести этот груз, и наконец-то самому уйти на долгий глубокий отдых. И я надеялся, что демоны, власть которых я свергал, так же наконец-то оставят меня в покое.
Спустя несколько дней после ссоры с Катериной и всей этой нервотрепки, когда я только начал, наконец, по нормальному выздоравливать после болезни и более-менее приходить в себя, возвращаясь к относительно привычному ритму жизни, мне позвонила Света. Ее было плохо понятно по телефону. Она говорила медленно, но очень сбивчиво, запинаясь и периодически переходя на плач. Я не сразу понял, что произошло, и потом уже по дороге к ней с ужасом продолжал осознавать то, что она сказала мне по сотовому. – Ты можешь сейчас придти? – Ну… возможно… А что случилось опять? – Приходи пожалуйста… если можешь… – Ну, ладно… а в чем дело-то? – Ну ты… можешь придти… сейчас? – Хорошо… А что произошло? Ты чо такая? Что у тебя с голосом? – Влад… – Что с ним опять такое? – Он погиб…
Мы сидели со Светой на кухне за тем самым столом, за которым когда-то сидели с Владом. На столе сейчас стояло блюдце с семечками и ваза с какими-то фруктами. Тяжесть и невероятная горечь вперемешку с шоковым состоянием и чувством какого-то недоосознания случившегося – расползлось это все здесь своей плотной всепроникающей массой по всей этой кухне, и, кажется, еще долго не собиралось рассасываться. Влада насмерть сбила машина, когда он вышел на какую-то дорогу. Он пробыл в сознании еще немного времени, и потом умер, даже не дождавшись приезда скорой. Вот и все. Вот все и закончилось. Именно вот так вот. И больше не было уже никаких планов, никаких университетов, никаких мыслей о том, чтобы найти девушку и жениться, никаких стремлений начать новую жизнь. Просто смерть и все. И больше ничего уже не было. Просто все обрубилось и закончилось в один миг. Вся жизнь и история человека. Именно вот так. Мы сидели на кухне со Светой. Она уже успела со слезами рассказать мне все подробности и даже затронула тему организации похорон, и кажется, больше уже ничего не могла сказать мне. Даже слез уже кажется не осталось. И мы просто тихо сидели молча на этой кухне, вспоминая наши разговоры с Владом на ней, всякие затирания о смысле жизни, о правде и справедливости, вспоминая мысли и слова Влада, вспоминая распространяющийся по всей кухне дым от его сигарет и его вечно потрепанный небритый и нечесаный вид. Я с трудом мог представить себе, что этого человека больше нет в моей жизни. – Слушай, Костя, – наконец, тяжело и устало произнесла Света, – В последнее время Влад сильно изменился… Он изменился после того, как у нас побывал этот мужчина… с каким-то парнем – которых ты пригласил… Когда вы разговаривали с ним… Я кивнул в знак того, что понимал о чем, она говорит. – Что произошло тогда? – спросила Света. Я смотрел на нее, а она в свою очередь смотрела мне в глаза, не отводя взгляда. Она догадывалась, что что-то было не так, и хотела знать. Это было закономерно. – Влад, – начал я и понял, что мне невероятно сложно сказать это, – Он… как бы, – я задумался, как лучше объяснить, – Ты же веришь в Бога? Ты же читала немного Библию? – зашел я издалека, – Влад… долгое время сидел в депрессии, бухая и имея половую связь… со всем, что движется… Вел такой… специфический образ жизни… пойми меня правильно… Он как бы… Он стал одержим… в общем. Света силой воли подавила в себе очередной эмоциональный порыв, едва сдержавшись от того, чтобы снова заплакать. Она твердо посмотрела на меня с какой-то внутренней жесткостью. – Бесами? – спросила она. – Да, – ответил я как-то неуверенно, – Это… сложная материя… Все очень непросто… Света отвела взгляд в сторону, сделав его менее грозным, и каким-то пустым. – Я знала, что с ним что-то не в порядке, – произнесла она, глядя в пол. Мне показалась странной такая реакция. После некоторой паузы Света, так же продолжая смотреть в пол, спросила: – И вы изгнали их тогда? – Да, – произнес я, тихонько кивнув головой. Она вдохнула воздух носом. – И часто ты такое встречаешь? Я задумался. Света говорила об этом так, как будто ничему не удивлялась. Очень спокойно и, казалось, почти без эмоций. – Нет… В отношении конкретного человека – впервые… – ответил я, – Что-то подобное видел уже когда-то… у нас было на… Но… мнн… не… тут немного по-другому… было. Света снова заплакала. – Я не могу поверить, – произнесла она, не закрывая лицо руками, и не обращая внимания на стекающие по щекам слезы. Я подумал что-то сказать, но не знал что. – Я поняла, что с ним что-то произошло… – сказала Света, глотая слезы, – Точнее… сначала я поняла, что с ним что-то не в порядке… Он стал каким-то замкнутым… Совсем перестал улыбаться… даже цинично, как он любил иногда делать… Поэтому позвонила тебе… Мне стало страшно находиться в этой квартире… Поэтому я стремилась проводить в ней как можно меньше времени… Я чувствовала, с ним что-то не так… Наступила тяжелая пауза, в течение которой Света боролась со своими слезами. – То есть он не отвечал за свои поступки? – наконец, спросила она в результате. – Ннн-нет, – осторожно произнес я, – Это не совсем так… Он не был полностью одержимым… Я же разговаривал с ним – он был в сознании… у него была какая-то своя… “Блин, – подумал я, – Чего она ждет? Что я оправдаю его образ жизни его невменяемостью?”. – В общем это не было тотальным контролем, – продолжил я после запинки, – Ты же видела его… общалась с ним… Он же не бесновался тут, не сумасшествовал… Он был относительно адекватен… Просто… Понимаешь – это сложно… Есть одержимость… есть контроль… Это не одно и то же… В общем он не был полностью одержимым человеком… просто у него были проблемы… – Значит, он мог себя контролировать? У него была своя воля? – спросила Света. – Да, но она подавлялась… На него давили… Чем дальше – тем сильнее… Есть разная степень… – заключил я. Света тихонько кивнула головой, как будто поняла. После некоторой паузы она вновь спросила: – Это из-за его образа жизни? – Я не знаю, – ответил я, – Возможно… Это могло стать серьезной причиной… Но я не знаю. Это все до конца не изучено… Это все очень сложно… Света тихонько вытерла щеку ладонью и, приставив ее к подбородку, уставилась глазами в одну точку. – Я знала, что так будет… – произнесла она. Потом, после небольшой паузы она, снова сдержав в себе очередной порыв плача, устало произнесла: – Почему так происходит?... Что с ним случилось, когда он вернулся из армии?… Я смотрел на нее, не зная в принципе как ее можно утешить, сам пребывая в шоке от того, что человека, которого ты знал, просто больше нет. – Если вы изгнали их… Почему тогда с ним это произошло?... Что случилось? – спросила Света устало выпрямившись. – Я не знаю, – ответил я, – Светочка, милая, не задавайся этими вопросами… пожалуйста… На большинство из них ты не найдешь ответа… – мягко произнес я. – Но я хочу знать ответ, – сказала Света, вдохнув носом воздух с некоторой небольшой долей какой-то злобы, которая была неестественна для нее. Наступила пауза. Мы со Светой смотрели друг на друга, потом она отвела взгляд. Я тяжело вздохнул и задумался. – Я знаю, что это не мое дело… Есть какие-то высшие силы, – тяжело произнесла Света, – И нам конечно же многое не известно на этой земле. Но я все равно хочу знать ответы на эти вопросы, – произнесла Света, чуть сдерживаясь от слез. – Я хочу знать, почему так происходит, – повторила она. Тогда я решил поступить так: – Смотри, – спокойно произнес я и медленно взяв пальцами маленькую семечку из блюдца, осторожно положил ее на стол, – Вот это ты… А вот это, – я взял стеклянный граненный стакан и накрыл им семечку, заключив ее в замкнутое пространство, – Это твой маленький мир и обстоятельства, в которых ты находишься. Ты видишь только то, что находится внутри этого стакана. Ты не знаешь, что находится за его пределами. Твое видение ситуации сильно ограниченно, как и у любого человека. Ты не можешь видеть дальше собственного горизонта, это нереально, – усталым, но мягким голосом говорил я, – Но, тем не менее, мир – он очень огромен. Он глобален. На этой кухне за гранями этого стакана есть еще много предметов. Есть стулья, ножи, вилки, есть я, ты. А вот это, – я взял другую семечку и положил ее рядом, – Это Влад, – затем я взял два яблока и так же положил их на стол, а еще вытащил несколько ножей и разложил их по столу остриями направленными ко второй семечке, – А все это – глобальные факторы, процессы и те силы, которые оказывают то или иное воздействие на Влада. Ты не видишь эти силы, потому что ты находишься внутри стакана, – продолжал я устало и тяжело говорить, указывая пальцами на семечки, – Ты даже не подозреваешь об их существовании. Ты вообще не знаешь, есть ли они. И так всегда. Так с любым человеком. Есть вещи, которые мы никогда не сможем понять. Есть вещи, которые мы никогда не узнаем. Смерть – один из глобальных процессов, который человеку неподвластен. Человек может попытаться бороться со смертью, и ему могут позволить делать это, и даже могут позволить ее победить – но только лишь для того, чтобы человек вел эту войну. Смерть человеку не подвластна. Есть нечто, находящееся за рамками нашего восприятия и за гранью наших усилий. Но иногда нам позволяют с этим бороться… Видимо, потому что считают, что это прекрасно, когда человек борется со смертью, и когда одерживает над ней победу… Видимо, эти победы важны для кого-то. Видимо, кому-то они кажутся прекрасными… Я сделал паузу. Потом тяжело сглотнул и продолжил: – Я понимаю – Влада не вернуть, его все равно нет, и это ужасно. Но если тебе станет от этого немного легче – попробуй воспринять еще такой момент: Влад изменился и последние три недели он жил, будучи другим человеком… И он умер, будучи другим человеком, – я внимательно посмотрел на Свету и резюмировал, – Ты можешь гордиться им. Он молодец… Правда. Затем наступила еще одна долгая мучительная пауза. Довольно опасно было говорить что-то такое человеку в подобном состоянии, я знал, что это могло вызвать только раздражение. А могло и утешить. Я решил рискнуть. И, кажется, Света восприняла эти слова правильно. После паузы Света спросила: – Ты думаешь Влад сейчас на небесах? – Я не знаю этого. Этого здесь никто не знает. Но, возможно, что Бог действительно просто забрал его, – ответил я, – Просто забрал и все, решив, что так будет лучше. “Ага, – подумал я про себя, – Стандартная реакция, как способ самоутешения. Возможно, просто, чтобы привести к гармонии свой внутренний мир и разрешить внутреннее противоречие со своей религией”. Я не переставал верить в Бога. Просто я старался рассматривать все возможные варианты объяснений. Так или иначе, Бог все равно оставался Богом и делал то, что хотел и поступал так, как считал нужным. Он словно говорил всем людям, как будто вырисовывая на Небесах слова неоспоримой и несокрушимой истины: “Я буду делать то, что Я захочу”. Он был словно писатель, словно автор какой-то книги, крупного романа, и Он говорил: “Я буду писать то, что Я захочу. И буду делать это так, как сочту правильным. Если кому-то не нравится – он может не читать и идти своим путем… который однажды все равно приведет в ад. Но Я автор этой книги. Эту книгу Я пишу. Это Мой сюжет. Это Мой мир. И Я здесь Хозяин.” Забавность всего этого заключалась еще в том, что это был еще и интерактив, и каждый из нас писал эту книгу вместе с Ним. Но при этом – жизнь и смерть все равно оставались за гранью человеческих усилий. Это очевидно. И если Бога нет – глупо на Него злиться. А если Он есть – а фигали, с этим все равно ничего не поделаешь. Еще я знал, как мыслят неверующие люди. Кажется, в этом тоже есть какая-то система закономерностей. Стандарт мышления – кем-то созданная схема. Мы со Светой посидели еще какое-то время и поговорили. Потом Света сама сказала, что она устала и ей пора отдохнуть, намекнув на то, что я могу идти. Мне было немного страшно оставлять ее одну. Но она сказала, что и сама одна не останется, а пойдет к подруге. Я сказал, что обязательно позвоню ей, чтобы убедиться, что с ней все в порядке и она действительно у подруги. И пускай она не смеет выключать телефон, для меня это будет сигналом к тому, чтобы вернуться за ней. Мне необходимо было в любом случае проконтролировать ее состояние и дальнейшее поведение. На всякий случай я выпросил телефон этой ее подруги. Мы обняли друг друга, и я почувствовал, как она прижалась ко мне своими грудями. Затем я ушел, цинично рассуждая про себя о том, что Света явно выпадала из списка девушек, с которыми я мог бы переспать в ближайшее время. Даже в такие говёные минуты я не переставал думать о сексе.
Я не знал куда и к кому я еще мог пойти, поэтому я пошел к Валере в его клуб-кафе, в котором он работал у своего брата. Мне казалось, что после разговора с ним, мне станет легче, и я, по крайней мере, буду чувствовать себя не один во всем этом гребанном противостоянии света и тьмы, которое уже начинало восприниматься мной либо как какая-то иллюзия, либо как нечто совершенно бессмысленное… Может, это действительно была просто моя иллюзия… Хотя… Много фактов и событий в жизни заставляли меня пока повременить с переустановкой своего мировосприятия. У Валеры был большой опыт, и сейчас, видимо, только его слова имели для меня какой-то вес. Все остальные люди, которые меня окружали, как я понимал, были в этих вещах слабее меня, поэтому им сложно было мне помочь. Когда я пришел в клуб и подошел к барной стойке, я подозвал одного из сотрудников заведения, то ли кассира, то ли бармена, и спросил: – Валера на месте? Я обратил внимание на какого-то молодого человека, около тридцати лет в джинсах и пиджаке, под которым виднелась рубашка с расстегнутой верхней пуговицей. С деловым и уставшим видом он разговаривал с кем-то и как будто украдкой следил за всем, что происходило в этом кафе. – Игорь, – позвал сотрудник, к которому я обратился, этого молодого человека, – Тут Валеру спрашивают. Молодой человек подошел ко мне и, кивнув головой, поинтересовался: – Что вы хотели? – Я Валеру хотел увидеть. Я его знакомый, – ответил я, – Можно? Молодой человек оглядел меня. – Он в больнице лежит, – произнес он. – В больнице? – удивился я, – Что с ним? – Пару дней назад на скорой увезли. Ему плохо стало, – услышал я неудовлетворивший меня ответ. – А что произошло-то? – переспросил я в недоумении. Молодой человек задумчиво посмотрел на меня. – Ты Костя? Константин? – спросил он. – Да, – ответил я как-то растерянно. – Я Игорь – его брат, – молодой человек протянул мне руку. Я пожал руку. – Пойдем поговорим, – произнес Игорь и указал на самый дальний темный угол в зале кафе. Я выпустил его из-за барной стойки и, пропустив вперед, пошел за ним следом. – Садись, – сказал Игорь, подходя со мной к столу, – Что-нибудь выпьешь? Я сел и задумался, не зная пока, что ответить. – Может, колы со льдом? – снова спросил Игорь, доставая пачку сигарет с зажигалкой и закуривая. – Можно, – ответил я. – Владимир, принеси колы со льдом, – сказал Игорь какому-то официанту, проходившему мимо. Затем, затянувшись сигаретой и выпустив в сторону дым, он обратился ко мне, – Валеру увезли на скорой. Ему стало очень хреново. Привезли, сделали анализы, пару каких-то обследований. Анализы оказались какими-то очень плохими. Даже, там, не понятно, что было. Провели операцию… Ничего не нашли… На следующий день все анализы пришли в норму… Щас он лежит в палате, отдыхает. Я вошел в состояние какого небольшого шока. – Какую операцию? – спросил я, ничего не понимая. – Ну… операции, как таковой не было… – ответил Игорь, – У него там подозревали какую-то всякую хрень. Вначале аппендицит, потом язву. – И?... Что в результате? – Ничего, – ответил Игорь, разведя руками. – Как это ничего? А как же операция? – продолжал спрашивать я. – Ну… как бы… Разрезали, посмотрели, ничего не нашли, зашили обратно. – В смысле? – уже начал офигевать я. – Ну… в прямом смысле… Анализы сейчас в норме… Никто не знает, что с ним такое. Наступила пауза. – Так же не бывает, – сказал я. – Ну, видимо бывает, – ответил Игорь, выпуская дым. И снова пауза. Я сидел, не понимая, что вообще происходит в этом мире и вокруг меня, и, кажется, начинал ощущать какое-то бессилие и невыносимую усталость. – Хрень какая-то, – произнес я. Игорь только выпустил дым после очередной затяжки, видимо, в знак согласия. Я потер ладонями лицо. – В общем-то при панкреатите такое может быть. Когда с поджелудочной… проблемы… Там и с анализами может что-то подобное быть, – пробормотал я, глядя куда-то в сторону, – Может, еще какая-то лажа. – Угу, – как-то странно кивнул головой Игорь. – А щас-то он как? – спросил я. – Приходит в себя потихоньку. Более-менее нормально. Через неделю швы снимут и выпишут… Ну, естественно, его обследуют, выясняют, что с ним такое. Наступила еще одна пауза. Не знаю, почему, видимо, в контексте эмоционального напряжения и подавленности, но эта новость по поводу Валеры оказала на меня какое-то странное воздействие и, кажется, окончательно вывела меня из равновесия. Официант принес колы со льдом в стеклянном стакане и поставили ее мне на стол. Я сидел некоторое время молча и смотрел куда-то в сторону, видимо, не в состоянии уже о чем-то серьезно думать. – Пацаны, – произнес Игорь, – Вы загнались. – В смысле? – поднял я взгляд на Игоря. – В прямом смысле. Вы загнались, парни. Вам надо темп сбавить. Я продолжал искоса вопросительно смотреть на своего собеседника. – Я ведь знаю Валеру, – начал Игорь, – Я этого обдолбыша с детства знаю. Мы выросли с ним, мы же братья… Я помню как его в Москве в реанимацию увезли… Знаю все, чем он занимается… Ошпарка этого… Вы загнались, парни… Вы лезете куда-то не туда… Я не знаю, что вы делаете, и с чем играете, и что это за силы, но вы загнетесь, рано или поздно… если не остановитесь. Вы так сдохните просто, если в своей жизни что-то не поменяете… Успокойтесь… Хотя бы на время… Я смотрел на Игоря, не совсем понимая, что он говорит, но его слова инстинктивно продолжали оказывать влияние на мое, теперь, видимо, уже подсознание. – Это зло сильнее вас, – закончил Игорь. И тут меня прорвало. Я больше не в силах был сдержать все эти гребанные эмоции, которые копились у меня уже несколько месяцев. Понимая, что уже не смогу этого остановить, я закрыл лицо руками и лег на стол, чтобы скрыть свои слезы, пытаясь хоть как-то не допустить истерики. Я начал рыдать, и чувствовал как вместе со слезами через конвульсивные передергивания и всхлипывания, организм выбрасывал в окружающее пространство накопившуюся энергию, освобождаясь от негативных эмоций, и снимая таким образом нервное напряжение. – Ни чо, ни чо, чувак, все нормально… Поплачь… Не парься… Тебя здесь никто не видит, – ровным спокойным голосом произнес Игорь, старший брат Валеры. Я рыдал так какое-то короткое время. А когда почувствовал, что могу говорить, начал говорить, закрывшись одной рукой от темного зала кафе, который все равно, казалось, находился где-то там, достаточно далеко. А Игорь просто сидел и курил, выпуская дым в сторону, и слушал меня. – Сука, я ненавижу этот гребанный мир! Ненавижу его! Ненавижу все это!... Какого хрена происходит?! Какого хрена происходит со мной?! Какого хрена происходит вокруг меня?! Что вообще здесь творится?! Где нахрен Этот Бог?! Где Он?! Где Его хваленая любовь?! Где Его долбанная милость?!... Нахрен!… Нахрен все!... Я работал с этой лесбиянкой… Лесбиянка… Маленькая девочка… Учится на последних курсах института… Она не злой человек. Она не плохой человек… Она даже не такая уж и развращенная… Она стала лесбиянкой не потому что ей так захотелось… И не потому что у нее все было хорошо… Ей просто в жизни повезло немного меньше, чем другим… Не она в этом виновата… Просто так получилось. Так сложились обстоятельства… У нее просто проблемы… Просто проблемы… Проблемы в ее голове. Внутренние проблемы. Комплексы… Комплекс неполноценности… Низкая самооценка… Не она в этом виновата… Она не плохой человек, просто в ее жизни что-то пошло не так… Она не пользовалась особым спросом у парней… Возможно ее унижали… Кто-то ее отвергал… Причем, она ведь даже не уродина, она симпатичная, но просто что-то в ее жизни не получилось… что-то пошло не так, и все… Может в ней не воспитали четких понятий о женственности, красоте и сексуальности… А может она сама озлобилась на все эти требования, которые ей пытается предъявить этот гребанный мир… и пошла против этих понятий… Может ее просто достало все это… Достало, что от нее чего-то требуют… Достало, что от нее требуют выглядеть сексуальной… А она просто хочет быть такой, какая есть, и хочет чтобы ее любили… Осознание того, что она не соответствует каким-то этим требованиям, причиняло ей боль, и в результате она стала воспринимать их с агрессией… Она просто озлобилась и пошла против всех этих понятий, против того, что ей пытается навязать мир… Это естественно только усугубило ее положение и сделало все еще хуже!.. Ее потребности в мужском внимании оказались не восполненными, не удовлетворенными и стали причинять еще большую боль… Со временем эта боль стала производить злость… В результате она озлобилась против собственных же инстинктов и решила пойти против них – просто проигнорировать, просто подавить эти потребности… Но естественно не смогла!… А потом еще какой-то вася трахнул ее, трахнул, а потом свалил, сам не понимая, что сделал… В результате она стала ненавидеть всех мужчин, и ее злость стала еще больше… Злость ко всему этому миру и ко своим же собственным инстинктам… В результате она попыталась уйти в какую-то… мнимую иллюзорную реальность… Она попыталась убежать… Убежать в иллюзию, в другой мир… Да, она обманывает сама себя… И она сама это признает. Она прекрасно все это понимает… Но это всего лишь ее реакция на собственную боль… Она не виновата, что стала такой… Она не виновата, что в ее жизни все именно так обернулось… Просто она чего-то не смогла… Не смогла преодолеть какой-то внутренний конфликт… Не смогла через что-то переступить… Не смогла с чем-то смириться… Не смогла что-то внутри себя побороть… Не смогла вовремя что-то понять… Что-то важное, что нужно было понять – а она вовремя этого не поняла… В результате она сейчас ненавидит всех мужчин и не умеет правильно с ними общаться… А от этого становится все еще хуже… Она снова разочаровывается и снова уходит туда, куда ее тянут ее подруги – в эту иллюзию, в этот самообман… И это затягивает еще сильнее!... Затягивает как болото… Как зыбучие пески… Чем больше в них двигаешься, тем сильнее они тебя засасывают… Просто поглощают тебя и все!... Так где нахрен Этот Бог!!!???... Где Этот Бог?!... Куда Он делся?!... Где Он был, когда на нее не обращали внимания?!... Где Он был, когда ее отвергали?!... Где Он был, когда она не могла переступить внутри себя через все эти вещи и пойти по правильному пути?!... Почему Он тогда ей не помог?!... Где Он был, когда ее этот мудак малолетний трахал, а потом сваливал от нее?!... Где Он был, когда в ее сердце копилась злость?!... Где Он все это время был?!... Он лишь только пришел в конце и сказал, какая она не правильная, и осудил… И все!... Больше Он ни хрена не сделал!!!... А где Он был раньше!!!???... Когда Его же гребанная система сознания, которую Он создал начала глючить и давать сбои?... Где Он был, когда Его же собственный механизм потребностей, который Он сотворил внутри человека, начал производит такую боль и повел эту девочку не в ту сторону?!... Где Он был, когда в этом мире, который Он же создал, все начало ломаться и рушиться, когда стали выпадать элементы из Его же собственных схем?!.... Его же собственные долбанные системы, которые Он сам сотворил!... Где Он был тогда, когда все эти представления о взаимоотношениях мужчин и женщин коверкались в разуме этой девочки?!... Где Он был, когда она по ночам плакала?!... Нахрен!... Я всю свою гребанную жизнь занимался тем, что пытался изменить этот мир…. Я всю свою гребанную жизнь занимался тем, что служил Богу… Я свою жопу рвал ради этого… Я свою жопу рвал ради спасения других людей… У нас на концертах люди перед сценой десятками каялись в грехах и принимали нашу веру… Они на коленях стояли… Они рыдали… Я видел как у них жизни потом менялись… Они мыслить начинали по-другому… Они думать по-другому начинали… Они становились другими людьми!… Я видел, как у них мировоззрение переворачивается… Я несколько лет занимался социальной работой с людьми… Я с наркоманами работал… Я с наркодиллерами работал… Я с бухарями всякими работал… С лесбиянками работал… Многие из них другими людьми потом становились… Они менялись… Они мыслить начинали по-другому… Я менял их образ мышления!... Я менял их жизни… Я видел как бесов изгоняют… Я сам принимал участие в изгнании бесов!... Я разрушал ложь и предубеждения, которые людям в их башках всякие твари понастроили!... В результате я щас болею хрен знает чем, и ни один долбанный врач не может мне диагноз поставить… Какого хрена со мной происходит?!... Моя жизнь нахрен разрушена!... Я чуть ли не инвалид… У меня будущего никакого нет… Я понятия не имею, как дальше буду жить… Я прошел до хрена обследований…. Я проверил все, что только можно было… Я в больницах лежал… Я бабки на эти обследования тратил… Ни один!... Ни один гребанный врач не может поставить мне диагноз!... какого хрена со мной происходит?!... Где Этот Бог?!... И почему Он кидает тех, кто Ему служит?!... Чувак знакомый, Влад, друган мой… Какого хрена в его жизни все так?... Он такой пацан ништяковый был… Он хороший человек был… Он умный был… Он добрый был… Он до хрена всего понимал… Он мог бы этот мир изменить… Какого хрена в его жизни все так?!... Всякое чмо позорное живет и ни о чем не думает… Быдло тупое живет и наслаждается жизнью каждый день… Радуется солнцу, банке пива и песням Серёги, орущим из приоткрытых окон чужих затонированных “восьмерок”, случайно остановившихся на перекрестке… Почему они могут жить и ни о чем не думать?... Почему Влад так жить не смог?... Почему он смысла в этой жизни не видел?... Почему его от всего тошнило?... Почему он не хотел в этом мире жить?... Что с ним произошло?... Что с ним случилось?... Он такой пацан прикольный был… Какого хрена он одержимым стал?... Почему так произошло?!... Какого хрена бесы могут входить в человека, когда он попадает в трагические ситуации?... Какого хрена бесы могут входить, когда человек испытывает сильные стрессы?... Какого хрена бесы могут входить, когда человек находится в тяжелых обстоятельствах?!... Какого хрена они могут входить, когда человек ослаблен болезнями, психозами, депрессией, автомобильными катастрофами?... Где Бог?!... Где справедливость в этом мире?!... Куда Он смотрит?!... И что с Владом стало?... Почему все так?... Ублюдки всякие людей убивают, насилуют, режут по частям… Дак почему именно с Владом это произошло?!... Он ведь был не плохой человек!... Он был хороший человек!... Почему все так?!... Какая нахрен Божья любовь?!... Какая нахрен милость?!... Какая нахрен вера?!... Какая нахрен война?!... Нет никакой войны!... Есть только воля Бога на всякое зло под этим сраным солнцем!... А сатана тупо шестерка, и исполняет то, что Он скажет… Какое вообще может быть к Нему доверие?!... Я ненавижу всю эту религию!... Я ненавижу этот закон!... Я ненавижу эту Библию!... Нахрен, я ненавижу эту веру!... Я ненавижу Этого Бога!!!... И ведь действительно… логично… логично предположить… что все это какой-то гон абсолютный… Логично предположить, что никакого Бога нет на свете… И вся эта жизнь не имеет никакого смысла… И все то, что здесь на земле, не имеет никакого продолжения… все это ничто… Все это просто прах… Рано или поздно все это исчезнет и не будет иметь уже никакого значения… Ведь нет ни ада, ни рая… Ни хрена нет… Логично так предположить… логично сделать такой вывод и послать в жопу всю эту религию… Но… Твою ж мать!!!... Ведь я знаю, что все это на самом деле есть!... Проблема в том, что я действительно знаю, что Бог на самом деле есть!... И все именно так!... И это самое говённое во всем этом!... Это самое большое дерьмо – то, что Бог действительно есть!!!... Это самое ужасное!!!... Лучше бы Его не было, но – ОН ЕСТЬ!... И это полное говно!!!… … … Я Его ненавижу… Я ненавижу весь этот мир… Пока я выговаривал все это со злостью и мокрыми сверкающими глазами, Игорь не проронил ни слова и даже не позволил себе каких-либо мимических реакций на лице. Он просто сидел и спокойно курил, выпуская в сторону дым, и слушая все то, что я выбрасывал из своего замученного сознания в окружающее пространство. Доперев мозгом до понимания того, что я устраиваю чуть ли не истерику абсолютно незнакомому да еще и неверующему человеку, я попытался взять себя в руки и успокоиться. – Так, ладно… все… хватит, – произнес я, моргая глазами и тряся головой, и потирая ладонями свои бедра, – Ты извини что я здесь все это устроил. – Да ничего, все нормально. Не парься, – ответил мне Игорь. – Надо взять себя в руки, – повторял я. – Да ладно, успокойся. – У меня просто друг недавно погиб, – продолжал я оправдываться, вытирая лицо руками и приводя свой вид в состояние какого-то понта, – Всякого говна до хрена свалилось… Еще болезнь эта… – Я понимаю, – со снисхождением произнес Игорь. – Ладно… Все это – долбанная хрень. Все это – лирика… Еще раз извини, – продолжал я говорить, со злостью втягивая воздух носом, и с хрустом разминая шею, наклоняя голову вправо и влево. – Да все нормально, чувак. Не кипиши. Немного успокоившись, я стряхнул с себя последние частички пыли и встал из-за стола. – Ладно, я пошел, – произнес я. – К Валере-то зайдешь в больницу? – Да, конечно, – ответил я, опомнившись, – Где он лежит? – В сорок третьей. – Где это? – спросил я, – Я не знаю. – Я точного адреса не помню щас. Знаю только, где находится, – ответил Игорь, докуривая сигарету, – Давай, я тебе дам свой телефон. Позвонишь потом, я скажу. – Хорошо, – согласился я. Игорь протянул мне свою визитку, не вставая из-за стола. – Там написан мой телефон, – сказал он. Я взял визитку. – У него сотовый с собой? Если ему позвонить… – Да, можешь позвонить ему. – Отлично, – произнес я, не смотря в глаза Игорю, – Тогда я пошел. Счастливо. Я взял со стола свою колу и залпом выпил ее, затем заглотил кусочки льда, и, разгрызая их зубами, направился к выходу. – Ну давай, – тихо произнес Игорь, затушив сигарету и оставаясь сидеть за столом.
“Это, сука, жизнь, – думал я про себя, сидя в своей комнате у себя дома, устало погрузившись в кресло, но как-то напряженно и не в состоянии полностью расслабиться, – Да. Это, сука, жизнь”. Невозможно что-то изменить в этом мире и потом не столкнуться с последствиями. Невозможно поменять что-то в реальности и при этом остаться полностью в тени. Весь этот мир контролируется. Каждая его сфера, каждая небольшая система, каждый человек, любое сознание так или иначе контролируется. Где-то государством, где-то бизнес-структурами, где-то различными движениями. Ни одно сознание не может быть свободным. И сатана везде имеет свои интересы. К этому можно относиться по разному, но при тщательном изучении это становится очевидным. Забавно, но кажется это действительно правда – большинство людей счастливы лишь потому, что удачно встроены в какую-то систему. Каждый раз, когда они пытаются выйти из этой системы, или противостоять ей – система начинаешь разрушать их жизнь, и люди возвращаются обратно. Не желая сопротивляться и терпеть боль, люди меняют свободу на благополучие, и становятся обыкновенными рабами. Так система контролирует “правильную” работу всех своих элементов. Но вот куда в результате придет вся система – никто не знает, а как правило она приводит в ад, и тогда уже люди ничего не могут сделать. Невозможно просто так вклиниться в работу системы и попытаться ее изменить. Она этого не допустит. Придут последствия. Реальность изменяется только под воздействием тех, у кого есть на это серьезные основания. Я наблюдал за жизнью и развитием деятельности различных рок-групп и исполнителей, осмелившихся внести какие-либо изменения в структуры этой системы. Их судьбы лишний раз подтверждали правильность направления моих мыслей. Возможно, все это были мои собственные иллюзии. Возможно, все на самом деле совсем по-другому. Но отрицать последствия своих попыток изменить работу системы – я уже не мог. Я сидел в этом своем кресле у себя дома и чувствовал, как тьма собирается вокруг меня. Она словно проникала из какой-то другой реальности, образовываясь в пространстве из ниоткуда, а затем брала меня в какое-то жесткое и плотное окружение, заключая в некую сферу, шар, и начинала поглощать в своем давящем объеме. И я начинал задыхаться, захлебываясь ее тяжелой сущностью. Нечто приходило и заполняло собой всю комнату, концентрируясь тем больше, чем сильнее было ограниченно пространство. Образовываясь из ниоткуда и трансформируясь во что-то полуматериальное, промежуточное, приобретая таким образом силу и свое давящее разрушительное влияние на человеческое сознание, оно как будто захватывало в свои объятия и начинало сверлить разум. Тьма приходила в комнату из внешнего ночного пространства и, проникая в квартиру, заполняла собой весь этот сосуд. Свет, горящий в комнате, как будто растворял ее и делал немного слабее. Но давление снаружи было настолько сильным, что проникнув внутрь сквозь окна, она уже не могла вернуться обратно. Как будто кто-то искусственно поддерживал разность давлений, насыщая его снаружи и обеспечивая тягу в комнату. Ночь за окном давила своей массой и не пускала тьму обратно, лишь заставляя ее проникать внутрь с улицы. Стекла отражали ее изнутри и не позволяли уходить. Так тьма концентрировалась в кубическом объеме моей бетонной камеры. Нельзя изменить реальность и остаться в тени. Тебя обязательно найдут и потребуют вернуть долг, желая отыграться за потерю своего влияния. И сейчас как будто десятки и сотни демонов, каждый когда-то в то или иное время отвечающий за ту или иную ситуацию, и столкнувшийся со мной и потерпевший от меня поражение – каждый из них – все они как будто пытались отыграться на мне сейчас, как будто тянулись за мной темным шлейфом нечисти, вставая в длинную очередь мести. И каждый говорил: “Ты помнишь меня? Помнишь? Помнишь?!”. “Восемь лет назад – наркоман из соседнего дома. – Ты помнишь меня?”, “Семь лет назад – малообеспеченная семья алкоголиков. – Ты помнишь меня?”, “Шесть лет назад – концерт на площади небольшого города. – Ты помнишь меня?”, “Пять с половиной лет назад – молитва сотен людей, исцеления, освобождения, ты принимаешь участие, ты играешь на сцене. – Ты помнишь меня?”, “Пять лет назад – концерт проповедь – десятки людей стоят на коленях перед сценой, рыдают, каются в своих грехах и клянутся изменить свою жизнь, они свободны, они другие – ты играешь, ты принимаешь участие. – Ты помнишь меня? Помнишь?”, “Двухдневный пост за сатаниста. – Ты помнишь меня?”, Многолетняя работа со знакомым по школе. – Ты помнишь меня?”, “Изгнание бесов из Влада – ТЫ ПОМНИШЬ МЕНЯ?”, “Помнишь?”, “Помнишь?”, “Помнишь?”, “Помнишь нас всех?”. “Пришло время платить!!!”. Они как будто летали вокруг меня, извиваясь и щелкая зубами, желая разорвать, разодрать в клочья, или хотя бы оторвать кусочек. А потом пришел дьявол. Диаволос – что значит “клеветник”. Лжец и отец лжи. Тот, кто постоянно создает людям иллюзии. Он управляет всем этим миром и является самым искусным обманщиком. Именно он лучше всего разводит людей на лохов, и играя на их естественных потребностях и создавая новые, искусственные, производит те или иные желания, детерминируя поступки человека и предопределяя их поведение на долгие годы всей жизни. …Однажды кто-то сказал: “Жизнь человека определяется всего лишь набором его потребностей. Чем больше удовлетворенных потребностей у человека, тем более счастливым он себя чувствует. Однако ресурсы человека всегда ограниченны. И здесь в очевидность выходит элементарная математика: чем меньше у человека потребностей – тем проще ему их удовлетворить и почувствовать себя счастливым”. …Кем ты себя возомнил?... Считаешь себя лучше других?... Считаешь, что можешь управлять человеческим сознанием?... Считаешь, что можешь заставить человека мыслить определенным образом?... Построить в его голове какие-то образы, создать модели поведения?... А потом предопределить его поведение и поступки, да?... Зачем ты делаешь это?... Зачем ты влияешь на людей?... Ты вмешиваешься в работу многовековой системы… Ты вмешиваешься в то, что прекрасно работает и без тебя… Ты нарушаешь функционирование этой системы… Зачем ты влияешь на людей?... Ты нарушаешь их волю. Воля – единственный безвозмездный дар человеку, данный Богом, который Он никогда не отнимет. Кем ты считаешь себя, что нарушаешь волю людей и отнимаешь у них этот дар?... Неужели ты думаешь, что они будут жить лучше, если начнут понимать какие-то вещи?... Неужели ты думаешь, что знание может освободить их?... Знание не приносит счастья. Знание несет в себе лишь страдание. Человеку это не нужно… Человеку нужно ощущение счастья, пусть даже если это иллюзия… Человек всегда слаб. Человек всегда идет туда, где ему проще. Человек всегда занимается тем, что ему проще. Человек всегда делает только то, что ему проще всего делать… Человек не привык бороться. Человек не привык сражаться. Он не хочет испытывать сопротивление. Против течения жизни человек идти не может… Он всего лишь овца в стаде… Он живет по своим стереотипам и по тем представлениям, которые я сформировал у него… Человек никогда не видит дальше собственного носа. Он не понимает, что им управляют… Он может добиться невероятных успехов в какой-то сфере, и при этом остаться полным идиотом… Он может стать прекрасным музыкантом, но остаться дураком, не умеющим формулировать свои мысли. Он может быть преуспевающим бизнесменом, но не способным на любовь и проявление чувств, и никогда не сможет завести семью и родить детей. Он может получить Нобелевскую премию за научное открытие и при этом не заработать за свою жизнь ни копейки. Он может иметь прекрасную семью, но быть полным неудачником в профессиональной деятельности. Он может добиться успехов в карьере и быть полным неудачником в личной жизни. Мужчина может стать казановой и перетрахать всех женщин в мире, но так никогда и не познать настоящей женской любви, и остаться навсегда одиноким… Человек всего лишь делает то, что ему проще всего делать – потому что кто-то уже предопределил его к этому и задал ему программу всей его жизни… И что делаешь ты?... Зачем ты пытаешься нарушить эту программу?... Зачем ты пытаешься заставить людей все это осознавать? Зачем ты расширяешь их сознание?... Посмотри на них – они счастливы. Они все счастливы. Они все прекрасно живут без тебя. Они не нуждаются в истине. Она не нужна им… Единственная причина по которой ты это делаешь – твоя собственная гордыня… Ты тщеславен. Ты получаешь наслаждение от осознания того, что управляешь людьми… Ты просто реализуешь свои потребности. Исполняешь свои греховные порочные желания… Хочешь изменить этот мир? Нет… Ты хочешь власти… Ты хочешь манипулировать человеческим сознанием… Думаешь, на суде Бог тебя пощадит? Думаешь, Он погладит тебя по головке и скажет спасибо за то, что ты нарушил работу Его системы? Считаешь, что получишь награду за то, что отнял у людей свободу выбора? Нет… Ты не исполняешь Его волю. Ты исполняешь свою волю… Ты вмешиваешься в изначальную работу инстинктов, которые Он создал. Ты пытаешься контролировать людей… Кто дал тебе это право? Думаешь, Бог? Думаешь, это нужно Ему? Нет… Ему нужно, чтобы люди жили, исполняя свои желания… Потому что человек животное… Человек примат. Его инстинкты властвуют над ним. Его инстинкты предопределяют все поступки в его жизни. Программа, которая заложена внутри него, всегда будет заставлять его делать то, что нужно создателю программы – программисту… Человек никогда не пойдет против своих инстинктов – потому что человек слаб… Человек раб своих желаний. Человек всего лишь робот. Он всегда исполняет то, что ему внушают. Он всегда живет в соответствии с программой своего разума… А что делаешь ты?... Ты хочешь быть выше этого?... Ты хочешь быть выше человеческих инстинктов?... Ты хочешь, чтобы люди научились себя контролировать? Ты хочешь заставить людей бороться с программой? Ты хочешь создать в их сознании внутренний конфликт и сделать их такими же несчастными как и ты сам?... ЧЕЛОВЕК НЕ ДОЛЖЕН ОСОЗНАВАТЬ ТОГО, ЧТО ОН ДЕЛАЕТ – ОН ДОЛЖЕН ПРОСТО ДЕЛАТЬ ЭТО, И ВСЕ… И человек не должен осознавать своей жизни. Это система… А что делаешь ты?... Ты нарушаешь работу системы. Ты хочешь быть над системой? Ты хочешь быть выше ее? Ты хочешь управлять ей? Ты сам хочешь быть системой… Это гордость и не более того. Да, и чего ты добился? Посмотри на свою жизнь. Она ничтожна… Кто ты? Чем занимаешься?... Всего лишь исполняешь свои призрачные желания. Питаешь собственные иллюзии… Считаешь, что освобождаешь других людей?... А сам свободен? Нет… Твоя жизнь – постоянная неизменная депрессия. Ты ходишь в страхе. Тебя подавляет окружающая действительность. Ты не видишь удовольствия в жизни. Ничто не радует тебя… Ты несчастен… О, да, ты много знаешь. Но знание не делает тебя счастливым… Ты влияешь на поступки людей… И при этом не можешь удовлетворить своих элементарных потребностей… И вот к чему тебя привела твоя деятельность… Ты несчастный человек… А все почему?... Ты пропускаешь через себя боль других людей. Ты пропускаешь сквозь свою душу их чувства, эмоции, переживания… Зачем?... Ты видишь их страдание. И разделяешь его. Ты страдаешь вместе с ними. Ты страдаешь вместо них. Ты подменяешь собой их жизни. Ты заменяешь собой их души… О, да, ты видишь людей! Ты знаешь их… Знаешь насколько они эгоистичны, насколько жестоки, и насколько недалеки и глупы… Упиваются собственным тщеславием, и не понимают, что всего лишь исполняют программу, которую им задали… Ты знаешь людей… И что, тебя это радует? Ты от этого счастлив?... Ты видишь их слабости, их комплексы, ты понимаешь причины их поведения, ты понимаешь насколько они мерзки, ты понимаешь, кто есть человек – человек всегда слаб, человек тупое животное, примат, живет только по инстинктам, живет по программе, которую ему впихнули в разум и при этом считает себя королем мира. Человек глуп и всегда останется глупцом… Самые счастливые люди на этой земле – это рабы. Человек всегда хочет быть рабом… Это закон… Человек стремится к рабству. Человек стремится к упрощению всего. Он идет туда, где ему легче, и делает то, что ему проще, а потом мнит себя завоевателем… Ты знаешь все это. И что с того?... Ты стал от этого счастливым?... Нет… И что ты будешь делать теперь?... Что ты будешь делать со своей жизнью?... У тебя нет работы. У тебя нет специальности. У тебя нет больших денег... У тебя даже девушки нет… Тебе бы надо было трахать тех фанаток, которые тобой восхищались, когда ты еще был на сцене… Но нет – у тебя ведь принципы… Да?... Ты все упустил… Ты не встроен в структуру этого мира, потому что однажды попытался быть над этой структурой… О, да, ты оказал какое-то влияние на жизнь некоторых людей… Ты превращал наркоманов в религиозных фанатиков, ты занимался социальной работой, ты изменял образ мыслей человека, когда-то ты стоял на сцене, рядом с которой люди на коленях каялись в своих грехах и рыдали… А что теперь?... Какую цену ты заплатил за все это?... И зачем тебе сейчас все это нужно?... Если ты не в состоянии даже создать нормальной семьи и восполнить свои основные потребности… Ты болен… Твой организм разваливается по частям… Твоя жизнь разрушена… Твоя жизнь пришла к полному краху… Она уже закончена… Ее уже сейчас нет… Дальше нет ничего. Дальше нет тебя. Нет твоей жизни… Есть только страдание… Невыносимое изматывающее до самой смерти страдание… Это все, что тебе осталось… Твоя жизнь завершена… Ты неудачник… Ты до конца своих дней будешь удовлетворять себя проститутками, если еще сможешь заработать на них денег… И что?... Что в результате?... Зачем ты все это делал?... Какую цену ты за все это заплатил? Зачем тебе это было нужно? Зачем тебе это все???... К чему ты пришел???... Оно стоило всего этого??? ОНО ЭТОГО СТОИЛО!!!???... Ты идиот…
Возможно, все это действительно было правдой. Да, наверное – так и было все на самом деле. Я просто просрал свою никчемную жизнь на какую-то лажу и теперь вряд ли меня ожидало какое-то перспективное будущее в структуре этого чмошного эгоистичного и недалекого мира. С осознанием абсолютной бессмысленности своих поступков и никчемности всей своей жизни я лег спать и погрузился в сон.
Стоп… Стоп!... Хватит!... Прекрати!... Ты ведь здесь уже был, был здесь… был… Был!... Уже не один раз… Да!... Был… Вспомни… Когда-то ты здесь уже находился… Неужели ты не видишь? – это место тебе знакомо… Знакомо как дорога, как путь, по которому ты всегда идешь… Ты ведь знаешь это место… Ты его знаешь… Знаешь… Неужели ты не помнишь?… Неужели ты забыл?... Ты проходил его уже не один раз… Тебе знакомо это состояние… Тебе знакомы эти чувства… Эти переживания и эмоции – они знакомы тебе… Когда-то ты все это уже испытывал… Вспомни… Вспомни все это… Запиши в книгу… Поставь галочку… Отметь в своем сознании, как нечто важное, что нельзя забывать… Но очевидность, которую ты никак не можешь игнорировать – ты здесь уже когда-то был… Был… Ты это место помнишь… Помнишь как, оно называется… Помнишь, куда оно ведет… Помнишь, от куда оно ведет… И ты, знаешь что это… Знаешь, почему… Знаешь, зачем… И ты знаешь, по какой причине ты оказался здесь… Ты знаешь, куда тебя выведет эта дорога… Ты понимаешь, что это иллюзия… иллюзия… Ты понимаешь, что это страх… Страх – иллюзия… Страх!... Ты можешь распознать ее… Можешь распознать его… Ты можешь все это видеть… Ты можешь видеть это место… Ты можешь видеть дорогу… И ты знаешь, где выход… Знаешь… Не отрицай того, о чем кричит тебе твое сердце… Паника затмила твои глаза… Страх извратил твое восприятие… Твой разум порабощен… Руки скованы… Мысли… Чужие мысли!... Это не Мои мысли!… Это не твои мысли!… Но ты слышишь, что тебе говорят… Я здесь… Ты слышишь Меня… Я здесь… Слышишь… Слышишь!... Это не конец… Нет!... Нет... Это не конец!… Ты знаешь, что это… Знаешь… Знаешь!... Осознание исчерпывающей очевидности всего происходящего никогда не даст покоя твоему разуму… Понимание, которое ты не в силах побороть – ТЫ ЗДЕСЬ УЖЕ КОГДА-ТО БЫЛ!!!… Ты знаешь, что это за место… Так что это?... что?... Ты знаешь, что это не конец… Тогда что это?... Что?... Это всего лишь переходный этап… Завершение эпохи… Конец цикла… Переход из одного состояния в другое… Новый период… Другой уровень… Спираль… Спираль!… Цикличность… Это конец одной дороги… И начало другой… Здесь они смыкаются и их реальности перемешиваются между собой… Это конец старой жизни… И начало новой… Новый период… Новая жизнь… Так творится история… Твоя история… Твоя жизнь… Одна жизнь… Не забывай это… Научись так исчислять свои дни, чтобы приобрести себе, наконец, мудрое сердце… И хватит ныть… Так творится твоя история… Ты через все это уже когда-то проходил… Вот Моя рука… А там – Мой голос… Иди на него… Теперь ты знаешь, где выход… Он всегда прямо…
Мы постоянно ищем в этом мире что-то, на что можно было бы опереться, что представляло бы для нас наивысшее значение. Мы постоянно ищем какой-то смысл в своей жизни и искусственно повышаем ценность тех вещей, за которые могли бы держаться. Мы сами придаем наибольшее значение тем объектам, которые могли бы оправдать наше существование. Да, нам всем в этой жизни необходимо какое-то оправдание – оправдание нашей жизни. Что-то, что сказало бы нам: “Вот. Смотри. В этом есть смысл. Это значимо. Это ценно. Это нужно. И мы нужны. И мы ценны. И мы значимы”. Мы все ищем какое-то оправдание, чтобы жить. Мы нуждаемся в нем. И готовы за него умереть. Это то, в чем смысл нашей жизни – то, что придает нам сил и желание существовать дальше. Это наше всё – это наша иллюзия, которую мы сами себе создали, и за которую мы готовы рвать глотки другим. И даже если мы не верим в Бога, мы все равно сами создаем себе собственную религию, которой начинаем поклоняться. Мы придумываем себе разные идеи, за которые готовы идти на войну. Рожаем детей и приносим себя в жертву, чтобы вырастить и воспитать их. Создаем системы, которые потом приобретают для нас еще большее значение, чем наши дети. С головой уходим в дела, в работу, в достижения. Так или иначе, но мы все к чему-то стремимся. Посвящаем чему-то всю свою жизнь. Мы все хотим себя чему-то посвятить. Доказать самим себе, что наша жизнь не напрасна. А кто-то из нас просто тупо останавливается на удовлетворении своих самых элементарных потребностей – чтобы не искать чего-то слишком сложного, просто отвергнув существование этого вовсе. Не искать понапрасну высокого смысла там, где его нет, а придать этот смысл наиболее примитивным и малозначимым вещам. Не искать любви и не создавать семью, остановившись лишь на сексе. Не страдать чувством вины, а чтобы люди думали о тебе лучше, чем ты есть – потребность в славе – просто удовлетворять дорогим костюмом. Повысить свой уровень и собственную самооценку унижением другого. Не вгонять себя в депрессию от собственной несостоятельности и неспособности побороть что-то – а превратить свои недостатки в возможность отобрать у более слабого то, что тебе не принадлежит и, завладев его ресурсами, почувствовать себя хоть на мгновение, но королем мира. И, так или иначе, чем бы мы не занимались, но мы не способны на абсолютный расчет. Мы все делаем то, к чему нас призывают наши эмоции. И если наша жизнь станет безэмоциональной, если мы перестанем испытывать страсти от того, к чему стремимся – наша жизнь и холодный расчет потеряют всякий смысл. Потому что достижение целей и удовлетворение потребностей – это состояние эмоций. И удовлетворение – это эмоция. И успокоение – это эмоция. И радость от достижения – это эмоция. Все в нашей жизни определяется только лишь эмоциями. Либо расчетом и манипулированием этих эмоций. Произведя не хилый расчет эмоций, и положительных и отрицательных, и таких, с которыми я сам для себя еще не определился – но в любом случае получаемых от того, чем я занимался – я приходил к одному выводу: Я НЕ ХОТЕЛ БОЛЬШЕ ТАК ЖИТЬ. Каждый раз, когда у меня случался приступ, приходил страх и ощущение, как будто это состояние – время от точки Z до точки Y – никогда не закончится. Мне начинало казаться, что я никогда не выберусь из этих выматывающих головокружений, невыносимой слабости и постоянных скачков давления. Мне начинало казаться, что я навсегда так и застряну в этом аду и уже не вернусь к нормальной жизни. Я начинал чувствовать себя каким-то инвалидом, и мне становилось по-настоящему жаль этих людей. Всегда есть состояния, которые хуже, чем то, в котором ты сам находишься. Однако, как правило, осознание этого во время твоих собственных страданий тебя мало утешает. И осознание страха перед своей болезнью так же не могло не повлиять на мое эмоциональное восприятие мира. Потом я все же поправлялся и возвращался со временем к относительно нормальной жизни. И эти ощущения уходили. Но страх оставался. Иногда после приступа, особенно если он прошел с высоким скачком давления, в первые пару дней у меня немного ухудшалось зрение. И тогда я начинал думать: “А что я могу сделать своими глазами, пока они у меня еще работают? Пока они еще видят”. Ты начинаешь мыслить так: “Что я могу сделать еще в этом мире, пока у меня есть еще хоть какие-то для этого возможности? Пока я еще хоть что-то могу делать”. Ты думаешь, что не плохо бы удовлетворить свои желания. Так как на данный момент времени у меня было всего только два желания – желание секса и желание смерти – желание изменить этот мир отошло куда-то на глубоко анальный задний план, и желание смерти было таким несколько неоднозначным желанием, то я решил в любом случае восполнить в себе очевидную потребность. Любым способом. Когда ты наконец-то выбираешься хоть ненадолго из этой глубокой пропасти своей адской болезни – первая мысль, которая тебе приходит в голову: “Ну чо, суки! Я еще жив! Готовься, гребанный мир, щас я тебя буду трахать!… Ну ладно, не трахать… Просто я тебя немного подкорректирую!… потому что такой ты мне не нравишься”. Злость на самом деле не плохое чувство. Просто русло, в которое эта злость направляется, должно быть правильным. “Готовься, тьма! Это моя территория! Сатана здесь надолго не останется!”, – появляются мысли, сублимированные от злости и долгого пребывания тела в болезненном состоянии. Но тут же эти мысли перебиваются неудовлетворенной сексуальной потребностью, и приходит осознание того, что придется отдать предпочтение чему-то одному. Теперь у меня возникал вопрос – как я мог удовлетворить эту потребность? Я мог бы трахнуть Марину, ага, причем именно сейчас, когда она была наиболее слаба и беззащитна, утешить ее таким образом, ну-ну, и полностью разрушить наши отношения, так как понимал, что кроме секса мне от нее в общем-то больше ничего не нужно и по определенным причинам мы никогда не будем вместе и скорее всего я в результате уйду от нее. Я мог бы трахнуть Катю и разрушить все то, что строил долгое время, что вкладывал в ее разум, формируя у нее те или иные принципы мышления. Да, мы поругались, но я был уверен – скорее всего, мы помиримся, с 90%-ной вероятностью она позвонит мне или напишет и наши приятельские отношения возобновятся, и тогда я сам позову их с Викой на природу с палаткой. Но я не мог себе всего этого позволить, потому что у меня были долбанные принципы. Точнее я мог, но – я делал выбор и шел по пути наименьших последствий. А что будешь делать ты, оказавшись в сложной ситуации? Пойдешь по пути наименьших последствий или пойдешь разрушать этот мир? Катя вот, например, оказавшись в тяжелой ситуации, ушла в иллюзию, став лесбиянкой. Некоторые мужчины, оказавшись в тяжелой ситуации, разрушают свои семьи и калечат жизнь своим детям, которые потом растут без отца. А что будешь делать ты, когда окажешься в тяжелой жизненном положении? Я открыл на компьютере папку своих документов и отыскал фотографию той проститутки, которая мне понравилась. Набрав название страницы в браузере, я вышел на сайт с анкетами. Я некоторое время смотрел на анкету этой девушки, понимая, что она действительно очень сильно нравится мне. Затем забил ее номер в телефон в список контактов. “Сейчас или никогда… – подумал я, – Сейчас… Потом возможности может не быть”. Как позже оказалось, это был действительно идеальный момент для такого действия. Вряд ли совпадение. Воскресное позднее утро, когда моя мама и большинство моих знакомых были в церкви и в экзальтации распевали там всякие разные радостные христианские победные песни, я, уже давно абстрагировавшись от этого забавного тусняка, набирал номер телефона проститутки. “Нателла, – думал я про себя, – Что за имя? Неужели настоящее? По-любому выдуманное”. – Да… – ответил мне на удивление милый приятный голос. – Аллё… Нателла? – Да. – Я видел этот номер на сайте интим-услуг, – решил для начала подстраховаться я, – Работаешь? – Ну… да, работаю. – Сколько стоишь? Хотя цену я видел в анкете. – Три тысячи час… Два часа… пять тысяч… И тут я заметил, что девушка в этом телефонном разговоре волновалась, кажется, не меньше, чем я. Мне это было странно. – Ага, понятно… А как насчет массажа? – Все включено. – Хорошо… Ну, что тогда… Давай встретимся?... – Зачем? – услышал я несколько шутливое и уже достаточно сильно волнующимся голосом. – Нууу, как зачем?... – заулыбался я, что естественно изменяло и мою интонацию, – …Ну дак что? Где находишься-то? Куда подъехать? – Тааак… А как зовут-то… тебя? Голос девушки реально дрожал, и дыхание сбивалось, хотя голос оставался твердым и веселым с нотками какого-то кокетства. – Костя… Константин. – Тааак… Костя… Хорошо… Значит… Знаешь, где Дворец Правосудия? – Дворец Правосудия? “Хм… Дворец Правосудия… Как символично, – подумал я, – Просто жесть какая-то нереальная”. – Нет… Видимо я не знаю, где у нас Дворец Правосудия, – ответил я. Я реально был без понятия, где там у нас в городе еще какой-то Дворец Правосудия. – В общем, там за Дворцом Правосудия… Тааак… Адрес… Она сказала мне адрес, который я тут же записал – но адрес не полный. – И что там? – спросил я. – Там – квартира. – И – номер квартиры? – продолжал я, улыбаясь. Как будто еще нужно было развести эту проститутку, кроме как просто заплатить. – Вот… Когда приедешь – там скажу номер квартиры, – продолжал я улавливать в веселом волнующемся голосе какие-то легкие нотки кокетства. Но меня это кокетство нисколько не раздражало, оно казалось мне каким-то совсем не пошлым. – Ага… Понятно… хорошо. – И… когда ты подъедешь? – Ну… Могу где-нибудь через час… через полтора. – Хорошо… Я буду готова… – Ага… – Ну… все тогда… жду тебя… Костя. – Угу… Пока. “Фуууух”, – выдохнул я и тут же вспомнил, что забыл кое-что очень важное. Я позвонил снова: – Нателлочка, еще такой момент – у тебя презервативы есть? – Конечно, – услышал я все тот же приятный, веселый и с нотками все того же какого-то милого кокетства, голос. – Ой, как замечательно… Ну все тогда… щас скоро подъеду. “Типа, сервис”, – подумал я про себя, закрывая флип телефона, и быстренько побежал в ванну принять душ. Затем я вызвал такси по телефону и начал собираться. “За Дворцом Правосудия, – думал я про себя, – Ишь ты, блин”. Преодолевая волнение, я на всякий случай взял с собой ножик, положив его в карман. Мало ли, что меня там ждет. Каких разводок только не бывает. В самый кульминационный момент зайдут в квартиру два братка, долбанут по башке битой, заберут себе твои деньги, сотовый, почку, честь и совесть. До места назначения я ехал с водителем такси, лицо и голос которого почему-то успокаивали мои расшатанные болезнью нервы. По дороге мы с ним забавно побеседовали на всякие отвлеченных темы, и он все время как-то так хитро прищуривался, как будто понимал, куда я еду. Адрес пункта назначения я сказал заранее еще оператору по телефону. Больше всего в жизни я ненавидел чувство волнения и страха. И сейчас, успокаиваясь плавным движением машины по дороге, я вспоминал то, чем занимался всю свою жизнь. Вспоминал нашу команду, которой мы пытались изменить этот мир и в составе которой я ездил по городам области с концертами, на которых люди плакали, каялись в своих грехах и принимали решение начать новую жизнь. Вспоминал всю эту пропаганду религии и морали. Вспоминал людей, которые менялись на моих глазах. Вспоминал людей, с которыми работал бок о бок, парней и девчонок. Сама команда уже давно рассыпалась. Все разбежались, кто куда. Кто-то просто ушел из церкви, кто-то завел себе любовника или любовницу, кто-то все же продолжал играть в этой церкви, но уже в более спокойном ритме, а кто-то гнил сейчас от наркотиков в каком-то очередном реабилитационном центре, кто-то просто женился и нарожал детей, а кто-то уже успел развестись и сейчас, срываясь нервами с катушек, пытался повысить свою собственную, опущенную в браке бывшим супругом, самооценку, уходя в веселье и совместное ни к чему не обязывающее беспредельное времяпрепровождение с противоположным полом. Я несколько лет, так или иначе, проповедовал о морали и нравственности и поднимал институт брака и семьи, и несколько недель назад принимал участие в изгнании бесов из человека, а сейчас ехал к проститутке, чтобы тупо трахнуть ее. Большинство глубоко религиозных женщин отнеслись бы к этому крайне негативно и осудили бы. Большинство глубоко религиозных мужчин – ну, по крайней мере, отнеслись бы к этому с пониманием и, скорее всего, промолчали бы. Большинство неверующих не религиозных мужчин – одобрили бы и сказали, что это нормально. Большинство неверующих не религиозных женщин отнеслись бы к этому… ну… возможно, с некоторым снисхождением и так же промолчали бы, хотя вряд ли одобрили. Вот какие различные мнения могут быть у людей в зависимости от их формата мышления. Мне было глубоко наплевать на мнения большинства из каждой из этих четырех категорий людей. И уж тем более мне не было никакого дела, что об этом думает меньшинство в каждой из этих категорий. Глубоко верующие церковные люди мыслили так, неверующие и не церковные – иначе. Я как всегда находился где-то посередине между этими двумя мирами. Мне было забавно преодолевать все эти внутренние барьеры и элементы системы контроля, которые понаставила мне церковь, мои родные и общество. И я делал это без какой-либо внешней поддержки людей. Я просто брал и ломал эти барьеры, совершая то, что мне нужно. Когда я был подростком в церкви и играл в рок-группе, гоняя по городам области с пропагандой своей христианской религии, я думал, что однажды у меня будет жена и нормальная здоровая счастливая семья с правильными романтичными и гармоничными сексуальными отношениями… Ага… Но вот жизнь-то, как всегда внесла какие-то свои коррективы, и все как-то вот так получилось, совсем не так, как я себе представлял. Жизнь как всегда оказалась намного сложнее того, что о ней обычно говорят. Я никогда бы в церкви не подумал о том, что буду снимать проститутку. Для меня это было нечто отвратительное… Хотя… Я всегда был циничным человеком, и даже в церкви, взрослея, на многие вещи со временем начинал смотреть по-другому… Во мне всегда была предрасположенность именно к такому образу жизни и именно к таким поступкам… Забавно было осознавать все это. И кто бы что ни говорил – все-таки хорошо, когда есть деньги. Ты не сможешь купить за деньги любовь, но сможешь купить секс. Хотя вот женщины за деньги никогда не смогут купить того, в чем по-настоящему нуждаются. Однако и у мужчин не все так просто, как иногда кажется женщинам. Что делает женщина, как правило, когда у нее начинается депрессия? Начинает много есть или смотрит сериалы и фильмы про любовь. Говорят, что это обусловлено давлением мужской патриархальной культуры, которая преобладает в обществе и которая сильно осуждает женский алкоголизм и женские беспорядочные половые связи. Что делает мужчина, как правило, когда впадает в депрессию? Правильно – кроме того, что много бухает – идет к проститутке, если у него нет другой легкой возможности удовлетворения своих сексуальных потребностей с какой-либо женщиной… хм… с которой при этом ему не нужно будет за что-то напрягаться. Наверное женщинам никогда до конца не понять мужчин. Так же в принципе, как и мужчинам, наверное, никогда до конца не понять женщин. Забавно, но у меня в принципе никогда не было каких-то проблем в общении с девушками. Я всегда достаточно спокойно устанавливал контакт с ними, если мне было нужно, тем более я умел общаться и вести себя в компании, что так же давало мне некоторые преимущества. Но поскольку у меня были определенные религиозные и моральные принципы – дальше флирта и разве что несколько пошловатых шуток я как правило… как правило… не заходил. Пока я занимался всей этой геройской херней в церкви – я не видел смысла заводить каких-то глубоких отношений, так как до определенного момента своей зрелости мог обойтись без них, а брать на себя ответственность в виде брака в слишком юном возрасте не хотел. Однако я никогда не мог долгое время существовать без женского общества, и поэтому всегда стремился к нему, но раньше, когда я был помладше, меня удовлетворяло общение и просто совместное времяпрепровождение. Да и голова была часто занята другим. Позже – когда я свалил из своей церкви – у меня появилось слишком много проблем и запарок в голове, чтобы думать еще и о каких-то серьезных романтических отношениях. А потом в силу этих самых запарок мое здоровье начало разрушаться. И вот я в результате оказывался в таком положении, когда останавливался на определенном этапе своей жизни и задумывался: “На какую же хрень я потратил значительную часть своей молодости?”. Теперь простое общение и флирт меня уже не удовлетворяли. Если бы я не был верующим, я тупо развел бы кого-нибудь на секс. Но будучи глубоко религиозным человеком – я соблюдал некоторые правила. Да, блин… твою ж мать! – я занимался пропагандой и социальной работой с людьми и реально менял их судьбы и образ мыслей, я оказывал реальное влияние на сознание этих людей… а вот устроить свою личную жизнь в результате до сих пор не сумел. И подходил к такому уровню не удовлетворения своих сексуальных потребностей, что, кажется, уже начинал понемногу сходить с ума… Вот я лоханулся-то, да… Теория о вселенском балансе меня не успокаивала… “В одном месте что-то втекает – в другом вытекает” – ни фига не утешало… Ко всему прочему я еще в общем-то знал, что такое любовь, поэтому мне сложно было пойти на серьезные отношения с девушкой, если я изначально понимал, что не люблю ее, и знал, что эти отношения все равно бесперспективны в долгосрочном плане. А мои знакомые христианки просто так мне все равно скорее всего не дали бы… Хотя… Но… нет, слишком много нервов… Надо было идти в обычный не церковный мир – там девушки намного доступнее… Только у меня уже не оставалось на это сил и нервов, я был настолько вымотан, что мне необходимо было упрощение абсолютно всех аспектов этой гребанной реальности. Поэтому мне проще было реально снять проститутку, так как мне нужен был именно секс, а не что-то другое. Тем более, что ты все равно в результате покупаешь женщину – какую-то за деньги, какую-то за ресторан, какую-то за курорт на Мальдивах, какую-то просто за внимание и ухаживания, какую-то за материальное обеспечение в семье и удовлетворение ее женских инстинктивных материнских потребностей. Все равно все в результате сводилось к одному – к деньгам. Так как за все это нужно было платить. Все остальное – за исключением редких случаев – лицемерный пафос… или же настоящая любовь… Но за исключением любви – все остальное лишь чуть усложненные рыночные отношения, которые встречаются в браках намного чаще, чем любовь. Ты покупаешь женщину, а она продается – в любом случае. Просто расчетная валюта разная. Так что в этом смысле – снять проститутку – всего лишь упрощение и сокращение пути к основной цели. Однако все это уже шло в противоречие с моей религией, и здесь мне приходилось решать свой очередной внутренний конфликт… Запара, блин… Да, определенно я был герой… в жопе с дырой… Так просрать свою жизнь… Но все равно я этот конфликт в результате решал, так или иначе… Я ведь был герой… Хренали мне еще оставалось делать-то… Я не переставал проповедовать в этом мире постоянно одну и ту же мысль – никто не смеет судить человека по каким-то своим критериям и говорить ему как он должен жить (если его жизнь никому не причиняет зла)… Но в то же время я сам все-таки шел на поводу общественного мнения и людских стереотипов, а еще – собственных желаний… Правда мне на это было уже наплевать… Мы приехали к нужному дому, немного позже, чем я планировал, но все же приехали, и теперь я должен был позвонить, чтобы узнать номер квартиры. Мы попрощались с водителем такси. – Удачи, – пожелал он мне, как будто на самом деле фишку просек, куда и зачем я еду. Я вышел из машины и достал сотовый телефон. Я обнаружил один не отвеченный вызов. Это была Нателла. – Аллё… Нателла… Ну что, я приехал… Куда дальше? – Почему на звонок не отвечаем? – спросила она. – На звонок не отвечаем?... Я не знаю… Я ничего не слышал… Я в машине ехал, может, чо-то сорвалось. – Ну, ладно… Ты где сейчас стоишь? – Где стою?... Возле до… – Что перед собой видишь? – Я тут возле арки… Там вывеска еще какая-то… – Ага… Так… ну… иди через арку… Шестой подъезд. – Ага… Так… – Двести семидесятая квартира… Там домофон. Позвонишь в домофон – я тебе открою, – приятным голосом направляла меня Нателла. – Ясно… Я подошел к подъезду и набрал номер квартиры в домофон… Облом… Чо-то не сраслось… “Только не говорите мне, что домофон сломан”, – подумал я про себя. В этот момент дверь открылась и из подъезда вышел какой-то мужчина с детской коляской, я услужливо подержал тяжелую дверь, и затем нырнул в подъезд. “Это однозначно мой день”, – подумал я. Я зашел в лифт и после недолгого предварительного расчета наугад нажал на пятый этаж. Затем, приехав на пятый этаж, снова позвонил Нателле. – Двести семидесятая квартира… А какой этаж? – Ты уже в подъезде?... – удивилась она, – Седьмой этаж. “Седьмой этаж, двести семидесятая квартира… седьмого сентября… Прям магия чисел какая-то, – рассуждал я про себя, – Еще и за Дворцом Правосудия, – продолжал я стебаться, на всякий случай нащупывая в кармане ножик”. – Так… Сколько здесь квартир… В какую сторону примерно? – спрашивал я по телефону. – Налево от лифта. – Ага, вижу двести семидесятую квартиру… Щас я позвоню, – произнес я, улыбаясь. Я захлопнул флип телефона и дверь квартиры открылась, на пороге весело улыбаясь, меня в легком халате встречала Нателла. – Привет. – Привет. Познакомились мы наконец-то. Мы как-то так забавно посмотрели друг на друга и я прошел внутрь. Интересно, что чувствует эта проститутка при знакомстве с новым клиентом? Или уже ваще ничего не чувствует, ваще никаких эмоций? Тупо конвейер? Хотя нет – она волновалась, это было заметно. И я не понимал, почему. – Чай? – весело спросила Нателла. – Да, можно, – ответил я, снимая обувь. – С малиной или… есть зеленый чай. – Давай с малиной. Я прошел на кухню и сел на табуретку за стол. Я смотрел на Нателлу, которая, готовя чай, стояла ко мне спиной в одном легком немного прозрачном халате, накинутом на голое тело, как я отмечал про себя. Неожиданно расслышав где-то в углу за столом какой-то шорох, я наклонился и посмотрел под стол. Там, ближе к окну, стояла клетка, внутри которой с не особо осмысленным выражением морды шуршал газетой какой-то очень забавный кролик. – Кролик, – произнесла Нателла, улыбаясь и повернув ко мне голову. – Ага… Ясно… У меня в детстве тоже был когда-то кролик, – ответил я, рассматривая сквозь легкий прозрачный халат попу этой проститутки. – Правда? – расплылась в улыбке Нателла. – Да… Он жил у нас на балконе все лето, а потом осенью родители увезли его в деревню к бабушке с дедушкой, которые ближе к зиме… его тупо зажарили и съели, – проговорил я, немного стебаясь. – Ууууу… ааах… вот такие вот они, эти родители, да, – как бы немного расстроено произнесла Нателла. Она налила нам обоим чаю и села за стол. – Куришь? – спросила она, беря своими тонкими пальцами пачку сигарет, лежащую на столе рядом с моим локтем. – Нет, – ответил я. – Ммм… Щас, видимо, только девушки курят, – произнесла она, продолжая улыбаться, и доставая из пачки тонкую, типа дамскую, сигарету, – Но ты позволишь, я закурю. – Конечно, – ответил я с улыбкой, махнув рукой. – Это хорошо, что не куришь… Ни к чему… Я вот не знаю щас, как бросить, – сказала Нателла, закуривая. – Ну… Все относительно, – произнес я, улыбаясь, – Все-таки нервы, нервы. – Хм… ну и все-таки наверное, лучше не курить. Все равно потом пытаешься бросить в результате, – ответила Нателла. Я немного задумался. – Ну… да, наверное, ты права, – согласился я, смотря в глаза Нателле и продолжая улыбаться. Я наблюдал за Нателлой, отмечая, что все-таки есть какой-то такой шарм, нечто немного привлекательное в курящей девушке, элегантно выпускающей губами табачный дым тонкой струйкой. Я рассматривал ее лицо и руки, так как она все равно сидела за столом, и про себя отмечал, что в реальной жизни лицо как всегда, выглядело несколько иначе, чем на фотографии. Однако эта девушка по-прежнему оставалась для меня довольно привлекательной, и я не пожалел, что выбрал ее. Мы сидели и смотрели друг на друга, заполняя пустоты молчания разными словами, улыбаясь и иногда смеясь от какой-то неловкости. Ладно, я волновался, со мной все было понятно, но она волновалась, кажется, не меньше моего. Мы перекинулись еще парой словечек, продолжая рассматривать друг друга, и все время улыбаясь. Затем я спросил, где у нее туалет, так как мне казалось, что я довольно долго ехал на машине. – Там, в коридоре, налево. …Потом, вернувшись на кухню, я сделал глоток чая и, слегка улыбнувшись, произнес: – Ну, что пойдем? – Ну, пойдем, – ответила Нателла, продолжая широко улыбаться. – А… деньги сразу тогда, – все так же улыбаясь, произнесла она в коридоре, когда мы проходили мимо тумбочки. – Да, конечно, – ответил я и выложил деньги на тумбочку. – Ты не хочешь в душ сходить? – сказала Нателла, продолжая улыбаться, когда мы подошли к спальне, рядом с которой была расположена ванна. – Вообще-то я принял душ, когда поехал, – ответил я, так же улыбаясь. И наступила неловкая пауза. Осознав, что у меня нет желания в такой волнительный момент лишний раз напрягаться и идти в душ, так как я все равно уже недавно его принимал, Нателла все-таки произнесла: – Ладно, проходи в комнату. Я прошел в маленькую светлую комнату с окном, комната, в которой стояла кровать, застеленная бельем с росписями какими-то иероглифами. Не громко играла музыка в магнитофоне. Какая-то попсовая фигня. Я даже не обратил внимания. Не смотря на то, что я был музыкант, мне было наплевать, я разве что чуть краем уха уловил какие-то партии, выделив их для себя и тут же забыв. Главное, что это был (слава Богу) не шансон и не R’n’B, остальное не важно. Я начал раздеваться. Нателла зашла с другой стороны кровати и села на нее. Я разделся и так же забрался на кровать. Я снял трусы и мы сели друг напротив друга абсолютно голые, немного переплетаясь между собой раздвинутыми ногами, и я почувствовал, как у меня началась эрекция. Нателла нежно положила меня на спину и принялась за свою работу. Находясь на кровати с левой стороны от меня, она несколько раз провела ладонями по моей груди, как будто снимая напряжение перед массажем, затем стала целовать мое тело, начиная так же с груди и постепенно спускаясь ниже. Я в свою очередь так же аккуратно дотронулся пальцами до ее нежной загорелой кожи, и затем начал гладить бедра ее согнутых ног. Нависая надо мной своим красивым телом, изящно изгибаясь, она продолжала целовать мою шею и грудь, затем стала облизывать языком соски, периодически засасывая их и немного покусывая, причиняя очень легкую, но приятную боль, а я начал гладить ее талию. Затем она прижалась ко мне всем своим телом и начала тереться об меня своими грудями. Ощущение ее маленьких, но нежных грудей на своем животе невероятно возбудило меня. Я взял в ладони эти ее маленькие невероятно нежные мягкие груди и принялся ласкать их. Потом начал их целовать, начал целовать ее соски, и продолжал делать это до тех пор, пока она в своих поцелуях не стала спускаться ниже по моему телу. Она пропустила всю тазовую область, лишь потеревшись немного своим телом о головку моего члена, и затем сразу перешла на бедра. Какое-то время она целовала бедра, так же иногда покусывая их и делая засосы на коже, и постепенно поднималась выше к паху. Затем начала работать языком в области промежности, под яичками, и мне показалось, что этот прием смог бы вызвать эрекцию у мужчины в абсолютно любом случае. Она немного поцеловала яички, периодически засасывая их. Ощущение ее головы между моих ног так же не могло оставить меня равнодушным, вызывая целый букет чувств и эмоций. Потом она достала из под подушки презерватив и принялась надевать его на член. После того, как надела, она стала аккуратно заглатывать мой член, доставляя невероятное удовольствие. Мне не хотелось прерывать эту процедуру, но я все же переборол себя, и нежно аккуратно взяв ее маленькую голову в свои руки, мягко произнес: – Давай не минет. – Ну… ладно, – немного удивилась она. Все-таки осознание того, что мой член находился между зубами абсолютно незнакомой мне девушки, которую я видел впервые в жизни, и в принципе не знал, на что она способна – вызывало у меня чувство легкого дискомфорта. Моя партнерша снова прижалась ко мне своим телом, нависая надо мной, и начала тереться об меня своими грудями. Потом от предварительных ласк она стала переходить уже к основному делу, достав от куда-то лубрикант… от куда я так и не понял… и, проведя пальцами с ним по своей половой щели, присела надо мной и пружиня полусогнутыми ногами поглотила мой член в своем влагалище. Я был в экстазе… И тем не менее я продолжал осознавать, что то, что здесь сейчас происходит – это не совсем то, как должно быть на самом деле. Я не любил эту девушку, я даже не был с ней знаком, несмотря на то, что она казалась мне прекрасной и я долго вынашивал ее в своем сознании как сексуального партнера, создавая о ней какие-то представления по фотографии – все же я не любил ее. И понимание этого никак не могло оставить мой разум. Мне было хорошо и все было замечательно, не было даже никакой ложки дегтя в бочке меда, но внутри меня как будто стоял какой-то барьер “Это не любимая женщина. Не так должно все быть. Все должно быть по-другому”. Мне было наплевать сейчас на религию. А что касается Бога – мне казалось, что Он просто Сам специально допустил это и на время закрыл глаза. Он ведь Бог. Он видит этот мир каждый день и без прикрас. И я не чувствовал ни страха, ни упрека, ни других каких-либо негативных ощущений, которые обычно терзают твое сознание в каких-то подобных случаях. Осознание того, что я занимаюсь сексом с девушкой, которую я не люблю, не могло испортить моих впечатлений и того наслаждения, которое я испытывал, но все же этот барьер – он стоял достаточно уверенно и заявлял о себе очень претенциозно. “Не любимая женщина… Это не гармония… Не так должно все быть… Система работает не идеально… Это извращение… пусть и небольшое”. Я видел этот барьер внутри себя, но мне не составляло большого труда переступить через него. И я переступал через этот барьер, и, заключая тело этой прекрасной девушки в свои объятья, чувствуя своей кожей ее мягкую нежную кожу, соединялся с ней в какой-то эйфории и уходил в нирвану, совокупляясь и, как будто сливаясь с этой проституткой в нечто единое целое… хоть и на время. Я трахнулся с этой проституткой два раза, в двух классических позах сверху и снизу, она угостила меня чаем с малиной и сделала массаж. Все было прекрасно, и я наконец-то снял свое нервное напряжение за последние несколько недель. Кажется, эта девушка знала свое дело, она доставила мне массу удовольствия, она была очень приветливой и нежной, про себя, правда, прикалываясь, видимо, все же за некоторые моменты, тем не менее, она, все сделала очень хорошо, была со мной невероятно мила и постоянно улыбалась, и, кажется, симулировала оргазм. Мне всегда нравился сервис. Поэтому я даже одежду уже давно перестал покупать на рынке, предпочитая магазины. Я уходил от этой проститутки довольный, но все же с каким-то внутренним осознанием некоторых вещей. – Приходи еще, – весело произнесла Нателла, все так же продолжая улыбаться, пока я одевался в прихожей. Я задумался, понимая, что мне все же хотелось бы иметь семью и жену, чтобы не было такой нужды в проститутках. – Конечно… Твой телефон у меня есть, – ответил я, так же улыбаясь, глядя ей в глаза. Но, естественно, я не мог уйти просто так, не сказав ничего умного. Это противоречило моей природе. – Любила когда-нибудь? – спросил я. – Конечно – ответила Нателла, заулыбавшись еще сильнее. – Ну в общем-то логично, – заметил я. Я выдержал небольшую паузу и затем произнес: – Знаешь… Тебе неизвестно, чем я занимаюсь… Но… поверь мне – этот путь и такой образ жизни тебя вряд ли к чему-то хорошему приведут… – сказал я, стоя уже в дверях, и затем, ступив за порог квартиры, развернувшись и наблюдая за тем, как она закрывает за мной дверь, глядя ей в глаза, про себя отмечая, что она продолжала улыбаться до самого последнего момента нашей встречи.
Домой я ехал на автобусе, который, как выяснилось, очень удобно ходил здесь почти до моего района. Однозначно это был мой день. Прекрасное тихое воскресное уже полуденное время, я сидел у окна, наслаждаясь дорогой и размышляя о том, что произошло. Мне приходила в голову мысль, что, скорее всего, эту девушку специально готовили для меня. Уж я не знаю, кто – Бог или сатана, и какие еще могли придти потом последствия, но слишком уж все удачно и правильно срасталось для меня в этот день, так как мне было нужно. И ее образ и мои вкусы, и телефонный звонок и вся окружающая обстановка и все действия. Все было как-то гармонично. И вряд ли все это было совпадением. Хотя, конечно, такие ощущения, безусловно, могли быть вызваны всего лишь потоком положительных эмоций, захлестнувших мой разум вследствие выработанного организмом эндорфина. И я это прекрасно понимал. Иногда мы действительно обожествляем или придаем некий мистический сакральный смысл вполне естественным материальным закономерностям, происходящим с нами. Ясность сознания и способность к объективному мышлению – вот что отличает индивидуальностей от стада баранов. И поэтому индивидуальностями сложнее управлять. Возможно, мне казалось, что во всем происходящем со мной скрывалось чье-то провидение – только лишь потому, что мой организм в данный конкретный момент времени испытывал невероятный уровень выработки и потребления естественного наркотика – эндорфина. Вот так иногда создаются иллюзии. Вся человеческая жизнь в той или иной степени иллюзия. Как бы там не было, но вроде жизнь уже казалась не такой беспонтовой. Хотя, как я понимал, лет через пятнадцать-двадцать, скорее всего, мое отношение будет уже несколько другим и просто животный секс перестанет полностью удовлетворять меня – так же как в свое время меня перестали удовлетворять только лишь одно общение с противоположным полом и флирт. Одновременно со всем этим я вспоминал свои ощущения на концертах, на которых десятками каялись люди и принимали нашу религию. Ощущение какого-то невероятного безграничного счастья. Мне забавно было сейчас проводить аналогию и сравнивать эти два удовольствия – секс и осознание того, что ты изменяешь мир. Безусловно, последнее являлось наркотиком, точно таким же, как и секс. А нирвана, в которую я уходил, при игре на гитаре во время единодушной молитвы множества сплоченных между собой людей – безусловно, в какой-то степени секс. Кстати, концерты с людьми, стоящими на коленях, и читающих молитву покаяния в своих грехах – со временем стали приедаться и превратились в конвейер, выматывая своей усталостью и постоянным внутренним напряжением. А потом, когда я это бросил и ушел из церкви – началась ломка. Все, что нужно для того, чтобы стать наркоманом – внутри человека заложено уже изначально. Я вспоминал пирамиду Маслоу, систему физиологических потребностей и систему психологических потребностей. Секс был тупой животной физиологической потребностью, но очевидно, что за сексом стояло что-то еще. За ним скрывалось еще нечто, что в очередной раз отделяло человека от животного и ставило его на совершенно другой уровень. Кажется, поэтому секс с проституткой, несмотря на всю замечательность и прекрасность момента, полностью не удовлетворял всех моих потребностей. Бог как всегда был прав. Секс – естественно не простая тупая физиологическая потребность. Это нечто намного большее. Секс должен совершаться только между людьми, которые действительно любят друг друга. Секс – это некая тайна слияния двух людей в нечто единое, в нечто одно целое. Это часть сложной системы взаимоотношений двух любящих людей. Это элемент многоуровневой схемы, структура которой полностью еще не изучена даже учеными. Дружба, близость, понимание, одна цель и одинаковый взгляд на мир, рождение и воспитание ребенка – как общее дело, борьба, смирение и общая война, поддержка, жертва и отказ от собственных интересов ради общей выгоды, сексуальная привлекательность – все это лишь элементы схемы взаимоотношений любящих людей, и секс – не единственный ее элемент. Что делает сатана – он приходит и извращает изначальную схему. Он берет и вырывает какой-то из элементов и ставит его не в свое место – туда, где ему быть не должно. Он меняет элементы местами, искажая структуру и извращая смысл. Впихивает их туда, где они не могут находиться. Он разрывает связи между элементами и создает новые искусственные, которые являются лишь временной иллюзией. Сатана меняет элементы местами, и система начинает работать неправильно. В системе появляются сбои. Программа не может определиться в своей работе и начинает медленно самоуничтожаться. Сатана убивает систему. Либо он просто берет и вырывает из нее элемент и превращает в нечто автономное, что в свою очередь приводит к неправильному восприятию этого элемента и его дискредитации. А потом этот элемент начинает медленно загибаться сам по себе, потому что не может существовать долго один. Сатана разрушает систему – любыми способами, он извращает ее и делает неполноценной, либо добавляет в нее что-то свое, что-то чужое, что начинает как раковая опухоль разъедать ее изнутри. Единственная цель сатаны – извратить, а потом создать иллюзию того, что так и должно быть на самом деле. Взаимоотношения любящих друг друга людей – сложная многоуровневая многофункциональная, таящая в себе тысячи нюансов – система. И секс – как один из ее основных элементов – должен находиться на своем месте и работать адекватно, в соответствии с конструкцией и с правилами эксплуатации. Секс – должен совершаться только между двумя любящими друг друга людьми, как часть сложных длительных глубоких взаимоотношений. Все остальное – хм… да… все остальное – извращение… в той или иной степени. И сейчас, трахнув за полтора часа два раза не любимую женщину, которую я видел впервые в жизни – я понимал это как никогда. А еще я знал – если я начну делать это регулярно, то со временем я потеряю понимание этого в суете своих потребностей и их удовлетворений, и когда-нибудь я дойду до такого состояния, когда назад дороги уже не будет, а впереди – будет только ничего… пустота… Я смогу поломать все внутренние и внешние блокираторы, но тогда я полностью потеряюсь в этом мире и перестану понимать, что правильно и как должно быть, и куда идти. Я сам смогу извратить эту систему, но извращенная она начнет работать неправильно и однажды сломается окончательно. И здесь Бог как всегда был прав. Секс с проституткой лишний раз убедил меня в правильности всего того, что я делал на протяжении всех этих лет. И я начинал лучше понимать, чем я занимался все это время, и какой в этом был смысл. Я начинал понимать, зачем все это нужно. И возвращался вновь к тому, с чего начал… Вот уже в который раз…
