Данная статья об одном из множества существующих в поэтическом мире клише. А именно: «глагольная рифма – это плохо». И не только об этом. Скажите какому-нибудь поэту волшебное словосочетание «глагольная рифма», и тот тут же скривится. Примените глагольную рифму в стихе, и вас тут же запишут в безнадежные графоманы. Вот что пишет В.В. Онуфриев в "Словаре разновидностей рифмы": «Глагольная рифма – разновидность однородной рифмы; рифма, состоящая только из глаголов : плыву – зову, жить – говорить… По причине того, что придумать такую рифму не составляет труда, такие рифмы называют ещё и бедными: петь - гореть - шуметь - лететь..». Прочтя эти, либо подобные этим, строки, поэты на раз решили – рифмовать глаголы плохо. Странно, но почему-то мало кто, из числа яростных критиков глагольной рифмы, замечает, что рифмовать прилагательные или, например, наречия не менее просто: «прекрасный – страстный – опасный - напрасный», «прекрасно – страстно – опасно - напрасно». Да и, если уж совсем начистоту, 99% процентов существительных рифмуются элементарно, а рифму к оставшемуся 1%, поэту с плохой фантазией всегда подскажет словарь рифм. Времена меняются. Глагольную рифму вполне заслуженно обижали прежде, когда число поэтов (именно поэтов, а не людей пописывающих стишки) не исчислялось третьим порядком. Сейчас же, наравне с глагольной, практически любую рифму можно назвать «банальной», «затертой до дыр». Если в творчестве современного поэта окажется десяток-другой рифм, которые до него никто не использовал – это уже будет большой удачей. Так как же быть? Многие, окончательно запутавшись в современной русской поэзии, решили вопрос просто – вовсе отказавшись от рифмы. Спорное и опасное решение. Спорное, потому как тот же белый стих или верлибр совсем не так «свеж и оригинален», как то желают доказать многие нынешние поэты. Например, даже у Пушкина есть такие строки: «Как весенней теплою порою Из-под утренней белой зорюшки Что из лесу из лесу из дремучего Выходила медведиха Со милыми детушками медвежатами Погулять посмотреть себя показать…» В поэзии же, начиная с периода символизма, белый стих и верлибр встречался в творчестве почти каждого поэта. Увлечение восточной поэзией тоже не является выходом, потому что, во-первых, восточная поэзия старше русской, во-вторых примитивней по форме, в-третьих не подходит русскому менталитету. Это решение опасно, потому как начинающему поэту кажется, что творить в данных формах легче, нежели в традиционных. В итоге сейчас в Рулинете наблюдается засилье текстов прячущихся под вывеской «стихи», и при том совершенно не являющихся поэзией. Безусловно, белый стих и верлибр являются одними из наиважнейших завоеваний прошлого, они должны существовать и будут, но творить в данных формах с правом называть написанное поэзией способен лишь поэт состоявшийся, имеющий в арсенале огромное количество наработок и технических приемов. Русская поэзия традиционно строилась на рифме. Ни один великий русский поэт рифмы не избежал. Будущее поэзии так же за рифмой. На мой взгляд, основная проблема нынешних «критиков» – недостаточное понимание ситуации в современной русской поэзии. Вокруг постоянно сыплют словами, которые, безусловно, звучали уместно из уст символистов 19-го века или футуристов 20-го и которые звучат сейчас как нелепица: «данная форма устарела», «эта рифма банальна», «нынешняя поэзия должна экспериментировать с…». Поэзия никому ничего не должна, любые эксперименты после Хлебникова всего лишь повторение, все рифмы расфасованы по словарям. «Поэма пустоты» давно написана. Современный стих будет хорошим лишь при условии, что автор попытался использовать все разнообразие, все многовековые поэтические наработки в конкретном стихе. Отказаться от чего-либо в нынешней ситуации – означает пятиться. Здесь необходимо сказать несколько слов о псевдопоэтах, ибо поддержка и распространение многих поэтических клише идет как раз из их кишащего болота. Тысячи авторов, совершенно далеких от поэзии, не способных ни «сыграть ноктюрна на флейте водосточных труб», ни «бряцать по лире вдохновенной», но при том желающие писать и быть читаемыми, вынуждены садиться за филологические тома, вычитывая там нелепые правила и условности, коих никогда не терпела поэзия. Распространяя их посредством Рулинета, ссылаясь на «авторитетные мнения», каждый вносит свою долю в попахивающий ком клише. Некоторые утверждают, что так авторы учатся писать хорошие стихи, совершенно забывая, что научиться поэзии невозможно (слова «талант от Бога» актуальны в любой сфере человеческой деятельности). Молодому таланту достаточно прочесть стихи Маяковского, Блока или Бродского, чтобы понять, как писать не нужно. Точнее даже не понять, а утвердиться в своем мнении. Прочим не поможет ни критика, ни многотомники. «Авторитетных мнений» для поэта нет и быть не может. Каждый поэт тем и хорош, что самобытен и самодостаточен. Но, вернемся к глагольным рифмам. У многих презрение к ним основано на твердом убеждении, что рифмованный стих – это некий набор слов, впихнутых в определенный размер, связанных общим смыслом, и с зарифмованными последними словами строк. Ни один настоящий поэт не воспринимает поэзию столь узко. Прежде всего, все слова в стихе должны гармонично сочетаться. Внутренние рифмы, аллитерации, проверка каждой буквы на уместность использования в данном стихотворении и многое другое – без всего этого поэзия куца с технической точки зрения. Именно за счет использования широкого поэтического арсенала в стихах глагольные рифмы классиков не режут слух – даже простейшие рифмы идеально вписываются в общую фонетику стихотворения. Особенно нелепой сложившаяся ситуация выглядит, когда поэты, рьяно протестующие против «глагольных рифм» в описанном выше понимании, совершенно спокойно используют их же в качестве внутренних. Глагол создает движение в стихе, глагол – динамика жизни. Попробуйте написать стих, например о нежности, избегая глаголов? Это вполне возможно, но без глаголов, эта нежность будет созерцательна, одинока. И лишь глагол способен заставить читателя выйти из состояния созерцания, ощутить прикосновение. У Маяковского есть отличные строки: «Глаза наслезнённые бочками выкачу. Дайте о ребра опереться. Выскочу! Выскочу! Выскочу! Выскочу!...» Как Маяковскому, не используя глаголов, до последней извилины дать понять читателю перевозбуждение, всю нервозность своего героя? Герой Маяковского кричит, герой готов действовать. Но давайте переставим слова, дабы удовлетворить «критика», получим: «Выкачу глаза наслезненные бочками» или «Глаза выкачу наслезненные бочками» Многие бы одобрили, только вот кричать герой перестал, стал пассивен. Герой стал похож на плачущего от обиды мальчика. Не спорю, рифмы вроде «был-любил» заезжены «до нельзя». Но разве это повод отказываться от гигантского и столь аппетитного куска русского языка, как глаголы?! Далеко не все глаголы просты. Стих только приобретет в ритмичности, если, например, применить конструкции «отказываться – оказывается», «нашкодить – наши ходят». И данные конструкции уж точно никак не менее сочны, чем «палка - зажигалка», которая, тем не менее, будет признана многими более правильной. Часто путают глагольную рифму и рифму образованную глаголом и другой частью речи. А ведь это мощнейший инструмент поэта! «Батистовая – перелистывает», «варево – разговаривать» - примеров можно привести множество. Не стоит забывать о внутренних рифмах, те же избитые глагольные рифмы, вшитые в тело стиха, усиливают, украшают его звучание. Примеров можно привести множество, но цель данной статьи не в создании пособия по применению глагольной рифмы, данная статья, скорее, попытка переосмыслить, попытка подтолкнуть поэтов к тщательному обдумыванию клише, которые так легко воспринимаются многими на веру.
Есть замечательное высказывание С.Я. Маршака:
«Конечно, богатая рифма лучше бедной, новая и оригинальная лучше затрепанной. Но оценки эти - вне строки, вне стиха - очень относительны. Нередко бывает, что самая бедная глагольная рифма оказывается сильнее (потому что нужнее) богатой и причудливой». Подытоживая, скажу. Не следует относиться к поэзии, как к конструктору, а тем более как к «упражнениям в филологии». Поэзия – это постоянный поиск компромисса между формой и содержанием. И в поиске этого компромисса поэт просто не имеет права ссылаться на учебники, стараться соответствовать различным клише – если слово проситься в строфу, оно должно быть там.
Писать душой. Когда ты душу передаешь через сеть словами, когда ты чувствуешь чужую, когда ты отзываешься на строки - это поэзия, это рифма. И по моему глубокому убеждению нет "плохой" рифмы, а есть плохой вариант передачи твоих чувств. Те же, кто стремится к усложнению передачи информации, кто стремится выразить себя через уж очень необычность, пусть стараются. Это тоже вариант. Но дойдет ли он до всех? Хотя и к этому нужно стремиться. Учись делать всё сам: никто за тебя не умрёт. Светлана Сурганова - Игра в классики.
