Японская поэзия основана на чередовании определенного количества слогов. Рифмы нет, но большое внимание уделяется звуковой и ритмической организации стихотворения.
Хокку, или хайку (начальные стихи), - жанр японской поэзии: нерифмованное трехстишие из 17 слогов (5+7+5). Искусство писать хокку - это прежде всего умение сказать многое в немногих словах. Генетически этот жанр связан с танка.
Танка (короткая песня) - древнейший жанр японской поэзии (первые записи - 8-й век). Нерифмованные пятистишия из 31 слога (5+7+5+7+7). Выражает мимолетное настроение, полно недосказанности, отличается поэтическим изяществом, зачастую - сложной ассоциативностью, словесной игрой.
С течением времени танка (пятистишие) стала четко делиться на две строфы: трехстишие и двустишие. Случалось, что один поэт слагал первую строфу, второй - последующую. В двенадцатом веке появились стихи-цепи, состоящие из чередующихся трехстиший и двустиший. Эта форма получила название "рэнга" ("нанизанные строфы"); первое трехстишие называлось "начальной строфой", по-японски "хокку". Стихотворение рэнга не имело тематического единства, но его мотивы и образы чаще всего были связаны с описанием природы, причем с обязательным указанием на время года. Начальная строфа (хокку) часто бывала лучшей строфой в составе рэнги. Так стали появляться отдельные сборники образцовых хокку. Трехстишие прочно утвердилось в японской поэзии во второй половине семнадцатого века.
Хокку обладает устойчивым метром. Это не исключает поэтической вольности, например, у Мацуо Басё (1644-1694). Он иногда не считался с метром, стремясь достигнуть наибольшей поэтической выразительности.
Мацуо Басё - создатель не только поэзии хокку, но и целой эстетической школы японской поэтики. Его подлинное имя - Мацуо Мунэфуса. Родился в замковом городе Уэно провинции Ига (в центре острова Хонсю), в семье небогатого самурая Мацуо Ёдзаэмона. Родные Басе были людьми образованными, что прежде всего предполагало знание китайских классиков. Отец и старший брат Басе преподавали каллиграфию. Сам Басе с детства был товарищем княжеского сына - большого любителя поэзии; вскоре сам Басе начал писать стихи. После ранней смерти своего молодого господина Басе ушел в город и принял постриг, освободившись тем самым от службы своему феодалу, но настоящим монахом не стал. Учился у знаменитых в то время мастеров поэзии хокку Катамура Кигин и Нисияма Соин. В 1680 г. опубликовал первую антологию собственных стихов и стихов своих учеников. Тогда же поселился в хижине в предместье Эдо (Токио). В 1684 г. начинает странствовать, как его любимый поэт Сайгё. По мере того как росла слава Басе, к нему стали стекаться ученики всех званий. К концу жизни у него было множество учеников по всей Японии, но школа Басё не была обычной для того времени школой мастера и внимающих ему учеников: Басе поощрял приходивших к нему на поиски собственного пути, каждый обладал своим почерком, иногда очень отличавшимся от почерка учителя. Учениками Басе были Кёрай, Рансэцу, Иссё, Кикаку; к школе Басе принадлежит Тиё - талантливая поэтесса, которая, рано овдовев и потеряв ребенка, постриглась в монахини и посвятила себя поэзии...
Басё (1644-1694)
Тишина кругом. Проникают в сердце скал Голоса цикад.
* * *
Старый пруд. Прыгнула в воду лягушка. Всплеск в тишине.
* * *
Вода так холодна! Уснуть не может чайка, Качаясь на волне.
* * *
Жизнь свою обвил Вкруг висячего моста Этот дикий плющ.
* * *
О, сколько их на полях! Но каждый цветет по-своему - В этом высший подвиг цветка.
Иссё (1653-1688)
Видели все на свете Мои глаза - и вернулись К вам, белые хризантемы.
Рансэцу (1654-1707)
Осенняя луна Сосну рисует тушью На синих небесах.
Тиё (1703-1775)
На смерть маленького сына
О мой ловец стрекоз! Куда в неведомую даль Ты нынче забежал?
* * *
Роса на цветах шафрана! Прольется на землю она И станет простой водою...
* * *
Сливы весенний цвет Дарит свой аромат человеку... Тому, кто ветку сломал.
* * *
Я и забыла, Что накрашены губы мои... Чистый источник!
Бусон (1716-1783)
Грузный колокол. А на самом его краю Дремлет бабочка.
* * *
Я поднялся на холм, Полон грусти, - и что же: Там шиповник в цвету!
* * *
Выпала роса, И на всех колючках терна Капельки висят.
* * *
Холод до сердца проник: На гребень жены покойной В спальне я наступил.
Исса (1768-1827)
Так кричит фазан, Будто это он открыл Первую звезду.
* * *
Чужих меж нами нет! Мы все друг другу братья Под вишнями в цвету.
* * *
Дерево - на сруб... А птицы беззаботно Гнездышко там вьют!
* * *
О, с какой тоской Птица из клетки глядит На полет мотылька!
* * *
В зарослях сорной травы, Смотрите, какие прекрасные Бабочки родились!
* * *
Печальный мир! Даже когда расцветают вишни... Даже тогда...
На смерть маленького сына:
Наша жизнь - росинка. Пусть лишь капелька росы Наша жизнь - и все же...
Из книги: Бабочки полет. Японские трехстишия / Пер. с яп. В.Н. Марковой. - М., 2000.
*** Всё твёрдое гибнет… Лао-цзы *** Сколько бы мы не спорили о сущности хайку, сколько бы ни пытались найти ответ, хотя бы для себя, как писать настоящее хайку, нам, людям живущим немного западнее Японии, никогда не удастся проникнуть в самую душу хайку, понять до конца её магию. То, что японцы впитывают с молоком матери, то, среди чего они живут, то, чем они дышат, для нас не более чем экзотика. И тем не менее…
Бытует ошибочное мнение, что настоящие жемчужины хайку могут выходить только из-под пера просветленного человека, мастера дзэн. И если, скажем, это хайку написано Басё, Иссой, Бусоном или Сики, то уже по этой причине оно не подлежит критике и им нужно только восхищаться. Если вы ничем не жертвуете, не удаляетесь от суетного мира, не странствуете по свету в дождь, в снег, в жару, не спите под открытым небом, не живете в глиняной лачуге, не питаетесь растительной пищей, не можете просто быть зеркалом, отражающим окружающий мир, можете ли вы писать настоящие хайку?
Я часто задаю себе один и тот же вопрос: «То, что я пишу на самом деле хайку , танка или обычный верлибр? Это мгновенное отражение мира и моих чувств или надуманное умозаключение, некая мысль, приведенная к твёрдой форме? Это картина реальная или вымышленная?» Пока у меня нет простого, однозначного ответа. А когда мне приходится читать хайку на заданные темы с самых различных конкурсов, ничего кроме улыбки, они у меня не вызывают. Для большинства это не более чем модное увлечение. Но настоящее хайку – это образ жизни, это состояние души. Это вспышка молнии, на мгновение озаряющее темноту. Это отражение на сетчатке глаза между двумя взмахами ресниц. Это рисунок мелом на асфальте, смытый дождем. Неуловимое, неподвластное уму, но доступное душе. 25 кадр нашего подсознания.
Каждый стоит посреди земли В солнечном свете, один. Вот уже вечер. ( Квазимодо)
Нет, я не призываю всех, кто пишет давно и кто только пытается писать хайку, отказаться от этого занятия и изучать только работы выдающихся мастеров. Пишите! Но не в угоду моде, а по велению души.
Поймал ли тебя? Не знаю, тебя ли поймал, пушинка, или держу твою тень. (Хуан Р. Хименес)
Когда меня попросили написать что-нибудь, на моё усмотрение, о японской поэзии, я подумал: «Что я, человек, проживший всю свою жизнь на западе, могу сказать о поэзии Японии?» Казалось бы, всё давно сказано, всё давно исследовано, тысячи статей, монографий, журналов, сайтов посвящены этому восточному диву, но, тем не менее, ответов на многие вопросы и по сей день нет.
Чем же нас так привлекает это бессмертное искусство слагать стихи из нескольких строк, дошедшее к нам из глубины веков, эта магия немногословности: простотой слова, концентрацией мысли, глубиной воображения или своей душой? Чем?
Думаю, что ответы на все эти вопросы каждый, кто увлекается классической японской поэзией, должен искать самостоятельно. Я всегда повторяю слова мастера дзен Иккю: «Много троп ведет от подножия горы, но на вершине мы все созерцаем одну и ту же яркую луну».
Если немного углубиться в японскую историю и посмотреть когда особенно бурно расцветала и развивалась классическая поэзия вака и хайкай, окажется, что это происходило во времена войн и потрясений, когда люди стремились уйти от действительности в мир слов, чтобы хотя бы на время забыть ужасы и кошмары окружающего их враждебного мира.
Роза, о чистое противоречье, Радость, ничьим сновиденьем не быть Под столькими веками. (Райнер Мариа Рильке)
Не происходит ли тоже самое сейчас с нами? Ведь и нас не миновали войны, разрушение государств, разрушение личности человека, всеобщая глобализация, навязывание «демократических» стандартов и культурных ценностей, которые по сути своей таковыми не являются? Ни в этом ли причина, что большинство людей, причём людей творчески мыслящих, чувствуют себя ненужными в этом мире, где практически на каждом шагу обман, оскорбление, унижение? Не потому ли они стараются отвлечься от повседневной суеты, уйти в мир искусства, в мир поэзии? Именно в этот момент, по моему убеждению, у совершенно разных людей возникает желание общаться, а хайку или танка становится тем универсальным я зыком, на котором это общение происходит. Пусть это не всегда хайку и совсем не танка. Но ведь и среди тех, кто их пишет, нет мастеров дзэн, таких как Басё или Сайгё. Тем не менее, среди работ современных англо - и русскоязычных авторов, можно найти замечательные хайку и танка, написанные в классическом стиле:
нет двух упавших путем одним и тем же вишни лепестки (Брент Партридж)
Грустно только, что, переняв у японских мастеров умение правильно писать, мы остановились в своем развитии. Мы всего лишь слепо следуем их образцам, а скорее даже переводам на различные языки, как будто мы живем в Японии, в те далёкие времена, а не настоящее время, в провинциальном городке, где-то на окраине или в центре Европы. Почему изучая историю и культуру этой древнейшей страны, мы напрочь забываем свою собственную историю, теряем те корни, которые держат нас на этой земле? Вот одна из хайку, написанная Валерием Брюсовым:
Кто назвал Любовь? Имя ей он мог бы дать И другое: Смерть.
Неужели природа, среди которой вы живёте, не так прекрасна, как японская? Неужели ваша история беднее? Неужели мы менее одухотворены? Неужели христианская вера всего лишь Иисус, распятый на кресте? Ни об этом ли писал выдающийся испанский поэт Хуан Рамон Хименес:
Белое облако вдали, ты мертвое крыло - но чье? не долетевшее - куда?
А эта замечательная хайку французского поэта Поля Элюара:
Прекрасно в счастье, Уродливо в несчастье, Зримо для слепых.
ни о том же самом?
Так давайте же, засучив рукава, будем разгребать свои собственные завалы, используя наше неуемное желание, учиться у лучших мастеров, но писать о том, что нам близко и дорого.[center]
Ступайте легче, ибо вы ступаете по снам моим. У. Б. Йейтс.
