Ой, здравствуйте. Давненько не бывала. Я тута с новым рассказиком. Думала-думала над рейтингом. Возрастной рейтинг 21+ Присутствует ненормативная лексика (правда, немного, я насчитала пять слов), откровенные сцены и сцены насилия.
- Господи, Господи, Господи,- шепчет мать, быстро и мелко крестясь,- Господи, Сережа, что это? Красивый пятнадцатилетний мальчик пожимает плечами. - Я не знаю, мама. За окнами дома в клочья воздух. Бендеровский июнь пахнет летом, дождями, выпускными вечерами, войной и кровью. Мальчик пытается подойти к окну. - Не подходи,- она хватает его за рубашку,- не надо - Я только посмотрю, - он хочет отцепить ее пальцы,- нельзя же просто сидеть. - Только осторожно, сынок. Мальчик подходит к окну, открывает шторку, старается выглянуть на улицу. Что спасло его в последний момент, он не знал. Может быть детское везение, а может тот, кому сейчас неистово молится его неверующая мать, но выпущенная из окна дома напротив пуля проходит мимо и вонзается в стену, откуда брызжут острые деревянные иглы. Мальчик и его мать смотрят друг на друга испуганными глазами. - Господь- Вседержитель,- шепчет женщина бледными губами. Мальчик падает на пол, тянет ее за собой. Она послушно опускается рядом. В их доме давно нет мужчины, она привыкла к тому, что хозяина заменил сын. - В ванную, мама, быстро. Молдавская полиция явилась в этот приднестровский город для установления мира и конституционного порядка, поэтому сейчас их квартиру на первом этаже стандартной хрущевки поливают раскаленные автоматные очереди. На улицах Бендер растут баррикады, за ними стоят бывшие друзья, соседи, одноклассники. - В ванную,- он настойчиво тянет ее за собой. В тесной, закрытой от внешнего мира, кафельной комнате они садятся на холодный пол, тесно прижимаются друг к другу. - Что это?- спрашивает она сама у себя. Ведь ее сын- всего лишь маленький мальчик, что он может знать о жизни. - Это война, мама. Это то, чем давно пахнет в городе. То, о чем шепчутся на переменах. То, куда уходили отцы и сыновья, стреляющие сейчас друг в друга из-за наспех сделанных заграждений. Дверь ванной вздрагивает и трещит. Уютная двухкомнатная квартира, которую мать получила от биохимического завода, от взрывных волн превращается в руины.
- Надо набрать воды, пока она еще есть,- говорит мальчик. - Зачем?- женщина вскидывает на него взгляд.- Ты думаешь, что... - Я ничего не думаю,- получилось резковато. Он вспоминает урок по труду, который их хромой учитель Павел Степанович начал совершенно неожиданно: - Запомните, ребята. Если вдруг что-то случится, позаботьтесь о запасе воды. Жажда хуже голода, поверьте. Она высасывает из человека все силы. Сергей протягивает руку в темноте, касается ее волос. - Извини, мама. Где ведро? - Под раковиной,- она прижимается щекой к его руке. Слабая и тихая женщина. Год назад от них ушел отец, закрыл за собой дверь в ее лето, сломал своим уходом ее и без того некрепкую ось. В темноте слышится журчание воды, напор становится все слабее. Но ведро он набрать успел. - Ой,- говорит женщина,- мне надо выйти. И пытается открыть дверь. - Куда?- он удерживает ее за плечо. За призрачным укрытием, хлипкой деревянной панелью, горит воздух. Там обрываются жизни, там кипит котел необъявленной войны. - Я хочу в туалет,- объясняет она,- пусти меня. Мальчик убирает руку, чтобы выпустить мать, но очередная волна взрыва заставляет дверь прогнуться под врезавшимися в нее осколками. - Нет,- запрещает Сергей,- я отвернусь. Отодвигает ведро с водой в угол и отворачивается, хотя в кромешной тьме все равно ничего не видно. - Мне неудобно,- слышит он ее жалобный голос,- придержи меня, сынок. Он на ощупь хватает протянутую ему руку, обнимает за напряженные плечи. Слышит, как о чугун ванны разбиваются журчащие капли. - Все-все,- мать оправляется,- спасибо. Как стыдно. Они садятся на пол, и она прячет лицо у него на груди, вздрагивая при каждом новом взрыве. - А помнишь,- неожиданно говорит он,- ты поймала меня с сигаретой? - Конечно помню,- она издает нервный смешок,- видел бы ты свое лицо, когда я тебя застала. - Знаешь, ма, спасибо, что отцу не рассказала. - Да уж не за что,- отзывается она,- он бы тебя прибил. Этот разговор, именно эту фразу он вспомнит потом. Когда будет прикуривать обледеневшими пальцами мятую «Приму». - А помнишь тетю Галю из Краснодара? Как я у нее клубнику воровал? Она пришла к тебе на меня жаловаться, а ты тогда сказала... - А я сказала: не пойман- не вор. Помню, сынок. - А потом она меня все-таки поймала и... - Отхлестала хворостиной. Два дня сидеть не мог. И поделом тебе. Я все помню, Сережа. - А колыбельную? Ту, румынскую, которую пела бабка. Спой, пожалуйста. Удивленная женщина затягивает слабым, но приятным голосом старинную румынскую колыбельную «Нани, Нани, мой маленький малыш». Через некоторое время язык заплетается, голос слабеет. Она засыпает, уткнувшись ему в колени. А вскоре засыпает он сам, опуская голову ей на спину. Просыпаются оба от очередного, особенно громкого взрыва. Мальчик больно ударяется затылком о чугунный край ванны, чертыхается. У него затекли мышцы, он не может шевелиться и тоже хочет в туалет. Мать тут же подскакивает, несмотря на неудобную позу, и помогает ему встать, когда он просит об этом. - Аккуратно, сынок. Осторожно, не оступись. «Осторожно, сынок». «Не оступись, сын». «Аккуратно, родной». Простые слова, которые мать всегда говорит своему непоседливому ребенку. Их он тоже вспомнит. Потом. Когда будет некому их говорить.
Сообщение отредактировал Znfufy - Четверг, 14.11.2013, 14:02
"Красивый четырнадцатилетний мальчик" прозвучало дважды, по-правде говоря, не поняла для чего.
ЦитатаZnfufy ()
Год назад от них ушел отец, закрыв за собой дверь в ее лето, сломав своим уходом ее и без того некрепкую ось.
Предложение перегружено, трудно для восприятия.
ЦитатаZnfufy ()
Там рвется жизнь, там кипит котелнеобъявленной войны.
Здесь неважно, какая война. Война! Настоящая! Да, хорошо, нежно о страшном и неловком. Мне не хватило глубины в женской линии. Описания матери есть, но они играют на образ мальчика.
ЦитатаZnfufy ()
«Осторожно, сынок». «Не оступись, сын». «Аккуратно, родной». Простые слова, которые мать всегда говорит своему непоседливому ребенку
вот это место как-то всё сухо законспектировало.
ЦитатаZnfufy ()
Их он тоже вспомнит. Потом. Когда ему будет некому их говорить.
И здесь много остается на додумку читателя. Когда герой потерял мать? В момент описываемых трагических событий? Или это взрослый израненный жизнью человек, сильный и самостоятельный, который со слезами вспоминает заботу матери. По сути, он страдает... Понравилось.
- Все хорошо, ма,- останавливает он ее руки,- я просто в туалет хочу. - Конечно, конечно,- она излишне суетится, стараясь освободить ему место,- тебе помочь? - Не надо, ма,- говорит он сквозь зубы. Подростковый член рвет ширинку, мальчику надо срочно облегчиться. В чугунные края ударяет горячая жидкость. - Ведро под раковиной, мама. Если хочешь пить... - Я просто умоюсь. - Умойся, ма. - Сколько мы здесь? - Я не знаю. Ты поспи. - Я и вправду еще посплю. Они провели в тесной каморке больше суток, хотя сами об этом не знали. Долгие часы в темноте, ощупывании друг друга, шепоте в одежду, фразах: «А помнишь...». Он чувствовал, как ее рука неосознанно прикасается к нему. Она засыпала только тогда, когда его ладонь сжимала ее грудь.
- Вроде стихло, мама,- шепчет он,- просыпайся. Сергей открывает дверь и хочет выйти. Сидеть в ванной равносильно самоубийству, из дома надо выбираться - Не ходи,- мать опять хватает его за одежду,- не надо, сынок. Мальчик сбрасывает ее руки. - Где документы?- шепчет он. - В шкафу, в черной шкатулке,- также шепотом отвечает она. Мальчик ползком движется в комнату по крошеву из стекла, дерева и цементной пыли. Мелкие осколки врезаются в ладони, он морщится, окропляя свой путь кровавыми брызгами. Ползет и не знает, что через три дня журналисты российских и украинских телеканалов смонтируют фильм о военных действиях в городе Бендеры. Крупным планом покажут его квартиру, его путь, кровавые следы на полу. Он упрямо ползет в комнату, стиснув зубы. Молдавская полиция вела обстрел горисполкома, а им не повезло, что жили рядом. Им всем просто не повезло. Они родились не на той стороне Днестра и говорят не на том языке.
Шкаф разнесен вдребезги. Под обломками хрусталя- гордости ушедшей эпохи- и завалами собраний сочинений он находит черную шкатулку с документами и деньгами. Скромный запас на «черный день». День, который настал. Его опять спасает везение, удача, или милость того, кому сейчас, неверующий, бормотал про себя молитвы. Последний взрыв за стенами дома гремит тогда, когда мальчик уже открывает дверь ванной. Осколки падают то место, где он только что стоял. - Пойдем, мама,- тянет ее за собой. - Зачем?- она насторожена и испугана.- Куда мы пойдем? - Здесь нельзя оставаться. Может рухнуть перекрытие, тогда мы вообще не выйдем. Сергей волочет за собой упирающуюся женщину. Пока из дома еще можно выйти, пока не рухнули стены, пока не заклинило входную дверь чьим-то тяжелым телом. - Ой, это же Коля. Она в ужасе закрывает рот ладонью. На лестничной клетке, раскинув громадные руки в стороны, лежит их сосед- дядя Коля. Вернее то, что от него осталось. Операция по установлению мира на приднестровской земле шла своим чередом. - Пойдем, пойдем. Мать и сын выбегают из подъезда, вливаются в толпу ошалевших соседей. - Таня, Таня,- кто-то надрывными криками зовет ребенка. - Живы?- к ним подбегает сосед с третьего этажа.- Почти прямой наводкой, сволочи, били. Сами еле выползли. Громким голосом отставного военного он начинает собирать вокруг себя перепуганных людей. - Так, слушайте мою команду. Из города надо уходить по мосту. Не идите большой толпой, так вы представляете собой хорошую мишень. С крыши соседнего дома бьет одиночный выстрел. Стоявшая рядом с Сергеем женщина заваливается на бок, хватаясь за простреленную грудь. - Суки! - ревет офицер в отставке.- На крышах снайперы. Бегите все, берегите своих родных! Перепуганная толпа бежит врассыпную к тираспольскому мосту. Отставший седой старичок вдруг падает на землю. Сергей бросается к нему, чтобы поднять, но бегущий рядом крепкий мужик хватает его за воротник. - Не глупи, сам сдохнешь. На разбомбленных улицах угрожающими глыбами стоят БТР-ы, нацелив пушки на людей, спешащих покинуть город, ставший ловушкой.
Мост уже заполнен народом. Человеческая река перетекает на другой берег Днестра. Сергей с матерью с трудом вклиниваются в плотный поток. С обеих сторон моста раздаются выстрелы. Сначала одиночные, потом пристрелочные очереди, затем автоматы строчат непрекращающимся стрекотом. Люди пригибаются, прячась от громко щелкающих звуков за оградами моста. Кто-то падает, поднимается, снова падает. Женщина, звавшая дочь, и так и не нашедшая ее, неожиданно разворачивается. Бежит обратно, расталкивая встречных локтями. Ее ударили в висок. Не со зла, случайно, но она свалилась под ноги бегущих и больше не двигалась. - Мама, пригнись!- кричит Сергей, стараясь перекрыть звук выстрелов и воплей. Но мать, словно замороженная, смотрит вперед. - Мама,- он дергает ее за руку, она поворачивает к нему побледневшее лицо. - Сережа... Он подхватывает уже мертвое тело, прошитое очередями. Видит, как ее кровь заливает его рубашку и руки. - Мама!!! Пытается нести ее тело, ставшее неожиданно тяжелым, но тот же мужик, что оттащил его от старичка, снова хватает мальчика за одежду, отчего та жалобно трещит. - Беги, дурак! Она мертва. Беги!.. Человеческая лавина увлекает его за собой, чьи-то ноги спотыкаются о тело матери, топчут, подбрасывают. Сергей бежит за неизвестным мужчиной, глотая слезы и запирая внутри дикий крик.
Сообщение отредактировал Znfufy - Четверг, 14.11.2013, 13:39
- Беженцы, беженцы, товарищи беженцы,- говорит в мегафон приятный женский голос,- только не паникуйте. Мы постараемся вывезти всех. Вас ждут автобусы с белыми флажками. Взрослые, берите детей на руки в целях экономии места. Убедительная просьба: брать с собой только самое необходимое. Мальчик все так же держится за клетчатой рубашкой, которая обтягивает широкие мужские плечи. Он впервые в жизни остался один и оказался к этому не готов. Ему неожиданно стало не о ком заботиться. - Саша,- слышит мальчик тихий женский голос,- мы не можем его бросить. - С чего это не можем?- отвечает ей глухой мужской рокот.- Да я понятия не имею, кто этот пацан. Может, он преступник. Нам бы самим выкарабкаться, а ты хочешь его на меня взвалить. Сергей понимает, что речь о нем. Он отодвигается от широкой надежной спины, горбит плечи, скрючивается в незаметный комок. - Мальчик с вами?- слышит он сверху. - Да,- выкрикивает женский голос. Его усаживают в автобус рядом с семейной парой.
Старый «Икарус», выбрасывающий в воздух клубы черного дыма, увозит в себе отчаяние и боль. Пересекая таможенную границу, он высаживает их уже в другом государстве. - Товарищи беженцы,- очередной женский голос пытается перекрыть звуки толпы,- прошу вас не паниковать. На привокзальной площади развернута полевая кухня, там же стоят палатки благотворительных организаций. У кого есть родственники в Украине или России, сообщите волонтерам, они попытаются с ними связаться. Порядок в лагере поддерживают казачьи разъезды. Со всеми вопросами, касающимися сохранности имущества и прочего, обращайтесь к атаману или его заместителю. Мы постараемся помочь всем. Кто ранен- пройдите в палатку с красным крестом. - Родные у тебя есть?- спрашивает мужик Сергея, пока симпатичная медсестра бинтует тому руки. Мальчик мотает головой. Тетя Галя из Краснодара умерла в прошлом году. Где его отец, он не знает. Мир в одночасье развернулся, вышел из границ двухкомнатной квартиры и превратился в неприветливую пустыню без конца и края. - Значит, так,- продолжает мужчина,- мы едем к моей сестре во Владивосток. Ближе никого не нашлось. Через границу с Россией я тебя перевезу, но там... Извини, пацан, нас самих не очень ждут. А в России попробуешь как-то устроиться. Страна большая, места всем хватит.
Их везут в Киев. Автобус с белым флагом «Из Приднестровья» подпрыгивает на ухабах. Сергей дремлет, прислонившись к спинке сидения. Сквозь марево, заполнившее голову, до него доносится, как кто-то рыдает, кто-то молится, кто-то бормочет про себя. Слышит, как горько плачет чей-то ребенок: - Мамочка, мама. Мальчик закрывает уши руками, пригибает голову к коленям и бормочет про себя: - Мамочка... Мама... А ребенок все не успокаивается, и они плачут уже оба. Только тот маленький и ревет в голос, а Сергей негромко всхлипывает. Кому повезло с украинскими родственниками, останется в Киеве, другие поедут в Россию. Та женщина, что уговорила мужа взять его с собой, тормошит мальчика за плечо: - Что ты будешь делать? - Я не знаю,- он раскрывает мутные глаза,- попробую найти работу. Мне скоро исполнится шестнадцать. - Мы не можем взять тебя с собой. У родственников с работой трудно, зарплату почти не платят. Ты попросись в кафе полы мыть, глядишь возьмут. Хотя, говорят, беженцев нигде не берут. Но может, хоть за еду устроишься. - Саша,- оборачивается она к мужу,- давай до города его довезем. Куда он один в чужой стране? - Катя,- раздраженно отвечает мужчина,- это не от нас зависит. - Один лишний билет много стоить не будет. Деньги у тебя есть, я видела, как ты доллары в карман прятал. А в портовом городе мальчишка как-нибудь устроится. - Ладно,- отмахивается муж,- но едва сойдем с самолета, чтобы я этого пацана больше не видел. Сергей протирает стекло рукой, смотрит на клубы пыли. Ему кажется, что Владивосток- это где-то на краю земли. Усиленно вспоминает уроки географии. Это там, где море и много кораблей.
- Граждане,- киевский волонтер собирает вокруг себя поредевшую толпу отчаявшихся людей,- сейчас те, кто едет в Россию, получат удостоверения беженца. С ним вы сможете приобрести билеты до места назначения. Российская сторона предупреждена и препятствий чинить не будет У кого нет удостоверения личности, называйте полные имя, фамилию, отчество. В России сразу обращайтесь в миграционные службы, они займутся восстановлением ваших документов. У кого нет денег, обращайтесь в палатки общественных организаций, они постараются вам помочь. - Это мой двоюродный племянник,- говорит мужчина, положив руку Сергею на плечо,- Мы едем во Владивосток к моей сестре. Нам нужны билеты на самолет от Москвы. Усталый работник киевской миграционной службы молча кивает и привычно заполняет бумажки, дающие право на пересечение границы.
- Спасибо,- говорит Сергей попутчикам во владивостокском терминале,- за все. Маленькая полная женщина порывисто обнимает его. - Удачи, сынок,- она вытирает слезы. Ее муж, пряча глаза, сует мальчику мятую стодолларовую купюру. - Ты извини, пацан. Все, что могу. Иди к властям, проси помощи. Сергей бы отказался, но... Он понимает, что эти деньги- его единственное подспорье. Эти люди - взрослые, у них есть родственники. А он- еще ребенок, который оказался в чужой стране с небольшой кучкой никому не нужных молдавских бумажек и советским паспортом матери в нагрудном кармане. Мальчик провожает тоскливым взглядом удаляющиеся спины - Эй, шкет,- слышит он веселый голос,- куда едешь? Где родители? К нему подходит таксист- коренастый мужчина в засаленной кожаной куртке. - Погибли,- тихо отвечает Сергей. Мужик в удивленно смотрит на мальчика без вещей, одетого явно не по приморской погоде. Откуда он взялся? С неба, что ли, свалился? - Так ты один? А откуда прилетел? - Из Приднестровья. - Что? Таксист присаживается на соседнее сидение, снимает кепку. - Это там, где стреляют?- спрашивает он. Мальчик кивает, на глаза опять наворачиваются слезы. - А куда теперь? Не знаешь? Садись, отвезу в город. - У меня нет денег,- срывающимся от плача голосом говорит Сергей. - За так отвезу. Старая машинка с правым рулем встраивается в поток автомобилей. - Иди в администрацию,- советует таксист,- хотя, по правде сказать... Никому ты здесь, парень, не нужен. У самих забот хватает. Тут на днях сказали, что скоро психов на улицы будут выпускать. Кормить нечем, а здесь лишний рот из чужой страны. Водитель раздраженно хлопает по рулю. - Вот житуха настала. Раньше одной страной были, никаких границ, никакой войны, а тут на тебе... Вы, оказывается, уже другое государство. Документы хоть есть? Не дожидаясь ответа, продолжает говорить: - Я тебя на вокзале высажу, оттуда пассажира возьму. Хоть поездку оправдаю. Рядом с вокзалом мэрия, туда иди. Сергей только кивает, глядя через стекло на незнакомый город. Мимо проносятся неизвестные машины, мелькает приморская природа. А с правой стороны ласковым голубым глазом подмигивает Тихий Океан, где на рейде гордо стоят военные корабли. Мальчик вспоминает, как однажды они ездили отдыхать в Одессу, и Черное море заманивало его своей глубиной. - Мама,- кричал он ей тогда,- я стану капитаном. - Станешь, станешь,- смеялась она в ответ,- только школу сначала закончи. - Мама,- обещает он ей сейчас,- я обязательно стану капитаном. Он не знает, что такое беда. Не было в его жизни беды кроме той, когда ушел отец. Тогда казалось ему, что мир погас. Вместе с ним. Молдавское лето превратилось в лютую зиму, где царит полярная ночь. Но время прошло, лето вернулось, мир снова расцвел. Не было в его жизни горя, потому что жизнь у него была короткая. Поэтому и не знает мальчик, как называется то, что рвет его сейчас изнутри, заставляя плакать. А дай волю, и рыдал бы навзрыд, как тот малыш в автобусе. Ему так плохо, как будто злобный карлик залез под кожу, и режет жилы маленькими ножницами. Злобно плюется прямо в сердце горячей слюной, которая прожигает там дыры. Не знает Сергей, что это чувство называется отчаянием. Потому что это чувство для взрослых людей, а дети знать о нем не должны.
Сообщение отредактировал Znfufy - Четверг, 14.11.2013, 13:40
- Доллары, иены, фунты,- по вокзалу ходит меняла с сумкой через плечо,- курс выше банковского. Сергей протягивает сотню, получает взамен пачку купюр. - На сколько мне этого хватит?- спрашивает он. Молодой парень удивленно смотрит на него. - На месяц, если экономить. А ты, вообще, откуда? Выслушав ответ, почесывает затылок. - Ясно. Подожди меня. Я сейчас закончу работу, потом что-нибудь придумаем. Сергей отходит в сторону. Он пока не слишком голоден, его кормили в самолете, а деньги надо беречь. К меняле подходит накачанный тип в кожаной куртке, внимательно слушает, бросает взгляд на потерянного подростка. Что спасло его и сейчас, мальчишка не знает, но волчьи глаза сутенера вызывают страх. Сергей выходит на темнеющие улицы и теряется в толпе.
- Пирожки, беляши,- выкрикивает пронзительный женский голос. - Книги из собраний сочинений,- вторит ей глухой мужской. - Ордена, медали, советские монеты. Страна распродается по частям. Сергей садится на лавку под памятником Ленина. - Нужна комната?- спрашивает чья-то тень. Мальчик качает головой. Деньги надо экономить. Переночевать можно и здесь. Он закрывает глаза и отключается от окружающего шума. Просыпается тогда, когда его начинают обыскивать. Открывает глаза, собирая голову по осколкам, выныривает из тяжелого сна, в котором ему на руки падает и падает окровавленное тело матери. Перед ним двое грязных оборванных пацанов лет восьми-девяти на вид. - Вот, проснулся,- шипит один,- я тебя предупреждал, что сначала надо было по башке треснуть. Сейчас мента позовет. - Ага, треснуть,- отзывается второй,- он здоровый, как конь. Не меньше Ромки. - Вы кто такие?- спрашивает Сергей. Пацаны бросаются в сторону, отбегают, останавливаются, начинают переговариваться. Первый, предлагавший «треснуть», возвращается к лавке. - Ты что, бездомный? Вроде чистый, не похож. Приднестровец уже в который раз рассказывает свою историю. - Ого,- восхищенно крутит головой собеседник,- меня Димка зовут, а того,- он кивает на спутника,- Сашка. Пошли с нами. Здесь тебя обязательно кто-нибудь обчистит. А у нас Ромка есть, он нас защищает.
Мальчишки приводят его в заброшенный деревянный дом. - Ромка,- кричит Димка, и его голос отдается эхом от пустых стен,- мы новенького привели. Петька-то помер. - Надеюсь, он не такой дурак, как ваш Петька был. Ведите его сюда,- слышится из комнаты раздраженный голос. Сергея вталкивают в комнату, где на груде тряпья сидит молодой некрасивый парень, обнимающий чумазую беременную блондинку. Хотя, цвет ее волос из-за грязи угадывается с трудом. - Вы че, идиоты, охренели?- громко орет он. Вскакивает на ноги, подходит к Сергею, обходит со всех сторон. - Я думал вы пацана привели. А это что такое? Вы-то, сопляки, слезы на кулак намотаете, вам любая шалашовка денег насыплет. А этого коня куда? Только жрать будет. А я и так не знаю, чем Зинку кормить. Она опять пузатая. - Ромка, Ромка,- тараторит Димка, хлюпая простуженным носом,- на рынок пойдет. По карманам шмонать, нас-то уже все знают. А этот новенький и чистый пока. Парень подходит к Сергею вплотную, обдает запахом давно не мытого тела, смотрит в глаза пронзительным взглядом. - Воровать умеешь?- цедит сквозь зубы. - Нет,- честно отвечает приднестровец. Ромка зло сплевывает ему под ноги. - Тогда вали отсюда, пока ласты не выдернул. Лезет Сергею в нагрудный карман, достает пачку купюр, свидетельство о рождении, паспорт матери и загадочно улыбается. - Молдаванин?- спрашивает, листая документы.- Так тебя и искать никто не будет в случае чего. Считай, свое содержание на первое время ты отработал. Пойдешь с сопляками, они всему научат. Прячет деньги в штаны, отправляет документы в костер, разведенный в цинковой ванне посреди пустой комнаты. Сергей с криком бросается в пламя, забинтованными руками пытается вытащить драгоценные бумажки. Ромка хорошо поставленным ударом бьет в живот, заставляя приднестровца согнуться пополам. Нагибается вниз, приближает лицо, зло улыбается, глядя в глаза. - Здесь главный- я. Как на войне. Больно хватает пальцами за подбородок, внимательно рассматривает. - Да,- говорит мальчишкам,- пусть трется возле телок. Морда смазливая, бабы таких любят. Приготовьте ему место. Пинает Сергея по направлению к двери. - За сопляками иди. Здесь я с Зинкой живу, без спроса не входить.
Сергей садится на корточки в углу, закрыв лицо руками. Ни денег, ни документов. Его не существует. - Серый,- к нему подходит шмыгающий Димка,- ты не плачь. Ромка... он не такой уж и злой. Просто, по-другому нельзя. Мы все из детдома сбежали, куда нам деваться. А Ромка нас всему научил, защищает, кормит. Ты ложись спать, Сашка тебе постель постелил. Завтра на рынок пойдем. «Постелью» называлась грязная телогрейка, оставшаяся от хозяев заброшенного частного дома. Сергей ложится на пропахшую грязью и потом подстилку, кутается в рваный кусок ткани и трясется от голода, страха и отчаяния. - Летом еще ничего,- бормочет Димка,- жить можно. Огороды, опять же, обворовать. А вот зимой... Петька-то зимой и помер. От кашля, бедолага, загнулся. А еще зимой собаки вокруг. Под тихий мальчишеский голос, рассказывающий о собаках и неуютной приморской зиме, Сергей засыпает. Для того, чтобы в очередной раз вздрогнуть от сухих автоматных очередей.
Сообщение отредактировал Znfufy - Четверг, 14.11.2013, 13:41
