БАЛЛАДА О ПОЛЬЗЕ ПЕТУШИНОГО КРИКА.

В горах Трансильвании замок стоял,
Изъеденный временем сильно.
Лес буковый мрачный его окружал,
Растущий на склонах обильно.

Давно в нём не жили ни люди ни звери,
Лишь филин там ухал ночами
Да чёрные мыши в раскрытые двери
Влетали, махая крылами .

Тропинка лесная вблизи пролегала;
Вела прямо вниз до селенья.
Травой постепенно она зарастала
От долгого непотребленья .

О графских развалинах в горном лесу
Неясные слухи гуляли.
Никто не мог толком сказать почему,
Но в замок ходить избегали.

Внизу расстилалась долина глухая
В которой имелась деревня.
С ней рядом, к подножью горы прилегая,
Ютилась пивная харчевня.

Чуть дальше дорога проезжая лентой
Вилась вдоль реки "водоёмкой"
До самой соседней долины, до той,
Что ярмаркой славилась громкой.

В селеньи крестьянин жил - не тужил,
Имел он большую обитель
Несушек кудлатых; над ними там был
Поставлен один управитель.

Красавец горластый, воинственный в меру,
Хоть кур он порой притеснял,
Довольны все были таким кавалером,
Что правил в курятнике бал.

А как выводил он рулады ночные:
Один пел как три петуха!
Беда, что частенько распевы шальные
Лишали хозяина сна.

Неспанье терпеть больше не было мочи -
И лопнула вдруг тетива:
В сердцах он решение принял, короче,
Надумал продать крикуна.

Петух приуныл и с родимым подворьем
Простился навеки с тоской.
А утром на ярмарку ,сломленный горем,
Поехал в корзине большой.

Решил , правда, Иштван, пред дальней дорогой
( мужик - то ведь был безлошадный)
В таверну зайдя, на дорожку немного
Пригубить там влаги отрадной.

В беседе застольной ,как путник бывалый,
И кто за язык потянул?! -
Что горной тропинкой пройдёт к перевалу -
Нечаянно он прихвастнул.

На улицу выйдя, он с дерзкой идеей
На гору взойти - не расстался:
Проезжей дорогой намного длиннее
До ярмарки путь получался.

Вверх быстро по тропке взбирается парень
И входит в торжественный лес,
Где пышные буки кронами шарят
По небу, сплетая навес.

Казалось, на сумрак под сказочной сенью
Молчанья обет наведён.
Молчал и петух, он в свои размышленья
Угрюмые был погружён.

Вот Иштван с пернатым своим обормотом
Дошёл до развилки, левее,
В просвете деревьев за поворотом
Старинные башни темнеют.

Тут надо бы прямо путь продолжать,
А всё ж любопытство сильнее,
И ноги успели уже дошагать
До замка ворот поскорее.

Вошёл он во двор :сквозь плит расщепленье
Трава прорастала местами,
Картина унылого запустенья
Открылась ему пред глазами.

Дорога его притомила немало,
Хоть выиграл здесь аппетит.
Дать отдых скорее всем членам усталым
Гудящее тело велит.

Поставил корзину у старой коряги
И вынул свой ужин простой.
Хлебнул Иштван пива хмельного из фляги,
И щедро заел колбасой.

Еда была сытной, а фляга большая:
Так вдруг разморило беднягу-
Прилёг и уснул как убитый, не зная
В какую попал передрягу.

Проснулся - на небе большая луна
Над ним ухмыляется словно,
Молочным лучом освещает она
Дверные проёмы неровно.

Внутри них скрывается зыбкая марь,
Что манит к себе как магнитом,
Сполохами яркими, как киноварь
Тревожа на фоне размытом.

Неслышно ни звука в безмолвии звонком,
Всё стало вдруг странным на вид.
И бдительный внутренний голос так тонко
И внятно ему говорит:

"Очнись,неразумный,не время лежать -
Минута тебе для спасенья.
Беги, коль не хочешь виновником стать
Бессмертной души погубленья!"

Напрасен призыв - cловно сковано тело
Невидимой цепью стальной.
Не может, ну как бы того ни хотелось,
Подвигать он даже рукой.

В провалы дверей просочился несмело .
И выполз зелёный туман
Клубится повсюду ,как будто надела
Земля изумрудный кафтан.

Зловещий туман подползает поближе,
Касается вкрадчиво ног.
Покорный судьбе, он лежит, неподвижен,
Встречая безжалостный рок.

И видит, что в центре тумана сгустился
Нечёткий фигуры овал...
И вот уже медленно кто-то нездешний
За край пелены выступал.

Был в саван одетый , истлевший почти,
Бескровная серая кожа ,
Ох, кого хочешь могла бы свести
С ума подобная рожа .

Чуть шевелились иссохшие губы
Силами тьмы заклинали,
В улыбке призывной острые зубы ,
Будто клыки, обнажали.

Приблизил он к Иштвану мертвенный лик-
Пылают как угли глаза;
Всё медлит чего-то кошмарный старик,
Отпрянул вдруг глухо ворча.

Прищурились яростно красные глазки ,
Гримасой ощерился рот:
То дух от ядрёной чесночной колбаски
Вампиру кусать не даёт.

Но жажда сильнее- вот тянется вновь
К беспомощной жертве своей
И целится в шею чтоб алую кровь
Испить,что пульсирует в ней.

Уж с жизнью простился тот и от страха
Седеет его голова.
Когда вся от пота промокла рубаха ,
Послышался... крик петуха !

Ведь петя в корзине немой был свидетель
Творимого здесь непотребства
И видел давно, что его благодетель
Уже не способен на бегство.

Хозяина тяжкую участь жалея
Сидел да внезапно скумекал:
Прогнать чтобы прочь кровососа злодея
Он храбро закукарекал.

Вся скорчилась нежить со злобным шипеньем,
Назад отступая поспешно...
Вздохнул бедный Иштван с таким облегченьем,
Что смерть обманул он успешно.

Рассеялись чары, нет больше тумана,
И начало быстро светлеть.
Оковы тугие ночного дурмана
C него уж успели слететь.

Вскочил он усталости не ощущая,
От радости просто шальной,
Схватил петуха и к груди прижимая
Помчался обратно домой.

Летел как на крыльях, а ветки хлестались,
Его ускоряя шаги.
Он дух перевёл, лишь когда показались
Родимые стены вдали.

Спаситель был вновь на насест водворён
В гарем сиротливый куриный
И щедрою мерой зерна награждён
За подвиг большой петушиный.

Чем был побеждён сей враг несусветный,
Наш Иштван с тех пор не забыл
И пение петеньки в час предрассветный
Отныне он очень любил.

Бывало, вдвоём они ночь коротали:
Зарёй занимался восток -
А Иштван с петюней опять вспоминали,
Как спас его друг и ... чеснок.

К О Н Е Ц .

БАЛЛАДА О ПОЛЬЗЕ ПЕТУШИНОГО КРИКА.

В горах Трансильвании замок стоял,
Изъеденный временем сильно.
Лес буковый мрачный его окружал,
Растущий на склонах обильно.

Давно в нём не жили ни люди ни звери,
Лишь филин там ухал ночами
Да чёрные мыши в раскрытые двери
Влетали, махая крылами .

Тропинка лесная вблизи пролегала;
Вела прямо вниз до селенья.
Травой постепенно она зарастала
От долгого непотребленья .

О графских развалинах в горном лесу
Неясные слухи гуляли.
Никто не мог толком сказать почему,
Но в замок ходить избегали.

Внизу расстилалась долина глухая
В которой имелась деревня.
С ней рядом, к подножью горы прилегая,
Ютилась пивная харчевня.

Чуть дальше дорога проезжая лентой
Вилась вдоль реки "водоёмкой"
До самой соседней долины, до той,
Что ярмаркой славилась громкой.

В селеньи крестьянин жил - не тужил,
Имел он большую обитель
Несушек кудлатых; над ними там был
Поставлен один управитель.

Красавец горластый, воинственный в меру,
Хоть кур он порой притеснял,
Довольны все были таким кавалером,
Что правил в курятнике бал.

А как выводил он рулады ночные:
Один пел как три петуха!
Беда, что частенько распевы шальные
Лишали хозяина сна.

Неспанье терпеть больше не было мочи -
И лопнула вдруг тетива:
В сердцах он решение принял, короче,
Надумал продать крикуна.

Петух приуныл и с родимым подворьем
Простился навеки с тоской.
А утром на ярмарку ,сломленный горем,
Поехал в корзине большой.

Решил , правда, Иштван, пред дальней дорогой
( мужик - то ведь был безлошадный)
В таверну зайдя, на дорожку немного
Пригубить там влаги отрадной.

В беседе застольной ,как путник бывалый,
И кто за язык потянул?! -
Что горной тропинкой пройдёт к перевалу -
Нечаянно он прихвастнул.

На улицу выйдя, он с дерзкой идеей
На гору взойти - не расстался:
Проезжей дорогой намного длиннее
До ярмарки путь получался.

Вверх быстро по тропке взбирается парень
И входит в торжественный лес,
Где пышные буки кронами шарят
По небу, сплетая навес.

Казалось, на сумрак под сказочной сенью
Молчанья обет наведён.
Молчал и петух, он в свои размышленья
Угрюмые был погружён.

Вот Иштван с пернатым своим обормотом
Дошёл до развилки, левее,
В просвете деревьев за поворотом
Старинные башни темнеют.

Тут надо бы прямо путь продолжать,
А всё ж любопытство сильнее,
И ноги успели уже дошагать
До замка ворот поскорее.

Вошёл он во двор :сквозь плит расщепленье
Трава прорастала местами,
Картина унылого запустенья
Открылась ему пред глазами.

Дорога его притомила немало,
Хоть выиграл здесь аппетит.
Дать отдых скорее всем членам усталым
Гудящее тело велит.

Поставил корзину у старой коряги
И вынул свой ужин простой.
Хлебнул Иштван пива хмельного из фляги,
И щедро заел колбасой.

Еда была сытной, а фляга большая:
Так вдруг разморило беднягу-
Прилёг и уснул как убитый, не зная
В какую попал передрягу.

Проснулся - на небе большая луна
Над ним ухмыляется словно,
Молочным лучом освещает она
Дверные проёмы неровно.

Внутри них скрывается зыбкая марь,
Что манит к себе как магнитом,
Сполохами яркими, как киноварь
Тревожа на фоне размытом.

Неслышно ни звука в безмолвии звонком,
Всё стало вдруг странным на вид.
И бдительный внутренний голос так тонко
И внятно ему говорит:

"Очнись,неразумный,не время лежать -
Минута тебе для спасенья.
Беги, коль не хочешь виновником стать
Бессмертной души погубленья!"

Напрасен призыв - cловно сковано тело
Невидимой цепью стальной.
Не может, ну как бы того ни хотелось,
Подвигать он даже рукой.

В провалы дверей просочился несмело .
И выполз зелёный туман
Клубится повсюду ,как будто надела
Земля изумрудный кафтан.

Зловещий туман подползает поближе,
Касается вкрадчиво ног.
Покорный судьбе, он лежит, неподвижен,
Встречая безжалостный рок.

И видит, что в центре тумана сгустился
Нечёткий фигуры овал...
И вот уже медленно кто-то нездешний
За край пелены выступал.

Был в саван одетый , истлевший почти,
Бескровная серая кожа ,
Ох, кого хочешь могла бы свести
С ума подобная рожа .

Чуть шевелились иссохшие губы
Силами тьмы заклинали,
В улыбке призывной острые зубы ,
Будто клыки, обнажали.

Приблизил он к Иштвану мертвенный лик-
Пылают как угли глаза;
Всё медлит чего-то кошмарный старик,
Отпрянул вдруг глухо ворча.

Прищурились яростно красные глазки ,
Гримасой ощерился рот:
То дух от ядрёной чесночной колбаски
Вампиру кусать не даёт.

Но жажда сильнее- вот тянется вновь
К беспомощной жертве своей
И целится в шею чтоб алую кровь
Испить,что пульсирует в ней.

Уж с жизнью простился тот и от страха
Седеет его голова.
Когда вся от пота промокла рубаха ,
Послышался... крик петуха !

Ведь петя в корзине немой был свидетель
Творимого здесь непотребства
И видел давно, что его благодетель
Уже не способен на бегство.

Хозяина тяжкую участь жалея
Сидел да внезапно скумекал:
Прогнать чтобы прочь кровососа злодея
Он храбро закукарекал.

Вся скорчилась нежить со злобным шипеньем,
Назад отступая поспешно...
Вздохнул бедный Иштван с таким облегченьем,
Что смерть обманул он успешно.

Рассеялись чары, нет больше тумана,
И начало быстро светлеть.
Оковы тугие ночного дурмана
C него уж успели слететь.

Вскочил он усталости не ощущая,
От радости просто шальной,
Схватил петуха и к груди прижимая
Помчался обратно домой.

Летел как на крыльях, а ветки хлестались,
Его ускоряя шаги.
Он дух перевёл, лишь когда показались
Родимые стены вдали.

Спаситель был вновь на насест водворён
В гарем сиротливый куриный
И щедрою мерой зерна награждён
За подвиг большой петушиный.

Чем был побеждён сей враг несусветный,
Наш Иштван с тех пор не забыл
И пение петеньки в час предрассветный
Отныне он очень любил.

Бывало, вдвоём они ночь коротали:
Зарёй занимался восток -
А Иштван с петюней опять вспоминали,
Как спас его друг и ... чеснок.

К О Н Е Ц .