Это была только одна сторона медали. Но как всегда существовала и другая – оборотная. Да, секс должен совершаться между любящими друг друга людьми. Но любовь в контексте реальной жизни не так проста. Даже в браках любовь встречается не так уж часто. Большинство браков заключаются по расчету, просто расчет не материальный – другая валюта. И большинство людей в этом себе никогда не признаются, потому что осознание этого может разрушить всю систему их семьи. А любовь – она действительно может придти лишь один раз в жизни и, хрен ее знает, когда. Тяжело всю жизнь ждать какую-то там эфемерную любовь, в то время как неудовлетворенные потребности причиняют страдания. Любовь может придти и рано, но остаться недоступной, неразделенной, отвергнутой, односторонней, невзаимной и бессмысленной. И зацикливаться на ней, ожидая всю жизнь того, что она когда-нибудь засверкает перед тобой хоть какими-то намеками радужных перспектив счастья – сложно и мучительно. А еще любовь может рано придти, но очень скоро привести к катастрофе. А еще, пролетев очень быстро на ее беззаботных крыльях по небу, можно однажды по какой-нибудь трагической случайности навсегда потерять из этой жизни предмет своей любви. В результате опять остается только одно – боль и постоянное изматывающее страдание от неудовлетворенных потребностей. У человека есть свои физиологические потребности, и свои психологические потребности. У мужчин одни, у женщин другие. Их сложно игнорировать. Нужно быть сильным, чтобы не сломаться и нести ответственность за свои поступки. А человек всегда слаб. На него давят и социальные установки, и нежелание быть “белой вороной”, чувство обделенности и неполноценности, насмешки окружающих людей, их мнения – в результате женщина идет и заводит себе ребенка без мужа, или выходит замуж за первого попавшегося лишь бы не сидеть “старой девой”, а парни, трахают всех девушек подряд, чтобы чувствовать себя самцами, или теряют девственность в компании друзей, насилуя какую-нибудь девочку, и желая доказать, что они мужчины, что они сильные. Комплексы, чувство неполноценности, неуверенность в себе, низкая самооценка, влияние социальной среды, внушение окружающих людей, их мнения, разговоры, взгляды, мысли, сплетни, пересуды – психологическое давление общества. Человек всегда слаб. Поэтому им так просто управлять. “Будь настоящим мужчиной” – еще один способ управления массовым сознанием, парень идет на войну и убивает невинных людей за нефть олигархов, или насилует женщин, желая доказать своим друзьям, что он мужик, или просто разрушает какой-то милой добродушной девушке жизнь, и девушка потом заканчивает ее самоубийством. “Будь настоящей женщиной” – еще один способ заставить телок делать то, что тебе нужно, в результате женщины в силу своих инстинктивных желаний продемонстрировать свою красоту, начинают одеваться как стриптизерши, провоцируя мужчин на измену, или уже целенаправленно разрушают семьи, вклиниваясь в чужие отношения, или из-за своих феминистских взглядов начинают унижать мужчин, а те ведь в долгу тоже никогда не останутся, они идут и берут этих женщин силой, или просто соблазняют, играя на их чувствах и эмоциях, а потом демонстративно и публично бросают их, калеча им психику, но желая всего лишь отомстить… хм… типа, становятся какими-нибудь там пикаперами или мнят себя еще хер знает кем… Целая цепочка событий и последствий начинает образовываться от одного неправильного поступка, и потом перерастает в лавину, которая сметает все на своем пути… Человек всегда слаб… И идет на поводу своих слабостей. Поэтому им так просто управлять. И государство всегда будет это делать. И всегда будет этим заниматься сатана. Вот она – оборотная сторона медали. Сложно не потеряться в этом мире и продолжать искать любовь. Да, секс должен совершаться только между любящими друг друга людьми… Насколько это реально?... И почему к одним любовь приходит просто и они не платят за нее какую-то чрезмерно высокую цену, а другие – рвут за нее свои нервы и жилы? Везение? Случайность? Кто там наверху распределяет эту любовь и счастливые браки? Кому-то везет и они женятся, выходят замуж в девятнадцать лет, а кто-то всю жизнь ждет предмет своего обожания, своей любви, достигает его лишь к концу жизни, разочаровывается и в результате, раздавленный такой судьбой, погибает. Кто там распределяет эту любовь? Иногда я наблюдал вселенский баланс – у людей, имеющих деньги, силу и власть, как правило, проблемы в личной жизни. Но я наблюдал и дисбаланс – кто-то имеет все, включая любовь, а кто-то ничего, исключая даже силу. Хотя… Может не совсем правильно оценивать человеческую жизнь и говорить о каком-то балансе в контексте одного конкретного промежутка времени? Иногда это состояние баланса просто выходит за рамки нашего знания и понимания, и мы не способны взглянуть на него сверху, разглядеть его полностью и всецело объять его своим взглядом. Мы многого не знаем и многого не видим. Любовь – вот истинный и единственный правильный контекст сексуальных отношений между мужчиной и женщиной. Но оборотная сторона медали – вопрос – остается прежним: “Насколько это реально?”. На Небе тебя будут судить по тому, как ты отреагировал на сложную ситуацию, в которой ты оказался – в зависимости от того, насколько твоя ситуация была сложной.
…Хм… …Так уж получилось, что любил я одну девушку, общался и флиртовал с другими, завязывая с ними приятельские отношения, а трахался вообще с какими-то третьими. Надо бы уже как-нибудь начать совмещать все это, чтобы все было вместе, одновременно…
Я никогда не был сторонником идеи монашества. И Библия никогда сильно не развивала тему монашества. Об этом говорилось только в контексте каких-то исключений и индивидуального решения человека. Церковь превратила это в моду, нарушая причинно-следственные связи естественных закономерностей, и пошла против изначальной природы человека. На мой взгляд, это было несколько неразумно. Человек должен уметь контролировать свои инстинкты, но не игнорировать. Игнорирование, как правило, приводит к очень плачевным результатам. Однако отсутствие контроля и безответственность приводит к результатам еще более плачевным. Пять лет назад, будучи еще совсем зеленым подростком, воспитанным в церкви, с религиозными понятиями в своей башке, я естественно относился к проституткам с каким-то… конечно же не с отвращением, конечно же не так, но с каким-то неуважением, так скажем… За пять лет в моей башке многое изменилось, и церковь выглядела уже не такой святой, как когда-то казалось. От того прошлого нелицеприятного отношения к проституткам не осталось и следа. Жизнь-то – она всегда разная и сложнее, чем кажется, и всегда меняет со временем. Теперь я относился к проституткам очень спокойно, и в чем-то даже был благодарен за их существование. Однако понимание того, какое зло несет в себе разврат – продолжало давать четкие представления о том, что я должен делать в этом мире. Проблема в том, что подавляющее большинство людей никогда не смогут провести черту между развратом и просто рынком сексуальных услуг. Я смог ее провести. Но – я человек, умеющий хорошо контролировать свои желания и инстинкты – таких как я единицы. Мне было интересно – что может заставить девушку по собственной воле стать проституткой. Безусловно, факторами, повлиявшими на это решение, могут быть все те же комплексы, заниженная самооценка и какая-то неудовлетворенность в отношениях с парнями. Но только лишь? Есть ли еще и другие причины? Наверняка есть, если копать глубже. Инстинктивное желание демонстрации своей красоты и собственного тела может заставить танцевать стриптиз. Однако, чтобы продавать свое тело за деньги, девушке, даже не религиозной, необходимо преодолеть еще больше внутренних и внешних барьеров, чем мужчине – покупать за эти деньги секс. Скорее всего причиной, по которой девушка добровольно могла пойти на такой шаг – очевидно, была все та же какая-либо неудовлетворенность. Материальную неудовлетворенность я не рассматривал – этот фактор стоял несколько особняком. Безусловно, он оказывал свое влияние, но это уже несколько другое. “Надо бы мне как-нибудь всерьез заняться изучением и исследованием этого вопроса”, – подумал я. Забавно – раньше в церкви я воспринимал секс правильным только в контексте брака и семьи. Сейчас, спустя уже некоторое время, я мыслил несколько по-другому – сейчас я воспринимал его правильным только в контексте любви. Все остальное – несколько не так как должны было бы быть. Все остальное – в той или иной степени извращенная работа первоначальной системы. К этому можно привыкнуть, да. И даже не идеально работающая система, так или иначе, но все же работает. Есть просто разные степени: если уж не в любви – то хотя бы в браке (с сексуальной привлекательностью), если уж не в браке – то хотя бы хоть с каким-то чувством ответственности, если уж без особого чувства ответственности – то хотя бы не с ненавистью. Но последствия неправильной работы системы всегда неизбежны. Просто чем сильнее эта система извращена – тем сильнее последствия. Я видел, какое зло несет в себе разврат и стремление к повсеместному оголению женского тела. Секс между людьми переставал был чем-то особенным, чем-то сакральным, какой-то тайной или загадкой, он превращался в такую же тупую потребность как пожрать. Попробуй в течение дня посмотреть эротику, и к концу вечера даже перестанешь возбуждаться. Начнешь привыкать, глаза начнут привыкать, все это станет приедаться и даже член со временем перестанет реагировать. И я наблюдал, как в этом развращенном мире секс – то, что изначально задумывалось Богом как нечто прекрасное между двумя любящими людьми, таящее в себе какой-то особый смысл во взаимоотношениях – сейчас превращался в фаст-фуд. Вряд ли в этом было что-то хорошее. Очевидно, что это несло в себе огромнейшую опасность. Рано или поздно все приедается. Но, наверное, все-таки есть разница, происходит ли это, когда тебе уже сорок лет, или же секс становится для тебя фаст-фудом, когда тебе еще только двадцать. И семья являлась очередным сдерживающим фактором, не позволяющим людям зациклиться на своих единственных собственных потребностях и превратиться в эгоистичных извращенцев, не способных больше любить. И без семьи – невозможно воспитание нормальных детей. Ты уж сам определяйся – заводить тебе детей, или же потратить всю свою жизнь только на секс. Хочешь детей – придется смиряться перед тем, что необходимо будет учитывать и потребности своего супруга-супруги. А по-другому никак. Придется научиться любить. Придется научиться терпеть. Придется научиться жертвовать своими желаниями. Смиряться с однообразием. Смиряться со скукой. Или искать пути, как разбавить эту скуку, не разрушая семью. Мужчину никогда не сможет сексуально удовлетворить только лишь одна женщина – не сможет, даже если он любит ее – это не реально. Но мужчина сдерживает свои желания, и жертвует какими-то моментами ради любви, здоровой семьи и детей. Не хочешь идти по этому пути – не заводи семью. Не женись никогда. Но только не калечь никому жизнь. Неси ответственность за свои поступки. Человеку в любом случае придется научиться контролировать свои желания. Иначе однажды он придет к катастрофе. Это очевидно. Да, мир говно. Попробуй сделать его хоть чуть-чуть лучше. Или же останешься его неотъемлемой ассоциацией – таким же говном, как и он сам. Древние предки знали о той опасности, которую таит в себе разврат и безответственность, потому что когда-то они тоже построили цивилизацию, которая в конечном счете уничтожила сама себя. И чтобы хоть как-то отодвинуть момент следующего самоуничтожения очередной цивилизации, были введены некоторые правила, потому что если эти правила не соблюдать – разруха и крах всего мира неизбежны, и наступит это намного раньше, чем кажется. Прикол в том, что жизнь при этом сохранится. Но она станет невыносимой. И правительство в нашем распрекрасном государстве так же понимало всю опасность, которую несет в себе разврат. Властьимеющим была экономически не выгодна высокая смертность среди молодого трудоспособного населения. Ощущение отсутствия смысла в жизни и потухшие глаза у двадцатипятилетних юношей и девушек явно не приносили никакой выгоды государству. Поэтому оно постепенно начинало с этим бороться. Введение социальных программ, поддержка молодых семей, пропаганда морали и нравственности и института брака и семьи – потому что без этого было никак. Правда, способы, которыми оно это делало, у меня вызывали кучу вопросов. Популярные фильмы с недалеким глуповатым смыслом и пропихивание на различных государственных праздниках мыслей, которые оставались у людей разве что в очень глубоком подсознании. Хотя, может, именно это и работало на стадо баранов. Но производя постоянный мониторинг состояния нашего общества, я приходил к выводу, что далеко не каждого человека в нашей стране можно было назвать бараном. Общество даже еще не готово было принимать единую партию в стране, как КПСС когда-то в Союзе. Очевидно, что государству придется придумать что-то позаковыристее тупых недалеких попсовых фильмов. Хотя, возможно, оно уже что-то и придумало, и делало, просто я этого не видел. Но вначале в свое время государство допустило то, что разврат просто захлестнул Россию. Так как раньше не было секса, появились секс-символы. Было ли это сделано намерено, или же после распада СССР действительно долгое время некому было за этим следить. Тем, кто во время перестройки наворовывал для себя и своей семьи миллионы – им была выгодна эта сексуальная революция, однозначно. Отвлекала внимание и приносила огромные доходы. Тем, кто потом ее расхлебывал – им уже приходилось думать, что с ней делать и как обращать последствия в свою пользу. Возможно, это были одни и те же люди. Очевидность оставалось неизменной: с одной стороны государству проще управлять развращенным быдловским сознанием, с другой – разврат тянул страну в экономическую, демографическую и социальную яму. И нужен был баланс. Государство этот баланс теперь уже пыталось сохранять. В любом случае оно должно было все это контролировать. По-другому было никак. И я понимал, какое зло в себе несет этот разврат. Я видел все это зло. Мужчин, у которых были дети по всей стране и они росли без родного отца, или вообще без отца, и при этом вырастали и своего отца ненавидели до смерти. Мужчин в сорок лет, проживших на одном дыхании, которые в результате оставались абсолютно одинокими к концу своей жизни. Я видел лесбиянок феминисток, озлобленных на весь мир из-за неправильного эгоистичного поведения парней, девушки, которые жили в постоянной депрессии и неудовлетворенности жизнью. Я видел, с какими комплексами и огромными внутренними проблемами вырастали дети в неполноценных семьях, из которых уходили мужья или жены – целый букет этих внутренних проблем и комплексов взращивался у таких людей, и не они в этом были виноваты. Я видел, к чему приводят разводы, когда люди не умеют идти на компромиссы друг перед другом. И беременные девочки в тринадцать-четырнадцать лет, выбрасывали своих новорожденных детей на помойку, а потом, не в силах пережить этого, кончали жизнь самоубийством. Я видел, как люди разучивались любить, превращаясь в жестоких эгоистичных ублюдских скотов. Я видел, как разврат и неправильное потребительское животное, выдираемое из контекста семьи и любви, или спортивное, извращенное отношение к сексу вели этот мир к катастрофе. И секс из величайшего благословения и наивысшего наслаждения превращался в проклятие, и начинал вытягивать за собой целый шлейф ужаснейших разрушительных последствий. Я и знал, как это остановить. Я знал, как с этим бороться. Именно поэтому я собирался продолжать это делать. Именно поэтому я собирался продолжать пропаганду нравственности и института брака и семьи, даже если мне до конца жизни придется удовлетворять свои сексуальные потребности проститутками. Я мог провести грань между развратом и рынком сексуальных услуг. А большинство людей, как я уже сказал – тупое стадо уродски мыслящих баранов – на это не способны. Я не работал на государство, я работал сам на себя, в крайнем случае – на Бога. Вы спросите: “Зачем тебе это нужно?” – с точки зрения циничности и скептицизма, я просто удовлетворяю свою потребность и действую, исходя из своих, как мне кажется, разумных расчетов. С точки зрения религиозности и самоотверженности, вы скажете: “За что же тебе награда, если ты просто удовлетворяешь свою потребность?” – и тут я отвечу всем верующим во всем мире: “А вы сначала пройдите через то, что прошел я, и дойдите в своей вере до того уровня любви и желания справедливости, когда стремление изменить мир станет для вас основной потребностью, когда это станет неотъемлемой составляющей вашей жизни и частью вашей природы – вот тогда мы с вами и поговорим. А пока – свободны”. И я не святой. У меня есть свои неправильные вещи, и мой цинизм и грубость иногда поражают меня самого. Но я готов идти туда, куда большинство христиан никогда не пойдут. И я готов отдать свою жизнь и пожертвовать некоторым здоровьем ради спасения людей и ради того, чтобы где-то что-то поменялось. Я видел много добропорядочных христиан, которые не сделали в своей жизни ни одного хорошего дела, которые не желали напрягать свой благочестивый зад ради помощи другим людям, и от жизни которых в этом мире ничего не менялось. Я не буду судить, в каком качестве лучше или правильнее оказаться, но зачастую любой человек, обладающий какой-то серьезной силой, испытывает на свое сознание невероятно огромное давление – такое, которое большинству обывателей даже и не снилось, и в какой-то степени это дает ему право изменять этот мир, и позволяет на какие-то вещи в его жизни закрывать глаза. Время само рассудит, что здесь правда, а что иллюзия, что объективная реальность, а что – вера в идеалы, которые мы сами себе выдумали. Но, как мне кажется, для любого риска всегда должны быть разумные основания. Большинство людей в этом мире рискуют, не понимая всей сложности своего положения. Ведь, если, все во что я верю – моя религия и Священное Писание, учение об аде и рае, Бог и сатана – если все это правда, то у большинства людей в этом мире… хм… блин… реально большие, очень большие проблемы. И меня по-прежнему привлекали кожаные корсеты, латекс, БДСМ и плетки с зажимами и наручниками, но я все-таки намеревался найти себе жену, любящую женщину, а не идти по пути разврата и выдирания секса из контекста любовных отношений. И если я и шел по пути греха – то в любом случае я сворачивал на дорогу наименьших последствий, что в значительной степени отличало меня от большинства тупых эгоистичных ублюдков. И мне бы очень хотелось, чтобы таких людей было больше, чем тех, кто не несет за свою жизнь вообще никакой ответственности.
Итак, что мы имеем в результате? Всегда на пороге ужаснейших последствий, перед падением самой первой фишки домино – человек просто оказывается в сложных обстоятельствах. И ставит его в эти сложные обстоятельства – нет, не сатана, никто иной как – Сам Бог. Можно злиться на Него за это, плевать в небо, орать, ненавидеть Его, кричать злобные ругательства, долбиться головой о стену и показывать “fuck”, но – все это бессмысленно. Думаешь, ты обидишь Его? Нет. В этом вся и проблема. Он знает все причинно-следственные связи, знает все механизмы, знает, как работает твое сознание, потому что Сам его создал. Он знает, что ты будешь делать в следующий момент времени. Если Он что-то захочет – ты в любом случае будешь исполнять Его волю, и даже не поймешь этого. Он использует элементарную симпатию между людьми, чтобы установить связь между ними и определяет их как команду, поставив их в какие-то общие обстоятельства. Все твои желания и обусловленные этими желаниями поступки – всего лишь созданная Им система, которая работает на Него. ВСЕ ЭТО – работает на Него. Ты ничего не изменишь. Ты можешь ругаться на Бога сколько угодно. Однажды Ему просто надоест, и Он ответит. И вряд ли тебе этот ответ понравится… Для тебя здесь есть только одно – выбор. Как ты будешь реагировать. Сможешь ли переступить через свою гордость… которая, кстати является всего лишь… хм… …Все это – весь этот мир, и все реальности в нем – одна большая система, которая работает по Его законам. И ты – система, и твоя жизнь система, и твои инстинкты система, и твои поступки – система. Ты идешь и поступаешь в соответствии со своими желаниями, только потому что у тебя есть эти желания. Ты удовлетворяешь свои потребности, только потому что испытываешь боль от неудовлетворения потребностей. Боль, которую ты испытываешь от неудовлетворения потребностей, заставляет тебя злиться, ты идешь и сублимируешь ее в энергию и совершаешь великие дела… ну или просто хотя бы какие-то дела. Твое поведение детерминировано. Глупо это отрицать – все это система. И я система. И то, чем я занимаюсь – тоже система. И самое, что интересное – грех тоже система. Правда это не снимает с тебя ответственности… Ха-ха-ха… Много говорят о какой-то свободе выбора. Хотелось бы верить, что она действительно есть. Но отрицать данную неоспоримую очевидность глупо – весь этот мир есть огромная невероятно сложная система, которая работает по законом, которые в ней кто-то установил… И вряд ли ты сможешь что-то изменить в структуре этой системы, если тебе не будет на это указания свыше… Правда… хм… есть одна лазейка… Установленная самим Священным Писанием… Тебе придется сильно постараться, чтобы ее там откопать… Тебе придется очень долго изучать это Писание, чтобы найти ее там… т-сс… т-сс… т-сс… Я скажу это очень тихо… А ты слушай и не кипишуй, и сделай вид, как будто тебе никто ничего не говорит: ты можешь попытаться обойти систему… Да, действительно можешь попытаться… Но у тебя должны быть для этого очень веские доводы… И тогда, возможно, Он позволит тебе это сделать. Но – только в том случае, если сочтет тебя достойным этого. Посмотри на себя, подумай и рассуди – ты достоин того, чтобы Бог обратил на тебя внимание и позволил тебе обойти Его систему?... У тебя должны быть для этого серьезные основания… …Кстати – грех не является тем самым, о чем ты подумал… Нет-нет… Я ведь уже сказал – грех тоже часть системы… Видимо, здесь все немного сложнее, чем представляется мне самому… Иногда человеку кажется, что нарушение им каких-то норм – является выходом из системы. А на самом деле это и есть система. И все поступки, кажущиеся подвигом – на самом деле часто всего лишь закономерность. И поведение, кажущееся нестандартным – на самом деле часто детерминировано… Здесь мысль глубже… Здесь все намного сложнее… …Да, кстати, твоя гордость, через которую тебе нужно (или не нужно) переступить, тоже является всего лишь частью системы…
Однажды где-то я слышал такую мысль: “Я никогда не видел разницы между наркоманом и простым любителем жизни”. И я был абсолютно согласен с этим высказыванием. По большому счету этой разницы действительно нет. С этим можно соглашаться, а можно возражать, доказывая что-то с пеной у рта, но – все, что нужно для того, чтобы быть наркоманом, у человека уже есть внутри изначально. Абсолютно – АБСОЛЮТНО – любое удовольствие является наркотиком в той или иной степени. Еда, напитки, алкоголь, общение, отношения между людьми, сами люди, развлечения, любимое дело, телевизор, спорт, прыжки с парашютом, стремление к успеху и личные достижения, самореализация, музыка, скорость, игры, эмоции, инженерная графика, депрессия, стресс – все в той или иной степени может являться наркотиком, просто не всегда человек осознает свою зависимость. Секс и все, что с ним так или иначе связано, все его производные – неоспоримый и невероятно сильный наркотик, при отсутствии которого происходит жесточайшая ломка. Возможно, тебе не будет выворачивать руки, но депрессия абстинентного синдрома доведет тебя до самоубийства. Сексуальная зависимость, в той или иной ее форме – одна из самых сильных и жесточайших зависимостей. И это самая основная естественная потребность, инстинкт, базовая комплектация сознания. Любое удовольствие в той или иной степени может быть наркотиком – как и сама жизнь, тем более, если она беспечна. Так что разницы – никакой нет. Все в результате сводится к одному – наслаждению. И если себя в этом не контролировать – то последствия могут быть очень печальными. Я всегда это осознавал. Видимо, поэтому я понимал наркоманов, и не считал их слабыми ничтожными людьми. Я понимал, почему они так поступали, и не ставил их на ступеньку ниже по сравнению с каким-нибудь чмошным эгоистичным ублюдком, прущимся от собственного тщеславия, зарабатывающим деньги на рекламе водки, разъезжающем на дорогой машине и считающем свою жену личной бесправной собственностью. Я видел мужчин, которые с виду были настолько правильными, что даже не играли в компьютерные игры, но при этом у них были такие косяки в жизни, что, думаешь – чувак, уж лучше б ты в компьютерные игры шпилил, всем было бы легче. Как говорится, лучше бы пил и курил. Любитель жизни – ты точно так же как и все превратишься в прах, однажды ты умрешь, и этому миру, поверь, не будет никакого дела до твоих личных достижений. А если Бог есть на свете… ха!... то, блин, у тебя очень, очень большие проблемы. Потому что эгоизм – есть основа и первопричина любого греха.
Я приехал в больницу навестить Валеру. Он уже начинал поправляться после так называемой операции, и даже обезболивающие со снотворным ему уже ставили только два раза в день. Вскоре ему должны были снимать швы. – Это из-за меня? – спросил я его, сидя на стуле перед больничной койкой. – Не-е-е-еее, – отрицательно покачал он головой, – Вряд ли. Ты ведь не единственный, кто ко мне обращается за помощью. У меня полно и других дел. – Понятно, – утвердительно кивнул я. – Как, кстати, там твоя эта лесбиянка? – спросил Валера. Я улыбнулся. – Мы поругались. Больше не общаемся. Валера кивнул головой, приняв это к сведению. – Сильно поругались? – спросил он. – Хрень какая-то вышла непонятная, – ответил я, – Не из-за чего. Истерику какую-то мне устроила по “аське”. – Может влюбилась? Захотела более близких отношений, а когда поняла, что так не получится, стала злиться, – предположил Валера. – Не исключено, – ответил я, – Тем более, что они со Славой как-то так… отношения испортились у них в последнее время… прохладно стали друг ко другу относиться. – Она догадывается, что вы целенаправленно оказывали на нее какое-то влияние? – спросил Валера, улыбнувшись. – Не знаю, – пожал я плечами, – Мне кажется – вряд ли. Нет, наверное. Наступила пауза. – Задолбался я от всего этого, – произнес я, – Устал. – Ты выглядишь каким-то слишком спокойным для этого, – заметил Валера с улыбкой. – Я немного разрядился. Снял напряжение. Расслабился, – ответил я, так же улыбаясь. Валера понимающе кивнул головой. А потом я уже без улыбки продолжил: – Все это мне начинает казаться какой-то иллюзией. Хочу обычной жизни. Валера посмотрел на меня. – Все события происходящие вокруг тебя не убеждают тебя ни в чем? – произнес он. Я скривил рожу. – Мое восприятие реальности может быть искаженным. Я могу все воспринимать… через призму своих собственных желаний и установок. – У-у, – кивнул головой Валера. А я продолжил: – Возможно… я просто сам создал себе иллюзию. Когда все только начиналось, мне казалось, что все именно так – я изменяю мир и совершаю что-то очень важное, мне казалось, что я делаю реально великие дела. Одновременно с этим я тратил на свое служение огромное количество сил, нервов и времени. И потом разум уже не мог так просто допустить, что все это не имеет какого-либо значения. Мой организм потратил слишком много сил на это дело, и сознание уже не могло с легкостью признать то, что все это зря, оно не могло так просто с этим смириться – потому что если бы разум действительно это осознал – произошел бы крах всех жизненный ценностей и наступило бы разочарование невероятной силы. Таким образом, сознание само внушило себе мысль, что все это важно только лишь для того, чтобы защитить себя от разочарования. Только лишь для того, чтобы защитить себя от депрессии и целой волны негативных эмоциональных переживаний, которая могла бы просто захлестнуть меня и поглотить – лишь для защиты от этого сознание само создало себе иллюзию и все это время поддерживало ее, чтобы не произошло краха всей системы. Сознание понимало, что это может убить меня… и защищалось… как могло. – Ааааа… – еще больше утвердительно закивал Валера головой, – Как у тебя все складно получается. Ты, видать, хороший психолог, – произнес он, – Как все логично выстроено. Разложено по полочкам… Да… действительно… может быть это и так… Это вполне вероятный сценарий развития событий… Наступила пауза. – Только вот, – продолжил он, – Правда ли это на самом деле и единственный ли это сценарий? Ты сейчас все тут предельно понятно объяснил… но только вот – единственное ли это объяснение, или же есть еще какое-то… А может быть все на самом деле по-другому? И снова наступила пауза. – Твое восприятие может быть искажено и в другую сторону. Важно не поменять местами причину и следствие. И разобраться, что было изначально – причиной, – проговорил Валера. – Может быть, – вздохнув, произнес я после некоторой паузы, – Только вот задолбался я уже от этой постоянной рефлексии и мониторинга окружающей реальности. – Но это и делает нас теми, кто мы есть и отличает нас от животных, – заключил Валера. “Ну-ну, – подумал я, – Да уж, блин… Господи, дай мне стать быдлом, чтобы радоваться солнцу, бутылке пива и песням Серёги, орущим из приоткрытых окон затонированных “восьмерок”, случайно остановившихся на перекрестке”.
Чтобы хоть как-то пролить свет на причины и природу своей болезни, я уже давно начал вести дневник своих приступов. Как раз настало время написать в нем что-то новое. После секса с проституткой я решил так же учитывать и различные эмоциональные факторы в окружающей обстановке, так или иначе повлиявших на мое состояние. Я сидел за компьютером и печатал в документе “Word”. Я не знал, к чему придет дальше моя вера, если я в ближайшее время не женюсь. В дневнике я отобразил эту мысль фразой: “Видимо здесь и заканчивается мое психопатологическое религиозное стремление изменить этот гребанный мир”. В этот момент что-то произошло и документ завис. Случился какой-то глюк. Потом выплыло сообщение, смысл которого как всегда сводился к тому, что корпорация Microsoft опять где-то облажалась. Я начал нервно перезагружать вордовский документ и тогда компьютер завис окончательно. Я спокойно сложил руки на колени и начал курить бамбук, понимая, что скорее всего придется перезагружать компьютер. – Билл Гейтс, сука, чмо гонимое! Ты хоть что-нибудь хоть раз в жизни можешь не через жопу сделать? Козлина криворогая, у тебя руки из анала растут. Думаешь, подмял под себя рынок и все можно? Я специально для тебя приготовлю огромный с масляным кремом торт, и, поверь мне, чем дольше он будет стоять у меня в холодильнике, тем приятней мне будет зафигачить его по твоей тупой самовлюбленной беспечной роже. Я тебе, козлина, пытку Кандинским устрою, если встречу тебя когда-нибудь в этом мире без охраны, – ругался я в гневе. Я снова включил компьютер и открыл вордовский документ. Текст большей частью сохранился, до фразы “Видимо здесь и заканчивается мое психопатологическое религиозное стремление изменить этот гребанный мир”. Я принялся писать эту фразу заново и остановился. Пальцы в ожидании зависли над квадратными кнопками клавиатуры… Я подумал… И не стал писать это предложение. – Хм… Ладно… Как скажете, – произнес я и закрыл документ, и перестал злиться на Билла Гейтса.
В последние несколько лет мне все больше нравилось общаться с людьми, не имеющими к христианству никакого отношения, то есть, как это говорят в церкви – с мирскими людьми, либо – с мирянами. В общении с мирскими людьми были свои плюсы и свои минусы, но в последнее время у меня почему-то складывалось ощущение, что плюсов было больше. К примеру, среди обычных мирских людей меньше распространена привычка учить окружающих жизни. Кто-то скажет “Да ни фига!” – тогда я сформулирую по-другому: среди верующих людей больше распространена привычка учить окружающих жизни. Эта характерная особенность в разности между общении верующих и мирских людей существует по нескольким причинам: во-первых, мирской человек не учит жизни других, потому что знает, что может получить по морде. Правда если, мирской человек догадается, что общается с верующим, иногда он может расслабиться и начать делать то, чего никогда не стал бы делать при других обстоятельствах, и это будет со стороны мирского человека большой недальновидностью, не расчетливой ошибкой – тут же его может ожидать определенный сюрприз и, соответственно, некоторое удивление – потому что верующие люди тоже бывают разные и иногда они достаточно непредсказуемы. Вторая причина, по которой мирской человек реже учит других жизни: потому что часто понимает, что сам-то он далек от совершенства и его-то жизнь назвать правильной можно с большим трудом. Хотя тут это может сыграть и в обратную сторону – развившийся комплекс может заставить хоть как-то скомпенсировать свое несовершенство. Следующая причина, по которой мирские люди меньше учат жизни окружающих: они часто более широко мыслят и лучше понимают других, понимают, что все люди разные, а истина относительна. И вот этот момент мне нравился больше всего. Глубина и широта взглядов мирских людей всегда привлекала меня. К сожалению, найти это в церкви мне удавалось не часто. И тогда я начинал стремиться к общению с обычными, не верующими людьми. Меня это развивало и, в некоторых случаях, даже иногда отрезвляло. Но, к сожалению, часто у мирских людей, как, в общем, и у верующих, при разговоре на религиозные темы, в игру вступали чувства – и это сильно мешало мирским людям объективно воспринимать реальность, как, впрочем, и верующим. Но самым сложным и кошмарным случаем были другие люди – верующие, которые когда-то были таковыми, но отступили от своей веры и ушли из церкви.
Андрей – так звали одного моего очень хорошего знакомого. Он был незаурядный человек. Сколько я его помню он всегда любил тусовки и большие компании, очень много общался с людьми, часто работал на публику и много выделывался, но делал это несколько сдержанно и достаточно умно, так, что это не сильно раздражало окружающих. Он много шутил, обладал хорошим чувством юмора и всегда был в центре внимания. При всем при этом он был достаточно серьезен в своей жизни, хорошо учился, стремился к построению успешной карьеры на работе. Он был умен, много знал, как правило, добивался своей цели. Каких-то особых способностей, творческих или неординарных, не имел, но был очень предприимчивым, общительным и коммуникабельным. Легко устанавливал с людьми контакт. Так же любил женщин и всегда уделял им в своей жизни много внимания. В какой-то степени он был бабником. Когда еще ходил в церковь, он ограничивался постоянным флиртом и общением с ними. Встречался со всеми, с кем только мог. При этом хотел жениться. Действительно хотел. Видимо, осознавал невозможность совмещения своих чрезмерных потребностей в женщинах – с христианским образом жизни, и при этом оставаться холостяком. Это породило в его разуме сильнейший внутренний конфликт. В результате он ушел из церкви и перестал называть себя христианином, и решил этот конфликт именно таким образом. Дожив до тридцати лет, Андрей так и не женился до сих пор. Но, судя по всему, недостатка в женском внимании и женском обществе не испытывал. Он смог относительно неплохо устроиться в этой жизни и вклиниться в ее структуру, не смотря на то, что имел серьезные психологические проблемы со своей верой, которая осталась ли для него преданной – он сам так до сих пор и не смог понять. Он хорошо закончил университет, получив техническую специальность, потом закончил аспирантуру, не дописав кандидатскую по той причине, что она якобы ему никуда не упиралась. В результате занялся каким-то бизнесом. Он стремился к успеху. И представить его серьезным инженером, занимающимся кропотливым конструированием каких-то объектов, и всю жизнь дышащего грифельной пылью, и зарабатывающим себе профессиональный геморрой – было сложно. Для него это были слишком узкие рамки. Он был достаточно умен и знал о религии очень много. Он сам много изучал все ее аспекты. Когда-то мы строили с ним грандиозные планы, и он всерьез намеревался завоевать этот мир и перевернуть его вверх ногами. Реальность как всегда оказалась немного сложнее. В результате Андрей ограничился завоеванием женщин, и так же периодически переворачивал их вверх ногами. Мы встретились с ним случайно где-то недалеко от центра города. – Оооооо, чуваааак! – Какие люди! – Ну надо же! – Так и знал, что седня тебя встречу. Еще куча всяких эмоций и возгласов. Потом перебросившись парой стандартных фраз по случаю неожиданной встречи, и немного постебавшись друг над другом за то, как мы оба изменились, мы решили перейти к более конструктивному диалогу. Андрей был старше меня на несколько лет, однако я не испытывал какого-то сильного давления на себя его возрастного преимущества. Тем не менее, он был достаточно умен и его неизменная особенность спорить заставляла меня сильно напрягаться мозгом и оттачивать свое мастерство в этом плане. Наше забавное конструктивное общение началось с абсолютно нейтральной темы. – Это знаешь как… группа такая есть “%$#&*@” – играют жесть ваще. Я поначалу послушал их на записи – думаю, фигня фигней. Вокалист чо-то орет там, слов практически не разобрать, долбятся, как панки. Думаю – набор звуков. А недавно побывал у них на концерте. И, знаешь, чо я понял? – говорил он мне. – Чо ты понял? – поинтересовался я. – Я был не прав. Я реально был не прав. Я поначалу такой стоял там, короче – смотри – просто офигевал первое время. Он показал мне, как он стоял и офигевал первое время. – Потом, когда я осознал чо тут происходит, я уже так немного вернулся обратно в какой-то адекват. А потом уже начал просто отрываться. Просто пошел в отрыв и все. Начался такой расколбас. Они на концертах вот совсем не так звучат как на записи. – Нууу, – сомнительно потянул я, – Я тоже слышал их на записи, и слышал по телевизору их концертное выступление. – Неее, Костян. По телевизору это не то, по телевизору это другое. Чтобы иметь полное представление о группе, надо побывать у них на концерте. Вот тогда можно о чем-то говорить. А по телевизору – это как бы так… – Андрей покачал ладонью, давая понять, что, по его мнению, по телевизору невозможно составить полное впечатление о группе. – Чувак, – улыбнулся я, – Вот мне достаточно было услышать их на беспонтовой студийной записи, сделанной в каком-то там гараже, чтобы понять, что это крутая группа. – Да ну… – Я тебе говорю. Потому что определенные вещи, которые они играют – до этого еще нужно дорасти. Я как только их услышал на диске, я сразу понял, что парни делают качественную профессиональную музыку. И играют очень круто. Просто у них нет средств на нормальную за… – Костяяян, вот нет такого понятия в музыке как качество, – неожиданно заявил Андрей. Я засмеялся. – Да ну что ты говоришь… – Костян, блин… – В смысле? Ты чо вообще имеешь в… – Нет такого понятия как качество в музыке. И вообще в искусстве нет такого понятия… – Чувак, ты сам вообще подумал, чо сказал? – в общем-то прифигел я немного. – Костян, я тебе говорю – нельзя применять к искусству, в частности, к музыке понятие качество. Просто какая-то песня нравится и все. Там воо… – Чувааак. Вот давай ты мне только не будешь это объяснять… – Я тебе говорю… Послушай меня… – Чо ты не… – Послушай меня… – Да каго… – Костя, послушай меня… Нет в музыке понятия качества. Просто какая-то песня нравится и все. А какая-то не нравится. Это просто дело вкуса. О вкусах, как говорится, не спорят. Так что… давай не будем тут… – Блииин, чувак, ты прикололся. Ты еще будешь со мной о музыке спорить. Вот с кем с кем, но со мной спорить о музыке… – И чо? – с тобой спорить о музыке. Ты хочешь сказать что ли, что ты лучше меня в ней разбираешься? – еще больше удивил меня Андрей. Я, естественно, прифигел еще сильнее. – Ну… как бы вообще-то… кхм… Вообще-то я музыкант, – скромно заметил я. – И чо? – Ну в смысле… Как бы ни чо, да, так-то? – У тебя ведь нет музыкального образования, правильно? – Ну нет, и что?... – Сколько у тебя альбомов? – спросил Андрей. – Я вообще-то… – Сколько у тебя альбомов? – снова повторил Андрей. Он постоянно спорил с людьми. Еще он любил этим выводить из себя некоторых девчонок, прикалываясь над ними и понимая, что девчонки спорить терпеть не могут и чувствуют себя при этом, как правило, очень не комфортно, в отличие от парней. Еще Андрей любил психологически давить на своего оппонента, и заваливать его словами. Пока тот успевал провернуть в своей голове один вопрос – Андрей уже валил его вторым вопросом. Ну и другие разные психологические приемы так же применял, больше конечно, все же интуитивно. – Два пока, – скромно ответил я. – На каком лейбле? – Ну… ни на каком… – Ну вот видишь. “Блин, – подумал я, – Ты меня уже начинаешь раздражать”. – Хорошо, – ответил я, – Давай так – если следовать твоей логике – то у тебя вообще ни одного альбома нет. То есть – если у меня хотя бы два и они пребывают в андерграунде, то у тебя вообще ни одного. Ты хотя бы до этой стадии для начала дойди. Опять же, если следовать твоей логике – я-то хотя бы занимаюсь этой музыкой, я играю с другими музыкантами, в каких-то группах. Я играл с людьми, у которых есть за плечами музыкальная школа, в которой они по шесть-восемь лет отучились – и у меня уровень выше, чем у них, это было очевидно, я играл с ними. У меня без всякого образования уровень выше, чем у людей, закончивших музыкальную школу – так возьмем для начала. Хотя музыкальная школа – это в принципе, конечно, не уровень еще… это еще не уровень на самом деле, это как бы… ну… – я покачал ладонью, – Как бы так… Но если уж на то пошло – у тебя нет даже школы. То есть человек, закончивший музыкальную школу все равно, наверное, разбирается в музыке лучше тебя. Правильно? Напрашивается очевидный вывод. Ты до этого уровня даже еще не дошел. У меня нет образования, да. И тем не менее, я играл на одной сцене с профессиональными музыкантами, которые закончили училища и консерватории. Ты хотя бы пару концертов где-нибудь отыграй для начала. Ты хотя бы дойти сначала до того, чтобы тебе было вообще с чем на сцену выйти, чтобы было что исполнить. А у меня за плечами сотни концертов, с залами в полторы тысячи человек. То есть – если опять же следовать твоей логике – то у тебя-то вообще нет никакого музыкального опыта… – Причем тут я? – ответил, наконец, Андрей. – Как это при чем тут ты? – улыбнулся я, – Я же с тобой сейчас спорю, правильно? Я понимаю, там, если бы передо мной сейчас был какой-нибудь там… Джо Сатриани, например. Или просто какой-нибудь крутой профессионал. И он бы мне втирал про то, что понятия качества в музыке не существует. Вот тогда еще ладно. Да и то я бы с ним все равно не согласился, потому что это бред. И может я не охренительный профессионал, и не самый крутой музыкант, грубо говоря, но в любом случае я разбираюсь в этом больше тебя. И, кстати, я знаю до хрена профессиональных музыкантов с образованием, у которых так же нет ни одного альбома, и они работают непонятно кем – кто строителем, кто водителем, кто кладовщиком. Я делаю музыку и получаю вполне конкретный результат – и я действительно получаю этот результат. Потому что я знаю, что я делаю. Может я для тебя не авторитет, но все, выше изложенное мной, дает мне право утверждать, что я разбираюсь в музыке, по крайней мере, как минимум, лучше тебя. – Ладно, Костян. Все. Проехали, – махнул рукой Андрей. “Фууух, – подумал я про себя, – Ну ладно, чувак. Только попробуй еще надавить на меня как-то, скотина, я тебе еще не такое устрою”. Мы начали отдаляться от центра города и забрели в сквер, находящийся недалеко от студенческого микрорайона. Там в очень маленьком и очень грязном водоеме плавали утки. – И в музыке есть такое понятие как качество, – продолжал я, – Просто… ну как бы… ты не совсем то говоришь. – Костян, нет понятия качества в музыке, – продолжал спорить Андрей, – Для этого должны быть критерии. Вот взять сварку, например, технологический процесс – там есть какие-то критерии, качественно сваренно или нет. А в искусстве такого нету. Вот есть песня и она нравится. А другая не нравится. И все тут. – Ага… Конечно… Давай я тебе приведу критерии, если хочешь. Просто их несколько, и они разные, и их все нужно учитывать. А песня нравиться или не нравиться может вообще совершенно по разным причинам. – Хорошо, Костян, давай – критерии качества в музыке. Давай, приведи мне несколько таких примеров, – потребовал Андрей. – Давай, приведу. – Давай. – Ну давай. Щас… – Ну, давай чо. – Давай. Щас приведу… Песня может нравится по разным причинам… – Костян, давай сначала критерии твои, – перебил меня Андрей. – Ладно, давай. Щас. Я глубоко вздохнул. “Блин, – подумал я, – Щас придется мозги парить”. – Итак… Хорошо… – начал я, – Первый критерий – качество исполнения. То есть вот сидит, например, чувак – и он профессионал, у него есть определенная техника, у него есть определенный уровень мастерства. Он может сидеть играть – ты не понимаешь, чо он вообще играет. Ты не разбираешься. Ну… для более яркой иллюстрации – предположим, что это барабанщик – то есть он извлекает именно ритм. Ты не понимаешь, чо он играет. Но – тебе приятно это слушать. Тебе приятно слушать его игру, потому что она качественно исполненна. Потому что эта игра доставляет тебе удовольствие и воздействует определенным образом на твой мозг, и тебе становится прикольно. Тебе приятно. Может сесть чувак – попытаться сыграть то же самое, но с плохим исполнением – и у него не получится, он будет косячить, и это будет неприятно для восприятия. Так? – Ладно, допустим, – на удивление быстро согласился Андрей, – Дальше. – И качество исполнения… – Ладно, Костян, все проехали. Давай дальше, – перебил меня Андрей. – Хорошо, поехали дальше, – ответил я, собираясь с мыслями –… Ты, кстати, пальцы-то загибай. – Я загибаю, загибаю. Итак, первое – качество исполнения. Дальше. – Отлично. Дальше… Мы подошли к пруду, в котором плавали утки, и начали смотреть на них. – Смотри, какие ржачные. – Ага. – А вон кряква с мелкими плывет. – А вон там смотри – они тупо за ветками прячутся. – Да, вон, вижу. – Итак, – продолжил я свою тему, – Значит, следующее: вот когда, например, придумывают новую какую-нибудь мелодию, или гармонический ход – как бы… есть такое как – красота… эстетическая красота… гениальность что ли… – Костян, красота – понятие относительное… – сразу же возразил Андрей. – Да погоди ты… – перебил я его. – У всех свои понятия… – Да подожди, щас я объясню. Смотри: вот когда придумывают что-то новое. Можно например играть соло и это будет просто соло, без… определеной темы что ли. Можно импровизировать в тональности – и тут как бы делать это без особой какой-то концепции. Просто импровизация. Как джаз, например, там часто даже мелодии никакой нету. А можно что-то придумать – и в этом будет какая-то определенная концепция и красота, мелодичность что ли какая-то. Красивая тема сама по себе. Мы обошли деревья, неровно растущие на берегу пруда и переплетающиеся между собой, и пошли дальше по скверу. – Блин, красота, это относительное понятие, – возразил Андрей. – Да чо ты гонишь опять. – Костян, блин… Красота относительна. Это как с девушками. Кому-то нравится, кому-то нет. Дело вкуса. Кому-то, например, нравятся худые, а кому-то толстые. – Я согласен в определенной степени, – ответил я, – Но все же есть определенные законы в этом. – Какие еще законы… – Какие-то законы красоты. – Да ты гонишь. – Да ни фига. – Да стопудово. – Я тебе говорю… Вот взять даже если очень красивую девушку – и провести опрос. И допустим, семьдесят-восемьдесят процентов скажут, что она действительно красивая – это уже закономерность. – Костян, блин… – Чо те не нравится?... Так же и тут… – Да это просто там… стереотипы какие-то… Там, сто лет назад одно считалось красивым, а сейчас другое. – И все равно в этом есть определенные закономерности. – Тут просто добавляется еще то, какое влияние культура оказывает, и все. – И, тем не менее – все равно есть свои закономерности в этом. И в музыке тоже на восприятие оказывает влияние культура. У нас например, в европейской музыке 12 нот, а в индийской – 22… или 20, там. В арабской есть девятнадцатиступенчатый строй, девятнадцать нот. Тоже разница в восприятии. Но все равно есть какие-то свои законы красоты. Если накрасить девушку определенным образом, то она будет выглядеть красивее. И ты не забывай чувак, что при восприятии противоположного пола еще до хрена всяких инстинктов вступает в силу. Генная совместимость, и прочее. Тут другое немного. И есть такое объективное понятие как красота в искусстве… ну, относительно объективное, но все же. Даже если вот взять, например, аккорды в определенной ладо-тональности – хоть ты как их поставь между собой, в любой последовательности – они все равно будут звучать, потому что в одной тональности. Может, не шедевр, конечно, получится, но так, приемлемо как-то звучать будут. А если поднапрячь мозги и расставить их определенным образом – то может получиться что-то действительно охрененное, что-то гениальное. Будет красиво. – Ну, – скривился Андрей, – Фиг знает. – Чо фиг знает? – Красота все равно относительное понятие. – Загибай палец, короче. Я тебе уже два критерия назвал. – Ну… не два, конечно. Полтора, будем считать, – с неохотой начал соглашаться Андрей. – Какие полтора? Чо ты гонишь? – возмутился я, – Два уже. – Полтора, Костян. – Обломись! Мы шли по дорожке между клумбами цветов и спорили по поводу того, сколько уже считать критериев понятия качества в музыке, которые я назвал. – Ну… ладно, проехали… – наконец, сдался Андрей, – Дальше. Согласен, конечно, что у некоторых групп песни такие… более мелодичные. – Вот, уже два критерия, – заметил я, – Причем это не тоже самое, что качество исполнения. Можно красивую мелодию так исполнить, что там… вообще непонятно что получится… – Ну, ладно, допустим. Проехали, все. Давай дальше, – прервал меня Андрей. – Следующее: психологическое воздействие, которое оказывает та или иная музыка, – продолжил я, – Какие эмоции она вызывает. В этом тоже есть определенный расчет. Можно взять такой аккорд – и вызвать одну эмоцию. Можно взять другой аккорд – и вызвать совсем другую эмоцию. Даже элементарный пример с мажором-минором. Если грамотно к этому подходить – можно заставить испытывать людей определенные, нужные тебе, эмоции. Как вон, например, все эти гимны делаются. Тот же гимн Советского Союза. По-любому его, наверное, делал профессионал. Он сделан так, чтобы специально вызывать у людей определенные эмоции, патриотические чувства. Это элементарные принципы управления человеком. Почему при тоталитарном режиме искусство всегда используется в качестве пропаганды и на него вводится цензура? Потому, что если грамотно просчитать этот момент, можно получить вполне конкретные результаты, заставить человека испытывать те или иные эмоции, и заставить поступать определенным образом, управляя его поведением. Большинство авторов песен не особо задумываются над психологическим воздействием своей песни, но есть те, кто продумывает этот момент. Например, правительство парится за такие вещи. И с помощью определенного психологического воздействия музыки на человека – можно заставлять его поступать определенным образом. В этом тоже есть мастерство, а соответственно и профессионализм. Андрей состроил какую-то странную гримасу, видимо, впервые в жизни задумавшись над таким аспектом в вопросе музыки. – Ну… Чо-то как-то… Ну допустим, – произнес он неуверенно. – Вот, уже три критерия. – Два с половиной. – Да иди ты в жопу. – Ладно, давай дальше. – Тааак… – задумался я, судорожно ковыряясь в своем сознании, – Значит… Еще такая фигня есть – когда продюсер делает какой-то проект, он, как правило, рассчитывает на какую-то определенную аудиторию. То есть если ему нужно, чтобы эту музыку слушало быдло – он делает ее, учитывая то, что нравится именно этой категории людей. Если ему нужно, чтобы музыку слушали взрослые люди с философским образом мыслей – он делает другую музыку. Если ему нужно, чтобы его проект слушали маленькие девочки подростки – он зовет Диму Иплана. А потом стригет с народа деньги. А когда ему не хватает на такую же яхту, как у Абрамовича – он кричит, что пираты козлы и не дают исполнителям честно зарабатывать деньги, и пытается подгрести под себя всю индустрию. В этом тоже есть расчет и, соответственно, тоже определенный профессионализм. Мы продолжали идти и Андрей продолжал кривить рожи, как бы думая, соглашаться ему с моими словами или нет, понимая при этом, что на определенные моменты он все равно возразить не может. – Вот я тебе уже четыре критерия привел. И это – так, с ходу только, для начала. Их реально больше. – Какие четыре? – ответил Андрей, – Три еще только. Да и то последний, я еще думаю, принимать или нет. – Вот ты опух-то, а, – отреагировал я, – Четыре критерия я тебе зафигачил. – Да три там с половиной… Даже два. – Да конечно… Иди ты нафиг. Есть такое понятие как качество в музыке. Просто люди по разным причинам музыку слушают. Она может нравиться им по разным причинам. Песня может быть объективно говном, но если в тексте поднимается, пусть и не глубоко раскрываясь, какая-то тема, близкая определенной категории или группе людей – то эти люди будут ее слушать. А другая группа людей ее слушать уже не будет. А есть музыка, которую слушают только под бухалово. А иногда еще музыку сочетают со стриптизом – это ваще отдельная тема. Все понимают, что музыка говно, и по-другому ее слушать не будут, поэтому придумывают что-то еще. Наступила пауза в нашем споре. А потом я вспомнил, что я еще должен был непременно сказать Андрею. – Ха!... Я понимаю, кстати, о чем ты говоришь, – заметил я, – Ты хочешь как бы сказать, что профессионализм и техника игры, мастерство – это не главное. Ты интуитивно понимаешь это и хочешь именно это сказать. В этом ты как бы прав отчасти. Очень большое значение имеет именно смысл как бы, глубина. То есть исполнитель может не обладать охрененной техникой игры на инструменте – но если ему есть, что сказать этому миру, если он может ему что-то дать, если у него у самого есть какая-то искренность и глубина какая-то – то он может добиться больших успехов, потому что люди будут просто обращать внимание на содержание его песен и на идею. Ты пытаешься вот это сказать. Но ты как бы не совсем правильно это выражаешь. Понятия качества и профессионализма в искусстве существуют, просто все это несколько сложнее. Мы еще некоторое время терли за эту тему, и все закончилось в результате: – Ну, хорошо, давай, приведи мне пример некачественной музыки, – потребовал Андрей. Я задумался. – Хорошо. Вот помнишь, когда наша группа только начинала играть в церкви? Когда мы только-только образовались? Вот это пример некачественной музыки. – Нда-а-а, блин… – рассмеялся Андрей, – Жесть ваще. Абзац просто… Я-то думал, что ты начнешь там приводить в пример какие-нибудь, там, группы “Стрелки” или всякие там попсовые коллективы… А так-то да… Даже и не поспоришь… Жесть… Понимая, что на это Андрею нечего возразить, тему посчитали закрытой, однако позже мы еще часто возвращались к ней в течение всего нашего разговора, и она всплывала с определенной периодичностью.
Пройдясь по скверу и выйдя потом на кривые улицы студенческого микрорайона, мы через некоторое время свернули к дороге, уводящей все дальше от центра города, и ведущей в обустроенную лесопарковую зону, к небольшому озеру. – …Это, знаешь, как с иными языками… – А что с иными языками? – Знаешь, что это такое? – Ну… Я удивился такому вопросу. Как будто меня спросили о чем-то настолько элементарном и очевидном, что является наиболее сложным в понимании в силу своей привычности и банальности. – Ну знаешь, что это такое? – Ну… знаю… Что ты мне хочешь сказать? Я уже чувствую какой-то подвох. – Иные языки – это как бы говорение на иностранном языке, которого человек раньше не знал. – Ну… иностранный или еще в Библии написано “ангельский” так же… вроде как… ну там, правда, может быть просто как гипербола… Ну… – Ну да… Не важно… В общем есть такой термин, под которым и подразумевается говорение на иных языках у большинства харизматов. Так называемый “феномен глоссолалии”. – Чего? – Глоссолалии. – Как-как? – ГЛОССОЛАЛИИ. – Как? Еще раз. – Блин, Костян. – Ни фига я так и не запомнил. – Короче, глоссолалии… Это когда харики начинают молиться и входят в состояние такой эйфории, как бы определенного блаженства и экзальтации, соединяясь с Богом. При этом могут абстрагироваться от окружающего мира, могут быть не чувствительными к внешним воздействиям, и доходят до экстаза… Прям как в сексе… Я покосился на Андрея, заметив его легкую улыбку на последней фразе. – Нууу… – засомневался я, – Чо-то как-то фиг знает… Чо-то я не заметил у себя особого экстаза во время говорения на иных языках в молитве. Ну… как бы… бывает редко какая-то эйфория в молитве… но это чо-то такое исключительное… Но вот от окружающего мира я полностью никогда не абстрагировался. И за другими не замечал особо. Тем более “не чувствителен к внешним воздействиям”… чо-то фиг знает. Немного преувеличенно как-то. – Ну у хариков такое бывает часто. Харики – это харизматы, как я понял. – Ну вот, короче. Ну это просто термин. Понятие. Еще есть такая точка зрения… Ну, говорение на иных языках же есть, типа, дар Святого Духа. И слышал же такое, наверное, от различных пасторов: что вот когда человек, например, сваливает из церкви, ну, по разным причинам, отрекается от веры, и начинает, там, бухать, курить, ругаться матом, вести непристойный образ жизни – и вот тогда этот человек лишается дара говорения на иных языках. Говорили же такое в церкви? Типа, вот он ушел, он отступник – все, Бог отнял у него иные языки. – Нууу… фиг знает, – произнес я с каким-то сомнением, – Чо-то как-то я впервые… – Дак вот, – продолжил свою мысль Андрей, – Какого же было мое удивление, когда я обнаружил, что уйдя из церкви, я не перестал говорить на иных языках – А ты не перестал? – Нет. – Ну-ка скажи чо-нибудь, – стебанулся я. – Костян, блин… Есть такая точка зрения: что, типа, большинство случаев говорения на иных языках – всего лишь механически выученное повторение определенных фраз. Ну, то есть – вот человек когда приходит, например, в церковь – он, же ведь не сразу начинает говорить, правильно? – Почему? – Ну как почему?... Он же сначала чо-то, там, обламывается, стоит просто, стесняется… потом начинает пытаться повторять. И потом уже через пару недель, там, начинает говорить. – Ну как бы тоже фиг знает, – ответил я, – Я как бы сразу начал говорить. – Ты сразу начал говорить? – Да. Как только пришел, за меня стали молиться, и я, типа, заговорил. – Ну, это ты, Костян, ладно. Это ты. – Чо я? А другие что? – А другие – у них все по-другому. Ты – это ты. Это у тебя так. – Думаешь, я такой один? – В общем ты понял, – как будто бы не слушал меня Андрей, – Такая версия, что говорение на языках есть просто механическое повторение определенных фраз, которые верующие выучивают в церкви, слушая других, только и всего. – Ну, – пожал я плечами, – Не исключено, что какой-то процент таких случаев имеется. – Скорее всего, не какой-то, а большинство. – Ну… фиг знает… Может, и большинство. В чем прикол-то? Даже если и допустить, что подавляющее большинство верующих в церквах не говорят на иных языках, а просто выучили какие-то фразы и механически повторяют, и это не является даром Святого Духа. Ну, да, допустим… И что?... Думаешь, это как-то может подорвать основы веры? – Я не говорю, чтобы это подрывало основы веры. Но в любом случае заставляет по-другому взглянуть на эти вещи. – Ну… может быть… Только… пффф… даже если и так – это не исключает того, что в некоторых случаях действительно имеет место быть… ну, типа, сверхъестественное говорение на иных языках под водительством Духа Святого. Одно не исключает другое… В принципе, я даже могу предположить, что я тоже не говорю на самом деле на иных языках, а просто заучил и механически повторяю какие-то фразы. И тут я задумался… Хм… А что, если это действительно так?... Забавненько… Осознание того, что я все эти, там… больше десяти лет на самом деле не говорил на иных языках, а просто фигачил какую-то заученную шнягу, не вызывало у меня положительных эмоций. Н-да, прикольно было бы, если бы это оказалось правдой. Однако я привык к тому, что постоянно сохранял в своем разуме различные варианты сценария, и не строил себе догм. Вряд ли даже это подорвало бы мою веру, если бы для этого нашлись исчерпывающие доказательства. Тем не менее, приятного в этом осознании так же ничего не было. – Ну допустим, – ответил я, – Даже если и так – это заблуждение в принципе не перечеркивает веру. Это всего лишь неправильное восприятие каких-то вещей в реальности, это еще не значит, что вся картина мировосприятия является иллюзией. Я, например, и не исключаю, что моя вера тоже может оказаться иллюзией. Вся жизнь в принципе в какой-то степени иллюзия. Никто не может быть до конца уверен в том, во что верит. Естественно, я выполняю определенные правила и готов отдать свою жизнь за веру, там, и все такое… и, тем не менее, истины никто до конца не знает. Я просто произвожу расчет, и принимаю какое-то решение, исходя из определенного риска. – Ну это ты, Костян, – ответил Андрей, – А вот большинство верующих, я думаю, реально взорвались бы мозгом, если бы пришли к таким выводам. – Ну может быть… – согласился я, – Но все равно… Да и, кроме того, – продолжил я, – То, что отступившие продолжают говорить на иных языках – дак здесь можно сказать, что дары и служения Божьи непреложны. Так что тоже как бы не подкопаешься… Вот и фиг знает, на самом деле… Я-то как бы критически ко всему отношусь, в том числе и к своей вере… что не мешает мне оставаться христианином. – Ну, кстати, что интересно, феномен глоссолалии, – продолжал свою тему Андрей. – Как-как? – еще раз переспросил я. – Блин, ты задолбал – глоссолалии… Он больше всего распространен у хариков. Так же как разные победные настроения, громкая музыка, танцы всякие – знаешь, как обычно показывают там в разных американских фильмах, как в славословии экстатически танцуют и рукоплещут радостные харики, – Андрей показал как обычно в славословии экстатически танцуют и рукоплещут радостные харики, сделав несколько забавных и нелепых движение плечами с поднятыми руками на уровни груди, – Вот так же и эти глоссолалии часто распространены именно у харизматов. – Ой, да ладно, прям, православные лучше что ли. – Православные? Лучше? Да ты прикололся. Знаешь как русская православная культура образовывалась? – Да знаю я. Синтез славянских языческих культов и обрядов и христианства. – Какие там славянские языческие культы и обряды? Там из Византии христианство пришло уже измененное с какими-то вкраплениями язычества. Как там… ромейские эти языческие культы и античная философия – тоже оказали влияние. Вон эти иконы появились тоже как слияние христианства и язычества. Они как раз, типа, для язычников очень удобны были. Те привыкли поклоняться изображениям, поэтому им было проще с иконами дружить. Получили широкое распространение в Византии. Так что там еще до славянского язычества до фига уже всякой шняги было. Когда начинаешь все это изучать, какое-то немного другое понимание приходит всех этих вещей. – Ну естественно. Церковь всегда будет в чем-то загоняться. Потому что церкви прежде всего нужна власть. Церковь это система. И чтобы оставаться системой и продолжать иметь власть ей необходимы традиции и обычаи, которые помогают ей эту власть сохранить, а еще ей приходится идти на компромиссы. Поэтому всегда и говорят, что нужно самим изучать основу веры – Библию. – А ты знаешь, как Библия формировалась? – Да знаю я, как Библия формировалась. – Чисто чуваки такие собрались, короче… – Ну не чисто чуваки, допустим, как бы авторитеты какие-то. – Ну авторитеты местные, ладно, собрались, короче, решили утвердить состав Нового Завета. Один одно, короче, говорит, другой – другое, все переругались чо-то там, ни к чему не пришли. Потом снова собрались, снова переругались. В результате все-таки утвердили что-то, Лаодикийский собор, потом Карфагенский собор. Поначалу вообще только Евангелия признавали, потом уже начали принимать какие-то другие книги. Откровение вообще долго не принимали, постоянно спорили из-за него. – А ты чо хотел – чтобы Библия в готовом виде спустилась тебе с Небес на землю в сияющем радужном облаке под звуки фанфар и пение Ангелов? – ответил я, – Такой вариант тебе показался бы более правдоподобным, да? – Ну… Не знаю… – Понятно, что Библия это антология. Она писалась в общем более полутора тысяч лет. И Новый Завет не сразу утвержден был, это все знают. – Дак вот в том-то и дело. А с апокрифами ваще жесть. Почему одни книги вошли в Библию, а другие нет? Одни признаются истиной, а апокрифы, например, не признаются истиной. А почему? Кто сказал, что их надо признавать за истину? С какой стати? И почему апокрифы нельзя признавать? Один чувак какой-то там, например, Климент Александрийский сказал, что вот эту книгу можно включать, а потом Ориген пришел и сказал “А нифига, короче ”. А ведь они тоже там не лохи были. Каждый имел какой-то свой серьезный авторитет. – Ну некоторые апокрифы не признаются потому, что якобы содержат какие-то косяки и неточности, противоречия. Другие – ну просто их как бы не включают и все, считают уже канон достаточным. Большинство канонических книг, считается, написаны либо апостолами либо с их слов под диктовку. Кстати, многие апокрифы не считаются ересью, и не обязательно к ним относятся плохо, и их тоже советуют почитать, говорят, там много мудрости и всяких прикольных истин. – Да фиг знает. – Что фиг знает? – Библия как бы такая книга… не скажу, что противоречивая, но достаточно не однозначная… Как вот понимать, например, “И младенцев их разобьют о камни”. – Я ваще не помню, где это… Надо разбираться, смотреть. Если это Ветхий Завет – то там все понятно, Ветхий Завет это как бы вообще отдельный разговор. – Ну все равно есть как бы такие противоречия. Даже в учении. Неоднозначного много. – Хм… Ну, во-первых противоречия и неоднозначность они как бы не только в Библии, их и в жизни полно, жизнь достаточно многогранна, их и в науке до хрена, тоже не все концепции научные доказаны или закончены, и тоже много вопросов, однако никто так не гнобит науку как религию, да. А почему? – да потому что всем пофигу. А здесь всегда в силу какие-то чувства вступают, когда начинают говорить о религии… – Ха! Правильно. Чо ты хотел? Потому что религия заставляет жить определенным образом. Поэтому много чувств и эмоций, – перебил меня Андрей. – Справедливое замечание, – согласился я, а потом продолжил свою мысль, – Ммм… хм… А еще есть такой момент – иногда противоречия существуют только лишь в нашей голове. А на самом деле – это просто взгляды с разных сторон, дополняющие друг друга… Как, например, корпускулярно-волновой дуализм… гы-гы-гы… – Ну фиг знает. Может быть. Все равно – с какой стати нужно доверять именно тем книгам в Библии, которые установили на каком-то там соборе? – Хорошо. Все то, что написано в Библии, так или иначе когда-то должно проверяться в жизни. Есть такое понятие как опыт. Я не знаю, конечно, стал бы я сейчас так просто верить или нет. Но сейчас у меня есть определенный опыт, который меня о многом заставляет задуматься и в некоторой степени убеждает в каких-то вещах. Хотя может это просто привычка или самовнушение, не исключаю… Понятно, что просто так верить в то, что где-то там написано – никто не будет. Для этого должны быть какие-то основания и какие-то доказательства. И понятно, что вера она все-таки остается верой. Это не абсолютная уверенность, это вера – и это нужно понимать. Вот поэтому я и не люблю религиозных фанатиков. Мы подошли к какой-то скамейке, которая стояла рядом с дорогой, и уселись на нее. – А где ты видел религиозных фанатиков? – заметил Андрей, – Думаешь все те, кто ходят в церковь фанатики что ли? – Нет, почему. Я не думаю, что все, кто ходит в церковь фанатики… – Да большинство там чисто ради прикола тусуются. Просто пообщаться хотят и все. Ходят прикалываются, кто-то себе друзей ищет, кто-то девчонку. – Кто б спорил-то. – Даже те, кто служат – просто хотят себя проявить. Самореализовать как-то себя и свои способности, только и всего. – Базару ноль… Тем не менее фанатиков там тоже до хрена. – Да какие там фанатики, Костян? – Да чо ты несешь? Ты когда последний раз в этой церкви был? Я несколько лет назад ушел. А ты, вообще, наверное, лет десять назад был в ней. Там до хрена именно таких фанатичных неразумных каких-то людей. Сказали чо-то – “Аааа!”, побежал сразу делать. Куда побежал? Чо побежал? Такое чувство, что если завтра скажут: “Идем мочить евреев!”, – все пойдут мочить евреев. Фанатики, фигали. Это же видно. Видно как они себя ведут, видно как они мыслят, как они разговаривают – они говорить ни о чем больше не могут, как только о своих переживаниях с Иисусом и как Бог их спас, и как все распрекрасно в этой церкви. С ними разговаривать невозможно. Есть такие, и до фига. Потом они, конечно, меняются со временем и начинают по-другому мыслить, но все равно. Много, конечно, и таких, которые чисто как прикольный тусняк все это воспринимают. А когда пастор еще начинает проповедовать о том, что христиане – это самые крутые перцы во вселенной, и они должны захватить мир, должны добиваться успеха и зашибать охрененные бабки – вот тогда там ваще пипец начинается… “Мы самые-самые!”, это все еще сильнее начинает развиваться. Тусняк начинает расти. Идеи успеха и преуспевания в христианстве – знаешь, вся эта лажа. – Дак а фигали? – произнес Андрей, – Пастор просто деньги зарабатывает. Чем больше у него будет богатых людей в церкви, тем больше они будут денег ему в церковь сливать. Ему же нужно как-то себя и свою семью обеспечивать. Нафиг ему еще всем этим заниматься? – Нууу… – я немного покачал головой, попеременно прищуриваясь то правым, то левым глазом, – Фиг знает… Я, конечно, тоже так нелицеприятно достаточно к этой церкви отношусь… но сказать, что пастор именно просто зарабатывает деньги и все… Не знаю… – Да я тебе, говорю, Костян, так и есть. – Ну… может быть… Но… не думаю, что это абсолютная правда. – Костян, у каждого своя правда, – сказал Андрей. – Ага… У каждого свое извращенное представление о правде. А правда всегда одна, – все-таки возразил я. – Блин! Тогда скажи – истина одна? – Чего? – Истина одна? – Ну… – задумался я, – Истина многогранна… для начала. Я хорошо понимал Андрея. Каждый верующий рано или поздно проходит через все эти противоречия и внутренние конфликты. Кто-то их разрешает одним способом, кто-то другим. И, безусловно, если полагаться только на свою, ни чем не обоснованную, веру в Писание, при отсутствии нужного опыта – невозможно, по крайней мере, пойти на серьезные жертвы и свершение каких-то великих дел. Для этого должен быть стимул. Этим стимулом в какой-то момент могут быть чувства и эмоции. Если, конечно, тебе не покажут ад или рай, как с некоторыми происходит, по крайней мере, как они утверждают. Для Влада, например, Бог допустил нечто специфическое в его жизни, чтобы заставить его поверить. Но абсолютная правда – только сильные эмоциональные переживания способны побудить человека пойти и начать что-то делать за свою веру. Иногда ощущение отсутствия смысла в жизни может быть таким стимулом. Многое в нашей жизни является или может являться иллюзией. Дальнейшие размышления и углубление в эти вопросы может привести к перезагрузке сознания. Но зато после этой перезагрузки вряд ли уже что-то сможет всерьез поколебать твою веру. Я выбрал достаточно удобный путь – я относился ко всему диалектически и философски и не строил себе догм и стопроцентных уверенностей. Это была своего рода такая защитная реакция. Профилактика разочарования. И все же без определенного жизненного опыта и переживаний человек, как правило, не сможет долго продержаться в своей вере. Потому что рано или поздно за нее придется платить и идти на какие-то жертвы. Никто не будет этого делать, если у него не будет на это серьезных оснований. У меня были основания продолжать верить и жертвовать чем-то ради своей веры. Андрей, казалось бы, преодолел свой внутренний конфликт другим способом. Но даже спустя несколько лет, он до сих пор не мог решить – была ли его вера иллюзией или нет. У него было слишком много эмоций. Это выдавало его. И он до сих пор верил, просто находился в постоянных раздумьях и выбирал другой путь. Но сказать, что Бога нет – он уже не мог… Еще один несчастный человек… Выйдя из лесопарковой зоны, мы пошли в сторону нашего общего района, в котором жили, но почему-то практически никогда не встречались друг с другом. От религиозных тем, мы постепенно переходили к науке, и Андрей рассуждал на тему того, что может подорвать религиозные взгляды некоторых верующих людей. – Вот реально – небольшая оговорка, – заметил я, – Как мне сказал один чувак, закончивший медицинский университет. Я не знаю, насколько это правда, но он утверждал, что им на лекции говорили, что процесс клонирования научно еще не выведен как бы, он еще не изучен этот процесс… то есть его еще в принципе не существует на практике. А все то, что по телевизору говорят про овечку бедную и еще кого-то там – это просто гон. То есть это обман, короче, проще говоря… Ну это он так сказал. Не думаю, что его слова могут обладать большим авторитетом. – Ну фиг знает, – произнес Андрей, – Но почему так сильно церковь возмущается и религиозная общественность по поводу этих экспериментов? Там, демонстрации устраивают, протесты всякие. – Мне вот вообще пофигу. Я чо-то как-то за эту тему не углублялся пока. – Ну это, тебе, Костян. Это ты. – Ну да как бы… Но я не думаю, что какие-то научные открытия могут серьезно опровергнуть чьи-то религиозные взгляды. За несколько тысяч лет противопоставления науки религиозным взглядам так ничего конструктивного и не придумали, – честно говоря, вряд ли Андрей всерьез противопоставлял науку вере, скорее он рассуждал гипотетически. В свое время мы с ним увлекались креационизмом и любили изучать научные факты, – А если еще учесть, какие проблемы у ученых и научных концепций существуют. В той же квантовой механике вообще сложно что-то доказать, там все на гипотезах. А щас даже фундаментальные какие-то основы подвергают сомнениям, как существование гравитации, например. Есть такая теория, что все пространство заполнено какими-то мельчайшими частицами, которые и заставляют тела двигаться относительно друг друга. Бозон Хиггса до сих пор не нашли. Даже свет, уже говорят, не поперечная волна а продольная, может оказаться. Короче, тоже так очень все относительно. По поводу клонирования – тут фиг знает, надо разбираться. Разве что этический аспект. Создадут реально какого-нибудь монстра или вообще какую-нибудь хрень зафигачат. – А! Это вот как раз – смотрел фильм “Остров”? – спросил Андрей, и пока я еще не успел ответить, добавил: – Не тот, другой – нормальный – который с Эваном Макгрегором. Я снова с улыбкой покосился на Андрея. – Ну чо-то да, вроде смотрел, – ответил я. – Вот там такая же фигня. Как раз этический аспект рассматривают. Потом он добавил. – Это как со старением. Знаешь, открыли такой ген, отвечающий за старение? – Да конечно знаю. – И если его вырубить, то можно вырубить процесс старения, – одновременно произнесли мы. – Угу… Ну Бог определил в Бытие человеку примерно сто двадцать лет. Типа, человек щас может попытаться обойти систему – прикольно. Посмотрим, чо из этого выйдет. Хоть развлечемся. – Это, знаешь, есть какой-то моллюск, короче… или губка это какая-то… в общем не важно. Он живет, короче, живет какое-то время, живет, тусуется на морском дне, там, хавает, спит, размножается, играет в видеоигры. А потом берет вдруг ни с того, ни с сего – бац! падает на бок и умирает. И вот фиг знает, чо он умирает. То ли у него кризис жизни наступает, то ли чо. Никто не может сказать. Просто опрокидывается и дохнет. И все. И чо за фигня? Почему? – Система, – произнес я. Мы подходили уже к моему дому, и так как еще не закончили свой разговор, решили тупо пройтись по небольшой аллее, в свете луны и фонарей. Уже темнело и осеннее время года претенциозно намекало на свою все более распространяющуюся власть, поглощающую светлую часть суток. – Знаешь еще почему большинство людей верят и ходят в церковь? – Ну, многие ищут спасения от каких-то своих проблем и помощи. Кого-то просто прикалывает тусоваться. А вообще люди всегда будут верить во что-то. Это инстинкт. Это как потребность. Потребность в религии. – Ну ты вот почти прав. Ты очень близко. – Да неужели? – Большинство людей ходят в церковь на самом деле, потому что ищут смысла в жизни. – Ну… может не большинство… – Да большинство. – Ну… допустим. – Вот я, вот, например, когда ушел из церкви, у меня долгое время была такая проблема – как найти новый смысл в жизни. То есть, если раньше у меня был один какой-то определенный смысл в жизни, то теперь мне пришлось искать какой-то другой. Я начал пытаться долгое время найти этот смысл в зарабатывании денег, в женщинах, в сексе, в успехе каком-то, в чем-то еще. – Ну и как – получилось? – поинтересовался я с улыбкой, но на полном серьезе, без прикола. Мне самому было интересно – сможет ли отступивший от веры некогда глубоко религиозный человек найти смысл в жизни. – Ну… так… С переменным успехом, – как-то неопределенно ответил Андрей. Я разочаровался. – Но у меня реально долго была это проблема, – продолжил Андрей. – А щас она разрешилась? – Спроси у своих родителей – они видят смысл в жизни в своих детях? – проигнорировал мой вопрос Андрей. – Ты что, хочешь завести ребенка? – Ты вот знаешь, в чем смысл жизни? – Ну… да вроде как знаю… наверное. – Опа! Ну и в чем? – Ну… Наступила пауза. Затем я улыбнулся и произнес. – Смысл жизни в удовлетворении потребностей, которые у тебя есть. – Да ну ты! – Что? – Да ты гонишь! – Ну… вряд ли. – Первый раз такой бред слышу. – Почему бред? Андрей начал стебаться. – Ты это, знаешь… даже самые материалистические атеисты тебе бы позавидовали. – Чего? – Дядюшка Ленин офигел бы, если бы услышал… как он сам до этого не додумался. – Дядюшка Ленин? – Жееесть! – Нет. Подожди. Ты как бы не дослушал, – пояснил я, – У людей просто разные потребности есть. Есть физиологические, есть психологические потребности… есть духовные потребности… – Ага… Есть потребность в любви? – Конечно. – Да фиг знает. – Ну да! – улыбнулся я, – Такие фундаментальные вещи под сомнение ставить. Это же очевидно. – Есть потребность в деньгах? Я задумался. – Деньги это всего лишь средство. Есть потребность в ощущении безопасности, собственной силе, уверенности и превосходстве. – Есть потребность в трамвае? Через дорогу, которая пролегала в дюжине метров от нас, проехал трамвай. – Есть… – как-то заторможенно, на ходу, быстренько соображая, ответил я, – В свое время появилась потребность в быстром передвижении на определенное расстояние. Так появилась потребность в трамвае. – Есть потребность в Боге? А вот тут я уже всерьез задумался. – Ну… Блез Паскаль сказал, что есть. Типа, про пустоту там загнал внутри человека, которую больше никто заполнить не сможет… А вообще, конечно, фиг знает… Есть потребность в вере… А вот в Боге – ?... Хотя, возможно, в Самом Боге тоже. – Чо-то ты реально, Костян, не то сказал… Смысл жизни в удовлетворении потребностей… – в какой-то непонятке пребывал Андрей, –Либо я чего-то не догоняю. – В смысле? – Почему тогда большинство людей смысла в жизни не видят? – спросил Андрей, – Вот есть у человека все, вообще все – куча денег, семья, все замечательно. А смысла в жизни все равно нет. – Ну… очевидно, что какие-то потребности все равно остаются не удовлетворенными, – ответил я, – Ты ведь меня не дослушал. Во-первых: человек не всегда может определить свои потребности в жизни. Вроде все есть – а чего-то все равно не хватает, да? Человек чего-то хочет – но он не понимает своей потребности, он не может ее определить, соответственно, не может и удовлетворить. То есть какая-то, высшая, например, потребность, которую он не может еще толком осознать. Ну, возможно, в этом плане мысль Паскаля приобретает большую актуальность. Нужно просто попытаться определить эту потребность. А во-вторых – много ты знаешь людей, у которых полностью удовлетворены все их потребности? Как правило, это встречается не так уж часто. Даже любимая жена полностью не сможет удовлетворить всех сексуальных потребностей мужчины. И кроме того, постоянно случается что-то, что напрягает человека и так или иначе выводит его из состояния полного удовлетворения хотя бы потребности в безопасности и покое. Блаженство и абсолютное беспечное счастье – оно бывает не так уж и часто и, как правило, длится недолго. Ну и чисто физиологические механизмы и ощущение счастья в контексте химико-биологических процессов – тоже нельзя не учитывать. Возможно, это все чисто химия в организме человека… То есть человек как бездонная пропасть и удовлетворить его не возможно – и такая точка зрения есть. А так, в принципе – ну, удовлетворение потребностей. Они разные бывают просто, не только материальные. Андрей смотрел на меня с какой-то улыбкой, сжимая свои губы, и как будто даже не зная, что сказать. – Ну фиг знает… – произнес он, – Ты, конечно, прикололся. Тебе надо это… книжки по психологии писать. “Как достичь счастья”. “Как ощущать себя удовлетворенным в жизни”. “Как найти смысл в жизни”. – Да иди ты, – ответил я, так же улыбаясь, – Большинство людей чувствуют себя несчастными именно когда не могут удовлетворить какую-то потребность. Это является наиболее актуальной проблемой. Мы постояли еще немного в темноте осеннего вечера, и через некоторое время, чувствуя, что уже начинаем понемногу ругаться, решили попрощаться и разошлись. Мы достаточно забавно побеседовали. Начали со споров о понятии качества и профессионализма в музыке и закончили смыслом жизни. Занятненько. Мы прошли несколько километров за то время, пока разговаривали, и теперь я чувствовал себя уставшим и хотел отдохнуть.
Я лежал на диване и украдкой наблюдал за своим котом – как он с прищуренными глазами и довольной мордой умывается, с упоением облизывая свои лапы, обильно смачивая их слюной, собирает с себя всю грязь и поглощает. По неволе в голову лезли мысли: “Как жаль, что я не такое же тупое животное, как он”. Как же в жизни этого кота должно быть все просто. Элементарное следование незамысловатым инстинктам. Почему я не животное, а человек? Я на самом деле, поддавшись сиюминутному эмоциональному порыву, с некоторым сожалением сейчас завидовал этому пушистому комку шерсти. Как все было бы просто в моей жизни, если бы Бога не существовало. Или, по крайней мере, если бы я не задумывался о Его существовании. Как все было бы просто, если бы не было осознания ада или страха перед ним. Насколько просто было бы жить, не задумываясь ни о своих инстинктах, ни о своем существовании, ни о природе всего этого, ни о причинно-следственных связях, ни о понятиях добра и зла, ни об объективной реальности и иллюзии. Насколько проще была бы наша жизнь без осознания тех вещей, которые и отличают человеческий вид от всех остальных живых существ. Какой смысл спасать мир, если он все равно рано или поздно погибнет? И какой смысл спасать людей, если все равно каждый из них рано или поздно сгинет с этой земли? Какой смысл учить чему-то людей, если никто из них все равно не помнит уроков истории, и всё новые войны приводят к всё большим катастрофам? Какой смысл в соблюдении и превозношении моральных устоев, если они все равно только мешают жить отдельному индивиду? Какой смысл следовать правилам системы, если ты можешь их обойти или поломать – ведь ты эти правила осознаешь? Зачем мне над всем этим задумываться и искать в этом смысл? И почему я не могу быть просто таким же, как этот кот? Почему я не могу быть просто тупым оскатиневшимся животным? Как же я завидовал этому своему коту, и всем этим птицам, которые летают за окнами, и всем этим крысам и мышам, которым не нужна высокая самооценка, чтобы бегать по помойкам в поисках пищи. Как все просто у них. И никогда ни одно животное не задумается всерьез о самоубийстве. Потому что самоубийство есть результат осознания своего существования и показатель превосходства воли над инстинктами. И жизнь большинства из этих животных не продолжительна, а соответственно, непродолжительно и страдание. Наверное, об этом же думал и Чарльз Дарвин, когда создавал свою теорию эволюции. Почему человек не может быть простым животным, ведь тогда жизнь человека была бы намного проще? Зачем придавать смысл тем вещам, которых на самом деле не существует? Осознание собственных инстинктов поможет эти инстинкты преодолеть. Осознание системы поможет эту систему обойти. Насколько же это банально – человек упрощает все, что кажется ему слишком сложным. Когда человек сталкивается с чем-то настолько сложным, что не может с этим мириться – он стремится это упростить. Сложность как раздражитель и как угроза. Нечто непостижимое – как нечто пугающее. Объективная реальность не имеет значения. Имеет значение лишь то, что мы понимаем и с чем готовы примириться. Да? А все остальное либо не существует, либо представляет зло. Так? Мы отвергаем все, что кажется нам странным. Все то, что незнакомо для нас – опасно. Насколько же хорошо умеют управлять сознанием людей те, кто приносит в этот мир что-то новое и необычное – и приучают к этому человечество. Технический прогресс… Ха-ха-ха… Сначала смертная казнь за одно лишь упоминание об этом, а через несколько десятков лет – ХОП! – и мы уже не представляем без этого своего существования. Мы – Раздутое Эго – вот истинный абсолют в этой вселенной. Осталось лишь подогнать под себя этот мир… Всего лишь… Объективной реальности не существует, существует лишь то, что мы в состоянии осознать. А если это что-то очень сложное – это необходимо упростить, или исказить, или, в крайнем случае, отвергнуть, но в любом случае с этим нужно сделать что-то, чтобы оно вписывалось именно в нашу систему ценностей и мировосприятия. Мы – Я – вот единственный критерий всего сущего. Мир подчиняется нашему мышлению. И всегда единственное объяснение чего-либо – за не имением другого – то, которое нас больше всего устраивает, обусловленное нашим эмоциональным состоянием. А, вот что-то новое, непостижимое – то, что не вписывается в нашу систему мировоззрения, то, что разрушает нашу концепцию вселенной – Тревога!... Тревога!... Угроза!... Срочно блокировать сознание!... Устранить раздражитель!... Блокировать восприятие!... Этого не существует!... Это иллюзия!... Этого нет!... Концепция вселенной подверглась атаке!... Мировоззрение рушится!... КОГНИТИВНЫЙ ДИССОНАНС!!!... Срочно устранить угрозу!... Исказить восприятие!... Исказить реальность!... Срочно исказить реальность!!!... Подогнать реальность под себя! – иначе крах системы… Вот именно поэтому потом и рождаются такие высказывания, как “понятия качество в музыке не существует”. Потому что человек видит, что по каким-то причинам музыка высокого качества не получает должного признания в обществе, а музыка низкого качества, наоборот, иногда это признание получает. И возникает своего рода непонятка – как так? Почему? Зачем? Куда? Кого? Что? Как такое возможно? И человек находит для себя наиболее примитивный способ объяснения – “понятия качество в музыке не существует” – устранить раздражитель, примирив реальность со своим сознанием. На самом деле понятие качество существует в музыке, как и в любом другом искусстве. Просто люди слушают музыку по разным причинам. Качество – всего лишь один из способов заставить их эту музыку слушать. Понятие качество – понятие в большей степени все же абсолютное, чем относительное. Качественная музыка всегда будет нравиться людям. Потому что существуют законы, по которым искусство приятно для восприятия. Система, программа, пускай и очень сложная – но как и все в этом мире. Да, конечно, человек, который слушает джаз, а не рок, даже качественный рок слушать не будет. Но это лишь в контексте системы вкусов и восприятия. Потому что даже в своем джазе он все же будет отдавать предпочтение более качественному продукту. И более качественный джаз ему будет нравиться больше, чем менее качественный – если еще какие-то другие факторы не сыграют роли, конечно. Программа, регулирующая вкусы людей, безусловно, очень сложная – но она есть. Достижение высокого качества в искусстве – всего лишь один из способов психологического воздействия с целью заставить человека любить именно это искусство. Существуют и другие способы, как, например – актуальность, резонанс, шок, или четкий расчет с исследованием глубинных причин, сформированных в сознании в детском возрасте – все это в контексте эмоционального восприятия. Все это очень сложно. Но, тем не менее, поддается изучению и анализу. А человек, стремящийся все упростить, всегда будет пытаться подогнать реальность под себя. А это опасно – потому что человек не всесилен. Иногда, правда, наиболее простые пути действительно являются истинными – но, к сожалению, не всегда. И, возможно, что иногда действительно все гениальное просто, но – к сожалению – не все простое гениально. Я понимал, что чувствовал Андрей по отношению к своей религии. Я чувствовал тоже самое. Но Андрей нашел для себя такой способ разрешения сложной ситуации – он просто ушел. Его вера и его компромисс, на который он пошел, не могли не оказать на него влияния и оставили сильнейший отпечаток на всю жизнь. Сейчас при общении со мной он был слишком эмоционален, и его эмоции выдавали его. Я не собирался вообще разговаривать с ним на тему религии. Но он сам ушел в эти дебри и повел общение в этом направлении. Он был зол, раздражен и желал справедливости. Он жаловался. Он искал понимания. Он был несчастен и множество противоречивых неоднозначных чувств поглощали его. С возвращением к обычной мирской жизни его внутренние конфликты в голове не разрешились, и эмоции никуда не делись. Даже спустя десять лет они продолжали грызть ему мозг и разъедать сердце. Он ненавидел эту религию. И я хорошо мог понять все, что он чувствовал. Я тоже ненавидел ее. Поэтому я мог хотя бы выслушать его и выказать свою солидарность. И в этом я мог хоть немного помочь ему. Вряд ли ему мог помочь какой-нибудь там фанатик, готовый беспрекословно выполнить любое, даже самое идиотское поручение пастора своей церкви. Вряд ли его мог понять кто-нибудь из тех верующих, кто беспечно прожил в церкви больше 20-ти лет, имел прекрасную семью, детей, хорошую работу, занимался каким-нибудь мелким служением в церкви и никогда не шел на серьезные жертвы ради своей религии. Вряд ли такому человеку мог помочь какой-нибудь там пастор церкви, который сам женился в 19 лет и постоянно спал со своей женой и при этом затирал молодым прихожанам своей церкви, чей возраст приближался уже к тридцати и они до сих пор по каким-то причинам были не в браке – о том, что мастурбация это страшный непростительный грех. Вряд ли этот пастор с чрезмерно и не прилично умным видом мог всерьез помочь такому человеку. “Сублимируйте свою сексуальную энергию в служение Богу и церкви”… Ага… лучше я сублимирую ее в движение своей ноги, чтобы дать тебе отрезвляющего пенделя по твоему святому заду, чтобы ты научился лучше понимать людей и отвечать за свои слова. В этой религии было много неправильных вещей, большинство которых конечно же исходили из системы церкви. Но в ней были так же и изначальные противоречивые моменты, к которым просто не знаешь как относиться. Каждый сам решал для себя все эти противоречия и сам разбирался со своими эмоциями. Но то, что я всегда неизменно наблюдал в церкви: большинство людей, пребывая в состоянии беспечности и покоя в своей вере, осуждали тех, кто поступал как-либо, оказавшись в сложной ситуации – и они делали это ровно до того момента, пока сами не оказывались в какой-либо сложной ситуации. Очевидная закономерность. Люди не меняются, и всегда остаются прежними… Они глупы, эгоистичны и недальновидны… Дебилы… Очевидно, что в моей жизни заканчивался какой-то период и начинался новый. И этот разговор с Андреем – видимо, было последнее, что я должен был сделать в этом уходящем времени. Теперь я собирался уйти в долгий бессрочный отпуск. Мне необходимо было отдохнуть и хоть немного восстановить здоровье. А если получится – начать нормальную жизнь. Я прошел несколько точек невозврата, и понимал, что теперь уже никогда не смогу вернуться к тому прежнему состоянию, в котором когда-то пребывал. Я больше не мог мыслить как фанатик в церкви, и больше не мог мыслить как обычный человек. Я был уже другой. И я не знал уже, кто я был. И я уходил, чтобы хоть как-то определиться и понять свое состояние. Меня позовут, когда будет какой-нибудь особый случай, и когда сочтут нужным использовать именно меня в его разрешении. А пока я уходил в андерграунд, и не знал, когда вернусь. Все, что происходило в моей жизни – так или иначе происходило при стечении обстоятельств и практически независимо от меня самого. От меня требовалось лишь намерение и решение идти до конца. Намерение – как часть системы, часто было инспирировано кем-то извне. Я чувствовал приближение нового периода. И ветер перемен и его дуновение свежести опьяняло меня и создавало ощущение легкости и бескрайности. Я уже не чувствовал себя в клетке. Может, это было всего лишь такое специфическое восприятие из-за временного химического дисбаланса в крови и выработки эндорфинов. Как бы там не было – я просто наслаждался этим состоянием, хотя бы временно улавливая какие-то положительные для себя эмоции, не смотря на то, что понимал, что все они могли быть от восприятия иллюзорных ощущений. Простой расчет – как бы там не было, нужно хотя бы просто пользоваться моментом.
А когда я лег спать у меня случился очередной приступ. В груди что-то провалилось, я начал задыхаться, закружилась голова, потом свело позвоночник и затылок, и начались судороги, после чего я стал уходить в какую-то межпространственную реальность. Приступ был настолько сильный, что моей матери, не смотря на то, что она уже ко всему привыкла, пришлось вызвать скорую. Я не хотел ехать в больницу, но почему-то в результате согласился. Меня привезли в приемный покой, где я лежал на кровати какое-то время, слушая за перегородкой разговор какого-то пьяного с медсестрами. – Резать… будете? – спрашивал он, еле шевеля языком. – Зачем? – отвечали медсестры. – Ну… Как зачем? – удивлялся пьяный. Потом пришел врач. Начал рассуждать над моей болезнью. – Нет, это не внутричерепное давление, – говорил он, – Иначе бы он у нас тут каждый месяц валялся… На учете у невролога состоишь? – Да. – И что он? – Ничего. Он с вами согласен. – Ухудшение памяти наблюдается? Снижение мозговой активности? Забывчивость? Снижение интеллекта, реакции? – Вроде, нет. Не замечал. – Вот и я смотрю. Мозги шарят? – Потихоньку. – Вот и хорошо… ВСД… – Что, такая сильная? – Да хрен его знает. Не знаю я ничего… Оставайся у нас, сделаем спинномозговую пункцию. – Нет, спасибо. Я лучше как-нибудь своей смертью умру. – Как хочешь… Отдохни, пацан. Нервы полечи. Попей травок каких-нибудь. – Угу. Не имея особого желания оставаться в больнице и не видя в этом какого-то особо огромного смысла, я потребовал у матери, чтобы она вызвала мне такси, и вскоре уехал. – Доктор, резать… будете? – спрашивал все тот же пьяный. – Обязательно, – отвечал доктор. – Оооо, как прекрааасно… Я умираю со скуки, когда меня кто-то режеееет. Я ненавижу, когдааа меняяя кто-тааа режееееет…
Прошел месяц. Успокоившись на время разумом, душой и телом, я продолжал жить в этом мире и вступал в какой-то новый период своей жизни. Я закрыл сайт со своей музыкой. Прекратил заниматься пропагандой людям каких-то идей. Перестал молиться за других. Я просто жил. Размеренно и спокойно. Впервые за долгое время меня не мучили кошмары по ночам. Мое депрессивное состояние постепенно начинало рассасываться и растворяться, как будто уходя от меня куда-то в сторону. Я начинал смотреть на мир по-другому. Я как будто воспринимал эту реальность несколько иначе. Все стало немного спокойнее. Разные мысли уже не давили так сильно на разум. Неприятные ощущения себя в этом мире не раздражали. Ушла постоянная подавленность. Постепенно проходил страх. Мне казалось, что я еще вполне в состоянии жить. У меня до сих пор не было девушки, но я уже относился к этому проще. Желания никуда не пропали и потребности оставались неудовлетворенными, но прошлого раза мне хватило на какое-то время, и сейчас как будто кто-то перестал давить на мои желания. Секс – всего лишь очередная животная потребность, как пожрать или поспать. Но в то же время – за сексом скрывалось и нечто большее. Наверное, он превращался в животную потребность тогда, когда его выдирали из контекста и ставили не в свое место. Тогда система начинала работать неправильно. И тем не менее, если мне снова станет невмоготу – я все равно пойду к проститутке. Кстати, я звонил Нателле: “Абонент временно не доступен”, – слышал я в динамике сотового телефона. А когда вышел на сайт, обнаружил, что там больше нет ее анкеты. Жаль. Я немного огорчился. Теперь ее, видимо, уже не найти. Нет, я не влюбился в нее. Влюбиться в девушку, с которой я был знаком чуть больше часа, пусть даже я и переспал с ней за это время – но все равно в таком контексте для меня было не реально. Просто она была для меня наиболее удобным вариантом, меньше нервов, уже все знаешь, знаешь, куда ехать, знаешь, что тебя там ждет. И, кроме того – все же оставалась более привлекательной всех других девушек, анкеты которых я просматривал на этом сайте. Реально – из всех остальных мне больше никто не нравился. Поэтому я не торопился с тем, чтобы трахать всех подряд. Мысль о том, что эту девушку кто-то готовил для меня, продолжала укрепляться в моем разуме, все свободнее располагаясь в нем и претенциозно заявляя о своих правах на основании правдоподобности. Как я и предполагал – после того, как я перестал что-то делать в этом мире в плане влияния на людей, даже опосредованно, через запись музыки – моя жизнь вновь возвращалась к какому-то относительному миру и спокойствию. Я стал меньше болеть. Я не чувствовал себя здоровым, но мое состояние, вроде как, начинало улучшаться. Нервная система восстанавливалась. Психо-эмоциональный баланс выравнивался. Хотя я еще ходил с постоянными головокружениями и периодически чувствовал скачки давления, боли в груди и сосудистые спазмы, спазмы в области живота. Я был вымотан и истощен, но как будто начинал поправляться. По крайней мере, самый пик болезни, вроде как, был пройден. Я уже не чувствовал себя в состоянии постоянной войны, и не наблюдал по отношению к себе какой-то открытой агрессии со стороны определенных сил. Психиатры могли бы назвать меня параноиком. Я бы и сам назвал себя параноиком, если бы когда-то не встречал психиатров, однажды принявших христианство и начавших мыслить таким же образом, как и я. А вот ни одного, долгое время верующего в Бога и служащего Ему человека, ставшего впоследствии психиатром-атеистом – я не видел. Может, такие и были, конечно – да наверняка были – но я пока не встречал. Я по-прежнему смотрел на этот мир диалектически и не строил себе догм ни в ту, ни в другую сторону. И я не знал, где истина. Но продолжал верить. Только теперь я уже не занимался пропагандой своей религии. Я просто существовал в яме какого-то спокойствия и относительной безмятежности. Я чувствовал себя невероятно уставшим и вымотанным и неспособным на какие-то серьезные действия. И в ближайшее время не собирался больше заниматься всем тем, что сейчас сгубило мое здоровье. Нет. Перезагрузки сознания не произошло. Мир не перевернулся. Система ценностей не изменилась. Я лишь только еще сильнее убедился в том, что секс – должен совершаться только между любящими друг друга людьми. Все остальные варианты – это неправильно. Неправильно даже не с точки зрения религии или каких-то моральных ценностей, а просто неправильно и все. Нежелательно. Потому что приводит к неблагоприятным последствиям, в том числе и психологическим. Но, не смотря на понимание того, что я совершил грех, и грех – он грехом и оставался – тем не менее, я не считал это для себя ошибкой. И в другой раз поступил бы скорее всего так же. Система ценностей не изменилась. Нет, безусловно, что-то изменилось. Например, я стал относиться к проституткам более лояльно и либерально. Однако, я по-прежнему видел, к чему приводит разврат в этом мире и какое зло он несет в себе. И я по-прежнему собирался бороться с ним. Я видел сорокалетних мужчин, которые перетрахали огромное количество женщин, и к своему сорокалетию подходили без семьи, без жены и без детей, оставаясь абсолютно одинокими. И в таком возрасте заводить семью было уже не просто. И вряд ли они чувствовали себя счастливыми в таком положении. Так всегда и бывает – ты можешь жить как угодно, но ни на секунду не смей подумать, что жизнь не отплатит тебе в результате своими последствиями, это глупо. Правда я видел и мужчин, которых сгубило стремление иметь здоровую семью и содержать ее в достатке и обеспечении. Однако у них все же сохранялся в результате еще какой-то шанс в отличие от первой категории. И огромная разница – страдаешь ли ты несправедливо, либо же твое страдание – есть всего лишь возмездие и восстановление справедливости, возвращение к балансу и точке отсчета. Разврат и сексуальная распущенность не могли привести ни к чему хорошему. Это вело мир лишь к самоуничтожению. И религия здесь была важным сдерживающим фактором. И секс нельзя было отделять от любви – это приводило к ужасным последствиям. Но так же я понимал – если в ближайшее время у меня не появится любимой девушки, я пойду трахаться с кем попало, и мне было уже глубоко насрать и на религию, и на мораль, и на понятие брака и семьи, не смотря на то, что все эти вещи были, безусловно, очень правильными. Постепенно приближалось зимнее время года. Я пошел лечить свои бедные зубы. При гипертонии и высоких скачках давления организм инстинктивно стремится избавиться от лишней жидкости. Еще при гипертонии для этого дают мочегонные. Они в свою очередь могут вымывать из организма кальций и другие микроэлементы. В результате у меня начали разрушаться зубы. Я лежал на кресле в кабинете стоматолога с открытым ртом, наслаждаясь положительными эмоциями от того, что врачом, который протезировал мне зубы, была девушка. Периодически немного возбуждаясь от случайных прикосновений ее подушечек пальцев к моим губам, я смотрел сквозь огромные оранжевые очки на оранжевую лампу, светящую мне в глаза, но не могущую меня ослепить, и разглядывая царапины на ее пластмассовом плафоне, размышлял обо всей своей прошедшей жизни, начиная с того времени, когда я еще в составе некой команды людей ездил по городам области с проповедью религии и в этом контексте выступал на сцене в качестве гитариста рок-группы. Забавно. Мне было интересно вспоминать это. Вспоминать систему. Вспоминать схемы поведения людей. Стандарты реакции людей на концертах. Забавно осознавать и видеть разные системы вокруг себя сейчас. Все-таки людьми невероятно просто управлять. Нужно всего-то лишь создать иллюзию, сыграв на их желаниях и потребностях. Это так просто. Правда, есть и более усложненный вариант – но это уже действительно ювелирная работа мастеров. Шедевр искусства манипулирования сознанием. Сначала необходимо создать у человека какую-либо потребность или желание. Необходимо заставить поверить человека в то, что ему действительно это нечто нужно, заставить его поверить в то, что он в этом действительно нуждается – а потом потребовать у него за это жизнь, свободу и честь. Сделать своим рабом – сначала создать мнимую потребность, а потом заставить служить себе за эту потребность. Наблюдая за всем, что происходит в нашей стране, и за всем, что происходит во всем этом мире, наблюдая за исполнением и действиями по тем схемам, по которым осуществляли управление народом наши политики, наблюдая за работой государственных структур, и анализируя причины неизбежного успеха в их деятельности, наблюдая за принципами, по которым строились стратегии развития бизнеса крупных компаний, наблюдая за поведением людей и за тем, как люди реагируют на те внушаемые им иллюзорные проекции реальности и создаваемые в их сознании модели поведения, определяющие всю их уже расписанную кем-то по пунктам и уже распланированную жизнь – я приходил к одному выводу: люди хотят, чтобы ими управляли, люди хотят быть рабами, они сами позволяют властвовать над собой, и даже зная о всех способах и методах разводки и обмана, даже зная о том, как и по каким схемам в их жизни создаются иллюзии – они постоянно забывают о них, и со временем, теряя бдительность, неизбежно превращаются в стадо баранов, идущее в четко определенном кем-то заданном направлении. Люди хотят верить и всегда стремятся доверять. Это делает их слабыми и беззащитными, открывает двери для любого воздействия, но значительно упрощает весь процесс существования, превращая его в замечтательную распрекрасную беспечную жизнь. Это на уровне инстинктов, на уровне подсознания и безусловных рефлексов – люди всегда стремятся к доверию и созданию в своем собственном разуме такой модели восприятия мира, при которой они могли бы чувствовать ощущение безопасности каждую секунду, а достигнуть этого можно только лишь создав в своем воображении иллюзию, что все в этой жизни происходит именно так, как тебе нужно, именно так, как ты планировал, именно так, как тебе будет лучше, и именно так как ты сам этого хотел – и люди полностью абстрагируются от реальности, уходя в маленький мир своего собственного восприятия и тех моделей, которые до определенного момента времени существуют в соответствии с их иллюзиями и отвечают требованиям этих иллюзий. Люди всегда будут ведомы, и всегда будут вестись на тот развод, который осуществляют в их жизнях те, кто имеют власть – правители, политики, чиновники, госструктуры, богачи и миллиардеры, представители культуры и шоу-бизнеса… и сатана всегда будет этим пользоваться, и тьма всегда будет где-то рядом, распространяясь через эту систему, создавая в ней все большие элементы, захватывая в свои руки человеческое сознание, поглощая его волю и внедряя его в схему работы одного большого механизма той машины, которая неизбежно движется в ад. И люди, получая внутреннее удовлетворение и ощущение радости от этой созданной в их сознании иллюзии, будут продолжать жить в ней до тех пор, пока не придет Нечто и не разрушит ее и не покажет этот мир таким, какой он есть и каким был всегда, и куда он в результате идет. Большинство людей не верят в дьявола. Считают его персонажем фольклора и продуктом человеческой культуры. Я в дьявола верил. Слава Богу я его в живую никогда не видел, и надеялся, что никогда не увижу. Мне не нужен был лишний повод для визита к психиатру. Хотя к психиатру я никогда не ходил. Тем не менее – я видел работу дьявола, в жизни своей и в жизни других людей, и мне было этого достаточно, чтобы поверить. Естественно я как всегда мыслил диалектически и оставлял вероятность того, что я ошибаюсь. Но, так или иначе – я верил в существование сатаны, потому что наблюдал его действия в этом мире, регистрируя его активность (прям как с элементарными частицами в физике). Я видел, как он работает. Видел как он работает с людьми, видел как он работает в церквях, видел как он работает в жизнях конкретных людей, видел его работу в каких-либо системах. Я наблюдал как он разрушает жизни людей, как он выводит их из игры противостояния света и тьмы, видел как он разрушает семьи и браки, видел как он действует через верующих людей в церкви в жизни других верующих людей, видел как он действует через пасторов церквей. Он всегда действовал там, где были его интересы. Силы тьмы – это огромная армия со своей иерархией и субординацией. И каждый, кто пытался вторгаться во владение сатаны, сталкивался с агрессией каких-либо специфических сил тьмы. То есть, если, например, какой-нибудь добрый молодец приходил в жизнь самоубийцы (пытаясь помочь) и начинал вторгаться во владение духа смерти – он естественно вызывал на себя агрессию духа смерти. Ну или чего-то подобного. Или, если, например, какая-то болезнь в жизни конкретного человека была обусловлена именно воздействием конкретных специфических сил, а не чем-то другим, то когда приходил опять же тот самый добрый молодец – то логично было, что этот добрый молодец, возомнивший себя здесь и сейчас героем, вызывал на себя агрессию этих специфических сил, которые принесли болезнь в жизнь того человека… И добрый молодец становился мужчиной… Если оставался жив… Я работал с лесбиянкой. Мне оставалось только догадываться, агрессию каких именно специфических сил я на себя вызывал. Нужно было сохранять ясность сознания, чтобы не потеряться в этом мире и не стать извращенцем. Мне необходимо было либо срочно жениться, либо периодически как-то снимать сексуальное напряжение. По-другому было уже никак. И это было в общем-то естественно и закономерно. Элементарная природа человека. Но жениться на данный момент времени мне не представлялось реальным. И, конечно же, я понимал, что жениться только ради секса – это большая глупость. Я знал мнение психологов на этот счет и даже не собирался спорить, потому что был полностью с ними согласен. Просто в отличие от психологов я рассматривал этот вопрос не с одной позиции, а с нескольких. Я всегда был против монастырей и считал это чем-то немного не разумным. Не стоит исключения превращать в моду. События, постоянно происходящие в монашеских кругах, лишний раз убеждали меня в моей правоте. Иисус Христос никогда не учил о монашестве. Он говорил об этом только в контексте каких-то исключений. Не стоит превращать исключения в моду. Это ошибка. Естественные инстинкты и потребности созданы Богом внутри человека для того, чтобы заставить этого человека выполнять вполне конкретные действия. Просто человек должен научиться контролировать эти действия… Хм… Ну… ха-ха… будем считать, что Бог просто так вот прикололся… Станет легче? Нет, не станет. Но все равно будем считать именно так… Я начинал ненавидеть свою религию… Проще было послать все куда-нибудь глубоко-глубоко и жить нормальной жизнью, но – это шло вразрез с моей верой и внутренними убеждениями, которые, кстати, ведь тоже сформировались не просто так. У меня был опыт. Я верил в дьявола, потому что наблюдал его работу в этом мире. И произошедшие пару месяцев назад события с Владом, лишний раз убеждали меня в моей вере. А что бы сделали вы, если бы наблюдали работу дьявола? Ну, хорошо – справедливости ради и для упрощения восприятия – а что бы сделали вы, если бы вам казалось, что вы наблюдаете работу дьявола в этом мире? А я вот действительно видел людей, которые кричали что им “Пох%^& на этого дьявола!”, и в Бога они вообще не верят, а вот когда сталкивались с тем или Другим – пускали слюни и сопли, как маленькие дети, бегая в панике и истерике, умоляя о защите. Я действительно это видел. А что будете делать вы, когда увидите работу дьявола в своей жизни? Будете реагировать так же? Мне было бы интересно на это посмотреть. Бьюсь об заклад – я не первый, кто заставляет вас об этом задуматься. И не последний. Мы – система. И нас много. И государственная религия – это лишь только верхушка айсберга. Это его видимая, ничтожно малая, часть. Гораздо больше – того, что проникает в различные структуры и остается в тени. Мы не всегда заметны. Но наша работа приносит очевидные результаты. У нас есть свои проблемы, и свои демоны в голове, и свои внутренние конфликты. У нас есть свои страхи и свои слабости. Наша святость – наша отличительная черта и необходимое условие, ведь без нее не бывает самоконтроля. Мы приносим в жертву свои желания и приобретаем власть – кстати, это вселенский механизм, в соответствии с которым работает все в этом мире, и даже обычные люди живут по его законам. И мы платим свою цену – и поэтому управляем жизнями и сознаниями миллионов. И мы сильнее, чем кажется на первый взгляд. Именно поэтому мы существуем уже тысячи лет. И будем существовать еще очень долго. Мир не меняется. И люди в нем всегда остаются прежними. С базовой комплектацией сознания и вариантами поведения. А мы – система. И мы удерживаем этот мир от катастрофы, сокращая количество циничных развращенных эгоистичных людей, превращая их в добропорядочных семьянинов. Мы формируем принципы морали и нравственности и создаем модели мировоззрения. Мы – система. И мы действительно пытаемся контролировать этот мир. Но, поверьте, без нас все было бы намного хуже. Потому что сатана – в том или ином виде – он реален, нравится это кому-то или нет. И – да, церковь всегда имела власть и оказывала огромнейшее влияние на этот мир. И религия всегда регламентирует поведение человека в обществе и следит за его жизнью. Но проблема в том, что если этого не делать – мир действительно придет к катастрофе, и люди друг друга изничтожат. Властители и те, кто управляют массами – это понимают. А так же они понимают – что большинство людей не умеют контролировать свою жизнь и собственные поступки, и соответственно не имеют права на реальную свободу. Научись сначала контролировать свою жизнь, чтобы она не причиняла зла окружающим, и тогда ты получишь право поступать так, как захочешь. А если не научишься – то тебя будем контролировать мы – нравится тебе это или нет. Наша работа не всегда заметна, но она всегда приносит очевидные результаты. И быть может, я и религиозный фанатик, хотя ни один религиозный фанатик мне никогда руки даже не пожмет, но даже если и так – ну допустим, для упрощения чьего-то восприятия… еще я могу быть балериной, или шахтером стахановцем, если кому-то так проще будет меня представлять… ну, пусть я фанатик, ладно, не парься. Но вот кто-то здесь стопудовый баран. И этот кто-то явно не я. Я возвращался домой от стоматолога с наполовину замороженной недвижимой левой скулой и постоянным неизменным желанием поскорее добраться до туалета и пописать. Под сыпящийся хлопьями на мою голову мокрый снег я рассуждал о своей природе и личности. По ходу дела я оказывался не в самом выгодном положении с точки зрения выживаемости в этом мире. То, чем я занимался, не могло не повлиять на меня, и это было естественно. Мое сознание, формируя бытие, само в результате изменялось под его воздействием. Я становился другим. И мне уже не было дороги назад. Я начинал мыслить именно таким образом, а не как-то иначе. Я становился рабом своего собственного образа мыслей. И мой род деятельности уже был неотделим от моей личности. Я теперь видел мир именно таким. И вряд ли уже мог взглянуть на него как-то по-другому. Системы, причинно-следственные связи, рабство, господство, чьи-то интересы, сферы влияния, стремления к покровительству на конкретных территориях, человеческие комплексы, слабости, иллюзии, самообман, стадность мышления, разводки, и чья-то относительная власть, выходящая за рамки этого материального мира, но которую, безусловно, можно свергнуть. Как я собирался жить дальше? Я не представлял. Как я должен был заводить семью? Как начинать работать и зарабатывать деньги, если я “преставлялся” каждые два месяца, а то и чаще, и постоянно ходил с головокружениями? Видимо, проститутки теперь были моей единственной альтернативой в удовлетворении моих потребностей. Теперь они были моим спасением. Осознавая свою неспособность к полноценной работе, тем более в контексте того, чем я занимался, я начал развивать мозги в сторону инвестиций и того, как получать деньги из воздуха (законным путем). И если у меня все же когда-нибудь будут дети – они никогда не будут ходить ни в какую церковь, чтобы никакой глупый пастор не ездил им по ушам, извращая Писание, и не насиловал их мозг, проповедуя из-за собственных комплексов всякие дебильные еретические теории о преуспевании в христианстве и материальном благосостоянии, или подобную другую хрень. Мои дети будут тихо-мирно дома сами с собой изучать Библию, жить в соответствии с ее моральными принципами, и при этом будут вступать в брак с обычными мирскими неверующими людьми, получать хорошее перспективное образование и высокооплачиваемую работу – для себя, а не для церкви. Они будут христианами, но не будут гробить свою жизнь ради каких-то высших целей. Пускай они никогда ничего не смогут изменить в этом мире, и пускай они будут встроены в его систему и движутся в соответствии с ней. Уж лучше так. Будут жить спокойно и счастливо. Главное только потом в будущем было вовремя определить, когда вся система пойдет по очевидной дороге в ад, как это было, например, с Советским Союзом. Тогда все равно придется из этой системы выходить. Только вопрос – как это смогут сделать сами мои дети, если они будут встроены в эту систему? Как они смогут это определить, распознать? Как? Придется заложить в их разуме очень четкие и очень твердые критерии христианского образа жизни. Изначально очевиден и предопределен внутренний конфликт и конфликт с миром. Но все же как-то так надо будет грамотно и аккуратно заложить в их сердцах и умах принципы христианского мышления. Без этого никак. Без этого еще хуже. Мир самоуничтожается и я видел достаточно разрушенных никчемных жизней. Но все же в церковь мои дети ходить не будут. Даже в православную. А еще мне было страшно, что сатана однажды придет и, желая отыграться на мне, но не получив возможности – попытается отыграться на моих детях. Как правило, именно так всегда и происходит. Я шел и думал… И… Бац!... И… Что-то тут произошло такое… Столкновение с чем-то хрупким и прекрасным, и пахнущим женскими духами. Я понял, что сильно налетел на кого-то и чуть было не сбил с ног. – Прошу прощения, – буркнул я, едва шевеля своим языком. – Ничего страшного, – ответил мне приятный тонкий, но немного недовольный голосок. Я замер на месте, осознавая, что передо мной вплотную стояла какая-то чрезвычайно милая девушка. Она в свою очередь тоже почему-то не спешила уходить и так и стояла рядом со мной и смотрела на меня выпученными глазами. Я немного наклонил голову. – Простите, но мы с вами нигде не встречались? Ваше лицо кажется мне знакомым, – как можно более внятно, насколько это было реально, пробормотал я. – Мне почему-то тоже кажется, что я где-то вас видела, – ответила девушка, улыбаясь и удивленно присматриваясь ко мне с широко открытыми глазами. Я задумался. – Как странно… – произнес я, – Может, у нас есть какие-то общие друзья? Девушка тоже задумалась, и, продолжая улыбаться, ответила: – Вряд ли… Я всех своих друзей хорошо знаю… И тем не менее, ваше лицо тоже знакомо мне. – Я вообще-то щас от стоматолога иду, поэтому я немного… кривой, – чуть покосившись и сделав свое лицо еще более кривым, произнес я. Пауза. – То есть вы намекаете на то, что я могла вас с кем-то перепутать? – ухмыльнувшись, сказала девушка, продолжая смотреть на меня широко открытыми глазами. – Вряд ли, – ответил я, отрицательно покачав головой, – Мое лицо слишком уникальное, чтобы его спутать с каким-то другим. – Даааааах…какинтересно? – как будто удивилась девушка, улыбаясь и моргая глазами. – Это правда… А вы кстати любите ходить к стоматологу? – не зная зачем, спросил я. – Терпеть не могу, – продолжая моргать глазами, ответила девушка. – Я их тоже ненавижу, – попытавшись расплыться в улыбке, произнес я, осознавая, что никто, в принципе, не любит ходить к стоматологу. И затем снова: – Ну, раз уж мы оба не любим ходить к стоматологу… может, по такому случаю, скажете, как вас зовут? – пробормотал я вроде как более-менее внятно. – Диана, – ответила девушка, продолжая улыбаться и как-то так удивленно смотреть на меня, – А вас как? – А меня Костя… Константин. И тут мы, кажется, оба догадались, где мы могли друг друга видеть. – Ааахх… Кажется я… – Дааа… кажется я тоже. – Вы случайно, не были в этом городе… – Да, на той самой квартире… проездом… – Останавливались… да, точно… – Переночевать… – Дааа… Вы там что-то про религию еще говорили… – Ну… что-то там такое было… – Поругались еще так сильно там с кем-то… – Ну, так, немного поспорили… И наступила пауза. Мы тупо стояли и молча смотрели друг на друга, как-то забавно и неловко улыбаясь. – У меня, кстати, к вам много вопросов осталось, – нарушила, наконец, молчание девушка, продолжая улыбаться. – Правда?... Ну… замечательно… Я готов на все на них ответить, – произнес я. И наступила еще одна пауза. – Может… дадите тогда мне свой номер телефона… я как-нибудь позвоню? – вновь нарушила молчание девушка, улыбаясь. – Конечно, – ответил я, доставая свой телефон, и, расплываясь в какой-то кривой улыбке, добавил: – Только я его не помню… Давайте, вы мне свой телефон скажете, я вам сейчас позвоню и он у вас определится. – Хорошо, – ответила девушка, продолжая улыбаться и смотреть на меня какими-то широко открытыми глазами, периодически моргая.
Я пришел домой, мокрый от снега, и в сильно приподнятом настроении. “Все, – думал я, – Никакой религии. Больше никакой религии. Я не буду заводить с этой девушкой таких отношений, как со Светой, становясь для нее другом и авторитетом, и боясь потом не оправдать каких-то ожиданий. Я не буду заводить с ней таких отношений, как с Катериной, желая оказать на нее какое-то влияние. Нет. Эта девушка нужна мне совсем для другого… Блин, и все же опять все в контексте религии. Опять все в контексте этой долбанной религии. Ладно, плевать, скажу, что у меня кризис веры, скажу, что уже давно не хожу в церковь, все равно я действительно не хожу в церковь, никому ничего не обязан. Теперь я буду преследовать совсем другие цели. Надеюсь, что Диана не какая-нибудь там глубоко верующая христианка. Иначе мне будет тяжело получить от нее то, что мне нужно… Да и не совсем правильно… Хотя… Вообще эта девушка казалась мне такой, с которой я мог бы иметь глубокие длительные отношения – такой, с которой я хотел бы иметь глубокие длительные отношения… Хм… Кажется, я воспринимал ее не просто как картинку, и не только ее тело мне было нужно. Да… Отношения… Это было бы замечательно… Она понравилась мне не только внешне. Соответственно не нужно идти на внутренний конфликт со своей религией. Не нужно запариваться за степень последствий. Искренность и понимание… Глубокие длительные отношения… Ее не нужно разводить. Не нужно преодолевать этот внутренний нравственный барьер… Отношения на основе взаимной симпатии, глубокие отношения. Не просто секс… Кажется, здесь можно было совместить все эти аспекты отношений с девушками, которые до этого у меня были по отдельности… Ой… Ну неужели?... Ну надо же…”. Пока я тут обо всем этом думал, мне позвонил Слава. – Здорово, чувак. – Здорово. – Ну чо, как жизнь-то там? – Да вроде… ну… Даже вроде как не плохо совсем. – Даже так? – Ну чо-то да… как-то странно даже. – Понятно… Чо, слушай, тебе это… Катька-то не звонила, не писала? – Да нет, вроде… Дак она по ходу дела все уже, видимо, я так понял… Окончательно… – Ха-ха… Тут такой прикол, короче… В общем, она звонила мне тут. – Н-да? – Да… – И чо? – Чо… Она, короче, это… Типа, помириться хочет. – Да ты чо… Ой, прям, какой распрекрасный день-то сегодня. Ну, прям, просто как в сказке какой-то. Так ж не бывает… ???... – Ну, прям, как замечательно-то, – ответил я, – И чо она говорит? – Ну… Говорит, что была, там, чрезмерно груба, чрезмерно резка, там, все такое… наговорила всякого, чего не стоило говорить. – Да неужели? – Да. Я серьезно. Причем, как по отношению ко мне, так и к тебе. – Ууууу… – Да… Ну она, конечно, не сказала конкретно, что не права была. Она не извинялась… Ну… Ты же понимаешь, там, сам все это. Она просто первая пошла на контакт. Начала так подъезжать, грубо говоря… Ну не в плане там как девчонка к парню, а именно как в отношениях просто… Ну, понимаешь сам, она же такая… – Ну, типа, мы не гордые, нам надо еще поломаться, да? – Ну да, что-то в этом роде. – Ага… И чо? – Ну, вот… Ну, я говорю, она не извинялась конечно. Просто сама как бы первая пошла на контакт, начала подъезжать. Сказала, что у нее, типа, плохое настроение было и все такое. Что она немного за словами не следила. – Да что ты. – Ну. Типа, сказала, что у нее была небольшая такая истерика. Ну, это она все в основном про нас чисто говорила, то есть именно про наши отношения. – Ага… А про меня что? – Ну, про тебя она особо ничего не говорила… Она как бы в общем так все… Ну, сказала, что потом сама тебе позвонит, или напишет. В общем, сказала, что свяжется с тобой. Сказала, что ей нужно с тобой поговорить. – Н-да? – Ну да как бы… В общем, она видно, как бы такая подъезжает и хочет помириться реально… Сказала, что хочет дальше продолжать с нами работать, как бы заниматься, там, все такое. – Н-да?... Дак, может, прикалывается? – Нуууу… Да нет… Да ты чо. Она, короче, такая – чуть ли там не лекцию целую мне прочитала. – Лекцию? – Ну, в смысле… В общем, она такая давай мне там загонять – что она, типа, поняла: вот, там весь этот мир говно, ей все мозги трахают, мир ей мозги трахает, все на нее давят, общество на нее давит, знакомые давят, с другой стороны на нее давят эти лесбиянки ее, с которыми она там тусуется. В общем, она устала, там, от всего этого. Устала от этого мира. Все уроды, короче. Жизнь говно. Мир несправедлив… Короче, давай мне там заливать, что она поняла, что то, что мы ей реально говорили, что все это правда. Что все на самом деле так. Что она, типа, и так это все сама понимает. – Да ну ты. – Я реально говорю… Короче, она сказала, что вы с ней чо-то там по “аське” списывались когда, она все это тебе уже писала… Тогда еще, до того, как вы поссорились… Когда вы, кстати, там списывались? – Да там было, короче… Ну. – Ну, вот… Что вы тогда с ней хорошо так поговорили. Ты ее, типа, понял. Она тоже так же считает. Со всем этим согласна… Чо ты ей там затирал?... – Да ну ты! Так ж не бывает. – Я тебе реально говорю. – Да, может, прикалывается просто. Чисто стебается там… – Да нет, я тебе говорю. Я же ее знаю. Я же знаю, как она стебается. Она реально так, на полном серьезе все это. – Хм… Понятно… Ну ладно… Но все равно с ней, короче, типа, ухо востро держать надо. – Ну, понятно… – Не доверяй ей. Мало ли, чо она там гонит… Может, реально постебаться решила тупо. – Да… Ну, понятно это все… Но я же говорю тебе – она серьезно все это. Я же ее знаю. Если бы она решила просто приколоться – я бы понял. В общем, она на самом деле хочет помириться, и реально, вот… она совсем по-другому стала говорить. По-другому стала разговаривать. Если помнишь раньше – она вообще ничего слышать не хотела про религию. А щас она уже как-то так… совсем по-другому все… – Типа, привыкла, да? – Ну, типа, да как бы… В общем вот так вот… Ну, конечно, там, можно предположить, что она стебается, типа, просто решила нам отомстить, там, все такое… Но это вряд ли на самом деле. Я сильно в этом сомневаюсь. Потому что она, если бы хотела что-то подобное сделать – я бы понял сразу. Я же знаю ее. Хорошо знаю. Она по-другому это сделала бы, и я бы все равно это понял. Я бы ее раскусил. Я бы это просто почувствовал. Прошарил бы, короче, все равно фишку. – Ясно. – Ну, в общем вот… Она, короче, свяжется с тобой. Сказала, что сама с тобой поговорит… конкретно уже… Так что жди, в общем. – Ну понятно, короче. – Так что вот так… Вот результат – пожалуйста. – Угу… Ясно. – Вот. – Понятно. – Ну, ладно, чо тогда, давай. Потом созвонимся еще. – Ага. Ну давай. – Давай, все. – Давай. Счастливо. Я положил трубку. Я был в шоке. Нет, я до сих пор думал, что все то, что мне тут затирали – может оказаться полным гоном. Я понимал, что Катя может просто прикалываться, и то, что мне Слава тут рассказал – может оказаться иллюзией. Но что, если все это именно так? Что, если все это правда? Что если Слава прав? Он уверял меня в этом. Что если он не ошибся? Я, конечно, предполагал, что Катя все равно попробует помириться с нами. Но сейчас мне не верилось, что это действительно произошло. Честно говоря, я уже начинал думать, что мы безвозвратно потеряли эту девочку. Мы отпустили ее – теперь она сама делала свой выбор. Оказывается – нет. Она вернулась… и что самое интересное – она стала другой… Она изменилась… Она стала мыслить иначе. Все то, что мы ей говорили, все то, чему мы учили ее и что проповедовали ей – все это осталось в ее разуме и оказало на нее воздействие. Ее мышление изменилось. Ее ход мыслей – поменял направление. Она стала акцентировать внимание на других вещах. Она стала больше задумываться над тем, что мы говорили ей. Она стала меньше обращать внимания на те связи, которые порабощали ее. Она изменилась. Ее сознание изменилось… Странно… Невероятно… Забавно очень до невозможности… но – правда… Мне самому не верилось в это… Мы повлияли на нее… Еще каких-то там полчаса назад я думал, что все, чем я занимался в этой жизни, не стоит и ломанного гроша. Мне казалось, что все, что я делаю – это не реальность, а мои собственные фантазии, выдумка, иллюзия, которую я сам себе создал. Все эти схемы, этапы, принципы, основы манипулирования – полный бред. Еще совсем недавно мне казалось, что я просто просрал свою никчемную иллюзорную жизнь на какую-то хрень… Оказалось, что нет?… Нет?... Нет???... нет… Я оказался прав… Я оказался прав! – каждое случайно оброненное слово, каждая брошенная фраза, каждый взгляд, каждое движение, жест, мимика, каждый поступок, каждое действие, каждая реакция, каждый аккорд на гитаре, мазок кисти на холсте, абзац предложения – все так или иначе оказывает влияние на сознание человека и в той или иной степени меняет его… Это правда… Вопрос лишь в том – насколько сильно меняет… незначительно или кардинально… Я оказался прав… Все эти схемы – они работали… Все эти принципы – работали… Катерина стала уважать нас и теперь хотела вести с нами какие-то дела, хотела, чтобы мы ее учили. Катерина стала доверять нам, она привязалась к нам. Потом она привыкла ко всему, что так или иначе было связано с нашей религией, система ее стереотипов рухнула и претерпела изменения, и теперь ей уже не казалось все это каким-то чуждым. Она стала мыслить по-другому. И все эти принципы, которые мы втирали ей все это время – мораль, нравственность, понятия о браке и семье, любовь, принципы, по которым существует любовь, ее невозможность сочетать в себе конкуренцию, понятия добра и зла, отношение к людям, все то мировоззрение, которое мы исповедовали – она стала мыслить в соответствии с ним… Она стала мыслить точно так же… Она стала носителем этой идеи… Возможно она понимала все это и раньше, где-то глубоко внутри, инстинктивно осознавала все это – но мир, в котором она жила, люди, которые ее окружали, система, в которую она была встроена – мешала ей признать это, мешала ей жить по этим принципам, подавляя и порабощая в своей загнивающей сущности, она приказывала идти в другом направлении, и Катерина шла, потому что боялась, боялась остаться одна, и шла, терпела, ревела, не хотела, но шла туда, куда ее тащат. Но теперь – она была не одна. Теперь она перестала бояться и все, что накопилось у нее за эти долгие годы – вся злость, ненависть к этой системе, осознание ее несправедливости и несостоятельности, понимание, что ее просто силой волокут туда, куда она идти не хотела – все это вырвалось наружу. Она хотела жить по-другому, хотела жить иначе, потому что понимала – что так, по-другому, правильнее. Но система, в которой она жила, люди, которые ее окружали, мир, который давил на нее всей своей огромной гниющей массой – не давал ей. Теперь она перестала бояться. Она стала говорить и делать то, что ей казалось правильным. Она встала на ноги и признавала то, что так долго сидело внутри нее и кричало о себе. Она признавала свою проблему и хотя бы смотрела ей в глаза… Она стала другой… Она стала свободней… И найдя людей, которые мыслили так же – перестала бояться и стала уверенней в своем понимании всех этих элементарных очевидных вещей, которые мир пытается игнорировать… Невероятно… Но мы изменили ее… Она стала мыслить так же как мы… Она сама сделала свой выбор… и вернулась к тому, что мы ей проповедовали… Я был в шоке… Я действительно не мог в это поверить… Сейчас это казалось каким-то бредом… Чем-то невозможным… Какой-то нереальностью… Именно сейчас – через месяц после очередного приступа, только-только начиная выходить из глубочайшей депрессии, с постоянными невыносимыми головокружениями и c болями в груди, ходя как в каком-то постоянном тумане, абсолютно разбитый, здесь я в этот момент времени осознавал – моя цель была достигнута… Мы повлияли на разум человека и на его образ мышления… Мы изменили его… И человек становился другим… Я подошел к зеркалу и посмотрел на свою уставшую, с еще даже не отошедшей от анестезии скулой, опухшую рожу. Синяки под глазами. Серый цвет лица. Но какая-то радость и внутреннее удовлетворение. Кажется вся эта шняга, которой я занимался – получала продолжение. Но я этого продолжения уже не хотел. Мне нужен был отдых. Перерыв. Я должен был уйти в бессрочный отпуск. Больше никакой религии. И никаких попыток изменить этот мир. Однако я не мог просто так взять и проигнорировать Катерину. Я надеялся, что мне дадут хоть немного посидеть в тишине и восстановить силы и здоровье. Надо было поступить следующим образом – просто продолжать поддерживать с ней дружеские отношения, без влияния на ее разум. Ничего не проповедовать ей, и ни за что не напрягаться – просто сохранять отношения. Подержать ее так некоторое время, пока не почувствую, что отдохнул и пришел в себя. Честно говоря, я больше не хотел всем этим заниматься. Однако теперь все должно было стать по-другому. У меня должна была появиться девушка. И она могла дать мне сил для продолжения всей этой работы. Если окажется невозможным совмещать эту деятельность с отношениями с Дианой – я брошу свою деятельность. Но если Диана поймет меня и даст мне сил – я продолжу этим заниматься. И теперь все действительно должно было быть по-другому. Я чувствовал, что Диана может стать для меня серьезной поддержкой. Я чувствовал, что если она будет рядом, я еще многое смогу сделать. Я смогу создать целую сеть, организовать работу целой группы людей, и мы будем влиять на этот мир через произведения искусства. Я знал, что смогу сделать это, если рядом будет женщина. Я знал, что смогу продолжать заниматься всем этим. Но я однозначно все это брошу, если мне нужно будет делать выбор… Да!... Точно!... Так, наверно, будет даже лучше. Будет лучше, если окажется невозможным совмещать это с отношениями с Дианой. Я брошу все это, однозначно. И я начну другую жизнь. Теперь уже совсем другую жизнь. Теперь будет обычная нормальная жизнь, как у всех нормальных людей. Нормальная семья. Дети. Я устроюсь на работу. Стану обычным человеком. Я перестану болеть. Никакой больше социальной работы. Никакой пропаганды. Никаких больше демонов, кошмаров по ночам, одержимых Владов, никаких больше лесбиянок, больше никаких этих религиозных запар и внутренних конфликтов. И мне уже больше никогда не нужно будет пытаться спасать этот гребанный мир. И не нужно больше будет сидеть и пытаться разглядеть, что здесь иллюзия, а что правда. Просто плыть по течению, и жить обычной нормальной жизнью. И хватит с меня спасать людей в этом мире, больше никого не буду спасать – мне достаточно для жизни будет одной девушки – Дианы… Все… Я отвернулся и тут какое-то неожиданное состояние страха и ужаса захлестнуло меня. Вся реальность как-будто извратилась и начала глючить. Какой-то сбой… Сбой в работе… Сбой в работе системы… Недокументированный сбой в работе системы… Помехи… Программа исказилась… Вторжение чего-то чужеродного в программу материальной реальности… Механизм полетел к какой-то там бабушке… Структура стала изменяться… И осознание того, что мое собственное отражение в зеркале стояло прямо передо мной, и глядело на меня какими-то своими, не моими, своими злобными глазами – парализовало мой разум. Страх объял меня… Я стоял боком к этому зеркалу и краем глаза сейчас зрительно улавливал ту информацию, которая начинала производить в моем сознании серьезный сбой в работе и зависание. Что там – в этом зеркале?... Что там происходит?... Я не хотел оборачиваться и смотреть туда… Но я должен был это сделать… Я медленно, преодолевая дрожь в теле, повернулся и посмотрел на него. Там, в отраженной реальности, стоял я, сверкая глазами, с какой-то ехидной улыбкой, наглый, дерзкий и упивающийся властью, и как будто понимал что-то, что мой мозг отказывался признавать. Искривленными в улыбке губами, с какой-то злобной насмешкой, глядя мне в глаза, мое собственное отражение медленно, но четко проговорило мне: – Если только ее еще не придется спасать… Это прозвучало как нечто совершенно неестественное и что-то очень страшное, но абсолютно неоспоримое. Я замер в ужасе, отказываясь сейчас всерьез воспринимать окружающую меня действительность, блокируя сознанием весь поток информации из этой реальности. Но реакцию на очевидные факты специфики работы собственного разума было уже не остановить. – ЧТООООООООООООООООООООООО?????!!!!!!....
Надпись в статусе ICQ: “Я эльф 82-уровня. Не спорьте со мной. Я знаю истину”. – “Ну что эльф 82-го уровня, так и считаешь себя самым умным?” – “Ой, смотрите кто это у нас тут нарисовался”. – (Смеющийся смайлик). – “А вот теперь я буду долго говорить потому что я реально зол”. Пятиминутное ожидание, в ходе которого идет напечатывание текста. – “Что, пишешь там свою паэму? (смеющийся смайлик)”. – “Да, пишу ахренительную поэму”. – “Ну пиши-пиши”. Через пять минут. – “Итак пригготовься читать мою поэму. Значит так: за то время которое мы с тобой знакомы, я с тобой всегда нормально общался. Я не проявлял какого-либо неуважения по отношению к тебе, и никогда не игнорировал в общении. Мы со Славой были для тебя друзьями и всегда готовы были тебе помочь. Лично я тебя всегда поддерживал, всегда готов был выслушать и дать какой либо совет, а если не совет то хотя бы просто понять, и поговрить с тобой. Мы обучали тебя музыке и делали это на своей базе, которую нам предоставляли наши знакомые. У тебя не было никакого повода чтобы на что-то обидеться или разозлиться. Дак какого хрена тогда объясни мне, ты закотила мне эту истерику? Я понимаю – может быть плохое настроение, голова может болеть, что то может раздражать в окружающем мире, но это не значит что свою злость надо срывать на тех с кем ты общаешься. Так не делают. Друзья не обязана все это терпеть и выслушивать. Дак какого ж хрена ты начала на меня орать только из за того что у тебя там что то не сраслось?” – “Видишь ли Костя – друзья это те с кем ты постоянно общаешься а не только через аьску или на репетициях раз в неделю”. Мысль про себя: “Теперь тебя еще и не удовлетворяют наши отношения, да?” – “Друзья бывают разные. И здесь дело не только втом как часто ты сними общаешься”. – “Как сказать. Все таки настоящие друзья как правило чаще встречаются друг с другом”. – “Друзьями можно быть и на растоянии. Суть дружбы не в этом. Суть дружбы во взаимопоотношениях”. Мысль про себя: “Сейчас мы конечно немного потрем за всю эту хрень, но надо бы поближе к теме все-таки, чтобы не углубляться сильно в эту всю лажу с друзьями”. – “Таких друзей как правило называют друзьями по аське или по инету, а не друзьями в реальной жизни”. – “Причем тут это ваще? ну если тебе так нужно – чтоб успокоиться возьми и замени слово друг во всем моем тексте выражениемм «друг по аське» и перечитай снова мою поэму. Мы сейчас не об этом говорим”. – “А о чем?” – “Просмотрев всю историю сообщений и все что ты мне тогда писала, я пришол к выводу что все это было ни что иное как обыкновенный бабский скандал”. – “А ты ожидал какогонибудь мужицкого скандала? (смеющийся смайлик)”. – “Я бв предпочел вообще без скандала”. – “Ну что поделать не все в жизни бывает так как нам хочется”. Мысль про себя: “Так девочка, вот с такими посылами можешь идти сразу куда-нибудь в жопу. Вот иди и закатывай своей любовнице скандалы хоть каждый день, а когда доведешь ее до слез, можешь позатирать ей про то, что не все в жизни бывает так как она хочет. Если после этого она не раскроит тебе череп неожиданным, но крайне точным ударом сковородки – радуйся. Но со мной у тебя так не получится”. – “Ага. Милая моя, вот ты не можешь так просто взять и закатить мне истерику и наговорить всякой хрени апотом затирать про то что не все в этой жизни бывает так как нам хочется. Думаешь я один такой – ну дак иди попробуй на ком нибудь другом еще это проэкспериментируй. Очевидная реакция тебя должныв быть удивит. Так с людьми не разговаривают”. – “У меня свой взгляд на эту ситуацию”. – “Ну-ну. Я щас тоже так могу выйти на улицу и расфигачить бейсбольной битой голову какому-нибудь чуваку. А потом на суде затирать про то что у меня свой взгляд на эту ситуацию… ага… Есть же какие то понятия как можно себя вести, как нельзя. и не нужно эти понятия подменять и коверкать”. – “Знаешь, если ты не заметил, тоя вообщето сама сейчас тебе первая написала и я не собиралась с тобой сейчас ругаться”. Мысль про себя: “Да, девочка, я, конечно, понимаю, что ты, типа, гордая и вины своей не признаешь, так что извинений от тебя ждать глупо. Но, тем не менее, ты должна научиться понимать свои ошибки и идти на компромисс в отношениях с людьми вопреки своей спесивости”. – “Катя, нельзя просто так закатить истерику и наговорить всякой лажи, не следя за своими словами, а потом как ни в чем не бывало продолжать общаться. Я не буду это постоянно терпеть. Никто не будет.” – “Знаешь, мне не хочется сейсчас сидеть тут загонять за всю эту лажу. Я кстати тебе первая написала чтобы с тобой помириться”. Мысль про себя: “Нет, ну, прям, какие мы упертые-то, а. Сложно тебе придется с людьми, у которых терпения меньше, чем у меня”. – “Я понимаю что ты написала мне первая чтобы помириться. Но нам все же как то придется договариваться чтобы без твоих истерик общаться, потому что я их терпеть не собираюсь”. – “Знаешь, ладно все, забудь. У меня нет никаког н желания разводить всю эту чачу”. – “(Смайлик разводящий руками и извиняющеся улыбающийся) Как скажешь”. – “И мне неохота ругаться с тобой еще раз”. – “Тебя никто не заставляет ругаться со мной”. – “Я просто понимаю что на определенные вещи я могу забить”. – “Твое решение”. – “И без чего то я в этой жизни смогу прожить спокойно”. – “Угу”. – “Я вот правда раньше не понимала как на что то может быть просто пофигу а теперь понимаю – мне просто пофигу”. – “Да верю, я, верю, можешь меня не убеждать”. Мысль про себя: “Вот мне теперь действительно уже пофигу. Все равно я не знаю, что лучше – забить на тебя и успокоиться или продолжать париться за те вещи, от которых я уже устал. Так что мне сойдет любой вариант развития ситуации”.
Пять дней спустя:
Надпись в статусе ICQ: “Я эльф 82-уровня. Не спорьте со мной. Я знаю истину”. – “Что эльф 82-го уровня, все ищещь свою истину?”. – “Я ее уже нашел и пребываю в состоянии абсолютного познания Вселенной периодически уходя в нирвану”. – “Ладно, Костя, давай я пообещаю что больше не буду закатывать истерик, и в следующий раз мы будем заранее обговаривать каждую репетицию, и забудем на этом”. – “Хм… Хорошо, давай так. – “Вот и отлично, все тогда, договорились, значит”. – “Да, замечательно, наконец-то к чему-то пришли”. – “Ну, все тогда”. – “Угу”. И смайлик в виде двух колобков, дружно чокающихся кружками пива. И такой же ответный смайлик от Катерины.
Все-таки человеческое поведение в определенной степени предсказуемо. Но иногда приходится идти на некоторый риск, потому что ты не можешь точно просчитать всех реакций. Это зависит от человека и его характера, типа личности и образа мышления – это все нужно учитывать. Мир не меняется. И люди в нем всегда остаются прежними. С базовой комплектацией сознания, и вариантами поведения, пусть и не всегда стопроцентно предсказуемыми. И такие как мы действительно оказывают влияние на этот мир. И религия регламентирует поведение человека в обществе, это правда. Но без нас все было бы намного хуже. Научись сначала контролировать свою жизнь, чтобы она не причиняла зла окружающим, и тогда ты получишь право поступать так, как захочешь. А если не научишься – то тебя будем контролировать мы – нравится тебе это или нет. Наша работа не всегда заметна, но она всегда приносит очевидные результаты. И если ты думаешь, что ты свободен и считаешь, что живешь, просто исполняя свои желания – то ты глупец. Потому что даже твои желания есть результат внешнего воздействия на твой разум. Все в этом мире является частью какой-либо системы. И все поделено кем-то на сферы влияния. И лучше для тебя, чтобы мы имели большее влияние на твой разум. Потому что в противном случае – на него будет влиять кто-то другой. И этот кто-то – будет к тебе беспощаден. Он просто будет трахать твой мозг и высасывать из тебя энергию, используя тебя в качестве ресурса. Другого варианта нет. Все в этом мире – является частью какой-либо системы. Все в этом мире – является чьей-то сферой влияния. И твой разум не исключение. И мой разум – он так же является чьей-то сферой влияния. И я – так же часть какой-то системы. Ты можешь не видеть и не замечать тех, кто детерминирует твое поведение и управляет твоим сознанием. Но их работа, поверь мне, всегда приносит неизменные очевидные результаты.
