Когда-то говорили, что «прогресс не стоит на месте». Очень отсталое суждение, кстати – оно достойно того времени, в котором родилось. Хотя нет, может быть, прогресс и не стоит, но двигаться ему просто некуда, вот он и топчется на одном месте – стоять ведь позорно, люди же ждут движения. Но это вряд ли… Когда-то люди верили, что периодически великие цивилизации сменяют друг друга и в то время, когда заступают новые люди, старые должны умереть. Очень отсталое верование, кстати – оно достойно того времени, в котором родилось. Хотя, может быть, цивилизации и сменяют друг друга, но тогда те, кто живет на Земле сейчас – последние люди, следующих уже не будет никогда. Но это вряд ли… Предыдущая «великая» цивилизация довела планету до состояния собаки, вынужденной выгрызать из себя блох – и она это сделала. На образовавшемся после глобального катаклизма единственном материке было всего несколько Городов, которые росли неторопливо – нельзя позволять быстрый рост населения, чтобы не повторить судьбу предыдущей цивилизации – и необычно, каждый Город, в соответствии с климатическими условиями, имел свою особенную архитектуру, по которой их и различали. Это были умные Города – не построенные из стекла и металла жалкие коробки, обломки которых еще можно было найти в густых лесах, заселяющих материк, а живые организмы, особые минералы, не вписывающиеся в представления людей «старой» цивилизации, рост которых люди научились контролировать и направлять в нужную сторону. Это были огромные миролюбивые по отношению к людям живые организмы, растущие друг от друга на таком расстоянии, чтобы у их жителей или у них самих не возникало мыслей о борьбе за территорию или питание. Окружающие леса и их жителей люди старались не трогать, а Города были их же частью и не стремились причинить природе вред. Казалось бы, как может существовать город-минерал? На огромной плите минерала, очерчивающей границы города, люди научились выращивать разноцветные дома: некоторые были совсем непрозрачными, с радующей глаз фактурой, некоторые были больше похожи на толстое мутное цветное стекло, за которым можно только угадывать силуэты людей. Живые дома сами поддерживали в себе порядок, сами ухаживали за собой: если вдруг хозяин квартиры забыл на плите чайник, дом сам выключал его – ни одному живому существу не понравилось гореть заживо, не нравилось и домам. Несмотря на подобное «единение с природой», в городе существовали и различные автоматы, упрощающие жизнь людей и напоминающие о предыдущей развитой и механизированной цивилизации. Города абсолютно не интересовались железками, которые наложили на них люди, а потому препятствий для использования не чинили. И люди пользовались терпимостью Городов с умом. И вот Кристина, одна из многочисленных жительниц самого западного Города, только вышла из здания фабрики по производству питательного порошка. Она занималась управлением производственных автоматов, что было достойной и нужной работой, но в самом «неблагополучном» и низкооплачиваемом отделе – десерты. Десерты, десерты… Кристина несколько раз подавала заявку на перевод, но получала только отказы, а потому вынуждена была мириться со своим, пусть и не нищенским, но отнюдь не презентабельным существованием. Это было незаслуженно – она была ответственна и умела управляться с автоматами гораздо лучше, чем ее коллеги-калеки (какая оплата, такие и работники). Но… начальство ее за что-то невзлюбило, и с этим ничего нельзя было сделать – требовать новое место боем она не собиралась в силу своей интеллигентности и сдержанности. Питательные порошки поступали в магазины, кафетерии и не очень дорогие рестораны - в дорогих пользовались выращенной на фермах пищей - где их заливали водой и употребляли в пищу. Если вы хотите есть, вы закажете закуску, первое блюдо, второе… закажете ли вы десерт? А вдруг вы не любите сладкое? А вдруг у вас сахарный диабет? А вдруг у вас очень распространенная нынче непереносимость пищевых добавок, которых в десертах почему-то гораздо больше, чем в других блюдах? Кристина отвлеклась от неприятных мыслей о мировой несправедливости и встала на платформу. Шумные и дымные автомобили прошлой «цивилизации» не получили второй жизни в Городах – да, они были удобны, но Города не терпели запаха бензина, ощущения проезжающихся по ним шин и бесконечного шума – они стали вредить автомобилям, а потому люди были вынуждены придумать нечто иное – автоматы на рельсах. Выбираешь уровень поездки – первый, по проезжей части улицы на земле, второй на три метра выше, третий на три метра выше второго - становишься на платформу, указываешь на карте пункт назначения и неторопливо едешь домой, наслаждаясь видами изменяющихся и растущих с каждым днем домов. Один минус – платформы не бесконечны и порой приходится немало подождать, прежде чем транспорт, доставив пассажира, вернется на стоянку. На пути от фабрики до дома Кристина могла любоваться элитными домами со сложным рисунком, цены квартир в которых достигали запредельных высот. Вот, например, на Озерной улице, рядом с городским парком, растущим на привезенном из леса грунте, стоит восхитительный слоистый дом синего цвета, каждый слой которого отличается по тону и структуре. Он недавно вырос и его фотографии уже публиковались в хороших журналах, цены – от пятисот тысяч акций за квадратный метр и, кстати, свободных квартир уже нет. Или вот дом в черно-красную полоску на Луговой – Кристина давно на него смотрит – по четным числам полоски на нем горизонтальные, а по нечетным – вертикальные. Хотя и ее дом не так уж плох – конечно, он не цветной, но из стен полупрозрачного темно-фиолетового дома по адресу Тополиная 8 росли, ощерившись, острые кристаллы клиновидной формы, что выгодно отличало его от гладких собратьев-домов. Риелторы называли его «аметист». Кристина вставила карту доступа в щель рядом с дверью и автомат пропустил ее в дом. В нем, как помесь лестницы и лифта, стоял еще один автомат, поднимающий на нужный этаж не сразу по вертикальной прямой, а зигзагообразно. Когда Кристина доехала до своей квартиры, она просто положила руку на входную дверь, не используя никаких лишних приспособлений – квартира всегда узнает своего хозяина и впустит его внутрь. Квартира признала Кристину и на этот раз, пропуская в свои недра. Женщина устало стянула туфли, расстегнула юбку и пиджак, освобождаясь от одежды, и в одном нижнем белье и блузке упала на кровать. Ужинать или лезть в Сеть в поисках хорошего фильма на вечер ей не хотелось, а потому она, как и была, уснула. Ночью ее разбудил странный звук – ей казалось, что что-то скребется в дверь. Не стучит, не звонит по автомату, а именно скребется. Дома не любили домашних животных, потому что они вечно мусорили и все портили, поэтому вряд ли это могло быть животное – вряд ли вообще где-то в Городе могло быть животное, их место в лесу, а не на минерале. Только в старых «великих» цивилизациях мог существовать обычай приводить зверя в дом, а потом всю жизнь за ним убирать. Слегка озадаченная и встревоженная Кристина подошла к двери, спросив: - Кто это там? – Если бы ее дом был подешевле, стены в нем были бы более светлые и прозрачные – она смогла бы увидеть силуэт человека за дверью, который каким-то образом сумел проникнуть в защищенный автоматом дом. Но разве через эту темно-фиолетовую заслонку, усеянную клиновидными выступами, искажающими изображение, можно что-то рассмотреть? - Это Григорий Валентинович, откройте дверь. – Услышав такой ответ, Кристина отскочила от двери и, сначала обмерев от изумления, медленно и осторожно, словно перед ней стоял враг, отошла вглубь квартиры. Вслед ей донеслось: - Кристина Геннадиевна, вы слышите меня? Откройте, пожалуйста, дверь. Да, на самом деле она была вовсе никакая не Кристина, а Кристина Геннадиевна – держащая себя в надлежащей физической форме женщина, разменявшая уже пятый десяток, в густых темно-оранжевых волосах которой уже виднелись седые волоски. Женщины такого типа не должны седеть, они должны оставаться прекрасными всегда – однако у Кристины Геннадиевны была причина поседеть. Достаточно серьезная причина. В волосах этой красивой интеллигентной женщины стала появляться проседь, когда ее муж – Григорий Валентинович – бесследно исчез десять лет назад. Охранные структуры искали его, но, разумеется, все было тщетно – он не первый исчез и они и раньше никогда никого не находили, а ей не хватило духу упрекнуть их в откровенной халатности или пойти к городским чиновникам с жалобой. И теперь он на пороге их общего дома после десяти лет разлуки? Да скорее это сон или галлюцинация, чем правда! Убедив себя в том, что это должен быть сон, женщина перешла в ванную, чтобы, смочив лицо холодной водой, побороть сонливость и уничтожить таким образом свои странные слуховые галлюцинации. Но и после этой процедуры голос за дверью не исчез – возвращаясь в спальню, Кристина снова услышала: - Кристина Геннадиевна, проснитесь, пожалуйста, - снова что-то начало скрестись в дверь, - откройте мне дверь. Почему-то женщина ощутила ни с чем несравнимый ужас, эпицентр которого находился где-то между легкими, распространяя свои мертвенно-холодные волны по всему телу. Она отказывалась просыпаться, она отказывалась верить, что муж, которого она совсем не любила, но бесконечно уважала за рассудительность и сдержанность, вернулся домой. Она так переживала за него, она извелась, поседела – и теперь он вернулся? Просто взял и вернулся? Где он был столько времени? Почему он пришел только сейчас? Обычно пропавшие без вести не возвращаются домой – а вдруг это не он? Но ведь это был его голос – разве женщина не узнает голос мужчины, с которым прожила пятнадцать лет относительно счастливой и спокойной семейной жизни? Но почему тогда он не коснется двери и не войдет сам – они жили в этой квартире вместе, квартира должна его узнать и впустить? В ту ночь она не открыла дверь, но и не сомкнула глаз – прислонившись к стене, она слушала голос предположительно исчезнувшего навсегда мужа и странные скребки по двери. Ей даже пришлось задуматься, как можно скрести по настолько неровной поверхности, как дверь ее квартиры, и каким инструментом нужно это делать, чтобы добиться такого звучания – все было бесполезно. Как только взошло еще сонное и уютное солнце, старающееся потревожить своим светом как можно больше людей в цветном Городе, все звуки стихли. Кристина осторожно приоткрыла дверь и выглянула в коридор, ведущий к автомату, поднимающему на этаж – никого на площадке не было. Это убедило женщину в том, что ее исчезнувшего мужа не было здесь ночью – иначе, зачем бы ему уходить? Следующий день прошел в рутине и отчаянных попытках не провалиться в сон. Однако ночь не подарила благостного сонного забвения, только новые просьбы открыть дверь и скребки. Теперь ночь за ночью Григорий Валентинович приходил к дверям их общей квартиры, чтобы, не дождавшись действий в ответ на свои слова, исчезнуть на рассвете. Кристина стала плохо спать, болезненно исхудала, лицо ее посерело и осунулось, под глазами залегли круги, а седых волос на голове стало гораздо больше, но на все вопросы она лишь улыбалась и говорила, что годы взяли свое – не была уверена, что стоит рассказывать чужим, негативно настроенным людям, свои личные переживания. Когда пришел приказ о переводе ее из отдела десертов в отдел вторых блюд, она сумела выдавить из себя лишь бледное и куцее подобие улыбки. Какой смысл имеет работа, когда жизнь отравлена тревогой – кстати, стоит отметить, что женщина старалась держаться изо всех сил, чтобы работать на должном уровне: ее внезапно повысили, могут внезапно и уволить, им это ничего не стоит. Через месяц подобной жизни, не выдержав изощренной пытки от того, кто назывался ее мужем, Кристина забрала из малинового с черными прожилками здания банка все свои деньги, доложила весьма увеличившуюся зарплату и купила себе новую квартиру. По размерам значительно уступающая предыдущему жилью Кристины, эта квартира находилась в дорогом доме хорошей расцветки – от низа кверху цвет менялся от темно-синего к белому и текстура у стен была как у змеиной чешуи. Риелтор сказал, что дом такого типа называется «серпентин» - эти дома остаются классикой хорошего вкуса вне зависимости от модных направлений. Однако то, что представлялось Григорием Валентиновичем, последовало за Кристиной и туда. Снова посреди ночи на новоселье послышалось поскребывание входной двери и голос, призывающий открыть дверь – женщина взвыла нечеловеческим голосом и осела по стенке на пол. Оно не привязано к месту, где Кристина живет, оно привязано к ней самой. Можно было набрать на автомате в коридоре адрес единственной подруги, незамужней библиотекарши, которая, скорее всего, не спит в это время, чтобы «серпентин» связался с ее квартирой, и попросить приехать, но Кристина не была уверена, что подруга сможет увидеть странное скребущееся существо. Или оно убежит. Оно хочет, чтобы Кристина открыла дверь и не уймется, пока не добьется желаемого. Но что будет, если она откроет? Чего оно хочет? Кристина поняла, что долгое время панически сторонилась и неразумно убегала от неизвестного ей создания – предположительно от своего мужа. Она ни разу с ним не заговорила, не ответила, даже не подала голоса в знак того, что слышит его – все эти ночи она старалась уснуть, игнорировать существо за закрытой дверью. А что, если с ним заговорить? И на следующую ночь Кристина, даже не делая попыток уснуть, уселась на пол, опершись спиной на дверь, и стала ждать. В районе одиннадцатого ночи раздался уже привычный звук – звук, словно какое-то животное скребется в дверь. Несуществующее животное. Животное, которому нет места в Городе. И сразу же следом за этим звуком призыв: - Кристина Геннадьевна, откройте мне дверь, это я, Григорий Валентинович. – Кристина вздохнула и, сжав до хруста кулаки, собралась с силами для ответа. - Добрый вечер, Григорий Валентинович. – Мужчина ответил незамедлительно. Его голос, приглушенный плотностью двери, все равно различимо окрасился нотками радости. - Добрый. Надеюсь, я вас не разбудил? - Нет, я не спала. – Неожиданно резко для самой себя ответила женщина: она уже несколько месяцев толком не спала, неужели он не догадался? - Зря вы так неласково. Откройте, пожалуйста, дверь. - Вы приходите ко мне после десяти лет отсутствия и ждете, что я вам запросто открою? - Я прихожу к вам после десяти лет отсутствия уже много дней подряд. Думаю, этого более чем достаточно для того, чтобы вы открыли мне дверь. – Радость испарилась из голоса Григория Валентиновича, он снова стал неторопливым и негромким – как и многие рассудительные люди, этот мужчина не торопился с действиями. И со словами. - Где вы были? - Если я расскажу вам, вы не поверите. - Что все время скребется в мою дверь? - Если я расскажу вам, вы не поверите. - Для чего вы приходите? - Если я расскажу вам, вы не поверите. - И зачем мне тогда открывать вам? - Полагаю для того, чтобы воочию узреть место, где я был. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Необычное предложение. Поначалу Кристина не знала даже, что думать об этом, но потом ее посетила неприятная мысль. Скорее всего, он может приходить бесконечно, если она сейчас откажется последовать за ним, он сведет ее с ума своими еженощными посещениями. Паранойя или неизвестность – этот выбор в любом случае неприятный, но неизвестность предпочтительна хотя бы потому, что, возможно, все там не так уж и плохо. Григорий Валентинович молчал, Кристина тоже. Только неизвестное существо отчаянно скреблось в дверь. Она немного навалилась на нее спиной, и минерал поддался – дверь распахнулась…
После того, как Кристина сделала свой выбор, она тоже пропала без вести. Ее тоже «искали» и тоже безуспешно – не оставалось сомнений, что пропавшие люди абсолютно никому не были нужны, скорее всего, высшие чины знали, куда они исчезают. На улице Крестоцветной дом дал трещину – его скололи, и на его месте выросло новое здание. Это был красивый дом, шире и выше предыдущего, и расцветка у него была дороже – темно-оранжевые полосы чередовались с бело-голубыми, издалека кажущимися серебристыми. Они не менялись местами по дням, как в красно-черном доме на Луговой, но непрерывно пульсировали: толще-тоньше, словно дом находился в постоянном волнении. Риелторы называли этот тип домов «сардонис» и уже в первую неделю успели продать весь первый этаж под кафе. Зато Кристина теперь тоже знала, куда пропадают люди. Вообще, она узнала две вещи: да, люди пропадают без вести, но они не умирают – Город это живое существо и хочет кушать, однако съеденные люди не умирают. Город забирает кого-нибудь только тогда, когда чувствует, что заболел, когда чувствует, что в одном из его отростков смертельный вирус. И он восстанавливает свои силы за счет плоти и крови людей – «плохой» отросток убирают, а Город позволяет человеку в благодарность за жертву оставить свою душу нетленной. Если бы она, сидя дома, из-за двери услышала рассказ Григория Валентиновича о том, что он стал золотистым мелкозернистым домом на все той же Луговой и это сам Город, единственное возможное животное, скребется в ее дверь, она бы никогда не поверила, а вот теперь… Кстати, оказалось, что быть домом очень приятно – можно чувствовать то, что чувствуют люди, живущие в тебе, можно общаться с другими домами, знакомиться, просто продолжать жить в другой форме, причем, гораздо более радостно, чем, будучи человеком. Возможно, когда-нибудь и в ней обнаружится вирус, тогда Город заберет какого-нибудь человека, а от нее избавится - треснет ее. Вторая вещь, которую узнала Кристина – Город не может забирать первого встречного. Он, как санитар, забирает слабых людей, посылая к ним тех, кого они знают. Видимо, большинство, только заслышав родной голос из-за двери, тут же распахивают дверь, повинуясь просьбе «открой, пожалуйста». Как ей случилось узнать, были люди, которые держались так же отчаянно, как и она когда-то, те, кто заговорил с пришельцем от безысходности - если после такого разговора не открыть дверь, Город выберет другую жертву, решив, что эта слишком сильна для того, чтобы ее забирать. Кристине не хватило всего лишь нескольких часов до рассвета и капли решимости – но, уже будучи домом на улице Крестоцветной, она не жалела об этом.
...ханиур в ясйищямыд дорог иртунв а, кеволеч как кеволеч оген ан ьширтомсоп К. Кинчев
Город пал. Парящие в воздухе дома-птицы с криком вонзили острые клювы пирсов в безучастные облака. А безлюдные улицы на крыльях разрезали перистую оболочку. Город встал. С небес на землю в лучах яркого солнечного света плавно опустились высокие дома, с острыми как пики средневековых башен крышами. Дома удерживали дугообразные мосты, разноцветной радугой сверкающие в поднебесье. А в землю, тысячами жал вонзились тросы, прижимающие рвущиеся за облака здания. Город пел. Небесная симфония звучала из уст оживших птиц, парящих в недосягаемых просторах и шум воды, омывающей родившийся город. Над пустынным побережьем пронесся страшный, разъедающий кожу вой, когда мотор катера, глухо урча, затих, и на жесткий белый песок ступила нога человека. Это был красивый загорелый мужчина славянской внешности – светлые кудрявые волосы, продолговатое лицо с высокими скулами и серо-голубые глаза, взирающие на краснеющее в закате небо. Солнце, застенчиво выглядывающие из-за горизонта плескалось в бескрайних просторах воды, которая была всюду: океан поглотил в себе большую часть суши, оставив лишь маленький кусочек земли, островок с расположившимся на нем городом. Мужчина, наконец, оторвал взгляд от тлеющего горизонта и устремил его вперед: туда, где крыши исполинский домов царапали небо, а кольцевые дороги располагались, едва ли не в стратосфере. Это был город… - Добрался? – вой уже стих, и в тишине прозвучал этот голос. Мужчина резко, как от ожога, дернул рукой и завертелся волчком. Перед ним стоял невысокий бледный молодой человек с копной пепельных волос и тоненькими, как у подростка, несуразными усиками. На нем был темно-серый пиджак, накинутый на красную, в полоску, рубашку и черные брюки, острием стрелки почти скрывающие острые носы таких же черных лакированных ботинок. - Ты кто? – мужчина не был уверен, что его встретят. Он в принципе не был… Человек с усиками махнул рукой, сбив его с мысли, затем добавил тихим, едва слышным голосом: - Олег. Ты что забыл? Саня? – он посмотрел собеседнику в глаза, словно пытался найти там ответ. Саню проткнул тяжелый взгляд темных матовых глаз. - Я тебе звонил… насчет твоего брата. Помнишь ведь? Он еще раз махнул рукой, тронувшись с места. В этот момент до Сани донесся гул машин, парящих на верхнем уровне и жужжание спиралей КАДа. Город ожил, и теперь вдыхал свежий морской воздух и расправлял исполинские кварталы-плечи. Каждый квартал, как щупальца, тянущиеся вдоль земли на высоте полкилометра, заканчивался энергоединицей: Газовой, Электро- и Нефтестанцией. Саня нервно вдохнул: из-за струящегося тумана облаков на него взглянул зверь. Желтые кошачьи глаза хищника моргали, но взгляд был устремлен на Саню… Через секунду видение растворилось в пене облаков. - Одень, - Олег взмахом руки бросил Сане дыхательную маску: темная, цвета водорослей, пластина, с углублениями как раз под рельеф лица, с торчащими по бокам трубками. – В городе это понадобится. - Я помню, - рассеяно прошептал Саня, надевая маску. Олег удовлетворенно кивнул. Пройдя побережье и оказавшись, наконец, в городе, мужчины остановились. Вверх по диагонали тянулись промышленные тросы, между которыми в воздухе, удерживаемая их полем висела люлька. Это было одно из самых неказистых средств передвижения: тазик с двумя сидениями, единственной особенностью которого, был сенсорный замок, снимаемый в нерабочее время только представителями власти. - Это для рабочих, которым что-то надо на земле, - махнув рукой на люльку, объяснил Олег и широко улыбнулся. - А-а-а, - протянул Саня. Хоть его это и мало интересовало, но в голове тут же возник образ: рабочий, какой-нибудь из станций в сине-зеленой форме города, спускается сюда, заранее одев маску (воздух здесь не то, что разрежен, но кислорода не хватает – может сказывается отсутствие растений на земле). Олег подошел к люльке и провел рукой по сенсорному датчику крепежа. С тихим жужжанием - этот звук сопровождал здесь любое движение - дверца отъехала, и Олег с Саней разместились внутри просторной люльки. Дверца закрылась, и коляска плавно стартовала. Уже через несколько секунд она набрала такую скорость, что Саню начало мутить, и в душе появился неконтролируемый страх, что люлька просто не успеет затормозить и конусообразная крыша, к которой они неуклонно приближались, примет на себя удар их бездыханных тел. Олег, заметив, верно, как изменилось лицо соседа, провел ладонью по стенке люльки, и движение замедлилось. Саня с благодарностью кивнул, но от греха подальше остаток пути решил проехать молча. Олег же, как назло, наклонился вперед и сказал: - Мы пока не знаем, куда тебя поселить, сам понимаешь… Единственный вариант, - он махнул рукой в сторону города. - В тот дом? – закончил за него Саня разглядывая очертания домов. Это были высокие, с иногда округлыми, иногда конусообразными крышами дома, соединенные между собой улицами на трех уровнях. От верхнего (респектабельного), где располагались в основном персональные кварталы, до нижнего (самого бедного), где жилыми кварталами было утыкано все. Они лезли друг на друга, как сумасшедшие любовники, сплетаясь улицами и переулками. - Да, - голос Олега эхом отозвался в голове Сани. - В тот самый дом, где… Он ненадолго замолчал и тонкие усики приподнялись в нервной усмешке. - Где… - повторил Саня, перекатывая это слово на языке, как подтаявший леденец и невидящим взглядом смотря на кромку люльки. «Где умер мой брат», - мысленно проговорил он, на этот раз не смакуя слова, а стараясь их побыстрее выплюнуть. Олег деликатно молчал, смотря по сторонам и периодически махая кому-то рукой. Мимо, между соседними тросами с жужжанием пронеслась такая же люлька. Саня, с трудом вырвав себя из тягостных мыслей, посмотрел вниз и чуть не схватился за сердце – земля уже исчезла за пеной облаков, а до Среднего города, куда тянулся их очерченный тросами путь, было еще далеко. - Если хочешь, можно быстрее, - верно поняв мысли Сани, предложил Олег. И, коснувшись пальцем панели не стенке коляски, повел рукой вперед. Люлька на секунду перестала жужжать и плавно набрала скорость. Уже через пять минут Олег с Саней достигли пирса. Отсюда стоянка напоминала исполинский гриб на тонкой ножке, а от шляпки, вниз, к далекой покинутой земле тянулись направляющие тросы. - Красота, да? – Олег обвел рукой пирс, когда пассажиры ступили на помост. Саня, проследив за движением, осмотрелся. «Глазами хищника» оказались два маяка, плескающие вокруг ядовито-желтый свет. Он отражался от серебристой зеркальной поверхности пирса и играл зайчиками на лицах прибывших. Помимо Сани с Олегом, на площадке суетилось еще с десяток человек в рабочей форме. На лицах у всех были маски. В отличие от той, что была на Сане – Олег свою уже успел снять – эти маски закрывали всю нижнюю часть лица. Пассажиры ровным строем двигались в сторону изумрудно-зеленого строения в форме перевернутого стакана. Как сказал Олег, это был Корпус Связи – комплекс лифтов для перемещения между уровнями. С площадкой Корпус соединял дугообразный мост. Вздохнув, Саня согласился с попутчиком: «Действительно, красота!» - А почему?.. – он указал на маски рабочих и хотел только спросить, в чем разница между его и их масками, но Олег ни с того ни с сего шикнул на него и быстрым шагом засеменил к Корпусу. Саня немного постоял в недоумении и двинулся следом. Но, сделав несколько шагов, остановился – у моста не было поручней. Просто гладкая поверхность на высоте тысяч километров и ничего больше. - Ну?! – раздраженно гаркнул Олег, махнув рукой. Саня сделал пару неуверенных шагов по мосту. Действительно – гладкая поверхность и ничего больше. Вот только поручни здесь были не нужны. По краям моста вибрировало силовой поле, снизу на одну из энергостанций были направлены антенны. Уже спокойнее Саня догнал Олега, и вместе они покинули пирс. Вход в Корпус находился по левую руку, по правую же вверх-вниз носились лифты, рассмотреть которые можно было только когда они останавливались: продолговатые, в форме мяча для регби, цветом в тон строения капсулы с матовыми тонированными стеклами. Все рабочие уже прошли, так что порог Корпуса пересекли только Саня с попутчиком. Олег указал на стойку ресепшн, за которой сидела молодая симпатичная девушка в сиреневой обтягивающей форме. На груди у нее переливался значок в форме строительной каски, эмблема города. - Иди туда, я сейчас, - Олег отошел и встал у стены, «сотканной» из тысяч серебряных нитей, едва заметно колышущихся. А на потолке они сходились во что-то вроде сталактита: огромный «кулек», на высоте почти полкилометра, был скручен из тех же нитей. - Здравствуйте, - выполнив указание Олега, Саня улыбнулся девушке. Но не успели ее ясные голубые глаза встретиться с Саниными, как что-то пошло не так: воздух завибрировал, как вода в аквариуме, если постучать по его стенкам, а стойку раздуло, как воздушный шар. Саня, вскрикнув от ужаса, посмотрев на девушку – она спокойно стояла, не обращая внимания на то, что мир рушится. Мало того, она невозмутимо улыбалась единственному посетителю, не замечая, как… исчезает! В тронутом рябью воздухе девушка испарялась, безучастно смотря перед собой. Саня закричал на нее, пытаясь вернуть к жизни, и хотел было оглянуться в поисках Олега, как здание потряс гром. Может, это лопнула стойка, раздувшаяся до предела, а может и еще что, но последнее, что Саня увидел, был сверкающий значок на груди девушки и тысяча серебряных нитей стены, сползающих ему на лицо… - Проснулся, наконец? – мягкий женский голос ласкал уши и тянул Саню ко дну океана сна. – Давай, открывай глаза! Саня послушался, и его взгляд первым делом упал на грудь девушки… Значок! Его не было, что очень огорчило Саню. Послышалось красноречивое: «Кхм, кхм», и он, неловко улыбнувшись, перевел взгляд. Перед ним стояла высокая девушка с голубыми, почти серебряными глазами. Темные волосы были туго стянуты в высокую косичку. От чужих глаз ее тело скрывала свободная ярко-красная футболка и цветастые шорты почти до колен. Девушка отвернулась, а Саня, получив возможность осмотреться, тут же сделал это. Комната , в которой он проснулся, была просто огромна – метров сто, не меньше. Вдоль стен, сотканных из тех же нитей, что и в Корпусе, примостились столы на высоких изогнутых ножках. С неровного, вогнутого потолка свисал уже знакомый кулек. Света от него не было, однако каждый уголок комнаты был прекрасно освещен. «Тут же нет окон», - еле сплетая мысли, заметил Саня, и, приподнявшись на локтях, еще раз осмотрелся: кроме высокой, почти достигающей потолка двери, проемов в стене не было. Спасаясь от внезапно накатившей тошноты, Саня закрыл глаза. Под сенью век поплыли башни, словно граненые изумруды и мосты на каждом уровне, сковывающие город в нерушимой патине… - Давай, давай, - подгоняла девушка. – Пошевеливайся! - Иду! – прохрипел Саня, и город перед его глазами разрушился: тросы лопнули, башни покосились, еще пока сдерживаемые уже трещащими по швам мостами… - Еще пять минуточек! Девушка хмыкнула, но отстала, а Саня окончательно разлепил глаза. Его собеседница уже переоделась в темно-синий костюм: доверху застегнутую рубашку скрывал клетчатый пиджак, а крепкие ноги облегала средней длины юбка. Саня представился, чтобы как-то скрасить бесстыдное глазение. Брови девушки поползли вверх, и она расхохоталась детским заливистым смехом. - А я будто не знаю, - выдохнула она, справившись с собой. – А ты ничего. Смешной! И протянула ему руку со словами: «А меня Лена». Пусть и в недоумении, но Саня все-таки пожал ее. - Ну, ты будешь вставать или нет? Лена надула губки и сложила руки на груди. - Уже, - поняв, что от него не отстанут, Саня приподнялся на локтях. - Вот и отлично. Тебе надо найти работу… - Какую еще работу?! Я здесь не за этим! Саня сел на кровати, обхватив руками колени и уставился на собеседницу. - Я здесь из-за… ГДЕ МОЙ БРАТ? – ни с того ни с сего заорал он. – Где мой брат? Где мой брат? Где мой брат? Девушка в страхе отшатнулась. - Успокойся! Что с тобой? Она неловко попыталась погладить Саню по плечу, но сорвался с кровати и, в чем мать родила, накинулся на девушку. - ГДЕ МОЙ БРАТ? – его вопль эхом летал по залу, но Лена его уже не слышала – она лежала, запрокинув голову, и в распахнутых стеклянных глазах отражался кулек, свисающий с потолка. А через мгновение от тела девушки не осталось и следа. Саня вскрикнул, сверля глазами пустой пол, и, хоть губы все еще шептали: «Где мой брат?», он думал только о ней. Что случилось? Куда она пропала? Что он сделал? Не обращая внимания на новый приступ головной боли, Саня, что было мочи, рванул к входной двери. - Саня?! – голос Олега не дал ему даже схватиться за ручку. – Ты ч-чего, сбрендил? Какого хера ты голый?! Саня нервно оглянулся и, заметив Олега, стоящего у противоположной стены, немного пришел в себя. - Тут… Она… Лена… И БАЦ! - залепетал он, тыча пальцем туда, где только что лежала бездыханная девушка. - Ага, - Олег скептически приподнял бровь. – Хорошо объяснил. Хвалю. Затем снял с себя плащ, накинул на беднягу и, крепко взяв за плечо, повел к соседней стене. - Олег, что здесь происходит? Саня хотел еще спросить про брата, но решил все-таки не рисковать. Олег только отмахнулся и приложил палец к губам, не выпуская плеча Сани. Когда до стены оставалось всего пара шагов, он, наконец, освободил обнаженного пленника и дотронулся ладонями до серебряных нитей. Саня остался стоять и ждать. Он не хотел участвовать ни в чем в этом городе. Он хотел только выяснить, что случилось с его братом и забрать его тело. Олег жестом попросил присоединиться к нему, и Саня неохотно дотронулся до стены. Нити оказались влажными и обжигающе холодными. Но уже спустя секунду, от них не осталось и следа: нити расползлись как кулисы, открыв широкий проход, заканчивающийся винтовой лестницей. - Пойдем, я тебе кое-что покажу. Олег указал на лестницу, приглашая Саню идти вперед. - А именно? - В этом доме, помимо тебя живет еще две семьи, - начал Олег, когда они поднимались по скрипящим ступеням лестницы. Краска на резных перилах давно облупилась, а местами отсутствовали целые фрагменты, отчего проржавевшие балясины торчали прямо в воздухе. Норовящее рухнуть в любой момент строение освещали усаженные в красивые узорчатые канделябры свечи. – И каждая семья, а точнее отец семейства выполняет какую-то роль. Работу. Для города. - Ну-у… как все, наверное, - Саня недоуменно посмотрел назад на собеседника. Интонация, с которой тот произнес последние слова, насторожила Саню. Что это за работа? Какая-то особая? И какую придется выполнять ему? И снова голову пронзила боль, заставив Саню крепче ухватиться за ветшающие перила. А Олег тем временем продолжал: - Андрей, тот что живет на первом этаже – работает в типографии. Ставит ударения. - Чего? - Ставит ударения, чего тут непонятного? Олег улыбнулся, глядя на непонимающее выражение лица Сани. - Разве есть такая должность? – спросил Саня, идя вперед, но глядя на вышагивающего сзади Олега. - Да, - и невозмутимо продолжил: - Второй – Алексей – пишет некрологи. - Так, - Саня остановился, резко развернувшись на босых ногах. – Это уже не в какие ворота. Какие еще некрологи? - А третий, - Олег даже ухом не повел и прошел мимо полуголого собеседника, - твой брат. Вернее, теперь уже ты. Я, надеюсь, ты не будешь против своей должности. И, остановившись на самом верху, толкнул небольшую деревянную дверь, выдав: - Тот, кто задает вопросы! Саня стоял в ступоре, как баран на новые ворота, глядя на Олега. - Чего? – тупо спросил он. - Ну вот видишь? Справляешься. Олег улыбнулся и хлопнул Саню по плечу. - А это, - он взялся за складку плаща, - ты все-таки верни. Как-никак мой любимый плащ. Саня мотнул головой, словно отгоняя наваждение. Но не успел он задать следующего вопроса, как Олег взмахом руки предложил идти дальше. Они стояли погруженные во внезапно наступившую темноту, но Олег, щелчком пальцев заставил развешанные вдоль стен свечи загореться. Свет покрыл длинный узкий коридор вплоть до глухой стены в конце. Окон не было и здесь. Как и дверей. - Прошу, - Олег, улыбнувшись, поклонился в реверансе. Саня, недолго думая ступил в коридор и сделал несколько неуверенных шагов вперед. - Давай, давай, - Олег подгонял его, идя за спиной, и его строгий голос, буквально, ударился Сане в затылок. – Теперь, налево. Они остановились у дверного проема с отсутствующей дверью, и Саня осторожно заглянул в комнату. Света из коридора хватало, чтобы рассмотреть интерьер не заходя во внутрь: эта была уютная комнатка, всего метров двадцать в квадрате, с кремового цвета обоями, высокая пышная кровать в дальнем, скрытом в полумраке углу, да камином, который, едва Саня бросил на него взгляд зашуршал тлеющей бумагой и поленьями. - Здесь все работает, когда ты захочешь, - пояснил Олег.ё - То есть… - медленно, растягивая звуки, произнес Саня и перед его глазами качнулся огонек свечи на стене коридора. И тут же комнату осветили пляшущие уже внутри желтые огоньки. - Как это возможно? - Все это мысли, - туманно ответил Олег, направив вверх указательный палец и покрутив им. – Я тебя оставлю, ночь на носу. А ночью… - молчание – лучше все-таки спать. И, махнув рукой на прощание, скрылся в пляшущей тени. Саня, постояв немного, скинул плащ на кровать и рухнул туда сам. Через несколько мгновений он уже сладко спал. Город пал. Исполины-башни рухнули оземь, пронзив когда-то непроницаемые облака антеннами, огрызками мостов и лопнувшими тросами. А там, на самом дне, павший город объяла серебряная паутина, и с мерзким чавканьем превратила в руины. Город встал. Невысокие с широкими площадками-крышами дома едва касались макушками новорожденных облаков. Не было ни тросов, ни мостов. Дороги тянулись и переплетались на трех уровнях, а по ним с визгом и жужжанием носились люльки. Те самые, что еще вчера служили лишь средством спуска/подъема. Город пел. Его серебряный звонкий голос струился по барабанным перепонкам человека, стоящего обнаженным в проеме для несуществующей двери. Человек не знал, как он оказался здесь, и тем более не понимал, почему он голый. Он знал только одно – Саня. Так его зовут. Еще есть Олег. И Лена. И…брат. Мысль эта, едва возникнув, побудила к действию, и Саня даже увидел тонкую, едва различимую полоску зеленого света, ползущую из комнаты в коридор. К лестнице. Он вышел, надев плащ, обнаруженный на кровати, осмотрелся – путеводная нить и впрямь существовала, она прилипла к перилам и провожала их вниз. Не раздумывая, Саня быстрым шагом преодолел все ступени, поглядывая на ниточку света. Она все вела его вниз: второй этаж, ничуть не отличающийся от первого, холл, только проглядывался за серебряной стенкой, подвал… Нить слетела с обрыва перил, там где лестница еще не кончилась и юркнула вниз, к узкому проходу, опять же не отделенному дверью. - Была, не была, - произнес Саня – от полоски света было немного, поэтому он щелкнул пальцами, как недавно Олег. На остриях свечей, торчащих из стены, как факелы, зашелся яркий, брызжущий светом, радостный огонь. Освещенный им коридор был еще уже того, на третьем этаже: дорожка в три-четыре ступни. Но нить на полу призывно уходила вглубь коридора, и сопротивляться Саня уже не мог. В голове зажглись тысячи вопросов и хаотично, как от броуновского движения, стали биться о череп, норовя раскроить его изнутри. Саня сделал пару неуверенных шагов, и, повернувшись боком в узком проходе, пошел вперед, осторожно ступая на полоску света. Периодически приходилась наклоняться – свечи порой торчали очень низко, как шлагбаум, или скрещенные пики стражников у дворцовых ворот. Обогнув очередной заслон на пути, Саня огорченно вздохнул и посмотрел вперед: или коридор был слишком длинным, или Саня слишком толстым, но дышал он уже с огромным трудом, каждый раз останавливаясь, чтобы вырвать из оков коридора капельки воздуха. Наконец, впереди забрезжил зеленый свет, и Саня не воспринял это ни как иначе, как пункт назначения. И впрямь, через пару шажков он узрел светящийся ежик на полу: разбросивший во все стороны лучи зеленого света шар, маленький, в ладошку поместится. Что Саня и сделал - повинуясь, скорее, порыву, нежели мысли, он взял в руку шар и поднес его к глазам. И чем ближе подносил, тем мягче тот мерцал. У самых глаз ежик почти потух, лишь слабенький «пульс» из света дрожал внутри него. Налюбовавшись, Саня убрал шарик в карман плаща и огляделся. Узкий коридор остался позади; здесь же, докуда доносился свет свечей, Саня видел только голые стены, грязно-зеленого цвета и стол, прямо посреди комнаты. - Здесь есть кто-нибудь? – прошептал Саня, непроизвольно наклонив голову и глядя исподлобья. Также тихо сказал: - Эй! Никого. Саня уже это понимал, хотя не осозновал, почему. Он точно разделял отсутствие ответа и отсутствие человека. Чувствовал. Слышал. Знал. Здесь отсутствовал кто-либо. Он щелкнул пальцами, но свет не зажегся, однако что-то все-таки переменилось. И, бросив взгляд в центр комнаты, Саня понял, что именно - на столе лежал человек. Саня с криком отпрыгнул назад, жадно хватая ртом воздух и не отрываясь глядя на стол. Тот, что буквально пару минут назад был пустым. А сейчас там человек. Массируя грудь и шею, словно он задыхается и инстинктивно пытается стянуть галстук, Саня попытался подойти ближе. Посмотреть, кто это. Помощь оказать, в конце концов! Но ступни, будто скованные лесной грязью и корягами даже не шелохнулись; и тело Сани рухнуло на холодный бетонный пол. В нос тут же ударил приторно-сладкий запашок формалина. От него вязкая слюна подкатила к горлу, и Саня, не успев даже спохватиться, вывернул пустой желудок наизнанку… Этот факт вернул его ступни к жизни. Подскочив с пола, он ринулся к столу. - Как? – больше он не выдавил из себя ни звука, однако страх съедал его – на столе лежало голое тело красивого загорелого мужчины славянской внешности – светлые кудрявые волосы, продолговатое лицо с высокими скулами и плотно зажмуренные глаза. Саня не сомневался, что они окажутся серо-голубыми. Это был труп человека, как две капли воды похожего на него самого… Через несколько минут Саня уже мчался вверх по лестнице, перепрыгивая через ступени и не держась за качающиеся перила. Он преодолел тесную комнату буквально за пару секунд . Он был в ужасе, потому что труп открыл глаза и пронзил Саню взглядом серо-голубых глаз… В холле он остановился: наверх или наружу? Не прошло и полминуты, как едкий ночной ветер трепал его русые кудри. Не оглядываясь, Саня шел вперед по прозрачной, сквозь которую было видно нижний уровень, мостовой. Она заканчивалась обрывом, в километре от стен домов, но Саня уже знал, от суицида его спасет силовое поле. Сзади что зажужжало. Ожидая увидеть люльку, которая унесет его вниз, Саня развернулся на босых ногах. Никакой люльки, только метрах в пятидесяти, как раз там, где должен был стоять странный дом, шел, покачиваясь, мужчина. В желтой каске, задранной к затылку и в желтой блестящей робе. - Эй, вы! – крикнул Саня, но мужчина никак не отреагировал, хотя двигался в его направлении. Саня подождал, пока расстояние между ними сократится. - Извините, можно спросить?.. Но, буквально сделав еще пару шагов, мужчина исчез! Испарился, как девушка в, наверно, уже не существующем Корпусе Связи. Саня стоял, как вкопанный, и рассматривал пустоту. На месте, где исчез мужчина, воздух переливался рябью. Но других признаков, что здесь только что кто-то был и испарился, не наблюдалось. Как будто, так и должно было бать. Саня медленно, поворачивая весь корпус,целиком развернулся и мелкими шажками засеменил по тротуару. В ночном полумраке дорога внезапно замерцала, блики побежали вдоль нее, как огни на посадочной полосе. Саня непроизвольно поднял голову – метрах в ста над землей парил самолет. Небольшой, много меньше обычного пассажирского – фюзеляж всего метра три, а крылья - едва различимы, скорее всего, их роль выполняло силовое поле. Раскрыв рот, Саня уставился на зависший в воздухе аппарат, и не двигался с места. На дне самолета открылся люк и вниз, мощным потоком полился свет. Перламутровые нити света, кружили по небольшому радиусу, вырисовывая что-то прямо в воздухе. Через несколько минут рисунок был завершен: прямо перед Саней переливаясь и сверкая, как новогодняя елка стояла высокая дверь. - Э, нет! - Саня покачал пальцем. – Я уже зашел в одну дверь. Хватит с меня. И спокойно, не оборачиваясь, ушел оттуда. Но вдруг, как гром среди ясного ночного неба, воздух разрезали звуки сирен – длинный тревожный гул приближался со всех сторон… Саня решил бежать. Без оглядки, стуча босыми ногами по темному тротуару и размахивая руками, словно мельница, он несся, не зная куда, да и не имея понятия – от кого. Сзади послышался дробный стук… копыт… Саня не решался оглянуться, однако в голове копошился и жужжал целый рой вопросов. Эти вопросы жалили его, как обозленные пчелы. Большинство относилось к преследователям. Не сбавляя ход, Саня нырнул в арку между одинаковыми домами и рухнул на мокрый, пропахший выхлопом асфальт… Город пал. Невысокие близнецы-домики осели и расползлись, как подтаявшая верхушка мороженого-трубочки. Их плоские крыши, как могильные плиты погребли под собой город. Паутины дорог, схлестнулись в исполинскую пружину и разлетелись в клочья. Люльки, нёсшиеся по ним, как опавшие листья спланировали на землю… Город встал. Из недр земли вылупились совсем крохотные – в пять этажей – домишки, с тоненькими антеннами, торчащими из крыш и круглыми – из окон. Дороги безликим саваном укрыли землю. По ним, рыча и отплевываясь, как загнанные хищники, неслись машины. Город пел. В утробном рычании выхлопных труб машин, в дребезжании плотно закрытых темных окон, в шепоте колышущихся задернутых занавесок звучал реквием. Песня о будущем... - Открой глаза. Голос Олега, как огромная шаль, укрыл Саню с ног до головы. Саня не послушался, стараясь уцепиться за умирающую секунду мрака и тиши. - Не бойся, - голос Олега звучал уже совсем близко, и вместе с ним ушей Сани коснулся ветер, завывший какую-то грустную мелодию. Глаза Сани открылись сами собой, как будто Олег собственными руками приподнял его веки. Небо над головой было серым от далеких, недосягаемых облаков, оставшихся там, наверху. Куда же делся город? Саня озвучил этот вопрос, оглядываясь – они с Олегом стояли на небольшой площадке, крыше дома, на высоте примерно двадцати метров. Олег покачал головой: - Ты уже можешь не задавать вопросов, - он улыбнулся и поправил пиджак. Одет он был так же, как и в первую встречу. – Ты прекрасно справился. И он осмотрелся. От лицезрения его оторвал Саня: - Куда делся город? И до него, который? Где мы? Что тут вообще произошло? Лицо Олега помрачнело. - Успокойся. Я тебе все объясню. Только больше не задавай вопросов, хорошо? - А не то, что? – Саня сделал пару шагов назад, со злостью глядя на Олега. – Убьешь меня. И положишь на стол в подвале. Дома, в котором нет окон и дверей. Как моего брата?! Олег усмехнулся и снова покачал головой. - Ну для начала, в доме есть окно – на чердаке, и одна дверь – в холле. Для обычного человека этого достаточно. У тебя же только одна пара глаз, и один рот… А во-вторых… Ты хотя бы знаешь, как зовут твоего брата? Саня задумался. Олег ведь был прав, и Саня не то, что не знает имя собственного брата, он даже не знает вообще имен, кроме: Саня, Лена, Олег! И те… - Правильно мыслишь, - Олег снялся с места и стал медленно обходить Саню. – Эх, Саня, Саня… Вопрос на засыпку: тебе что-нибудь говорит имя Александр? А Елена? И он снова, как делал уже часто, махнул рукой. Рядом возникла, как будто сотканная из знакомых уже серебряных нитей, Лена. Она светилась изнутри, но продолжалось это недолго. Еще несколько мгновений, и рядом с Олегом стояла уже самая обыкновенная девушка по имени Лена. Саня помотал вмиг опустевшей головой. - Верно. Потому что я дал тебе имя. Вернее так: я произнес это имя, и ты иначе, как «Саня» себя не воспринимал. Так же, как и Лену. Она знала тебя, а вернее твоего брата, как Саню, а себя – как Лену. Ты даже не помнишь, что было до нашей встречи, так ведь. Саня снова помотал головой, а на глазах у него проступили слезы. Его не существует. Он кем-то выдуман. И его зовут Саня. И он должен был задавать вопросы. А теперь не должен… - Все верно, - Олег остановился. – И не надо так драматизировать. Я тоже, несколько, не рождённый. Также создан. - Кем? – спросил Саня, сделав еще несколько шагов назад. Он был готов задать еще тысячу вопросов, лишь бы только выйти из повиновения. Доказать, что… Он человек! - Мной! Олег не махал рукой. Мужчина в золотого цвета каске появился сам. Саня уже видел его однажды, когда убегал из дома, но рассмотреть его не удалось. Сейчас к нему медленным шагом приближался крепкий невысокий мужчина. На его красном загорелом лице играла широкая улыбка, сложенная из полных губ. Нос и так картошкой, а от широкой ухмылки расплылся чуть ли не от скулы до скулы. - Кто вы? – Саня шагнул назад. Всего один раз, но следующего вопроса задать уже не успел… Небо было серым… Примерно двадцать метров… Саня? Александр! Город пал…
*** Город встал… - И с кем я сейчас разговариваю? – молодой человек с тонкими чертами лица и с зализанными назад темными волосами. Он обращался к крепкому невысокому мужчине, сидящему в кресле качалке. На его красном загорелом лице играла широкая улыбка, сложенная из полных губ. Нос и так картошкой, а от широкой ухмылки расплылся чуть ли не от скулы до скулы. В руках у этого мужчины качались спицы для вязания, а с острия, как с прядильного органа паука, сползали серебряные нити. Он вязал свитер, большая часть которого была уже готова. Сам он был одет в зеленую водолазку и черные брюки, из под которых выглядывали лакированные ботинки. - В смысле, Дима? – мужчина поднял глаза на парня, сидящего на стуле перед ним. - С Саней? С Олегом? С тем, в золотого цвета каске? Мужчина отмахнулся, и на пальце его Дима заметил блестящий золотой наперсток. - Со мной, Дима! Ну как вы не понимаете-то, ну? - Хорошо, это я понял. Меня вот что интересует, а что случилось с Саней и его братом? - Они задавали слишком много вопросов… - улыбка поутихла на лице мужчины. - Ах вот в чем дело! Да-а, интересный вы человек. Что интересно, абсолютно не сумасшедший… - и Дима пристально глянул на собеседника. – Ведь так? - Я устал это вам повторять, Дима! - Хорошо, хорошо! Я просто никак не могу поверить, что внутри вас, обычного человека, живет целый город! - А вы поверьте, что внутри любого человека живет город… Даже, - мужчина прищурившись посмотрел на парня, - в вас мог бы жить… - А почему мог бы? - Эх, Дима, Дима! Вам что-нибудь говорит имя Дмитрий? От отчаяния Дима закричал…завыл. *** Над пустынным побережьем пронесся страшный, разъедающий кожу вой, когда мотор катера, глухо урча, затих, и на жесткий белый песок ступила нога человека Город пел…
Уважаемые читатели, сегодня наш журнал начинает публиковать цикл материалов для профориентации школьников старших классов. Дорогие друзья, коллектив нашего издания надеется, что наша помощь пригодится вам в выборе будущей профессии, и вы станете настоящими мастерами своего дела. Всегда будем рады ответить на ваши вопросы, а также выслушать ваши предложения. Желаем вам удачи и успехов в учебе. Главный редактор журнала Кор Ди.
Энержи – это жизнь
Интервью с заместителем директора Энержистанции №1 столичного округа господином Ван Ту. Специально для нашего журнала господин Ван Ту согласился рассказать о самой важной отрасли нашей цивилизации – энержетики. С господином Ван Ту встретился наш специальный корреспондент Кор То.
- Господин Ван Ту, современный человек не может представить себе жизнь без таких обыденных понятий как телепортация, телекинез, телепатия. Всё это и многое другое требует особой энергии –энержи. Но, мы знаем, что так было не всегда. Я прошу Вас сделать небольшой экскурс в историю и рассказать о происхождении энержетики. - Сегодня трудно представить, но в так называемую Техноэпоху многие сегодняшние реалии казались чудесами. Человечество оказалось ограничено возможностями механизмов, которые само и породило. Это были темные времена. Варварское отношение к планете, ее недрам и окружающей среде поставило под угрозу саму жизнь. Истреблялись животные, вырубались леса, мертвые реки несли смерть в океаны, плодородные почвы гибли под кислотными дождями. Историки до сих пор спорят, что послужило причиной остановки этих разрушений. Большинство считает, что просто истощился главный источник энергии тех времен – нефть. Да-да, самая обыкновенная нефть, которая сейчас законодательно запрещена к использованию в любых целях. - Простите, но Вы сказали, что нефть истощилась, а, насколько мне известно, по всему земному шару великое множество подземных полостей, заполненных нефтью. - Да, нефть есть, нефти на сегодняшний день столько, сколько было на начало Техноэпохи . И не только нефти, но и газа, угля, металлических руд и прочего, что было варварски израсходовано в Техноэпоху. Всё восстановлено благодаря нелегкому труду энерживосстановителей на протяжении нескольких веков. -Тогда как связано исчерпание нефти и сегодняшняя энержетика? - Напрямую. Когда нефти не стало, наступил глобальный энергетический кризис. Человечество быстро «подъело» другие природные источники энергии и встал выбор: либо искать другие, либо вернуться в каменный век. Одно радует: источники энергии закончились раньше, чем человечество убило планету. - И тогда изобрели энержи? - Не сразу. Пытались выжить за счет электричества, получаемого от разного рода электростанций – ветряных, водных, атомных. Но это были «предсмертные конвульсии». Видите ли, нефть была не только источником энергии, но и сырьем для промышленности. Промышленность встала. Атомные электростанции демонтировали из-за угрозы терактов. Массовые войны стерли с лица земли половину человечества. Хорошо еще, что никто не рискнул применить атомное оружие. А дети, для которых Вы сейчас меня расспрашиваете, поймут, о чем я рассказываю? - Да, история Темных веков изучается в средних классах. - Это был тяжелый урок, и человечество, хоть и со скрипом, но усвоило его и нашло пути выхода из сложившейся ситуации. Как ни странно, но решение пришло от ученых, которые разрабатывали новое оружие, вернее способы доставки средств поражения на головы врагов. Вот такая ирония, -изобретали смерть, а создали жизнь. Как я уже говорил, нефть иссякла, перестало работать большинство механизмов, которые изобрело человечество, в том числе и для войн. Но нет предела изобретательности. В одной из лабораторий создали первую крупинку протоэнержи. Это и была почти та самая энержи, которую мы используем в наши дни. Протоэнержи предполагалось использовать в качестве топлива для мгновенного перемещения большого количества взрывчатки непосредственно в главный бункер противника, чтобы уничтожить его руководство и высший офицерский состав. Первоначальные опыты показали, что телепортация при помощи протоэнержи вполне реальна и технически осуществима, несмотря на громоздкое техническое оборудование. Ободренные успехами экспериментов, военные рьяно взялись за разработку операции под кодовым названием «Снег на голову». Были определены координаты места подрыва, выбран момент времени, когда ущерб был бы максимальным. В назначенный час президент страны лично нажал на «красную кнопку» и… ничего не произошло. Начались массовые репрессии тех, кто так или иначе работал по проекту. - Господин Ван Ту, как так получилось, что эксперименты по телепортации были удачны, а в решающий момент произошел такой сбой? - Вот тут то мы и подходим к основам энержетики. Дело в том, что единственным сырьем для получения энержи являются негативные эмоции людей, такие как страх, ненависть, злость, зависть и подобные. Этого «сырья» в те времена хватало с избытком из-за непрекращающихся войн. А вот использовать энержи можно только при наличии позитивного настроя на результат. Когда была фаза экспериментов, преобладали положительные эмоции: жажда творчества, дух изобретательности, радость открытия, поэтому телепортация происходила как и хотелось. А при попытке уничтожить врага властвовали такие эмоции как ненависть, жажда убийства и власти. Если говорить проще, то основная задача энержетики, как отрасли – получение энергии из зла. А в дальнейшем потребители этой энергии, которую мы называем энержи, используют ее для добра. - А чем протоэнержи отличалось от той энержи, которая используется в наше время? - Отличий два. Во-первых, я немного упростил принцип использования энержи, поэтому сейчас уточню: энержи можно использовать не только при позитивном настрое на результат, но и при нейтральном. Протоэнержи же можно было использовать только при позитивном настрое на результат. Заметьте, что я всегда добавляю два слова «на результат». Т.е., неважно в каком настроении находится пользователь в момент энержиоперации (энержиоперация - действие с применением энержи для получения какого-либо эффекта – прим.ред.), главное, какие эмоции возникнут в результате. Во-вторых, протоэнержи получали при помощи сложных механизмов, а энержи – продукт вырабатываемый специально обученным человеком – энержидателем. Энержидатели, или сокращенно ЭДы, - это «руки» нашей отрасли. Именно они преобразуют негативные эманации в крупинки энержи. Работа опасная, но благородная, поэтому ЭДы имеют самые большие льготы среди работников отрасли. Они работают одни сутки в неделю, имеют трехмесячный оплачиваемый отпуск и выходят на пенсию после десяти лет трудового стажа. - Вы сказали, что работа у ЭДов опасная. Почему? - Постоянный поток негатива пагубно сказывается на психике. Поэтому не каждый может работать ЭДом. Все желающие проходят очень жесткое тестирование на психоустойчивость. На этом этапе отсевается девяносто девять процентов кандидатов. Потом пять лет обучения, в процессе которого почти половина учащихся отсеваются, не выдержав сильных нагрузок на психику. Зато на выходе получаются высококвалифицированные и психически устойчивые специалисты. - А есть ли какие-нибудь признаки, по которым можно определить способности потенциального кандидата в ЭДы? - Как ни странно, но ЭДом может быть только мужчина, хотя в обычной жизни женщины более адаптивны к нагрузкам на психику. Ни одна женщина за всю историю не смогла проучиться даже два года. Поэтому в настоящее время кандидаты-женщины даже не рассматриваются. Еще одна странность, которая, вероятно, заложена на генном уровне, но лучшие ЭДы – это, чаще всего, высокие, голубоглазые и русоволосые. - Очень интересно. А чему учат ЭДов? - Во-первых, повышают психоустойчивость, а, во-вторых, с помощью специальных методик и энержи раскрывают и развивают экстраспособности. Не секрет, что все ЭДы – Экстра. - Но ведь все люди – Экстра в той или иной степени. -Вот именно, что в той или иной степени. Степень ЭДов – одна из самых высоких. И достигнута эта степень именно при помощи энержи. Вообще все профессии с приставкой энержи- обладают высокой степенью Экстра. Это и энерживосстановители, и энержиисторики, и энержибиологи, и другие энержиспециалисты. Именно они могут либо без использования энержи совершать то, что обычные люди совершают только при помощи энержи, либо, используя энержи, могут совершать такое, что обычным людям не под силу даже при помощи энержи. Хотя ЭДы – это исключение даже из этого определения. Они совершают без использования энержи то, что никто другой не сможет сделать даже при помощи энержи, а именно – создают саму энержи. - Как же тогда они появились как профессия, если изначально энержи можно было получить только с помощью механизмов? - Вы сами только что сказали, что все люди – Экстра в той или иной степени. Даже в далеком прошлом были люди с высокой степенью экстраспособностей, так называемые колдуны, ведьмы, маги, пророки, экстрасенсы. В наше время их степень считалась бы средней, но в те времена они считались очень сильными Экстра. Поскольку документальных свидетельств происхождения ЭДов до наших дней не дошло, энержиисторики приложили немало сил, чтобы восстановить картину происшедшего на рубеже окончания Темных веков и начала Эпохи становления. - Это правда, что энержиисторики создали машину времени? - Не в том понимании, что описано в фантастических романах. Энержиисторики научились «смотреть» в прошлое, не более. Ну так вот, в те времена произошла цепь случайных событий, которая и привела к появлению первого ЭДа и послужила началом Эпохи Становления. Первое событие произошло при демонтировании той самой лаборатории, где была произведена та самая протоэнержи. На очередной поверке было обнаружено исчезновение одного из техников. Никто не видел, как и когда он ушел, но по закону того времени его объявили дезертиром. А через сутки «дезертир» объявился за пару тысяч километров от лаборатории, в своем родном селе. Придя в районный военкомат, он рассказал фантастическую по тем временам историю, будто непонятным образом очутился во дворе родного дома, за долю секунды преодолев расстояние, на которое роте велосипедистов при поддержке мототанка требовалось не менее шести дней, да и то при хорошей погоде. Техника сначала взяли в оборот местные спецорганы, подозревая в дезертирстве, потом его отправили в психлечебницу, а потом произошло второе случайное событие. В психбольницу нагрянула комиссия с целью поиска уклоняющихся от воинской службы. Майор, возглавляющий комиссию, оказался бывшим генералом, значительно пониженным в звании, одним из кураторов операции «Снег на голову». Упоминание о демонтаже странной лаборатории, невнятные объяснения мгновенного перемещения, описываемые в истории болезни, а потом и личная беседа с больным, привели его к мысли, что не всё еще потеряно и при определенных усилиях и настойчивости можно вернуть и звание, и власть. В результате, благодаря старым знакомствам и упорству майора, бывший техник оказался сначала в руках верховного комитета по расследованию чрезвычайных происшествий, а затем в комитете новых технологий. И картина прояснилась во всех подробностях. Как оказалось, при демонтаже одного из механизмов техник нашел сверкающую оранжевую крупинку. Взяв ее пальцами, лжедезертир вспомнил о дочке, которую не видел уже пару лет и решил оставить крупинку себе, чтобы по возвращении домой подарить ее дочурке. И такая тоска по дому нахлынула на техника, такое желание увидеть родных, любимых, что пальцы непроизвольно сжались сильнее и в следующий миг он очутился дома. Следующим случайным событием оказалось то, что оборудование лаборатории, хоть и было демонтировано, но не уничтожено и даже не вывезено с территории, а группу ученых, работавших над проектом телепортации не успели расстрелять. Лабораторию запустили снова, но теперь цель исследований была немного другая – телепортация людей. Потребовалось всего месяц, чтобы понять один из основных принципов использования протоэнержи, а именно использование ее только при позитивном настрое на результат. Нельзя сказать, что руководство страны, а тем более военных это сильно обрадовало, но практическое применение все-таки нашлось: доставка срочных сообщений, которые было невозможно перехватить, мобильные группы медиков, средства экстренной эвакуации высших чинов; даже разведчики в воротник вшивали вместо капсулы с ядом, крупинку протоэнержи. Но, лаборатория оставалась единственным источником протоэнержи. Построить завод или даже еще одну такую лабораторию в условиях войны и отсутствии нефти уже не было ни ресурсов, ни технической возможности. И произошло последнее случайное событие, которое привело к появлению первого ЭДа. Звали его Эдуард Вулф. Но для друзей он был просто Эд. Таким образом сокращенное название энержидавателей – это своеобразная дань памяти первому ЭДу. Эд был Экстра, но ни он, ни его друзья этого не осознавали. Эд работал в медицинском блоке лаборатории и был единственным врачом. Единственным проявлением его экстраспособностей был повышенный процент излечений тяжелобольных. Как тогда говорили: «врач от Бога». По статусу медицинского работника ему полагалось несколько крупинок протоэнержи в месяц для мобильного передвижения и экстренной эвакуации больных. Работая в лаборатории Эд знал из чего производится протоэнержи, хотя и не понимал всей технологии процесса, и умел его использовать для телепортации. Естественно, разведка противника не даром ела свой хлеб, и сначала слухи, а потом и крупинки протоэнержи так или иначе попали в руки врагов. И с той стороны стали строить планы поиска технологии производства. Не смотря на строжайшую тайну расположения лаборатории, ее координаты стали известны противнику и была произведена попытка произвести захват. Диверсионная группа, заброшенная в район нахождения лаборатории, захватила группу штатских, в число которых попал и Эд. Их допрашивали, били, пытали с целью получения информации о лаборатории и ее охране. Обосновалась диверсионная группа в заброшенном доме в десятке километров от объекта. Пленников держали в подвале, даже не связывая, совершенно не опасаясь возможного сопротивления с их стороны. Да и что могли сделать избитые до полусмерти три женщины и один «задохлик» против полутора десятка здоровых спецназовцев. Дверь подвала просто закрывали на обычный амбарный замок В очередную передышку между допросами, когда пленников ненадолго оставили в покое, Эд, у которого была сломана нога, выбиты зубы и всё тело острой болью отзывалось на любое движение, пытался перевязать раны одной из женщин, которая была без сознания. Но, через некоторое время он осознал, что помощь оказывать уже бесполезно. И тут на Эда «нашло»: исчезли звуки, запахи, слабые струйки света, проникавшие в подвал сквозь щели двери, остальные чувства также пропали, как будто кто-то отключил главный рубильник восприятия действительности. Но вместе с этим он ощутил струи страха и боли, исходящие от оставшихся в живых сокамерниц, потоки садистской злобы и ненависти от палачей, которые до сих пор смаковали моменты допросов. Эд казался самому себе этаким чудовищным мешком, соединенным гибкими шлангами с источниками чего-то грязного, мерзкого, тягуче-склизлого. И всё это медленно, но неотвратимо, комками раздувающими шланги, заставляющими их извиваться змеиными движениями, вливалось в него и распирало, растягивало от внутреннего давления. Вдруг вспомнился рассказ одного лаборанта, что чем больше зла, тем больше энержи. А давление внутри Эда росло, казалось ещё чуть-чуть и будет взрыв, но взрыва не было и Эд понял, что взрыва можно избежать если вытолкнуть обратно эту субстанцию, которая в него поступает по змеящимся шлангам. Эд начал сжиматься, он сам не понял как это у него получается, но напрягаясь непонятно какими органами он сжимался и сжимался. Мерзкая субстанция, хоть и перестала вливаться в Эда, обратно, однако, не спешила и давление внутри росло. Но Эд уже не мог остановиться, он стал размером с мяч, потом с яйцо, потом точкой, и тут произошел взрыв. И темнота взорвалась оранжевыми звездами. Эда «отпустило». Мир встал на свои места, напомнила о себе боль, вернулся привкус крови, но что-то в подвале изменилось. Цвет, понял Эд, вместо сумрачных серо-синих тонов подвал был окрашен в теплые желто-оранжевые переливы от маленьких сияющих звездочек рассыпанных по всему полу. Вот так и появились первый ЭД и первая настоящая энержи. Эд и пленницы собрали в порванную рубаху драгоценные крупинки, телепортировались в лабораторию, диверсанты были уничтожены поднятыми по тревоге военными. - Ваш рассказ достоин пера писателя. А чувства и мысли энержиисторики тоже умеют «подсматривать»? - Спасибо за лестный отзыв, тем более из уст акулы пера. Энержиисторики, к сожалению, еще не научились «подсматривать» мысли. Но те ощущения, которые я Вам описал мне знакомы не понаслышке, я ведь в прошлом тоже ЭД, а ощущения во время создания энержи сходны у всех ЭДов. - Ваша откровенность - новость не только для меня, надеюсь, нашим читателем будет интересно узнать о столь интересной и нужной профессии. А какие профессии ещё являются уникальными в энержетике? - В нашей отрасли, помимо ЭДов есть еще две уникальных специализаций, - это операторы НОР и Упаковщицы. Помимо них всегда требуются и специалисты обычных, так сказать, универсальных профессий, - телепортаторы, менеджеры, медицинские работники. - Операторы НОР – это помощники ЭДов? - Не совсем так, операторы НОР – самая молодая специализация в энержетике, Появление этой профессии на рубеже начала Эпохи Процветания обусловлено прорывом в развитии нашего общества и появлению новых источников негативных эманаций. Главным парадоксом, с которым столкнулась человечество в Эпоху Становления – это необходимость огромного количества источников отрицательных эмоций для производства энержи. Но, эти же источники являлись и главным деструктирующим фактором развития общества, провоцируя постоянные конфликты и войны. Пять веков потребовалось, чтобы установилось некоторое подобия равновесия, когда силами энержисоциологов негативные эманации общества были сведены к разумному минимуму, исключающему разрушительное влияние на развитие человечества. При этом производство энержи также сократилось до уровня едва превышающего потребности цивилизации для успешного существования. Однако, недостаток энержи стал сдерживающим фактором развития. Конец Эпохи Становления практически являлся периодом застоя. Всего каких-то сто лет назад произошел грандиозный прорыв в энержетике, который послужил толчком бурного развития человечества. Так закончилась Эпоха Становления и началась Эпоха Процветания, которая продолжается в наше время. В те времена огромное количество ученых работало над поиском новых источников для производства энержи. Более сотни лет эти поиски не давали ощутимых результатов. Решение пришло, как часто бывает, не от именитых ученых, а от любителя, обычного техноэнержика, работавшего на нашей энержистанции. Его имя в наше время знают даже малыши в детских садах, а тогда научная общественность считала его если не сумасшедшим, то, по крайней мере, фантазером. - Во Поп? - Он самый. Замечательный техноэнержик, увлекающийся историей, Во Поп, помимо прочего, являлся признанным знатоком литературы Темных веков. Именно в этой литературе он и нашел подсказку к решению проблемы поиска источников энержи. И не только нашел, но и построил первую НОРУ. Во Поп предложил выкачивать негативные эманации из параллельных вселенных, которые в те временны считались лишь выдумкой фантастов. Будучи техноэнержетикам, он экспериментировал с механизмами древних, пытаясь заставить их работать, используя энержи в качестве источника питания. Как говорится, удача сопутствует смелым. При очередном эксперименте, когда Во Поп восстановил древний механизм под названием «радиоприемник» и пытался заставить его работать, используя свое тело в качестве источника питания, усилив биоэлектрические возможности организма за счет энержи, вместо ожидаемого белого шума из радиоприемника совершенно отчетливо зазвучал голос на незнакомом языке. Поскольку радиосвязь, являющаяся главным средством связи в древние времена, отмерла вытесненная телепатией, это показалось странным. Пытаясь обнаружить источник радиосигнала, Во Поп сделал предположение, что тот находится в параллельной вселенной, как в последствии и оказалось. А потом появилась и идея выкачивания негативных эманаций. Потребовался год, чтобы создать первую стабильную НОРУ, работу которой ВоПоп и его друг ЭД по имени Црег продемонстрировали на одной из научных конференций. Эффект превзошел все ожидания. Одна НОРА позволяла по объему выработки энержи заменить среднюю энержистанцию тех лет. - А откуда такое странное название? - Это аббревиатура означает «направляемый оператором радиоаппарат». Такое название дал сам изобретатель еще в самом начале экспериментов, аббревиатура прижилась, хотя и не совсем в настоящее время соответствует функционалу и принципам действия устройства. НОРЫ первого поколения были во многом несовершенны, но со своей задачей справлялись, а научная общественность бросила все силы на их усовершенствование. Одновременно с этим начались фундаментальные исследования физики параллельных миров. В результате, в течении пяти лет были изучены основные законы взаимодействий параллельных вселенных и разработаны НОРЫ второго поколения, работающие одновременно на нескольких частотах. Избыток энержи положительно сказался на развитии нашей цивилизации, существенно облегчив жизнь людей. - И каким образом негативные эманации поступают в наш мир из параллельного? - Если рассказать простыми словами, то НОРА является своебразным насосом, который улавливает отрицательные эмоции в параллельном мире и транслирует их в наш. Оператор НОРЫ является одновременно и источником питания, и своеобразным наводчиком. В паре с каждой НОРОЙ работает ЭД, который и преобразует поступающие эманации в энержи. Для того, чтобы НОРА функционировала, необходима параллельная вселенная в которой развитие общества пошло по техногенному пути в достаточной близости от нашего мира, чтобы ее мощности хватало для передачи эманаций. Техногенный путь развития во многом определяет с одной стороны саму возможность выкачивания, а, с другой стороны, преобладание негативных эманаций в обществе. К сожалению, в настоящее время открыта только одна параллельная вселенная доступная для взаимодействия, находящаяся на уровне развития нашей цивилизации во времена начала Темных веков. Поэтому эйфория первых десятилетий ее эксплуатации и экстремистского воздействия с целью увеличить поток негатива сменилась доктриной зомбирования. - Вы хотите сказать, что операторы НОР могут влиять на происходящее в параллельной вселенной? - Да, но не напрямую, и в ограниченных пределах. Оператор НОРЫ высочайшей квалификации может внушать людям с высокой степенью эктраспособностей определенные идеи, которые те воспринимают за свои и стремятся к их осуществлению. Как я уже говорил, цивилизация параллельного мира находится на уровне нашей в начале Темных веков, и люди в своем развитии также обладают разной степени экстраспособностями. Поэтому, в начале Эпохи Процветания основной упор воздействия делался на увеличение уровня негативных эманаций в обществе, что в результате привело к глобальной войне, которая охватила почти всю планету. В том мире эта война получила название второй мировой войны. Производство энержи увеличилось настолько, что мы получили возможность превратить нашу планету в цветущий сад, восстановив ее природные запасы, очистив почвы, воды и воздух, воскресив давно вымерших представителей флоры и фауны, и установив их численность на уровне, препятствующему вымиранию. В настоящее время наша планета находится в таком же состоянии, как много сотен лет назад, перед тем как человечество начало безрассудное «пожирание» своей планеты, чуть было не приведшее к гибели. Война в параллельном мире дала нам не только невооброзимо много возможностей, но и неприятное понимание того, что ее продолжение может отбросить цивилизацию того мира на много веков назад, соответственно лишив нас каналов передачи негативных эманаций, что приведет к значительному сокращению производства энержи. Все возможности операторов НОР были брошены на скорейшее завершение войны, а наши ученые стали работать над проблемой сохранения постоянно возрастающего потока отрицательных эмоций из параллельного мира. Исследования шли по двум направлениям: улучшение каналов передачи с целью свести потери трансляции к минимуму и разработка способов увеличения негатива без риска возникновения глобальных вооруженных конфликтов. Оба направления дали свои результаты. Во первых, существенно расширился диапазон передачи за счет появления новых, более совершенных способов связи. В том мире они получили названия Блютуз, Вайфай, ЖПС, Интернет. Но разработка каналов связи продолжается до сих пор, так как потери во время трансляции всё ещё превышают десять процентов. Во-вторых, стимулируется создание способов развлечения с выбросом агрессии, например, военных игр как непосредственно между людьми, так и с помощью технологического оборудования, под названием компьютер. Для охвата максимального количества людей разработаны, внушены, созданы и работают массовые активаторы негатива, эта технология получила название телевидение. Активация негатива происходит даже через культуру и искусство того мира. Вы не поверите, но в настоящее время население параллельного мира получает удовольствие, например, от страха при чтении книги с активатором негатива. - Но это же неэтично по отношению к жителям другого мира. - В какой-то мере, да, но, во-первых, выживает сильнейший, - это закон эволюции. Нашей цивилизации нужно развитие. Мы преодолели междоусобицы, начали покорять космос, заселили Луну и Марс. Мы относимся бережно к своей окружающей среде, мы отказались от техногенного развития. И нам нужна энергия, а единственная энергия, которая нам доступна сегодня и устраивает нас на все сто процентов – это энержи. Возможно, когда-либо будут изобретены другие источники энергии, не требующие эксплуатации других миров, но пока мы вынуждены использовать то, что имеем. А во-вторых, проанализировав, историю. Темных веков, наши историки пришли к выводу, что нашу цивилизацию также использовали другие параллельные миры, опередившие нас по развитию, в качестве донора. Может быть, это и дало нам толчок измениться в лучшую сторону и построить новое общество. Если рассуждать с этой точки зрения, то мы помогаем другому миру осознать тупик техногенного развития и сделать эволюционный скачок в развитии. - В ваших словах есть много философского смысла, но давайте вернемся к теме нашей беседы. Вы не рассказали об еще одной уникальной профессии – Упаковщицы. Кто они и в чем заключается их работа? - Работа Упаковщиц заключается в том, чтобы собирать те крупинки энержи, которые производят ЭДы и упаковать их в энержиконтейнеры для хранения и дальнейшего использования. Как следует из названия профессии, Упаковщицами могут работать только женщины. Высококвалифицированные Упаковщицы сводят потери энержи при упаковке к нулю. Но, в среднем потери на этой операции составляют около одного процента. Когда Упаковщиками были мужчины, потери составляли около пяти процентов, поэтому с некоторых пор на эту работу допускаются только женщины. Дело в том, что ручной сбор энержи приводит к потерям почти трети энержи, что просто недопустимо. Еще одной причиной отказа от ручного сбора, являются множественные побочные эффекты, от случайных срабатываний. Люди ведь не могут перестать мыслить. Вот и представьте, собирает человек крупинки, вспомнил о прошлогоднем отпуске на экзотических островах, раз и очутился за несколько тысяч километров от дома. Мелочь, вроде бы, потому что через несколько секунд он осознает куда попал и возвращается на рабочее место, но уже двух крупинок энержи как не бывало, рабочее время потрачено на перемещение туда-сюда плюс включение в рабочий процесс. А Упаковщицы телекинетически перемещают крупинки энержи в спецконтейнеры. Это единственные специалисты, которые способны воздействовать на энержи силой мысли. Есть у Упаковщиц интересный обычай, непонятно, когда возникший, но каждая упаковщица берет себе уникальный цифровой номер и в каждый энержиконтейнер перед его запечатыванием помещает этикетку со своим номером, например «Упаковщица №4582». Вот, собственно, и всё об уникальных профессиях энержетики. Рассказать еще о чем-нибудь? - Спасибо, Вы и так рассказали сегодня столько, что даже я узнал для себя много нового. Надеюсь наши читатели также возьмут на заметку эти сведения, а кто-то может после школы придет работать на вашу энержистанцию. - Тогда, всего доброго, до свидания. - До свидания.
Чем больше пишу, тем больше убеждаюсь – заданная тематика, это не мое. «Город будущего»… Чего? Город – действующее лицо? Фантастика? Чего вы ожидаете? Бластеров, космических пришельцев, костюмы с наклепками и нашлепками, и непременно прорезиненными подмышками. Воздушные автострады и межзвездная угроза. Не просто человечество погибает, но уже весь мир летит в тар-тарары! И мегагород, построенный под водой, спрятанный от всех угроз – последний оплот, колыбель нового, лучшего, вечного… Ага. Щас!
Город.
Широкая тень медленно накрывала бескрайнее зеленое поле. Сагир поставил тяжелую корзину, узкие черные глаза с напряжением вгляделись в небо. Там, среди голубой чистоты и света, нарушая божественную гармонию, огромной глыбой плыл город. Отсюда хорошо видны темные лоскуты зелени, свисающей с остова, затейливые узоры на прозрачном куполе, и острые шпили серебристых башен. Город дрейфует вокруг земли уже много столетий, и словно мхом оброс невероятными слухами. Долгое время юноша скрупулезно собирал скудные клочки информации, что долетали до такого захолустья, но и теперь знал не больше, чем в детстве. Летающий остров полностью автономен, двигатели бесшумны и практически вечны, даже воздух там совсем другой – мощная система очистки и кондиционирования работает сутки напролет без сбоев и остановок. Дома из стекла и рукотворного камня возносятся ввысь, словно гигантские свечи, отражая миллионами лучей утреннее солнце. Там живут настоящие первородные люди, предки которых, погибая внизу, смогли подняться к небу. Говорят, они прекрасны как боги, не ведают ни болезней, ни смерти. Им чужда тяжелая работа – еду, одежду и даже развлечения им дает город, только бери… Натруженные ладони сжались в кулаки, кожа на шее пошла красными пятнами. Сагир обернулся – бескрайнее поле земляного винограда, ровное, словно головка полугодовалой сестренки, только вдалеке несколько кособоких построек – дом. Людям на земле приходится слишком рано взрослеть, и еще раньше они начинают работать в полях от рассвета до поздней ночи. Так надо, чтобы выжить. И если бы не злость и вера в переменчивость судьбы, парень, пожалуй, давно повесился.
Навстречу из широких ворот выпорхнула тоненькая черноволосая девчушка, радостно сверкнули мелкие неровные зубки. - Куда запропал? Папка злой. Смотри, опять получишь! – она ловко подхватила тяжелую корзинку, деловито кинула через плечо, - мы уже пообедали. Отец, взмокший и неопрятный, возился с повозкой, увидев сына нахмурился, но промолчал. Сагир по привычке втянул голову в плечи, быстро прошел мимо и нырнул в низкий проем. В полумраке дома пахло сыростью давно не отапливаемого помещения и кислым хлебом. На столе ждала железная миска с остывшей кашей и половина лепешки – нехитрый деревенский обед. - Маме совсем плохо, - прошептала Рагия, вынося из спальни младшую сестренку. – Все время что-то бормочет, я не могу разобрать… - Видела город? - Никак не выбросишь из головы? Забудь! У тебя нет столько денег. - Возможно, я когда-нибудь накоплю, - деревянная ложка хрустнула в кулаке, юноша раздраженно отбросил слишком хрупкую вещь. - Даже не надейся. Сверху никто не возвращался, как ты можешь знать, что там лучше? – Девочка передернула худенькими плечиками, и вынесла заканючившую сестренку на улицу.
Старая дверца грустно скрипнула, и в ладонях оказалась потертая резная шкатулка. Сагир аккуратно поднял крышку – двадцать семь золотых и пятнадцать серебряных монет. Это все, что смогли сэкономить за год, работая без отдыха и отказывая себе во всем. Единственное, что есть у семьи, и этого должно хватить. Медленно ссыпал в кошель, слушая, как поют, ударяясь звонкими боками. Толстосумы могут позволить себе любую мечту – ему надо исполнить лишь одну. Со спины послышался шорох, резко обернулся и наткнулся на удивленный взгляд Рагии. Она все поняла по рюкзаку и отцовским новым сапогам. - Это же для мамы! – выдохнула девочка, быстро отобрав опустевшую шкатулку. Заглянула внутрь и требовательно протянула ладонь, - верни деньги! - Нет, - юноша больно толкнул в плечо и вышел в холодный ночной воздух. Если идти быстро, то завтра к вечеру он будет в поселке и... У ворот замешкался, сестра догнала, вцепилась, повисла на спине как кошка: - Отдай, это маме на лечение! Это не твое! Резко скинув помеху в пыль, Сагир наконец открыл затвор. Медленно повернулся к зареванной девочке, что размазывала грязь и слезы по лицу. - Ну пожалуйста, не забирай... Ярость накрыла внезапно – эта жизнь никогда не отпустит, и во всем будет виновата она! Первый удар в лицо с хрустом сломал нос, Рагия вновь упала. Брат склонился, отвращение подкатывало к горлу, еще несколько раз ударил по лицу. Девочка затихла в пыли и уже не почувствовала последнего отчаянного пинка в живот. - Дура! – молодой человек сплюнул, вытер о штаны руки. Но тут же легко тронул за плечо – Прости. Не оборачиваясь, низко опустив голову, быстро зашагал прочь. Он не собирался бить, так получилось. В любом случае, когда все будет сделано, он вернется. Обязательно вернется. Ей придется простить.
В селение вошел под вечер, измотанный долгой дорогой и бессонной ночью. Его сразу же окружила шпана – вечно голодные, чумазые ребятишки. Хотя поселок должен быть богат – местные жили торговлей и поборами с желающих пройти сквозь телепорт – но покосившиеся облезлые дома, зловонные ямы и трупы собак говорили об обратном. Пока шел по единственной широкой улице, из окон и темных проемов смотрели молчаливые люди. Презрение и страх неприятно щекотали кожу, а ведь он принес деньги. Вновь сжались кулаки и запульсировала венка на лбу – эти люди никогда не работали на полях, жалкие никчемные торгаши! Живут, как свиньи, на подачки заезжих богатеев. У центрального каменного здания встретил обвисший большеносый старик. - В город подался, - не то спросил, не то осудил, ткнув палкой в незваного гостя. И внезапно сменил тон, - деньги есть? Это будет дорого стоить! Сагир замялся, хитрые светлые глаза не вызывали доверия, но решился, вздохнул и полез в сумку. Дед внимательно пересчитал, несколько раз пересыпал в руках и медленно, словно сытая жаба кивнул. Двадцать семь золотых и пятнадцать серебряных монет скрылись в грязном кармане – стоимость одной мечты. - Идем, счастливчик.
Посреди пыльной квадратной комнаты юноша увидел облезлую металлическую рамку, провожатый махнул палкой: - Счастливого пути. Если передумаешь – дело твое, но деньги не возвращаем, - И ухмыльнувшись вышел вон. Несколько минут парень стоял в сгущающихся сумерках, а телепорт безмолвствовал, медленно терял очертания, растворяясь в надвигающейся ночи. В висках стучало неверие – слишком легко. Пройти между трубок – и не нужно больше вставать с рассветом, обгорать на солнце, собирая бесконечный виноград, по ночам не спать от боли в спине и руках, а зимой молиться, чтобы хватило дров. Сделал несколько шагов и коснулся металла. Рамка холодная и удивительно гладкая, дрожит, будто внутри нее кто-то запускал маленькие металлические шарики. Стена с пыльным окном напротив, длинные тени на полу. Это в последний раз. Юноша протянул руку – ничего. Вдохнул побольше воздуха и решительно шагнул навстречу новой, беззаботной жизни.
Сагир не понял, как попал в город – множество маленьких иголочек вдруг вонзились в позвоночник и тут же растаяли, а вокруг уже была мечта. Но великий город оказался не так прекрасен изнутри. Купол сохранил все почти не тронутым, воздух и впрямь был свеж. Только тишина и толстый слой пыли никак не вязались с роскошной жизнью из снов. Юноша медленно шел вдоль высоких прямоугольных домов уже больше двух часов. За все время ему не встретилось ни одного живого существа, ушей не коснулся ни один посторонний звук. Солнце успело упасть на востоке, и теперь рисунок на куполе медленно разгорался голубым мерцающим светом. Паника охватывала все больше – где те прекрасные люди, что построили это чудо? Где отчаянные мечтатели, что прибыли сюда раньше? Впереди что-то показалось, сердце заколотилось о ребра. Ближе, еще ближе. В пыли у дороги лежал мертвый мужчина, время высушило тело, превратив в мумию. Богатая одежда, шляпа и тонкие перчатки – богатей, один из искателей легкой жизни. В ссохшейся ладони зажат пожелтелый листок. Подумав, молодой человек достал его, аккуратно развернул. «Это не город, это ловушка. Тюрьма. Я обошел вдоль и поперек – везде одно – трупы. Нет воды, нет еды, нет даже крыс! Нет обратной дороги. Поэтому никто не смог вернуться. Ни все эти люди, ни я, ни тот, кто придет после. Бог смеется надо мной, наказывая за самый тяжелый грех…»
*** Через полгода после того, как Сагир ушел, его родители погибли. Сгорели в старом доме в одну из особо холодных зимних ночей. Двух осиротевших девочек приютила семья фермеров, живущая неподалеку. Спустя еще четыре года Рагия исчезла, оставив подрастающую сестренку на попечение добрых людей. Поговаривали, что она ушла вслед за странным пришлым мужчиной, который прилетел из летающего города в железном яйце.
Луч солнца проник сквозь витражное окно, и на полу заиграли разноцветные блики. В комнате было тепло, натопленный камин жарко полыхал, и дрова весело потрескивали. Лун лениво расправил крылья, икнул, и сладко потянулся. Зевнул, и из его пасти вырвалось синеватое пламя. Оно на миг зависло в воздухе , и медленно погасло. Скрипнула лестница, по ней спустился немолодой, довольно крепкий мужчина. На вид ему было лет триста – не более. К нему заспешила служанка, с теплым пледом в руках. Мужчина хмуро кивнул, накинул плед, и медленно опустившись в кресло, рядом с камином, сердито уставился в огонь. Лун подкрался к нему, и помогая себе мелкими коготками и крючками на крыльях, вскарабкался на колени, покрутился, свернулся калачиком, умиротворенно вздохнул и задремал. Мужчину звали Григ. Он был Старшим Зодчим при дворе великого и могучего короля Герольда Градостроителя. Григ был умелым мастером. Люди его страны умели ценить красоту. Лемурия была богата талантливыми художниками и поэтами. Но особая честь принадлежала людям, которые создавали города. Не один человек не начинал строить и улучшать свой дом, не обратившись в Гильдию Зодчих. Каждый старался отличить свой дом как мог, но каждый квартал придерживался определенного стиля. Безвкусие роскоши было не в цене, люди старались придать своим домам благородный блеск стиля. Настоящий зодчий видел дом продолжением своего хозяина. Для него он был не просто местом, где человек проводил большую часть своего времени. Дом должен дышать в унисон со своим владельцем, быть его другом, давать ему отдых и покой, если тот устал, дарить радость и веселье, когда у него праздник, защиту и утешение, если у него горе. Григ, был лучшим зодчим столицы. Для него проект каждого здания, летний домик ли это короля, в Багровом лесу, или дом пекаря, был одинаково дорог. Григ любил свое дело. Он был добр к ученикам, с удовольствием делился своими знаниями и опытом. Понимая при этом, что из ста молодых людей, лишь один, станет достойным продолжателем великого дела градостроителей. Но сегодня Григ был хмур. Он чувствовал себя уставшим и старым. Уже которую ночь подряд ему снился один и тот же сон. Он кружил вокруг него с назойливостью осенней мухи, делая сновидения Грига невыносимыми. Григ рассеяно погладил Луна по чешуйчатой голове. Тот довольно засопел. Стук в дверь вывел Зодчего из задумчивости. Служанка проводила в комнату невысокого человека, сверкавшего очками и белозубой улыбкой. - Григ, старина, ты ужасно выглядишь! – радостно сообщил он. - Спасибо Лимус, ты очень добр, - Григ невесело улыбнулся. - Я получил твое послание. Сказать по правде, оно меня несколько удивило. Мне всегда казалось, что на свете очень мало вещей, которые способны вывести тебя из равновесия. Что же произошло? - Мне снится сон. Один и тот же. И он ужасен, Лимус. Поверь! - Ну что же, не будем тянуть кота за хвост. Только попроси принести мне чаю, покрепче и погорячее. Прошло минут пять. Лимус удобно устроившись в кресле, приготовился слушать. Знахарь улыбался, но глаза его были серьезны, он никогда не видел друга таким мрачным. - Мне снится город, - начал свой рассказ Зодчий, - он огромен и сер. Улицы бессмысленно перепутаны. По дорогам, источая неприятный запах, носятся какие то коробки, в них сидят люди и выражения их лиц напоминают мне выражение того бедняги, который приходил к тебе на прошлой неделе, помнишь? Он еще, прости за подробности, не мог сходить по большой нужде. Люди, которые спешат по пыльным улицам, тоже не отличаются радостными и приветливыми лицами. Они смотрят прямо перед собой и взгляд их полон такой решимостью, как будто они идут в свой последний бой. Но больше всего меня поразили дома. Если можно их таковыми назвать, дорогой Лимус… Огромные коробки, с квадратными дырами застекленных окон. Все в подтеках краски, состоящие из серых плит, скрепленных между собой странным веществом. Эти коробки-дома огромны, как если бы несколько десятков курятников были поставлены друг на друга. Во сне я вошел в дверь такого дома. Это было ужасно. Мусор, какие то прозрачные мешки с разноцветными коробками, источающие удручающий запах. На стенах странные письмена. Несколько дверей, по две отделенные решетками и металлическими ставнями. Как в королевской тюрьме. Потом там было странное подъемное устройство. На его стенах были все те же странные письмена, а в углу лужа. Я не рискнул зайти в него – лужа неприятно пахла. Дружище Лимус, в своем сне я обошел много таких домов. И все они, поверь, не отличались друг от друга. О, Лимус. Это еще не все. Я видел, как возводятся эти сооружения. Огромный механизм, напоминающий дракона, поднимал блок, из которого торчали жуткие металлические прутья, он тащил его наверх, где дико кричащие люди, они размахивали руками и суетливо бегали туда сюда. Грохот стоял такой, что содрогалась земля и дребезжали квадраты окон рядом стоящих домов. Вообще они как-то странно близко расположены друг к другу. Пространство перед ними заполнено этими странными коробками на колесах. Деревьев очень мало, и все они зажаты с разных сторон пыльными дорогами. Еще в этом городе очень много бездомных животных. Худые собаки, с надеждой заглядывают в глаза людей, выходящих из торговых лавок. Полчища котов, спешат к неопрятно одетым старухам, с булкой хлеба в одной руке и тарелкой каши в другой. Эти старухи, кормят хлебом, каких то грязных птиц, отдаленно напоминающих наших голубей, которые, взлетая, поднимают в воздух не только себя, но и пыльный мусор. Многие здания увешаны странными картинами. На них полуголые девы зазывно улыбаются, рядом с какими то бутылками, или удивительными устройствами. Я, было, подумал, что это Дома веселья. Заглянул. Ну так… гхм… краем глаза. Оказалось, нет! Это рынки. Люди там покупают еду. Из всего, что мне знакомо, я видел лишь хлеб. Цветы, которые продают цветочницы, не пахнут! Совсем! Ювелирные ряды блистают бриллиантами и однообразием. И что самое грустное, дружище Лимус, как мало в этом городе улыбок и счастливых лиц! Я был на городской площади. Посреди нее стоял памятник. Наверное, это их король. Но если так, то почему он был весь в птичьем помете? Очень неуважительно. Фонтаны не струятся, в них, мусор. Река, протекающая, через город, обмелела и тина, вся в бутылках, из какой то прозрачной материи, смрадно пахнет. Но больше всего меня, угнетает в этом сне, знаешь что? За городом, там, где начинается бесконечно длинная дорога вдоль пыльной степи, я увидел обвалившуюся стену. Я подошел к ней. Каждый камень был вылизан ветром, иссушен солнцем и обмыт дождем. Но на одном из них, едва заметный, был виден выбитый знак… - Знак? В твой сон пробралась интрига? – Лимус закурил трубку. -Да, знак. Точнее клеймо. Клеймо Гильдии Зодчих. ….. Лун приоткрыл один глаз. Два друга молча смотрели на огонь. Вечерело. За цветными витражными окнами слышался веселый смех. Где-то, играла лютня, наполняя вечер красивой и грустной мелодией. В окнах домов зажигались огоньки. На блестящие камни, которыми была вымощена улица, упала снежинка. В город пришла зима.
Блин-блин-блин... Могла бы сделать на порядок лучше. Теперь вижу... По правилам - не голосую, но уже догадываюсь, кто победит. Моя страница, велкам! Мой дневник
Анаит, полагаю, мы все могли, но уж что вышло))) вот и у меня уже предположение по этому поводу есть В отличие от шахмат, в жизни игра продолжается и после мата. (Айзек Азимов)
Ух ты! Ну с компа я не люблю читать - распечатаю все работы и засяду с удобством. Даже если голосовать и нельзя, мнение то свое можно высказать Потом отпишусь, какая работа покорила больше всего. ) "Это - Брокилон..."
Рассказы получились очень разными и очень разные проблемы в них показаны. Выбирать было тяжело. Основными претендентами для меня стали №3 и №5. Проголосовал за участника №3, потому что система существования мира подробно прописана и выглядит более оптимистично.
Граждане голосующие!!! Тех, кто проголосовал четверо, а пояснений от участников голосования всего два. Можно всё же как-то аргументировать своё решение? А то я могу подумать, что голосовал кто-то из участников. Титул - Лирическая маска года Титул - Юморист Бойкое перо
