В этом году лето в наших краях выдалось каким-то особенно жарким и душным. Я живу в маленькой таёжной деревушке и уже который день мечтаю о благодатном дожде и прохладе. На много вёрст вокруг нашего таёжного поселения cолнце испепелило всю растительность. Кое-где ещё можно заметить пожелтевшие кустарники да почти голые стволы когда-то разлапистых елей и сосен. - Господи, да что же это делается с природой, и когда же, наконец, придёт конец этому вселенскому беспределу, - мысленно сам себе говорю я, открывая настежь все окна в моём доме. Каждый раз, выполняя эту нехитрую для себя операцию, я прекрасно понимаю, что это не принесёт мне никаких результатов, поскольку в помещении дома становится ещё жарче. Сегодня столбик термометра уверенно закрепился на отметке +40С, и ожидать появления на чистейшем синем небосклоне грозовых туч уже просто не приходится. - Да, видимо, майя были правы в том, что Земле пора очиститься от всякой скверны, которая так сильно в последние десятилетия досаждает ей, - садясь за письменный стол к раскрытому окну, спокойно рассуждаю я. Уже на протяжении многих лет я веду свой дневник, стараясь не пропустить ни одного важного события в моей, как я считаю, нескладной жизни. Вот и сегодня, как обычно, я беру в руки тетрадь и записываю в неё свои мысли, которые постоянно роятся в моей голове, как потревоженные пчёлы. Моя синяя тетрадь сильно распухла от многочисленных записей на её страницах, а сами странички заметно потемнели от времени. Но сегодня мне почему-то совсем не хочется в ней делать какие-либо заметки, или от того, что мои руки уже плохо держат авторучку, или от непомерного зноя, который уже основательно вымотал мне душу. Я откладываю в сторону авторучку и открываю первую страничку моего жизнеописания. Скупые слёзы накатываются мне на глаза, когда я читаю строчки из дневника, написанные мною ещё детской рукой. Волна воспоминаний с новой силой подхватывает меня и уносит с собой в счастливую страну детства и грёз. *** В то далёкое для меня время я рос в семье творческих, интеллигентных людей, которым была не безразлична судьба их единственного сына. Моя мать после окончания музыкальной консерватории работала преподавателем в детской музыкальной школе, закладывая в души детишкам те ростки любви и доброты, которые потом, через много лет им, несомненно, могли бы пригодиться в жизни. Отец бесконечно любил мою мать и всегда, глядя в его искристые от счастья глаза, я замирал в каком-то трепетном состоянии, всем сердцем понимая, что это счастье дано мне на очень долгий срок. Отец всегда отдавал предпочтение рисованию. Все наши комнаты были уставлены его картинами на разнообразные сюжеты. Надо сказать, что моему отцу крупно повезло, когда на одной из художественных выставок заметили его картину, с которой, в общем - то, и началась его карьера. Из простого рядового художника в одном из домов культуры нашего города он вырос во вполне уважаемого человека в творческой среде Ленинграда, что позволило ему почти беспрепятственно бывать на многочисленных творческих мероприятиях культурной и художественной богемы. Но всё же, более всего я любил своего деда, который бесконечно баловал меня, прощая мне многие мои детские ошибки, шалости и промахи. Кстати, мой дед, в своё время, с отличием окончив среднюю школу, решил продлить своё образование в Московском авиационном институте. Но через какое-то время ему всё же пришлось оставить свою работу в аэропорту «Пулково», выйти на пенсию и полностью посвятить себя воспитанию любимого внука. Я посещал обычную среднюю школу, которая располагалась в одном из районов нашего города. На протяжении нескольких лет дедушка отводил меня в школу, а по окончании занятий забирал из школы. Поначалу, мне это очень нравилось, но со временем мои одноклассники стали постоянно посмеиваться надо мной, называя меня папенькиным сынком. Это обстоятельство сильно огорчало меня и каждый раз повергало в уныние из-за того, что мои отношения с мальчишками из класса оставляли желать лучшего. Вот и сегодня, как обычно, мы с дедом идём в школу. На дворе стоит октябрь с его удивительно прозрачным и свежим воздухом, который так редко можно встретить летом. Трамвай, в котором мы едем, весь заполнен разноголосой публикой. Я смотрю в чистое окно трамвая, любуясь проплывающим мимо меня пейзажем красивых фасадов домов, скверов и площадей. За тридцать метров до здания школы я высвобождаю свою руку из дедушкиной шершавой руки и бегу по направлению к школе, каждый раз слыша за своей спиной голос деда: - Ваня, внучек, нигде не задерживайся, я обязательно зайду за тобой. Конечно же, я прекрасно слышу слова деда, но из-за вредности делаю вид, что эти его слова меня вовсе не касаются, а предназначены кому-то совершенно другому. Тогда мне одиннадцатилетнему мальчишке моё поведение казалось вполне нормальным и естественным, и я никак не мог представить себе, что такие, с моей точки зрения, мелочи так сильно огорчали деда. У школы ко мне подскакивает Витька и, показав мне свой огромный кулак, злобно шепчет: - Ну, ты, малохольный, сегодня на уроке биологии будет контрольный опрос. Если не будешь мне активно подсказывать, то пеняй на себя. Я весь съёживаюсь и покорно киваю головой, представляя себе, как Витькины кулаки мутузят меня на переменке. На уроке биологии царит нервная обстановка. Наша учительница – Мария Петровна ходит по классу и вкрадчивым тихим голосом доводит до нас новую тему: - Сегодня мы с вами поговорим о вреде спиртного и табака в нашей повседневной жизни. Дети, вы должны раз и навсегда понять, что эти продукты вызывают в организме человека необратимые изменения, приводящие в конечном итоге к его гибели. С места поднимается мой «наставник» Витька и с усмешкой на устах задаёт учительнице вопрос: - Хорошо, Мария Петровна, а как на конкретном примере вы можете нам это доказать? В классе раздаются смешки и одобряющие возгласы. - Тихо, ребята, - быстро находится Мария Петровна, - я ожидала от вас этого вопроса и поэтому приготовила для вас сюрприз, который однозначно подтвердит мою правоту. Учительница, не спеша, подходит к столу, на котором покоятся три колбы. - Ребята, в первую колбу мы нальём с вами чистый спирт, во вторую – раствор никотина, а в третью положим яичный желток. Теперь смотрите внимательно. В каждую из этих колб я положу по маленькому живому червячку, и проследим за их поведением. Ну, вот, как я и говорила, в первых двух колбах червячки погибли из-за агрессивной среды, а в третьей колбе червячок продолжает ползать. Всем понятно? А теперь, ребята, какой вывод вы можете сделать из этого опыта с червячками, - окидывая класс испытующим взглядом, спрашивает учительница. - Ну, так кто же хочет ответить? Витька опускает голову и тихо шепчет мне: - Слушай, Ванюха, если училка спросит меня, то подскажи мне правильный ответ, а то ты меня знаешь. Я уже два года знаю своего товарища по классу и вполне реально представляю себе, что последует за моим беспечным отношением к его персоне. Но, какой-то бесёнок во мне подсказывает совершено другое, что-то нехорошее и злое. Мария Петровна останавливает свой взгляд на моём лице, а затем медленно переводит его на Витьку. - Так, я полагаю, что нам горит желанием ответить Крутов Витя. Итак, Витя, мы все тебя внимательно слушаем. Витька, нехотя, поднимается со своего места и незаметно тыкает своим кулаком меня в бок. У меня на языке уже давно вертится правильный ответ, но какое-то внутреннее моё «я» восстаёт против такого произвола в отношении моей личности, и я быстро строчу на листке бумаги ответ. Витька, осторожно скашивая глаза на бумагу, начинает читать мой текст: - Вы знаете, Мария Петровна, мне кажется, что если не пить и не курить, то в яйцах обязательно заведутся черви. Класс моментально разражается громким смехом и аплодисментами. - Тихо, тихо, дети, - сильно покраснев, кричит Мария Петровна. – А ты, Крутов, садись и завтра же без родителей в школу не заявляйся. Конечно же, эта моя шутка не проходит безнаказанно для меня, в результате чего после уроков я уже бегу к встречающему меня дедушке с двумя синяками под глазами и разбитой губой. - Господи, – всплескивает руками дед, - да кто же это так разукрасил тебя? Ты с кем-то поссорился или же отстаивал честь какой-нибудь девочки из твоего класса, - испуганно глядя на мне в глаза, требует признания дед. Сейчас мне совершенно не хочется объяснять всю ту ситуацию в моём классе, которая в последнее время так угнетает меня, но я всё же немного подыгрываю деду: - Да, дедушка, пришлось на переменке вступиться за одну девчонку, которой нанесли оскорбление. Дед как-то сразу весь преображается и, гладя шершавой рукой меня по голове, тихо шепчет: - Молодец, внучек, я всегда знал, что в нашей семье растёт истинный рыцарь, который всегда защитит слабого. - Да уж, какой там рыцарь, - с горечью в душе мысленно отвечаю я ему, - если я даже не могу постоять за себя. Мне самому ужасно стыдно за свою ложь, но я не могу допустить даже мысли о том, что у деда вдруг резко поменяется мнение о моём статусе в этой моей только начинающейся жизни. Подходя к своему дому, я слышу, как со стороны окон нашей квартиры доносятся чарующие звуки какой-то удивительной мелодии. Я вопросительно смотрю на деда, ожидая от него быстрых объяснений. - Да, да, Ванюша, не удивляйся, - не спеша, поднимаясь по лестнице на шестой этаж, улыбается дед, - твоя мама начала давать уроки музыки. Ты же знаешь, что сейчас достаточно сложное время и нам необходимо прилагать какие-то усилия, чтобы поддерживать нормальный ритм жизни. - Дедушка, а что это мама играет, как называется это произведение? - Это «Лунная соната» Бетховена, внучек. Я ещё сильнее напрягаю свой слух, пытаясь поймать самые тонкие и нежные аккорды сонаты. Дед своим ключом открывает входную дверь, и я спешу раздеться, чтобы пройти в гостиную, откуда раздаются эти чарующие звуки. К моему удивлению, за пианино сидит незнакомая мне девочка в красивом белом платье. Её белокурая головка с вьющимися длинными волосами склонилась над нотами, а маленькие пальчики нежно перебирают клавиши инструмента. Рядом с девочкой сидит моя мама и рукой отбивает ритм мелодии. Заметив моё приближение, мама делает знак девочке остановиться. - А, это ты, сынок, - бросая в мою сторону взгляд, спокойно произносит мама, устало поправляя волосы на голове, - ну, чем сегодня ты меня порадуешь. - У него сегодня всё хорошо, - быстро отвечает за меня дед. – Сегодня твой сын, Надежда, отстоял честь одной девочки в школе. Правда, за это ему пришлось заплатить некоторым дискомфортом на своём лице, но я полагаю, что шрамы только украшают настоящего мужчину. Стоя за спиной у деда, я успеваю заметить, как моя личность становится предметом пристального внимания со стороны девочки. - Ну, что ж, - разводя руки в стороны, улыбается мама, - если только это соответствует действительности, то я горжусь тобой, сынок. Кстати, сынок, сегодня у нас в гостях одна из лучших моих учениц, которой уже под силу исполнение вполне серьёзных произведений. - Ну, что же ты стоишь, - толкая меня в спину, тихо поизносит дед, - иди, познакомься с девочкой. Я, сильно смутившись и сильно покраснев, протягиваю девочке руку: - Здравствуй, - еле слышно произношу я. – Я – Ваня, а как тебя зовут? Девочка встаёт из-за пианино и делает мне низкий книксен, уверенно отвечая: - Очень приятно, Ваня, я - Анжелика. Мама быстро встаёт со стула и опускает крышку пианино. - Всё, на сегодня достаточно музыкальных занятий. Идите, мойте руки и садитесь за стол. Во время обеда я неотрывно смотрю на девочку, которая так сильно поразила меня своим замечательным исполнением сонаты. - Вот, Анжелика, уже почти два года пытаюсь заставить своего упрямца сесть за пианино, но всё безрезультатно, - наливая мне тарелку супа, грустно сетует девочке мама. – Вот вбил себе в голову, что его призвание баян и всё тут. - А что, Ваня, ты играешь на баяне? - искренне удивляется девочка. - Конечно, играет, да ещё как, - вступает в разговор дед. Вот после обеда он как раз тебе и наиграет какие-нибудь мелодии на этом инструменте. Я умоляющими глазами смотрю на деда, но похоже, что этот вопрос уже никем не должен обсуждаться и однозначно принимается к исполнению. Девочка испытующе глядит на меня, ожидая быстрого ответа. - Хорошо, - выдавливаю я из себя, бросая укоризненные взгляды на деда, - я что-нибудь покажу сегодня тебе, Анжелика. После вкусного и сытного обеда совершенно не хочется заниматься музыкой, но, памятуя своё торжественное обещание немного помузыцировать, я, всё же, достаю из футляра баян и долго играю Анжелике свои любимые произведения. Не могу сказать, что к девчонкам в моём классе я относился бы как-то особенно. Я их просто не замечаю, но Анжелика произвела на меня неизгладимое впечатление. И неудивительно, что уже через несколько дней мы были с ней закадычными друзьями. *** Но жизнь, однако, продолжается, и после лёгкого завтрака мы с дедом опять спешим в школу, где судьбой мне уготовано ещё много испытаний, огорчений и курьёзных случаев. Не знаю почему, но именно в школе меня постоянно преследовали какие-то события, связанные именно с моей скромной личностью, и это постепенно начинало выводить меня из себя. Преподаватель биологии Мария Петровна нервно ходит по классу, пытаясь восстановить дисциплину в классе: - Тихо, дети, учтите, что вы всё-таки находитесь в государственном учреждении, а не на спортивной площадке и должны соблюдать порядок во всём, в том числе и в отношении дисциплины, - сильно напрягаясь, кричит Мария Петровна. – Крутов Витя и Серёгин Андрей, выйдите из класса, вы мешаете мне проводить урок. Из-за парты поднимается Витя и, косясь на своего приятеля – Андрея, спрашивает: - Мария Петровна, мы сию минуту удалимся из класса, но только разрешите наш спор по поводу происхождения человека. Да и классу интересно будет послушать ваше мнение. Лично я считаю, что человек произошёл от обезьяны, а вот Андрюха считает, что от дельфинов. - Ну, хорошо, Витя, садись, – спокойно отвечает учительница, подходя к окну. – Хотя эту тему мы ещё очень подробно будем рассматривать в более старших классах, но, чтобы удовлетворить ваше любопытство, я вкратце отвечу на этот вопрос. Жизнь на нашей Земле зародилась миллионы лет назад и постоянно эволюционировала от простого к сложному. По теории Дарвина принято считать, что человек произошёл от обезьяны, которая прошла необозримый путь эволюции от самых простейших форм до современного человека. - Хорошо, Мария Петровна, - поднялся с места Серёгин Андрей, - тогда и обезьяна должна была от кого-то произойти. - Садись, Андрей, - сильно смущается учительница, - у меня, к сожалению, нет времени, чтобы в полной мере довести до вас всю теорию эволюции всего живого на земле. Я смотрю на своих одноклассников и на преподавателя и искренне удивляюсь их невежеству. Этот вопрос для меня уже давно решён не без помощи моего деда, который уже давно разложил всё по полочкам, читая по вечерам мне Библию. - Мария Петровна, разрешите мне ответить Крутову и Серёгину, - поднимая руку, прошусь я на ответ. - Да вы что, ребята, - всплескивает руками биологичка, - вы, что сегодня сговорились против меня. Я просто не успею доложить вам новую тему. Зайцев Ваня, что ты можешь доложить своему классу? Давай только быстро и чётко изложи свою мысль. Нет, это просто невозможно работать в такой обстановке, - садясь за стол, шепчет Мария Петровна и достаёт из кармана кофточки носовой платок. Мне бесконечно жаль Марию Петровну, что она, находясь в таком возрасте, до сих пор на слово верит тому, что написано в книгах или, что говорят учёные мужи с высоких трибун. Но какой-то внутренний голос мне подсказывает, что нельзя клеветать на священное писание, которому уже не одна тысяча лет и в котором чёрным по белому написаны совершенно другие слова. - Мария Петровна, - начинаю говорить я, выходя к доске, - я всё же должен вас разочаровать в отношении того, что человек произошёл от обезьяны. Человека создал Господь Бог по образу и подобию своему и этот факт отражён в Библии, если, конечно, вы её читали. - Ваня, как же ты можешь такое говорить, - постепенно начинает выходить из себя биологичка, - ведь ты же пионер, советский человек, а несёшь всякую чушь. Да и потом всем, конечно, известно, что никакого Бога нет и быть не может. Это всё выдумки церкви, которая затягивает молодёжь в свои секты и лишает их самостоятельного мышления. Интересно, это кто же тебя надоумил на такие заявления? - Мария Петровна, вы напрасно так нервничаете и огорчаетесь, – спокойно отвечаю я. – Но это является неоспоримым фактом, а вот надоумило меня на такое заявление моё самостоятельное мышление, которого я пока не лишён. - Ну, хорошо, Ваня, вы уже сорвали мне урок, и я уже теперь просто настаиваю, чтобы именно ты объяснил мне и классу, почему ты так думаешь. - Мария Петровна, а вы сходите в лес на экскурсию и внимательно присмотритесь к природе, которая окружает нас. Я думаю, что вы тогда заметите, почему наш мир так красив и гармоничен. - Ну, и почему? – вновь занервничала биологичка. - Да потому, что он симметричен во всём. Возьмите, к примеру, наше тело. У каждого из нас по две руки, по две ноги, по два глаза т.д. Рассмотрите любой листик на дереве, и вы убедитесь, что он тоже симметричен в своём устройстве. Кто же, по вашему, как не Господь Бог, смог бы создать такую красоту? Да и потом, если говорить в целом о нашей матушке Земле, которая представляет из себя просто космическую жемчужину в холодном и мёртвом космосе… - Так, всё, достаточно я здесь наслушалась всякой чепухи, - вставая с места и захлопывая классный журнал, твёрдым голосом произносит учительница. – Я уже догадываюсь Зайцев Ваня, кто тебе постоянно внушает эти крамольные мысли – это твой дедушка. - Да, Мария Петровна, мой дедушка тоже приложил к этому свою руку, и я счастлив, что уже в моём возрасте он открыл мне глаза на истинную картину происхождения всего живого, да и всего мира в целом! - Всё, всё, Зайцев, садись на место и сейчас же прекрати эти свои высказывания против общепринятых положений происхождения человека на Земле, да и самой планеты Земля. - Да, но я бы хотел немного продолжить, - поворачивая голову в сторону Марии Петровны, спокойно отвечаю я, чувствуя в себе какой-то необыкновенный прилив духовных сил. - Спасибо, Зайцев, ты и так нас всех сегодня несказанно удивил своими мыслями, и мне ничего не остаётся, как на завтра вызвать в школу твоего деда, который, как я поняла, и является твоим главным идейным вдохновителем. Я усталой походкой плетусь к своей парте, где меня уже ждёт ехидно улыбающийся Витька. - Ну, что, попик, а у тебя случайно не толоконный лобик, - скаля на меня кариозные зубы, смеётся Витька и со всей силы щелкает меня пальцами по лбу. Я уже больше не в состоянии выносить издевательства со стороны этого недоумка, и обрушиваю на его взлохмаченную голову свой портфель, туго набитый учебниками и тетрадками. Конечно же, сразу начинается откровенная потасовка, которая быстро перерастает во всеобщий переполох в классе. Мария Петровна, истерично взвизгнув, выскакивает из класса, захлопнув за собой дверь. *** Никогда не думал, что так быстро летят годы. В то далёкое время, находясь в том прекрасном младенческом возрасте, я полагал, что жизнь бесконечна в своей продолжительности и насыщена только положительными и удивительными событиями. Я по-прежнему хожу в свою школу, но уже совершенно самостоятельно, без сопровождающего в лице моего деда, который за эти годы заметно постарел и стал часто прихварывать. - Ваня, – тихо говорит мне дед, выглядывая с кухни, - ты не забыл выучить уроки? У тебя там что-то не ладилось с химией? Смотри, внучек, скоро выпускные экзамены, а ты из троек не вылезаешь по этому предмету. Я непроизвольно прислушиваюсь к словам деда, не забывая складывать необходимые на сегодняшний день тетради и учебники. - Дедушка, я уже достаточно взрослый человек, - бубню себе под нос я, сильно насупившись, - и не надо лишний раз мне напоминать, что скоро наступит конец школьной жизни. - Вань, да как же тебе не напоминать об этом, когда уже сейчас надо задумываться о продолжении твоего дальнейшего образования, но уже в стенах ВУЗа. Кстати, дорогой, ты уже определился с ВУЗом или нет? Мне уже серьёзно надоедает почти каждое утро выслушивать этот дедушкин монолог, всё же, помня о том, что я беседую с пожилым и дорогим моему сердцу существом, я осторожно отвечаю: - Дед, милый мой, ты пойми только одно, что нельзя так долго опекать меня. Я могу уже вполне самостоятельно решать многие вопросы, которые мне так часто подкидывает жизнь. Да и потом, ты должен больше заботиться о своём здоровье, чем обо мне. - Да уж, какое там моё здоровье, внучек, - шелестя газетой, отвечает мне дедушка, - моё здоровье теперь это - твоё здоровье и твоё благополучие во всём. Пока, Ванюша, у тебя всё хорошо, тогда и у меня всё будет хорошо со здоровьем, - тихо смеётся дед. Я быстро кладу в портфель последнюю тетрадь и подхожу к деду. - Ничего, дедушка, - нежно шепчу я ему в ухо, - мы ещё с тобой повоюем. Я целую деда в морщинистую щёку и выскакиваю на улицу. У дома меня уже поджидает Витька Крутов со своим вечным «хвостом» Андреем Серёгиным. - Слышь, Ванюха, - горячо шепчет мне Витька, – ты все решил задачи по физике или нет? В его голосе я улавливаю нотки покорности и умеренного дружелюбия, но мне всё же совсем не хочется потворствовать этому бездельнику и лоботрясу. И в присущей мне манере шутливости, я предлагаю ему выкуп за решённые мною задачи: - Конечно, решил, Витёк, да вот только у меня больше нет никакого желания давать тебе списывать у меня, что бы то ни было. Как ты на это смотришь? От такого дерзкого моего заявления у Витьки нервно задёргалась левая щека, а глаза широко раскрылись. - Ванюха, ты чего? – искренне удивляется мой одноклассник. – У меня сейчас сложилось такое впечатление, что кто-то решил поднять бунт на моём корабле или я ошибаюсь? – выпятив вперёд грудь и грозно наступая на меня, шепчет Витька. - Давай, Витёк, давай, попробуй усмирить разбушевавшегося матроса на твоей пиратской шхуне, - в свою очередь, показывая Витьке свои кулаки, кричу я. Такого поворота событий Витька никак не ожидал. Быстро сменив гнев на милость, Витька примирительно протягивает мне руку: - Да ладно тебе, Ванюха, это я так – пошутил, но согласись, что бросать своих товарищей в беде просто подло. - Интересно, Витёк, с каких это пор ты стал моим другом? Я за всё время своего обучения получал от тебя только пинки да тумаки. Знаешь что, Витёк, настоящая дружба всё-таки проверяется временем, которое ты потратил на негативное отношение ко мне. А, впрочем, я помогу тебе, потому как у меня сегодня хорошее настроение, но за одну небольшую услугу. - Какую услугу? – обрадовался Витька. – Говори, говори, Ванюха, всё исполню, что бы ты не попросил у меня. - Ну, вот и хорошо, мой школьный товарищ, - усмехаюсь я, – тогда слушай сюда. Сейчас мы будем проходить по Аничкому мосту, мимо коней скульптора Клодта. Ты должен будешь задержаться у одного из коней и, глядя на коня, сто раз громко прогавкать. Если ты это сделаешь, то до конца учебного года я позволю тебе списывать у меня любые задания. Ну, что по рукам? – смеюсь я. Я был совершенно уверен, что Витька откажется от этой моей безумной затеи, но всё вышло как раз наоборот. Витька с каким-то сосредоточенным выражением лица заглянув мне в глаза, ответил: - Только и всего? Так это я мигом сотворю. Мы с Андреем перешли на другую сторону моста и с интересом стали наблюдать, как Витька, напрягаясь всем телом, стал издавать, заказанные мной, звуки. Вокруг Витьки уже через несколько его выкриков стал быстро собираться народ, удивлённо разглядывая это «чудо». - Значит так, Андрюха, ты тут покуда постой, посчитай его гавканье, - наставительно замечаю я, - а я подойду к толпе и послушаю, что люди говорят о моём и о твоём друге. Витька, не обращая ни на кого никакого внимания, с усердием продолжает лаять, пялясь на морду металлического коня. Вокруг Витьки быстро собирается уже приличная толпа. В толпе слышатся смешки и улюлюканье. К Витьке, тяжело опираясь на палочку, подходит седая старушка и, положив ему руку на плечо, интересуется: - Сынок, да что же это тебя так занимает? Ишь, сердешный как старается. Из толпы выдвигается пожилой мужчина с «дипломатом» в руке: - Товарищи, необходимо немедленно вызвать скорую помощь. По всей видимости, у этого юноши приступ опасной формы шизофрении и его срочно надо изолировать от общества. Я уже понимаю, что моя шутка начинает обрастать грустными последствиями для Витьки и поэтому, расталкивая зевак, я кидаюсь выручать моего незадачливого товарища. - Товарищи, - во всё горло кричу я в толпу, - это всего лишь шутка и за этим ничего такого не кроется. Это мой школьный товарищ и мы сейчас очень спешим в школу. Пожилой мужчина с «дипломатом» в руке преграждает мне дорогу: - А вот мы сейчас вызовём милицию, а уже потом будем разбираться, какой ты ему школьный товарищ. Товарищи, у кого есть две копейки, мне необходимо срочно позвонить, - громко кричит пожилой мужчина, поворачиваясь ко мне спиной. Воспользовавшись общей заминкой, я кидаюсь к Витьке и хватаю его за воротник: - Витька, сколько можно здесь прилюдно гавкать на потеху всем. Считай, что ты уже выиграл пари, а теперь ноги в руки и бежим, пока этот мужик действительно не вызвал блюстителей порядка. Витька, как в летаргическом сне, стоял перед конём и продолжал делать своё дело. - Да очнись ты, придурок, - кричу я своему дружку прямо в ухо, с силой дёргая его за рукав. – Бежим, я тебе говорю, пока не поздно. И только теперь до Витьки доходит, что над ним кто-то сыграл злую шутку. Подхватив свои портфели, мы рысью кидаемся по Невскому проспекту в направлении нашей школы. Весь этот день Витька не разговаривает со мной, постоянно злобно косясь в мою сторону. Я как могу стараюсь замолить свою вину, предлагая ему на каждом уроке уже решённые мною задачки. На последнем уроке химии я сижу как на иголках, не ожидая ничего хорошего от предстоящего опроса учеников. Я прекрасно понимаю, что мои четвертная и годовая оценки в полной мере зависят от того, что я отвечу на вопросы преподавателя. Честно говоря, отвечать на какие-либо вопросы химички мне совершенно не хочется, помня о том, что мои познания в этой части школьных предметов оставляют желать лучшего. Поэтому, недолго думая, сразу же после входа в класс преподавателя, я поднимаю руку. Химичка бросает на стол классный журнал и устало смотрит на мою поднятую руку. - Зайцев, ну что там у вас? – садясь за стол и раскрывая классный журнал, небрежно бросает в мою сторону химичка. – У меня такое ощущение, что вам не терпится выйти к доске и ответить накануне заданный мной урок или я ошибаюсь. Я, морщась и медленно поднимаясь со своего места, жалобно изрекаю: - Извините, Софья Эрнестовна, на этот раз вас подвела ваша интуиция, но мне действительно не терпится, правда, совершено по другой причине. Разрешите мне выйти. Химичка достаёт из футляра очки и в классном журнале находит мою фамилию. - Так, так, Зайцев теперь мне становится совершенно понятным ваше поведение в конце учебного года. Вы не забывайте, молодой человек, что спрятавшись на время опроса в туалете, вы не сможете в дальнейшей своей жизни спрятаться от житейских проблем. Класс моментально разражается громким смехом и едкими выкриками в мой адрес. - Ну, хорошо, Зайцев, - вздыхает химичка, укоризненно глядя в мою сторону, - идите куда хотите, но учтите, что в этой четверти больше тройки я вам уже не смогу поставить. Кстати, раз уж вы явно не успеете вернуться к концу опроса, то зайдите в учительскую и прихватите с собой запаянную пробирку, которая стоит на моём столе. Я надеюсь, что к середине урока вы всё же появитесь в классе. Благодарно взглянув на химичку, я кидаюсь к дверям класса, не забывая на ходу поблагодарить преподавателя. - Спасибо, Софья Эрнестовна, будьте спокойны, я мигом. Лёгкой походкой я направляюсь в туалет и достаю из кармана брюк уже початую пачку сигарет. Надо сказать, что в то далёкое время парни из нашего одиннадцатого класса «А» немного баловали себя этой отравой, совершенно не отдавая отчёта в том, что рано или поздно эта дрянь заявит о себе какими-то болячками или недугами в их организмах. Вот и я по их примеру с наслаждением затягиваюсь ароматной сигаретой, сидя на подоконнике. Не спеша, выкурив до конца сигарету, я направляюсь в учительскую за пробиркой. Зайдя в учительскую, я никого не обнаруживаю, за исключением копошащегося у стеллажа с книгами преподавателя биологии. - А, это вы, Зайцев, – оборачивается в мою сторону Мария Петровна, – что вы хотите мне сказать. Вы не забыли, что завтра у вас годовая контрольная работа по биологии и вам необходимо будет приложить максимум усилий, чтобы получить отличную итоговую оценку. И потом, Зайцев, учтите, я больше не намерена терпеть ваших шуток и выходок, и каждое, не по теме сказанное вами, слово я буду расценивать как желание срыва моего урока. - Извините, Мария Петровна, но сейчас у меня совершенно нет времени выслушивать ваши ценные замечания в отношении моей персоны, но здесь я нахожусь исключительно по причине ответственного задания полученного мной от Софьи Эрнестовны. - Ладно, Зайцев, не смею вас больше задерживать, – вновь отворачиваясь от меня к стеллажу с книгами, тихо произносит биологичка, - занимайтесь вашим заданием. Я хватаю со стола преподавателя химии пробирку с каким-то веществом и бегу обратно в класс. Будучи весь в мыслях о предстоящих выпускных экзаменах я совсем не замечаю, что навстречу мне движется директор школы. Со всего разбега я натыкаюсь на него, выпуская их рук пробирку. Пробирка, совершив несколько пируэтов в воздухе, с лёгким звоном разбивается о каменные ступеньки лестницы, окрасив их какими-то странными блестящими жидкими шариками. - Иван Зайцев, – шарахаясь в сторону от меня, испуганно восклицает директор, - куда это вы так спешите, вы же чуть не сбили меня с ног. Да и потом вы только что что-то разбили. Директор осторожно наклоняется над осколками пробирки и тот час же с перекошенным от испуга лицом отскакивает в сторону. - Зайцев, да вы понимаете, что вы натворили, - багровея от ярости, кричит директор. В полной растерянности я стою перед директором, не зная, что и ответить ему. - Сергей Прокопьевич, честное слово, я не хотел этого, вот так всё глупо получилось. Вы не беспокойтесь, я сейчас быстро всё уберу. Директор как-то странно замахал на меня руками и, задыхаясь от негодования, процедил сквозь зубы: - Какой к чёрту, всё сам уберу. Вы что не понимаете, ротозей вы этакий, что вы разлили на лестнице ртуть. Ну, а если вы хоть что-то понимаете в химии, то должны знать, что данный препарат является исключительно ядовитым веществом. Директор обеими руками хватается за голову и тяжело опускается на ступеньки лестницы. Нет никакого смысла, уважаемые мои читатели, описывать все те перипетии, которые произошли со мной после столь печального события. Скажу только одно, что выпускные экзамены мы вынуждены были сдавать в соседней школе, поскольку нашу школу на месяц закрыли на карантин и проветривание. Конечно же, сей печальный факт в моей биографии моментально отразился на моих оценках по многим предметам, в том числе и по химии. Но всё же меня переполняло чувство радости от того, что наконец-то я освободился от казарменной дисциплины школы и свободной птицей вылетел в огромный мир, который в то время казался мне таким большим и бесконечно счастливым. Но, как вскоре оказалось, этот прекрасный и счастливый мир вдруг сузился передо мной до банальной проблемы, что делать дальше. Мой аттестат зрелости не отличался особым изяществом строгого строя одинаковых оценок, а наоборот, пестрел разбросом оценок от тройки до пятёрки. Каждый раз, заглядывая в мой выпускной документ, дед тяжело вздыхает и качает совсем уже седой головой: - Эх, Ванька, ну вот в кого ты у нас такой пошёл? Вроде бы и не дурачок, а знаниями не блещешь. - Ладно, дедушка, не надо так убиваться, - обнимая деда за плечи, шепчу я ему в ухо. – Хочешь, я тебе сейчас что-нибудь наиграю на баяне? Дед кладёт мне на грудь седую голову и, слабо всхлипывая, соглашается: - Вот одна только радость и осталась у меня – твой баян. Внучек, сыграй мне сегодня что-нибудь для души. Я аккуратно достаю из футляра дорогой баян и начинаю играть. Мы с дедом сидим перед раскрытым окном, и яркое летнее солнце своими лучиками играет на перламутровых кнопках моего баяна. ***
[color=blue][size=14]Это отрывок из фантастического романа:
Джентльмены неудач в морских хрониках
ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РОМАН
Глава 1.
Совершенно не помню, когда я последний раз по-человечески отдыхал. Эта повседневная рутинная жизнь просто сводит меня с ума, убивая во мне все добродетельные начала. После неудавшейся карьеры офицера - подводника на подводном атомоходе «Магадан», я бросил якорь в тихой гавани Калининграда, где продолжил свою трудовую деятельность, но уже в новом для себя качестве - матроса на рыболовецком сейнере. Должен сказать, что новая работа мне пришлась по душе, чего нельзя было сказать о моей Светланке, которая привыкла к тихой, размеренной жизни на севере, в маленьком городке подводников. Честно говоря, своё досрочное увольнение со службы я расцениваю как полный произвол со стороны моего непосредственного командования. В те, не совсем далёкие годы, наш отряд подводных атомоходов постоянно патрулировал северную Атлантику, которая была наводнена кораблями и субмаринами НАТО. Перед командованием Северного Флота была поставлена задача - не допустить продвижение подводных и надводных кораблей НАТО к берегам Кольского полуострова и Новой Земли, где были расположены главные ударные силы Северного Флота России. После окончания военно - морского училища я был откомандирован для прохождения дальнейшей службы на подводный крейсер «Магадан». Уже через четыре года за добросовестную службу я был назначен командиром торпедного отсека атомохода. Поначалу мы со Светланкой жили в офицерском общежитии в стареньком трёхэтажном доме, затерявшемся среди тёмных сопок. Но со временем наш военный городок стал приобретать вполне человеческий облик. В те годы командование Северного Флота не жалело сил и средств, для того, чтобы как-то благоустроить жизнь своих подопечных моряков. За короткий срок среди сопок был построен целый городок из маленьких, но достаточно удобных и тёплых коттеджей для семей моряков - подводников. Оставив свою престижную работу в Москве и квартиру, моя драгоценная подруга жизни перебралась в наш северный городок поближе ко мне. Конечно, первое время ей не просто было понять и осмыслить, то новое качество, которое она приобрела для себя, променяв уютную и интересную жизнь на суровые условия севера. Но, как говорится, нет худа без добра, и уже через два года Светланка активно влилась в тот строгий и размеренный ритм жизни жён подводников. Уже два месяца стоит полярная ночь. Настроение в такие дни года, конечно, резко меняется от благодушного к умеренно пасмурному, которое не сулит ничего хорошего в моих отношениях с молодой женой. Светланка ходит по маленькой гостиной и тихо ворчит: - Лёшка, ну когда же ты у меня хоть немножко поумнеешь. Смотри, все твои друзья и товарищи по училищу уже давно сменили свои лейтенантские погоны на погоны старшего командного состава и занимают приличные должности. Ты же продолжаешь по-прежнему служить лейтенантиком и на такой должности, которую даже неудобно как-то упоминать в кругу моих друзей. Неужели, в тебе напрочь отсутствует гордость и самолюбие. Ну, что же ты молчишь, я больше не могу так жить. В последнее время мы никуда не ходим, ни с кем не общаемся. Я не для того всё бросила в Москве, чтобы постоянно сидеть в четырёх стенах и варить тебе твой любимый борщ. Ты не забывай, что я всё-таки женщина и требую к себе особого внимания. Такие разговоры о смысле жизни быстро вводят меня в уныние, но всё же, чтобы не обидеть жену, я обычно слабо защищаюсь: - Светик, милая моя, ты должна понять только одно, что в нашем военном городке нет ни концертных залов, ни музеев, ни театров, куда можно было бы пойти, а посему надо находить другие средства, чтобы в полной мере удовлетворить свои духовные потребности. Должен тебе заметить, дорогая, что у меня достаточно много друзей и товарищей, с которыми я разделил свою судьбу офицера - подводника. А то, что на моих погонах ещё недостаточно много звёздочек, так это не моя вина. Я добросовестно несу свою службу и горжусь тем, что защищаю, как могу, северные рубежи моей Родины. Заметив моё плохое настроение, Светланка примирительно кладёт мне руки на плечи и ласково шепчет: - Да ладно тебе, Лёша, не дуйся на меня, конечно, я всё понимаю. Главное, что мы бесконечно любим друг друга и это придаст нам сил справиться с любыми невзгодами. Я правильно формулирую свою мысль, дорогой? Я ухожу на кухню и закуриваю сигарету. За окном разыгрывается метель, грозящая перерасти в сильнейший буран, который может поставить под сомнение наш очередной поход «за угол». Так обычно моряки называют северную оконечность Кольского полуострова, откуда открывается доступ в Северную Атлантику.
Глава 2. Буран всё же не на шутку разыгрался, добавив нашему небольшому гарнизону много хлопот по устранению снежных заносов и обледенения надводных частей атомоходов. Но как водится, всё проходит и уже через два дня мы были вполне готовы к очередному походу «за угол». Командир нашего соединения контр - адмирал Андреев Виктор Алексеевич зачитывал нам последний приказ командования Северного Флота: - Товарищи офицеры, перед нашим отрядом поставлена достаточно сложная задача, которую мы должны выполнить точно и в сроки, установленные командованием Северного Флота. Я внимательно слушал контр - адмирала, и в моей душе разгорался огонёк недовольства и возмущения: - Ну вот, опять мою Светланку не увижу около месяца. Опять что-нибудь такое, связанное с испытаниями торпед. Расстегнув китель, я достал из кармана блокнот, приготовившись записать необходимую в таких случаях информацию. Контр - адмирал, недовольно посмотрев в мою сторону, строго заметил: - Товарищи офицеры, должен сказать, что этот приказ носит сугубо секретный характер, и поэтому вам всем придётся несколько напрячь свою память, чтобы просто запомнить всё то, что я сейчас доведу до вашего слуха. Итак, товарищи офицеры, речь идёт об испытании последней разработки наших военных специалистов - высокоскоростной и бесшумной торпеде. Нашему отряду предоставлена почётная возможность первыми довести пуски этих торпед до нужных параметров. Должен сказать, что от нашей слаженной и чёткой работы будет зависеть многое, как в отношении наград, так и во многом таком, которое, несомненно, доставит нам всем радость. - Интересно, о каких это радостях заговорил наш «дед», - пряча авторучку и блокнот в карман кителя, с некоторым интересом подумал я. - Неужели дело дойдёт до повышения наших званий. Дождавшись, когда в кают - компании смолк настороженный гул голосов офицеров, контр - адмирал спокойно продолжил: - Товарищи, за оставшийся совсем небольшой срок вы обязаны привести ваши субмарины в полную боевую готовность. Я надеюсь, что эта задача вполне выполнима для вас, учитывая ваш опыт неоднократного хождения в Северную Атлантику. Итак, товарищи офицеры, какие будут вопросы? Так, вопросов нет, - удовлетворённо «крякнул» «дед», захлопывая кожаную папку с приказами. - Значит, у меня на всё про всё есть ещё два дня, чтобы навести хоть какой-то порядок в своём торпедном хозяйстве лодки. А хозяйство у меня достаточно сложное и ответственное, которое, несомненно, сыграет свою решающую роль на предстоящих испытаниях. Интересно, как Светланка отреагирует на очередное моё затворничество в морской стихии, - выходя из командного бункера и закуривая сигарету, подумал я. Быстро достав из кармана мобильник, я набрал уже хорошо знакомый мне номер: - Светик, привет, чем занимаешься, дорогая моя супруга? Судя по сердитому и нервному голосу Светы можно было предположить, что этот мой вопрос был совсем некстати. - Лёша, ну ты меня просто удивляешь, - сердито заговорила Светланка, - чем я ещё могу заниматься? Конечно, с нетерпением жду твоего возвращения, чтобы накормить тебя вкусным борщём. И потом, дорогой, я хочу тебе напомнить, что именно сегодня исполняется ровно три года, как мы с тобой познакомились. А посему, я жду сегодня от тебя большой букет цветов и море поздравлений. Я внимательно слушал жену, совершенно не зная с чего начать этот не простой разговор о моём вынужденном и длительным отсутствии. Обычно в такие минуты я ощущаю в сердце невыразимую тоску и грусть, не находя слов для утешения Светланки - моей боевой подруги. - Светик, ты только спокойно восприми то, что я тебе сейчас сообщу, - спокойно начинаю я, - короче говоря, сегодня праздник не состоится, у меня опять длительная командировка, которая закончится не так уж скоро, как это ты себе представляешь. Я ещё сильнее прижимаю к уху мобильник, пытаясь по интонации голоса жены понять её душевное состояние. Пауза затягивается, и я начинаю уже нервничать. - Светик, ты меня слышишь или нет? - Ну, почему, почему именно сегодня в такой день, судьба опять разделяет нас, - сквозь слёзы вновь заговорила Света. - Света, ты не должна так говорить, - сильно нервничая, отвечаю я жене, - ты же жена моряка - подводника, которому очень нужна твоя поддержка и любовь. Что же касается моей командировки, то это не должно тебя так огорчать, потому как это моя работа и моя жизнь. Успокойся, Светик, ты и сама не заметишь, как быстро пролетит время, и мы вновь встретимся в нашем маленьком и уютном домике. - Вот так всегда, Лёшка, - уже спокойным голосом отвечает мне жена, - как только я собираюсь вечером посидеть с тобой за чашечкой горячего чая, так сразу же ты мне преподносишь очередной сюрприз. Хорошо, дорогой, я, конечно, всё понимаю и, как твоя верная подруга, буду ждать твоего возвращения. - Ну, вот и договорились, дорогая, - быстро отвечаю я, пряча в карман мобильник. Погода быстро портится, не обещая в ближайшие дни ничего хорошего. - Ещё нам не хватает нового бурана, - бросая недокуренную сигарету в сугроб, сердито думаю я. - От предыдущей бури наш отряд ещё не совсем пришёл в себя, а здесь, похоже, опять что-то надвигается на нашу базу. На лодке шла напряжённая работа всех постов по доведению систем подводного крейсера до высшей степени готовности. Наш командир - капитан первого ранга Воскресенский Олег Николаевич, сидя в центральном посту, систематически связывался по бортовой связи с командирами многочисленных постов атомохода, пытаясь выяснить все недочёты, которые могли бы помешать выполнению ответственного задания командования Северного Флота. - Третий пост, Алексей Петрович, - услышал я строгий голос капитана, - доложите о готовности вашего поста к предстоящему походу. Я надеюсь, что на этот раз вы сумеете доказать мне, что ваше появление на моей субмарине не было случайной ошибкой судьбы. Сразу же хочу предупредить вас, что на этот раз вы должны будете исключить все возможные и невозможные ошибки и промахи в действиях ваших подчинённых. Учтите, что цена этого похода слишком велика, чтобы легкомысленно отнестись к тем проблемам, которые могут встать перед нами и тем более перед вашей службой. С нескрываемым волнением я слушаю своего командира, вспоминая те недавние события предыдущего похода «за угол». Дело в том, что в тот раз перед нами была поставлена не менее важная задача по обнаружению и уничтожению в Северной Атлантике учебной цели - дизельной подводной лодки проекта конца шестидесятых годов прошлого столетия. Лодка доживала свои последние дни и была уже практически не пригодна для дальнейшей эксплуатации. Всё относительно ценное оборудование предусмотрительно было снято с лодки, за исключением ходовой части. Должен сказать, что всё тогда могло закончиться большим международным скандалом. Короче говоря, наши акустики приняли шум винтов от американской атомной лодки за шумы нашей подопечной дизельной лодки, предназначенной для уничтожения и затопления. Надо отдать должное американским подводникам, которые вовремя обнаружили пуск наших торпед и приняли срочные меры к их уничтожению. Естественно, что после таких событий состоялся «разбор полётов», но уже на самом высоком уровне, где все виновные понесли наказание в виде увольнения в запас или в понижении воинских званий. Ну а, поскольку, моя служба была непосредственным исполнителем последнего приказа командира на унич- тожение старой лодки, то и мне пришлось расстаться с одной из трёх звёздочек на моих погонах. Должен сказать, что в то время это обстоятельство меня вовсе не обескуражило, а наоборот, я был преисполнен необыкновенной гордостью за то, что именно моя служба, мой пост исключительно точно выполнил все пуски торпед, хотя и по американской боевой лодке. Я внимательно слушал командира и в моей памяти с новой силой всплывали сюжеты тех совсем недавних событий, которые в принципе могли поставить крест на моей морской карьере. - Лейтенант Нелюбов, - как сквозь сон слышу я голос командира, - наконец, я дождусь от вас доклада или нет? - Товарищ капитан первого ранга, - взвешивая каждое своё слово, быстро отвечаю я, - я полагаю, что на этот раз мы поразим именно то, что нам и предложено поразить и второй ошибки уже точно не будет. - Это вы на что намекаете, Алексей Петрович, - в голосе командира прозвучали стальные нотки, - ваша ирония совсем ни к месту, а тот совсем невероятный случай в открытом океане должен послужить всем нам хорошим уроком, чтобы впредь такого никогда не случалось. - Командир, Олег Николаевич, смею вас заверить, что моя служба произвела все необходимые работы, чтобы достойно и с абсолютной точностью выполнить поставленную перед нами задачу. Все торпедные аппараты неоднократно проверены лично мной и готовы в любой момент к действию. - Добро, лейтенант, если всё пройдёт как надо, то я полагаю, что вы можете рассчитывать на повышение по службе, - с надеждой в голосе ответил капитан. - И ещё, лейтенант, не забывайте, что в любой момент может поступить приказ от командования Северного Флота о выходе субмарины в океан для реализации той задачи, которая будет поставлена перед экипажем. Всё, лейтенант, разговор закончен, действуйте. Обо всех задержках незамедлительно докладывайте лично мне. Несмотря на тесное помещение моей каюты, я всё же нахожу для себя приятные моменты в той бесконечной морской суете, чтобы насладиться чтением своих любимых книг и прослушиванием классической музыки. Включив вытяжную вентиляцию, я затягиваюсь ароматной сигаретой и звоню по внутренней связи вахтенному матросу на третий пост: - Третий пост, вахтенный матрос Голованов слушает, - раздаётся в трубке уверенный голос матроса. - Голованов, мичман Котин на месте, передайте ему трубку, - быстро говорю я, туша сигарету о пепельницу. После непродолжительной паузы я вновь услышал, но уже совсем неуверенный, голос вахтенного: - Товарищ лейтенант, мичман Котин в настоящее время находится в лазарете. - Как в лазарете, - начинаю нервничать я, - какого чёрта он там забыл? - Товарищ лейтенант, - запинающимся голосом ответил вахтенных матрос, - видите ли, мне здесь по случаю с Украины родственники прислали посылочку с салом и всяческими копчёностями. - Матрос Голованов, что вы мне голову морочите каким-то салом, я вас о другом спрашиваю, почему мичман Котин прохлаждается в лазарете или боевая готовность вовсе не для него, - почти кричу я в трубку. - Так вот я и говорю, товарищ лейтенант, что вчера вечером мы всей нашей командой приговорили эту посылочку, - бодро ответил матрос. - Правда, у мичмана Котина после этого расстроился живот. Ну, короче говоря, у него, говоря научным языком, диарея. - Этого ещё мне не хватало, - бросая телефонную трубку на рычаг связного аппарата, подумал я. - О какой боевой готовности можно говорить, когда мой главный помощник не выходит из гальюна. Боже праведный, а ведь действительно в любую минуту может прозвучать приказ о выходе нашего атомохода в море. Что делать, как поступить, - лихорадочно соображал я. Быстро накинув на плечи форменную тужурку, я пулей лечу в свой отсек, не ожидая уже ничего хорошего от событий предстоящего дня. В торпедном отсеке стоит неприятный запах копчёной рыбы и ещё чего - то такого, от которого мне сразу же становится не по себе от предчувствия неотвратимой беды. - Матрос Голованов, какого чёрта вы ели эту гадость в такой ответственный момент, вы же прекрасно знали, что нам предстоит выполнять в самое ближайшее время, - грозно наступая на испуганного матроса, закричал я. Вытянувшись по стойке смирно и втянув голову в плечи, матрос начал слабо оправдываться: - Товарищ лейтенант, но вчера вечером ещё не было ничего известно о нашем выходе в море. Боевая готовность была объявлена только сегодня. Да и знаете, уж больно захотелось чего - нибудь этакого на зубок. - Вы, матрос Голованов, должны знать только одно, что наш пост в любое время суток должен быть в полной боевой готовности. А вот ваше пристрастие к чему - нибудь вкусненькому придётся пока отложить до лучших времён, когда в своё время вы окажетесь на гражданке. Я достаточно понятно изложил вам свою мысль или нет? - Так точно, товарищ лейтенант, вполне понятно, - виновато опуская голову, отвечает вахтенный матрос, - только я хочу сказать, что у меня в животе начинает что-то булькать. - Да вы понимаете, матрос Голованов, что вы несёте? - не помня себя, в ярости кричу я. - Это ваше заявление, как бомба замедленного действия, которая может вывести из строя большую часть экипажа лодки. Так, быстро доложите, кого вы ещё угощали этими вашими изысками? Продолжая стоять по стойке смирно, матрос уже чуть не плача, тихо шепчет: - Так я уже точно и не помню, кого угощал? Все налетели, как коршуны на мою посылку, так от неё в одночасье ничего и не осталось. Правда, помню, что к посылке ещё подходили капитан и старпом. От этих слов матроса у меня всё похолодело внутри. На одну минуту я представил себе всю ту живописную картину в открытом океане, которая начисто перечеркнула бы все те ответственные задачи и цели, которые возлагало на нас командование Северного Флота. - Так, матрос Голованов, я снимаю вас с вахты и бегом в лазарет, я надеюсь, что там в достаточном количестве фталазол, чтобы поставить вас и мичмана на ноги. К счастью, боевая готовность нашей лодки затянулась на добрых двое суток, что позволило моим подопечным быстро прийти в норму. Северная Атлантика встретила нас холодным пронизывающим ветром и приличным штормом в пять баллов. Часть нашего маршрута мы шли в надводном положении и поэтому в полной мере ощущали дыхание могучего океана, который щедро одаривал нашу лодку разыгравшимися волнами и шквалами мокрого снега. - Интересно, - думал я, сидя в своей каюте, - что на этот раз предстоит нам делать в этом регионе мира? И потом, если это совершенно секретная операция, то, какого чёрта мы светимся перед американскими средствами слежения. Вполне вероятно, что это может быть отвлекающий манёвр, но с какой целью. Ладно, командованию всё же виднее, - решаю я, выключая свет в каюте. В тот же миг противной трелью зазвучал связной аппарат на моём столе, и замигала лампочка боевой тревоги. - Ну вот, только собрался отдохнуть после вахты, - вскакивая с койки, недовольно проворчал я, - а тут, кажется, начинается самое интересное. Должен заметить, что мои самые худшие ожидания вовсе не обманули меня, когда в связном аппарате прозвучал голос капитана: - Всем службам боевая тревога и срочное погружение. Быстро одевшись и успев проглотить две дольки апельсина, я уже через минуту был в своём торпедном отсеке.
Глава 3. Конт-адмирал Андреев сидел в своём кабинете, просматривая секретную папку с последними приказами. Наконец, выбрав из большого количества бумаг нужный документ, он углубился в его изучение, который гласил: «…Приказываю подводному крейсеру «Магадан» скрытно от средств слежения НАТО в квадрате 43-12 подойти к подводному объекту под кодовым названием «Генератор» и произвести по нему пуск экспериментальной высокоскоростной торпедой «ТС-712». Обращаю особое внимание на то, что операция должна пройти совершенно секретно и незаметно для вероятного противника. Возвращение на базу должно происходить в том же режиме.
Командующий Северным Флотом
адмирал Померанцев С. Е.» 13 ноября 2002 г.
- Так, так, так, - задумчиво почёсывая себе затылок, мысленно рассуждал контр-адмирал, - значит, эта подводная пирамида всё же не даёт спокойно спать моему шефу. Но, это же огромный риск, который может повлечь за собой самые непредсказуемые последствия. Не мы первые и не мы последние уже пытались вплотную заняться этой подводной штуковиной, но каждый раз все получали хороший пинок под зад от каких-то неведомых сил, которые не желали и не желают открывать нам своих тайн. Контр-адмирал захлопнул папку с приказами и тяжело поднялся из-за стола. Этому уже пожилому человеку, накопившему большой жизненный и командный опыт, было совершенно непонятно зачем вновь испытывать судьбу и ставить на карту безопасность страны, которая ещё хранила в своём сердце невзгоды и ужасы прошедшей войны. - Тупоголовые кретины, - мысленно возмущался контр-адмирал, - ради своих личных амбиций эти выскочки из генерального штаба могут поставить мир на грань войны. Ну, какого чёрта им сдался этот подводный объект, от которого только одни неприятности. Да и потом ещё до сих пор не ясно его происхождение, кто его соорудил и когда, и, главное, с какой целью. Контр-адмирал не спеша открыл сейф и достал из него уже початую бутылку коньяка. - Полагаю, что одна рюмка армянского коньяка позволит мне немного расслабиться и собраться с мыслями, - наливая себе в рюмку золотистую жидкость, с удовлетворением подумал контр-адмирал. - Итак, мы всё же выполняем приказ нашего командующего и производим пуск экспериментальной торпеды по таинственному объекту. Что за этим может последовать? Рассмотрим варианты. Ну, во-первых, пирамида вероятней всего окружает себя защитным полем, непонятной нам структуры, и торпеда, не достигнув цели, просто взорвётся. Во-вторых, если этот объект действительно что-то генерирует, то в момент пуска торпеды он может нам ответить тем же, в результате чего мы потеря- ем субмарину вместе с её экипажем. И, в-третьих, не исключён и вариант того, что может взорваться и сама пирамида, если торпеда всё же преодолеет защитное поле этого подводного монстра. Правда, сейчас очень много говорят о, так называемых, НЛО как воздушных, так и подводных, что ещё более осложняет и усугубляет нашу попытку попробовать на зубок эту подводную штуковину. Ведь недаром же, уже который год официальные власти Швеции и Норвегии поднимают в мировой прессе шум по поводу обнаружения в прибрежных фьордах их стран высокоскоростных подводных лодок, совершенно неуязвимых для военно-морских сил НАТО. Самое интересное заключается в том, что эти страны обвиняют нашу страну в проведении в их территориальных водах испытаний секретных подводных лодок. Контр-адмирал откупорил бутылку и налил себе ещё коньяку.
Сообщение отредактировал DENI30S - Суббота, 04.05.2013, 17:08
