И вот моя двухлетняя командировка закончилась. Перед отъездом из Камагуэя я отдыхал на пляже Санта Люсия. Там три дня жил в коттедже, построенном почти у самой воды.
В июле у моря всегда много отдыхающих. Температура воздуха 30-32 градуса, а вода прогревается до 28. Люди живут в коттеджах, палатках, в своих машинах. Некоторые ночуют просто на песке у самой воды и обходятся только парой простыней: на одной спят, а другой укрываются от комаров.
Интересен тот факт, что в январе вода в море и температура воздуха на Кубе на два-три градуса ниже, чем июле. Но кубинцы говорят, что для пляжного отдыха это холодно. Поэтому на пляжах отдыхают, как правило, только иностранцы.
Первую ночь я долго не мог заснуть. Не переставая, гремела музыка, отовсюду неслись веселые голоса и смех отдыхающих. И только далеко за полночь все улеглись спать.
Я вышел к морю. Стояла темная тропическая ночь. Небо было покрыто сплошными облаками. Моря не было видно, только слышно было, как где-то рядом оно ухало и вздыхало, словно неведомый огромный и усталый зверь.
Сухо шелестели пальмы, раскачивая на фоне неба свои лохматые черные гривы. Выброшенные на берег морские водоросли тускло фосфоресцировали холодным светом.
Купаться я не собирался. И не только потому, что очень угнетающе действовал пейзаж ночного пляжа. А потому, что ночью у берега бывает много акул. И вообще, поверить трудно, чтобы кому-то в голову могла придти безрассудная мысль купаться здесь в такое жуткое время.
Такими ночами, как гласит одна легенда, к морю приходят «духи пиратов». Днем они охраняют спрятанные сундуки, а ночью выходят на берег с надеждой увидеть приплывший за ними корабль.
Мне стало жутко и я поспешил к дому, к свету. Там, на ровной площадке, освещенной яркими фонарями, стояли расставленные в круг легкие кресла-качалки. Под неровными порывами ветра то одно, то другое кресло вдруг начинало раскачиваться и казалось, что это невидимые «духи пиратов» расселись здесь и ведут между собой неспешную беседу.
На крыше дома что-то загромыхало. Это созревший кокос сорвался с пальмы и с грохотом скатился по черепичной крыше.
И опять все тихо, только шелест ветра в пальмовых гривах да размеренная беседа «духов пиратов» под легкое раскачивание кресел.
ПОДАРОК РАКА-ОТШЕЛЬНИКА
На следующее утро я решил выйти в море в последний раз. Хотелось выйти пораньше, когда солнце еще не взошло. Уж очень хотелось посмотреть на подводное царство на границе ночи и дня и встретить солнце под водой.
Утро выдалось, как говориться, на славу. Море было тихое-тихое и гладкое, как зеркало. Таким его я еще ни разу не видел. Небо с востока было чистое и только впереди, на юге темнела огромная туча. Края тучи уже слегка порозовели.
Предрассветные сумерки таяли быстро и мне следовало поторопиться. Однако, надев ласты и маску, я не сразу решился нарушить зеркальную гладь воды. Уж очень непривычное море в таком состоянии.
Но бросившись в воду, я быстро-быстро заработал ластами, чтобы отплыть от берега как можно дальше. Хотелось встретить первые лучи солнца подальше от берега.
Дно уже просматривалось, хотя в сумерках казалось каким-то незнакомым, пугающе чужим.
И тут мое внимание привлек какой-то непонятный шум. Откуда он исходил, я не мог понять и поэтому остановился. Раскинув неподвижно руки и ноги, затаив дыхание, прислушался.
Вокруг - мертвая тишина. Как только я пустился вплавь, шум возобновился. Остановился - опять только звон в ушах.
Что бы это могло быть? Все непонятное вызывает тревогу, особенно под водой. Поэтому я не мог плыть дальше, не разгадав этой загадки.
Но все оказалось очень просто. Это в воде во время движения ласты издавали шум, который обычно не слышен. Но когда море необычно спокойное и такое гладкое, как сейчас, то бульканье ласт разносится довольно далеко вокруг.
Хотя очередная тайна была разгадана, мне расхотелось плыть дальше. Уж очень не нравилось, что мое пребывание в море заметно на сотни метров вокруг.
Кто знает, может быть еще не все акулы ушли от берега после очередной ночной прогулки. К тому же толща воды впереди, напротив тучи, была непривычно темной, совсем не просматривалась. Это также вызывало тревогу.
Поэтому я благоразумно повернул к берегу, так и не встретив под водой первые лучи восходящего солнца.
На обратном пути мне встретилась ракушка, какой у меня не было в коллекции: широкая раковина, покрытая толстыми короткими и острыми шипами. Здесь таких не водилось. Когда я взял её в руки, то она оказалась домиком рака-отшельника. Это он, путешествуя, доставил её сюда.
Я обрадовался находке, но и обидеть жильца-путешественника не хотел. Однако я знал, что рака-отшельника легко выманить из своего домика, предложив ему жилище попросторнее. Что мне после некоторых хлопот и удалось сделать.
Дома я почистил ракушку и она оказалась очень красивой, мягкого кремового цвета с чистыми коричневыми параллельными полосками.
Я был благодарен раку-отшельнику за такой роскошный подарок.
ДЕНЬ РЕВОЛЮЦИИ
Педро Пино - ректор института, в котором я работал - организовал для меня интереснейшую поездку в горы Сьрра Маэстра.
Эти горы расположены на юго-востоке острова и занимают три провинции: Гуантаномо, Гранма и Сантьяго-де-Куба. Здесь, на востоке республики родилась, выросла и возмужала Кубинская революция.
А было это так. 26 июля 1953 года полторы сотни молодых кубинцев под руководством двадцатишестилетнего адвоката Фиделя Кастро совершили дерзкое нападение на военные казармы Монкада в Сантьяго-де-Куба. В этих казармах располагался пятитысячный гарнизон кубинского диктатора Батисты.
Бой продолжался два с лишним часа. Силы, конечно же, были не равны и смельчаки потерпели поражение. Многие из них погибли в бою, или же были схвачены в плен и расстреляны.
И только небольшая кучка революционеров, в том числе и командир Фидель Кастро, успела уйти в горы. Но и они вскоре были схвачены солдатами Батисты и брошены в тюрьму.
Эти трагические события всколыхнули весь кубинский народ и под его давлением диктатор вынужден был освободить Фиделя Кастро и его друзей. Они эмигрировали в Мексику и там, в подполье, организовали «Движение 26 июля», объединившее кубинских эмигрантов-революционеров. Там они готовились к новым революционным действиям.
И вот в непогожую ноябрьскую ночь 1956 года шхуна «Гранма» отчалила от мексиканского побережья и взяла курс к восточным берегам Кубы. На её борту плыло восемьдесят два смельчака, среди которых был Фидель Кастро и его младший брат Рауль.
2 декабря «Гранма» причалила к глухому болотистому берегу недалеко от рыбачьего городка Мансанильо. Отряд Фиделя высадился и ушел в леса. Однако береговая охрана обнаружила брошенную шхуну и войска Батисты бросились преследовать повстанцев.
Гонимые солдатами диктатора революционеры отступали все дальше и дальше - к горам Сьерра Маэстра. Там они и укрылись в самых непролазных джунглях недалеко от Туркино - самой высокой горы на острове Куба.
Это был трудный путь молодых патриотов. Из восьмидесяти двух человек уцелело только двенадцать. В горах они терпели тяжелые лишения, жили под открытым небом, голодали. Там они поклялись не брить бороды, пока не победят. Поэтому их и назвали «барбудос» - бородачи.
Отряд барбудос рос и вскоре насчитывал более тысячи партизан. Они смело вели борьбу с войсками Батисты, нападая на них в густых чащах и на крутых горных дорогах. Там, в горах Сьерра Маэстра заговорила первая революционная радиостанция и весь кубинский народ слушал пламенные речи Фиделя Кастро, подымавшие на борьбу.
Небольшая группа партизан переросла в целую армию, которая в 1958 году спустилась с гор. Народ восторженно встречал своих героев. В их ряды становились все новые и новые повстанцы.
Революционная волна, зародившаяся в горах Сьерра Маэстра, прокатилась по всему острову и в день нового, 1959 года докатилась до Гаваны. В этот день армия, возглавляемая Фиделем Кастро, торжественно вступила в столицу Республики Куба.
А батиста, захватив часть богатств, награбленных у народа, на самолете сбежал на континент.
1 января на Кубе большой праздник - День Революции.
ЗДЕСЬ РОДИЛАСЬ СВОБОДА КУБЫ
Цель нашей поездки - посетить исторические места. Мы должны были проехать по пути, по которому прошел боевой экипаж «Гранмы», начиная с места высадки на берег и до подножья горы Туркино. Лос Колорадос - побережье, где была найдена шхуна войсками Батисты и откуда началось преследование отряда Фиделя Кастро.
Место действительно оказалось очень болотистым и глухим. Между водой и сухим твердым берегом простирались густые мангровые заросли. Для мангровых деревьев характерно то, что они растут на илистых побережьях, заливаемых во время прилива. Они имеют корни, которые начинаются в полужидком иле и ходулями подымаются выше человеческого роста над водой. Корни эти толстые, жесткие и густые и, казалось, пробраться сквозь них практически невозможно.
Но экипаж «Гранмы» преодолел эти мангровые заросли. Теперь здесь по следам героев проложен деревянный настил, который тянется более двух километров от открытой воды к суше.
Мы долго шли по скрипучему настилу, а по обе стороны темнели густые сплетения жестких мангровых корней и веток. В их гуще попадались ящерицы, вдали пели птицы. Тускло блестела застоявшаяся болотная вода, в которой постоянно что-то копошилось и булькало. Нас нещадно атаковали полчища кровожадных комаров.
После мы стояли на широком деревянном помосте у самой воды и молчали. Представить страшно, как когда-то люди, измученные усталостью, голодом и жаждой после семидневной качки, оставили шхуну и с оружием в руках пробирались к берегу через эти непролазные мангровые дебри и топкое болото.
В самом начале настила установлен большой красочный плакат: «Здесь родилась свобода Кубы!».
НА ВЫСОТЕ 900 МЕТРОВ
Дальнейший наш путь - к местам боев, где сражались повстанцы. Высоко в горах нам предстояло посетить хижину, в которой скрывался боевой штаб Повстанческой армии.
Мы переночевали в небольшом поселке и ранним утром отправились дальше. Дорога вела на восток. Впереди и справа от дороги синели крутогорбые холмы, которые с каждым километром становились все выше и выше.
Это начиналась горная гряда Сьерра Маэстра, которая растянулась по острову на 250 километров. Горы эти покрыты густой растительностью. Здесь настоящие тропические джунгли.
В ущельях возле небольших речушек с чистой родниковой водой живут люди. Среди местных жителей много тех, кто участвовал в повстанческой борьбе.
Начиналась горная дорога, поэтому в одном поселке мы пересели в новенький «газик». Скоростные гонки по ровной дороге сменились автокроссом по крутым подъемам и головокружительным спускам. Часто дорога прямо у передних колес резко обрывалась вниз и перед нашими глазами открывалась живописная панорама глубокого горного ущелья.
Но нам было не до красот горного пейзажа. Машина, нисколько не сбавляя хода, падала в это ущелье, а вместе с ней падало сердце у каждого из нас. Мы судорожно вжимались в сиденья и хватались руками за что попало. Затем, казалось, карбюратор машины упирался в гору. Свободное падение замедлялось и наш «газик», взревев, медленно и натужно поднимался вверх, чтобы потом опять лететь вниз с головокружительной быстротой.
И вот дорога оборвалась. Водитель остановил машину. Наконец-то приехали. - Мы уже на высоте 900 метров над уровнем моря, друзья. Дальше пойдем пешком, - сказал Педро Пино.
Притихшие, мы выходили из машины и оглядывались по сторонам. Впереди густой стеной стояли джунгли. Позади простиралось ущелье, вдоль которого мы подымались по извилистой горной дороге.
На самом краю обрыва гордо стояла одинокая королевская пальма. Стройная и величавая, она, казалось, плыла над пышной зеленью ущелья в голубоватой дымке горного воздуха и розовых лучах утреннего солнца.
ТРОПА ФИДЕЛЯ
Мы стояли на небольшой ровной площадке. От неё в гору вели две еле заметные тропинки.
Педро Пино объяснил: - Левая тропа ведет на пик Туркино, к самой высокой горной точке в нашей стране. Но мы туда не пойдем. Мы отправимся вот по этой тропе, которая называется в народе тропой Фиделя. Она ведет к хижине, где когда-то скрывался революционный штаб.
Путь оказался не легким. Тропа вела все выше и выше, а лес все густел и густел. Начинались настоящие тропические джунгли. Кроны деревьев плотно переплетались где-то высоко над головой. Оттуда доносились крики птиц. Толстыми кривыми змеями свисали лианы.
Я не удержался и дернул было одну из них. Но Педро строго предупредил: - Не трогай! Ведь не известно, что может упасть нам на голову оттуда сверху.
Извилистая дорога терялась в царящем здесь полумраке. Правда, трудно назвать тропой нагромождение скользких острых камней и гнилых кочек, торчащих из грязной, никогда не просыхающей здесь воды.
Но по этим камням и кочкам все же можно было хоть как-то идти вперед. Иначе нам пришлось бы топорами или мачете прорубать себе дорогу в густых и жестких зарослях.
Иногда на склоне горы тропа вырывалась из плотных объятий джунглей и перед нами открывались чудесные горные пейзажи. Линия горизонта терялась в плававших прямо перед нами рваных клочьях облаков, таявших на изгибах зеленого лесного массива.
Здесь я впервые увидел кофейное дерево с зелеными и твердыми, как незрелая алыча, зернами. Я попробовал их на вкус, чем удивил моих кубинских друзей.
Педро рассказал, что на склонах гор много дикорастущего кофе. Когда он созревает, то собирать его выходят все местные жители. Школы закрываются - все дети уходят на сбор кофе.
На пути все чаще стали попадаться небольшие солнечные поляны, на которых росла жесткая трава, а на невысоких деревьях желтели крупные литые грейпфруты вперемежку с оранжево-зелеными апельсинами. В траве валялись опавшие зрелые плоды гуайявы, распространяя вокруг ароматный запах тропического фрукта.
На одной из полян паслись козы. Оказалось, что мы вышли к хутору, утопающему в пышной тропической зелени. Там жил старик, который когда-то помогал отряду Фиделя Кастро. Он был связным, поставлял бойцам продукты, предупреждал их о появлении войск Батисты.
Старик очень обрадовался нам, засуетился на кухне и вскоре мы сидели под навесом из пальмовых веток и не спеша пили горячий и удивительно ароматный кофе.
Напиток был необычно вкусным. Толи от того, что его аромат смешивался с чистым и легким горным воздухом, настоянном на благоухании цветущей тропической растительности. Или потому, что приготовлен он был из зерен, собранных здесь же, вот в этом же лесу на склоне горы.
После он проводил нас за калитку, встроенную в живой забор из кустов колючего лопатообразного кактуса, и пригласил заглянуть к нему на обратном пути.
Дальше тропинка круто вела в гору, но идти стало легче. Лес стал суше и приветливее. Солнечные поляны встречались чаще.
На одной еще издали увидели множество ярких красных цветов. Казалось, небольшая полянка была залита алой кровью. Когда мы подошли ближе, то увидели, что это не цветы, а трава, у которой и стебли и листья горели сочным алым цветом. Педро Пино сказал, что здесь похоронены несколько барбудос и эту траву в память о них посеяли их товарищи.
БОЕВОЙ ШТАБ БАРБУДОС
И вот мы возле хижины, где когда-то находился революционный штаб - «комендансия Фиделя».
Издали в густых зарослях её никак нельзя обнаружить - так удачно выбрано место. Хижина построена на крутом склоне на деревянных сваях, притом так, что подойти к ней можно только с одной стороны - со стороны глухой толстой стены.
А как же попасть в штаб? Оказывается, тяжелую деревянную стену, как створку, надо поднять вверх и установить на подпорки так, что в случае опасности её можно легко опустить. И тогда обитатели хижины будут защищены от пуль противника.
А выход из штаба - через люк в полу и по ступенькам, ведущим далеко вниз, в густые джунгли. Недалеко от штаба сооружена наблюдательная вышка, также аккуратно замаскированная в джунглях.
Согласитесь, все продумано очень тщательно. Мы с интересом рассматривали простой интерьер хижины. Все сделано из дерева: стол, скамья вдоль стены, полки для книг и небогатой кухонной утвари.
На одной из полок - радиостанция. Это она отсюда, с гор Сьерра Маэстра доносила до самых отдаленных уголков острова пламенные призывы Фиделя Кастро к борьбе.
В зарослях, недалеко от комендансии под открытым небом были учебные классы. Здесь повстанцы изучали оружие, приемы ближнего боя, постигали теорию и практику меткой стрельбы.
Эти вековые деревья, со стволов и веток которых свисали гибкие лианы и мохнатые кустики орхидей, казалось, еще помнят отзвуки отрывистых боевых команд, металлическое щелканье затворов, тихий говор и смех людей, готовящихся к предстоящим великим сражениям.
А теперь здесь раздавалось многоголосие птиц, ни на минуту не умолкающих высоко над головой, да стрекотание вездесущих цикад.
Мы стояли молча, боясь пошевелиться. Все здесь поражало своим величием: и древняя хижина, и вышка, и вековые деревья. Доже пение птиц казалось восславляющим и торжественным.
Идти обратно было легче. Долгое время мы шли молча. Каждый был под впечатлением увиденного. Минутой молчания почтили память погибших на алой полянке.
У калитки нас уже ждал хозяин хутора. Отдохнув за чашкой великолепного кофе, опять долго шли по острым камням и гнилым кочкам, срываясь в затхлую болотную жижу.
Когда добрались до нашего «газика», все, как по команде, попадали на траву. Вид у всех был довольно таки непривлекательным. Кто по колени, а кто и по пояс, были в липкой грязи, уставшие и мокрые от моросящего дождя.
Отдохнув, долго приводили себя в порядок. Видимо оттого, что все изрядно устали, повторную сумасшедшую гонку по горной дороге восприняли почти равнодушно.
ПОБРАТИМ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА
И вот мы уже в Сантьяго-де-Куба. Это большой город, древняя столица республики. Его героическая судьба очень схожа с судьбой Санкт-Петербурга. Не случайно эти города являются побратимами.
В Сантьяго-де-Куба много достопримечательностей, исторических мест, музеев. Но в первую очередь мы отправились в крепость Монкада.
Мы стояли перед невысоким и длинным белым зданием, построенным еще в прошлом веке. До революции в нем размещались казармы войск генерала Батисты. Сегодня здесь - школа. Только левое крайнее крыло занимает исторический музей.
У входа в музей на металлических поручнях, на стенах и ступенях мы видели следы, оставленные пулями и гранатами в то короткое сражение горстки смельчаков-патриотов с регулярными войсками Батисты.
Затем мы посетили несколько других музеев города. Но больше всего нас поразила древняя крепость, построенная испанскими колонизаторами триста лет назад. Темно-багровые стены крепости у входа в бухту Сантьяго-де-Куба живописно контрастировали с лазурной глубиной неба и сине-зеленой гладью моря.
Запомнились узкие каменные лестницы цитадели, тяжелый, висящий на толстых цепях, подземный мост. Поразил колодец, пробитый через всю скалу до самого океана, куда колонизаторы бросали непокорных на корм акулам.
А вечером мы долго гуляли по нешироким и крутым улочкам древнего города. По вечерам в Сантьяго особенно шумно и весело. Днем здесь очень жарко, жарче, чем в любом другом городе Кубы. Ведь он с трех сторон окружен горами, преграждающими путь свежим северным ветрам. И только с юга он открыт нещадно палящему тропическому солнцу.
Поэтому днем в городе душно и пусто, А вечером на улицы выходит все население города. Сантьягерос, как и все кубинцы, веселы и приветливы. Им чужды сдержанность и церемонность в отношениях и поэтому в их толпе мы чувствовали себя естественно и просто.
И, НАКОНЕЦ, О КАРНАВАЛЕ
Поездка в горы Сьерра Маэстра - это мое последнее путешествие по острову Свободы. Но, заканчивая свой рассказ о Кубе, я не могу не рассказать о кубинском карнавале.
Летом, после окончания сафры - уборки сахарного тростника - на Кубе празднуют карнавал. Он начинается на юге республики в Сантьяго-де-Куба, где длиться несколько дней.
Затем эстафета карнавала передается в соседние провинции и далее он шествует из города в город, из деревни в деревню. Заканчивается шествие праздника в Гаване, где в красочных представлениях участвуют лучшие артисты всех провинций.
К карнавалу каждая провинция готовится задолго и с необычным энтузиазмом. Шьются маскарадные костюмы, заготавливаются тонны конфетти, километры серпантина. Сооружаются каросы - карнавальные красочные конструкции на колесах с иллюминациями, с площадками для выступления артистов. Некоторые улицы перекрываются широкими деревянными помостами для музыкантов и прилавками для продажи напитков и мороженого.
Праздничное настроение захватывает всех: и взрослых и детей. Дни карнавала - рабочие дни, но все предприятия и учреждения в карнавальную неделю начинают работу на час позже и заканчивают на час раньше. А ежедневные праздничные гулянья начинаются вечером и длятся всю ночь.
Мне посчастливилось посмотреть карнавал в Камагуэе. У меня был пригласительный билет на трибуны центральной площади города, на которой проходили главные карнавальные представления.
Трибуны гудели. Девушки в карнавальных костюмах ходили между рядами и раздавали пакетики конфетти и серпантина. Все с нетерпением посматривали в дальний конец улицы, откуда вот-вот должны показаться праздничные колонны.
Откуда-то издалека, словно с гор или джунглей раздавались глухие ритмичные звуки барабанов. Эти звуки были торжественными и загадочно-волнующими. Невольно подумалось, что в древней Африке вот так барабанами передавали тревожные новости на огромные расстояния.
И вот все оживились. Это на площадь вышла головная колонна праздничного шествия.
Карнавал - это такое зрелище, которое, практически, не поддается описанию. Трудно передать то праздничное настроение, веселье, которое захватывает всех и бурлит, торжествует, кипит и ликует безгранично и неуемно.
Бесконечное разнообразие красочных костюмов, масок, цветущих улыбок, музыкальных ритмов, танцевальных движений. Все это течет, растекается по улицам вечернего города.
А в этом потоке, словно сказочные фрегаты, плывут каросы, излучающие вокруг новые волны света, музыки и веселья.
И что интересно, в каждой провинции карнавал имеет свои особенности, традиции и даже свои фольклорные персонажи.
Например, в Гуантанамо - это «смерть голышом». Так называется фольклорный персонаж. Его изображает человек в накидке и шортах, нарисовавший на своем темнокожем теле белые кости скелета. «Белый скелет» всегда в сопровождении «собачьего оркестра». Музыкантом этого оркестра может стать каждый и с любым музыкальным инструментом, кто совершенно не умеет играть.
А в Камагуэе любимый карнавальный персонаж - привидение, закутанное в простыню, с белым капюшоном на голове. Его роль на карнавале та же, что и «смерти голышом» - пугать и смешить участников карнавала.
Всю ночь длится праздничное гулянье и затихает только утром, когда восходит солнце.
Посмотреть карнавал второй раз мне не пришлось. Моя командировка закончилась буквально накануне очередного карнавала. Автобусом я ехал в Гавану, чтобы оттуда самолетом улететь в Москву. Проезжал многие города и видел кропотливую работу всей страны по подготовке к карнавалу.
Готовилась к празднику и столица Кубы. Я сожалел, что не смогу посмотреть торжественное шествие по Малекону, так как буду уже далеко, в Минске, за тысячи километров от Гаваны.
Я покидал Остров свободы с непреходящим чувством грусти. Грустно было покидать эту чудесную страну, где я узнал так много интересного и где приобрел много хороших друзей. Даже пальмы ( в переводе на русский – «ладони»), ранее незнакомые и чужие, стали близкими и родными. Стихи родились сами собой:
Уезжаю, а пальмы гнутся, Мне ладонями машут вслед. Знаю: просят меня вернуться Через пять, или десять лет.
Сообщение отредактировал ATAUEY - Воскресенье, 21.07.2013, 11:32
Хорошая проза (без лишних наворотов, ненужной экспрессии и красивостей). Текст напоминает советскую международную журналистику(в хорошем смысле). Читается хорошо, легко, размеренно, спокойно. Чувствуется отношение автора к теме: уважение к стране, её истории и народу. И катрен, завершающий заметки, строен и лиричен. nvassiljeva
