Пальмы, диковинные животные, экзотические овощи и фрукты - не это самое интересное на Кубе. Самое увлекательное, о чем я с глубокой грустью вспоминаю сегодня - это море.
Тропическое море! О нем я могу рассказывать бесконечно!
Пожалуйста, купайся круглый год. Вода у берега всегда около 27 градусов тепла. А какие пляжи! Солнце прямо над головой. Песок горячий и белый-белый. На него нельзя смотреть не зажмурившись. Теплый ласковый ветерок играет в лохматых гривах длинноногих пальм, склонившихся к воде. Волны в ритмичном шуме то стремительно набегают на плоский берег, то еще более поспешно покидают его, растекаясь шипящей белой пеной.
Море всегда разное. Часто изумрудно-зеленое, ласковое, спокойное. Иногда темно-синее с тревожными белоснежными бурунами и фонтанами пенных брызг на рифах. Реже, в сезон ураганов, серое и неприветливое, со злобой выплевывающее на берег валы ржавой морской капусты. А когда в синеве неба неподвижно висят одинокие молочно-белые облака и ярко светит солнце, краски моря тогда удивительно радостны и чисты.
Но для меня море было наиболее интересным тогда, когда я, надев ласты и маску, с головой окунался в его теплые прозрачные воды. Я на всю жизнь запомнил свое первое знакомство с чарующим подводным миром тропического моря. Мой коллега, когда узнал, что я первый раз выезжаю на море, посоветовал следующее. Ласты надеть на берегу и с маской в руках плыть до самых коралловых рифов. И только там надеть ее. Такое первое знакомство с морем будет более впечатляющим, потому что зона коралловых рифов необыкновенно богата красками, разнообразием растительного и животного мира.
Я так и сделал. Когда же у коралловых скал надел маску и с головой окунулся в воду, то ахнул от удивления и восторга. И не переставал удивляться и восторгаться при каждой новой встрече с этим живописным и загадочным подводным миром.
САДЫ МОРСКОГО БОГА
В первую очередь подводный мир поражает разнообразием диковинных животных. Одни ползают. Другие и ползают, и плавают. Третьи и плавают, и летают над водой. Но есть и такие животные, которые не ползают, не плавают и не летают. Они сиднем сидят на одном и том же месте. Попробуй хоть пять минут усидеть не шелохнувшись. Не получится. А они всю жизнь так сидят. И ничего.
Там, под водой, все необычно. Например, цветут на дне моря подводные сады. Но в них нет ни одного деревца. Не зреют там ни морские яблоки, ни какие-нибудь подводные груши. Сады есть, а фруктов нет.
А все потому, что сады эти не из деревьев. Они из... морских животных, которых называют кораллами. - Да-да, кораллы - это животные. - Так утверждают ученые. Хотя трудно поверить, что это не камни и не растения.
Суди сам. Одни кораллы мягкие и пушистые. Раскачиваются в воде, словно кусты на ветру. Другие - твердые и круглые. Лежат на дне неподвижно, как валуны. Третьи - нежные и яркие, ну совсем как цветы. Четвертые - широкие и плоские, словно раскрытые веера. Пятые - похожи на оленьи рога, или на голые ветки деревьев. Шестые...
Ох, хватит! Все равно всех не перечислить. Все они разного цвета: желтые, белые, синие, красные и даже черные. Похожи на что угодно. Но только не на животных. Да к тому же еще не плавают и не ползают. Живут себе на одном месте. Прирастают ко дну или друг к другу. Да так крепко, что никакой волне не оторвать. Состарившись, одни умирают, я рядом живые продолжают расти. - Если это животные, то как же они питаются? Что они едят? Охотятся на рыб? Или щиплют морские водоросли? Но ведь они неподвижны!
Смешно сказать, что и как они едят. Они питаются «морским компотом». Так можно назвать теплую воду океана. Потому что в ней плавает много мелких-мелких растений и животных. Некоторые настолько крошечные, что не разглядеть. Волны, приливы и отливы носят их туда-сюда. Открой рот шире - они и в рот попадут. Кораллам не надо гоняться за ними. Они сами плывут в рот.
Этот «морской компот» ученые называют планктоном. В состав его входят как растения (фитопланктон), так и животные (зоопланктон). И те и другие не могут сопротивляться течениям и свободно дрейфуют в потоках теплой воды.
Вот какие странные эти животные - кораллы. Когда в одном месте их много-много, то образуется риф. Выглядят рифы очень красиво. Как сказочные сады. Не зря их называют садами Нептуна - морского Бога.
В подводных зарослях очень много рыбок. И самые разные: желтые и синие, золотистые и черные, в полоску и в крапинку. Они стайками снуют туда-сюда или неспешно гуляют поодиночке. Здороваются с соседями, обсуждают свои повседневные дела, предупреждают друг друга об опасности.
- Как? Рыбы разговаривают? Конечно. Только на своем рыбьем языке. Они издают звуки, которые не слышны человеческому уху. А если и слышны, то непонятны. Сегодня хорошо известно, что морская пучина не безмолвна. Когда ученые изобрели подводные микрофоны, то удивились. Из глубины моря они услышали звуки, похожие и на удары молотка, и на кудахтанье кур, и на щебетанье птиц, и даже на автомобильные сигналы. Этот невообразимый гвалт создавали морские животные.
Ещё в древние времена рыбаки слушали море. Самый опытный рыбак прижимал ухо к веслу или опускал голову в воду и прислушивался. Так по сигналам рыб он определял, куда направляются их косяки.
Но есть люди, которым сады Нептуна совсем не нравятся. Это мореплаватели. А все почему? Потому, что морским судам плавать над рифами очень опасно. Чуть-чуть зазеваешься и всё. И дно корабля прошьёт острый и твердый выступающий риф.
А для обитателей морских глубин подводные сады - раздолье. По их аллеям гуляют ракушки и крабы, черепахи и осьминоги, медузы и омары, барракуды и мурены. И все они постоянно попадались на моём пути, как только я, надев ласты и маску, оказывался в этом сказочном морском саду.
ТРОПИЧЕСКИЙ ЗАГАР
Море постоянно манило меня. Для встречи с ним я старался использовать каждый свой выходной. И вовсе не для того, чтобы поваляться, позагорать на его чудесных пляжах.
Поверите или нет, но загореть на Кубе не так-то легко. Во-первых, под открытым палящим солнцем практически невозможно выдержать более семи минут. Во-вторых, кожа не загорает, а моментально краснеет и обгорает. В-третьих, в летний дождливый сезон воздух перенасыщен влагой и слабо пропускает ультрафиолетовые лучи. Это они придают нашей коже приятный коричневый цвет солнечного загара.
А ожоги от солнца я получал довольно часто. После каждой поездки к морю я возвращался с сияющим пунцовым лицом. А через два дня со щек и носа лоскутами сходила кожа. И никакие предосторожности на пляже, никакие косметические средства не помогали.
Если же я отправлялся в открытый океан за ракушками на два-три часа, то надевал не только маску и ласты, но и легкий спортивный костюм. Иначе, а я это уже испробовал на себе, открытые к солнцу спина и ноги обязательно приобретали алый цвет и потом зудели всю ночь, не давая заснуть. Горячее тропическое солнце доставало даже в воде. А к следующей поездке на пляж от загара прошлого воскресенья не оставалось и следа.
Кто не был в тропиках, тот всего этого не знает. Поэтому когда я приехал домой в отпуск, то не раз слышал разочарованные возгласы друзей и знакомых: - Вот те на, целый год прожил на Кубе и нисколечко не загорел. А мы то думали, что домой ты вернешься загорелым, темнокожим как негр.
ХОЗЯЙКА ПОДВОДНОГО ЦАРСТВА
Каждое воскресенье я отдыхал на пляже Санта Люсия. А каждый день, прожитый у моря, - это праздник. Праздничное настроение охватывало меня еще в машине по дороге на пляж. Я даже стихи сочинил, трясясь в желтеньком «москвиче»:
Бамос маньяна в Санта-Люсию! Хоть на полдня, или хоть на часок. Там вам подарят бодрость и силу Синее море, белый песок. Волн бирюзовых нежные ласки В тихий прилив, или в бурный отлив. А на ладонях моря, как в сказке, Белый кораблик в синей дали. Санта Люсия! Санта Люсия! Праздник, который всегда со мной! Санта Люсия, дай ты мне силы В дни, когда сердце рвется домой.
Бамос маньяна в Санта Люсию! – Поехали завтра в Санта Люсию.
Еще за километр до берега я уже чувствовал специфический йодистый морской запах. А как только проезжали мимо красочного плаката «Санта Люсия - лето круглый год», я нетерпеливо поднимался с места, чтобы поскорее увидеть море. Какое оно сегодня: бурное или спокойное? Это легко было определить по высоте белого пенистого гребня над рифами.
После длинной дороги хотелось скорее упасть в море, чтобы окунуться в целительную прохладу шелковистой морской волны. И вот я уже в воде!
У кромки пляжа волны кажутся сильнее и шум их громче. Но чем дальше от берега, тем становится тише и тише. Вода подхватывает, несет и вот уже, словно птица, паришь над красочным безмолвием, любуясь его притягательной и пугающей красотой. Солнечные лучи, пронизывая толщу зеленой воды, бросают неспокойные блики на разноцветный коралловый сад и на его многочисленных обитателей.
Вот появилась стая серебристых рыб, плавающих дружным строем, и, как по команде, то замедляя, то ускоряя движение. Они плывут прямо на меня. Кажется, протяни руку и в горсть успеешь захватать несколько штук сразу. Но не тут-то было. При малейшем моем движении они мгновенно поворачивают, рассыпаются и серебристыми искрами гаснут в темно-синей толще воды.
Осторожно! Начинается коралловый риф. В подводном саду сновало множество рыбок. Плавали и темно-фиолетовые, и желтые с черными глазками на плавниках, и пестрые с крапинками и полосками вдоль и поперек. За коралловой грядой было ровное «поле», по которому носилась стая серебристых рыб покрупнее и попроворнее. Я невольно залюбовался их легким и слаженным движением.
И тут мои глаза наткнулись на серый силуэт зубастой двухметровой рыбы, похожей на крупную щуку. Она как бы висела на одном месте и бесстрастно наблюдала за суетой её беспокойных соседей. Я отчетливо видел её холодный немигающий глаз, острые зубы. Выступающая вперед нижняя челюсть слабо шевелилась, то открывая, то закрывая страшную пасть. Казалось, рыба постоянно кому-то корчит рожи.
Это была барракуда - самый крупный хищник прибрежных вод. Мне стало жутко, хотя я уже знал, что в Карибском море не зафиксировано ни одного случая нападения этой морской щуки на человека. Со временем у меня пропал страх перед ней.
У каждой барракуды своя зона охоты, за которой она бдительно следит. Поэтому стоит отплыть хотя бы на сто метров от берега, как какая-нибудь барракуда уже тут как тут. И подплывают она к человеку незаметно и очень близко, на расстояние пяти, а то и двух метров.
Но, внезапно появившись, она может также внезапно исчезнуть, словно раствориться в прозрачной воде. Этому способствует её серебристая окраска, отливающая синевой. Она как рыба-призрак, у которого можно различить лишь холодный блеск глаз да сверкающие белизной острые зубы.
Со временем я изучил некоторые её повадки. Если барракуда держится от меня сбоку или спереди, то все нормально, можно плавать спокойно. Но когда она уходит назад и плывет следом, буквально по пятам, то это уже опасно. Значит, я где-то на своем теле сделал царапину. А этот хищник очень тонко чувствует кровь и поэтому «идет» по моим следам. В таком случае надо как можно скорее выйти из воды.
БАРРАКУДА, ЗДРАВСТВУЙ!
Однажды меня преследовала барракуда. Но прежде я расскажу о снаряжении, которое необходимо для того, чтобы отправиться к рифам. Это, конечно же, маска с дыхательной трубкой, ласты, шерстяные носки, чтобы не натереть ластами мозолей, перчатки и легкий спортивный костюм. В руках длинная бамбуковая палка с острым металлическим наконечником. Это чисто символическое оружие защиты, но оно придает смелости. Да и не руками же ощупывать каждое интересное место на дне.
Перчатки и костюм необходимы для защиты от неосторожного соприкосновения с колючими кораллами, ядовитыми водорослями или медузами. К тому же, что кажется невероятным, плавая в воде два или три часа с открытой к солнцу мокрой спиной можно обжечь кожу. По незнанию я однажды поплыл за ракушками в одних плавках. К вечеру кожа на спине и ногах заалела, а назавтра я с трудом мог ходить. Обгоревшая кожа на голенях и сгибах под коленями болью отзывались на каждый шаг.
Перед каждым выходом в море следует внимательно себя осмотреть, чтобы нигде не оказалось открытой раны или царапины. Незачем дразнить кровожадных морских хищников.
В тот раз было все как всегда. Я с удовольствием любовался подводными пейзажами, внимательно осматривал дно, зорко следил за окружающей обстановкой. Здесь я был не первый раз и знал, что у рифов, где лежала затонувшая автопокрышка, меня обязательно встретит двухметровая барракуда. Это хозяйка здешних подводных угодий.
Легка на помине. Спереди из темно-зеленой толщи воды показались круглые холодные глаза и зубастая пасть моей старой знакомой. «Барракуда, здравствуй!» - мысленно поздоровался я с ней и даже обрадовался её появлению. Ведь лучше опасную соседку постоянно держать в поле зрения, чем не видеть её, но знать, что она обязательно где-то здесь и следит за каждым твоим шагом.
Однако на этот раз барракуда вела себя несколько необычно. Она не висела неподвижным бревном спереди или сбоку, а заплывала сзади и оттуда корчила свои хищные гримасы. Я поворачивался к ней лицом, пугал её палкой, плавал по кругу. Все напрасно. Она упрямо заходила ко мне в тыл.
И тогда я спешно направился к берегу. А до берега было не близко, больше двух километров, но, к счастью, по неглубокому заливу. Плыть пришлось долго. Я, то быстро работал ластами, то становился на какой-нибудь выступ на дне и стоя по шею в воде отдыхал. То опять пускался вплавь, ни на минуту не упуская из виду свою преследовательницу. Она плыла за мной «по следам» до самого берега, чего раньше себе никогда не позволяла.
Обессилевший, я вышел на берег, упал на песок и лежал под палящим солнцем до тех пор, пока не отдышался. Затем снял спортивный костюм и внимательно осмотрел себя. Нигде ни царапинки. Странно, и что ей, зубастой, было надо?
Только когда сбросил ласты и снял носки, мне все стало ясно. На одной ноге ласта натерла кровяную мозоль, даже сняла кожу. А все потому, что на этот раз я забыл дома свои шерстяные носки и ласты натянул на простые хлопчатобумажные. И такой раны оказалось достаточно, чтобы кровожадная хищница меня преследовала.
ЕЩЕ ПРО БАРРАКУД
С этими огромными морскими щуками у меня было много интересных встреч. Некоторые запомнились очень хорошо. Обычно барракуды плавают в одиночку. Но однажды я встретил их сразу три.
Как-то я заплыл на незнакомое место. Подо мной колыхались ровные заросли густой черепашьей травы. И вдруг впереди открылась широкая и глубокая впадина, похожая на кратер вулкана. В лучах солнца вода была необычно прозрачной и чистой. Несмотря на многометровую глубину, дно хорошо просматривалось. Оно было гладким, лишь кое-где виднелись редкие кустики мохнатых мягких кораллов.
Здорово! Раскинув руки и вяло работая ластами, я повис над чашей кратера. И чувствовал себя птицей, легко и свободно парящей в безмолвном пространстве.
Но вдруг с противоположного берега ямы оторвались три большие серебристые тени и решительно направились в мою сторону. Это были барракуды: одна огромная, две других поменьше. Их уверенное движение прямо на меня разбудило во мне такие силы, что я моментально оказался на берегу. Ведь в стае барракуды необычайно смелы и нахальны. Хотя вполне может быть, что они направлялись ко мне просто из-за любопытства.
В хорошем настроении барракуда плавает очень медленно. Или неподвижно висит в воде, лениво шевеля выступающей вперед нижней челюстью. И, кажется, что быстро плавать она не умеет.
Но однажды я видел, с какой молниеносной скоростью метровая барракуда преследовала свою жертву. Если бы такая, не говоря уже о двухметровой, решила напасть на человека, то защититься от неё невозможно. Уж очень быстра и ловка она в своей родной стихии. В атаке барракуда - как вспышка серебристой молнии.
То, что эти огромные морские щуки так близко подплывают к человеку, объясняется, я думаю, их чрезмерным любопытством. Если бросить какой-либо предмет впереди себя, барракуда тут же сиганет за ним и рассмотрит его со всех сторон с величайшим интересом.
ПЛАВАЮЩЕЕ ОДЕЯЛО
Барракуд я встречал часто. А вот мурены, осьминоги и скаты попадались мне значительно реже.
Скаты вызывали у меня особую симпатию. Видимо, не малую роль в этом сыграла моя первая встреча с этим удивительным морским животным. И, конечно же, не случайно скат на Кубе называется «манта», что в переводе с испанского означает «одеяло».
Однажды я только-только отплыл от берега, как тут же увидел ската. Он плыл наперерез мне, наискосок, в сторону открытого океана. Я остановился, уступая ему дорогу. И залюбовался им. Плыл он очень красиво. Меня волны бросали вверх-вниз. А он, казалось, не плыл - парил в воде по строгой прямой линии. Плоское ромбовидное, шириной два метра тело скользило плавно и ровно, а края «одеяла» изгибались волнообразно и мягко. Спереди у животного я рассмотрел выпуклые глаза, а сзади тянулся длинный и прямой хвост.
Конечно же, скат видел меня, но нисколько не изменил направления своего движения. Проплыл в пяти метрах от меня и скрылся в темной синеве воды. Я даже не успел испугаться, а как завороженный проводил его взглядом.
А самый большой скат - рогатая манта. Такой большой, что им можно укрыться с головой. У него рожки по обе стороны головы. За что люди прозвали его морским дьяволом. Это когда его мало знали. А узнали лучше, то перестали бояться. Потому что рогатая манта - добрая. Можно подплыть и потрогать её рукой. Даже можно взобраться ей на спину и прокатиться верхом. И ничего не будет. А ещё она любит играть: взлетает высоко над волной и громко шлепается обратно в воду.
Скаты сами никогда не нападают ни на человека, ни на крупных морских животных. В целях защиты некоторые скаты вырабатывают электрические заряды. При нанесении удара электрический ток этих плавающих аккумуляторов может достигать 300 вольт и более. А это весьма ощутимо для любого живого организма. Такое одеяло никой хищник не может съесть. Потому что оно электрическое.
У берегов острова попадаются маленькие пестрые серо-зеленые или пятнистые скаты не ромбовидной, а округлой формы. Их называют хвостоколами. У них хвост имеет утолщение на конце. Вот эти скаты, как объяснили мне местные рыбаки, очень опасны для человека. Поведение их непредсказуемо, а на хвосте у них острый ядовитый шип. Он очень крепкий. В древности из него делали наконечники копий и стрел.
Однажды местные рыбаки меня и моего переводчика Хуана взяли с собой на рыбалку. Мне запомнился небольшой коралловый остров, мимо которого мы проплывали во время рыбалки.
Остров был совершенно необитаем, без единого стебелька растительности. А все потому, что он был очень «молодым». Его сравнительно недавно образовали волны, собрав в кучу мертвые кораллы и песок, образовавшийся из перетертых остатков пустых раковин. Отчего он был ослепительно белым-белым. Без темных очков на него невозможно было смотреть. Там-сям на песке попадались мертвые кораллы, похожие на оленьи рога. Они также были ослепительной белизны.
Я упросил рыбаков остановиться и осмотреть окрестности острова. Надел ласты и маску и шагнул в воду. Как только я удалился на десяток метров от берега, меня окружили скаты-хвостоколы. Их было несчетное множество. Они, как мне показалось, решили поиграть со мной. Некоторые резво неслись мне навстречу, перед самым моим носом разворачивались, демонстрируя мне свое плоское белое брюхо и острый ядовитый шип, и уплывали вперед. Чтобы опять вернуться. Я не мог разделить их игривое настроение и поспешил из воды.
ГЛАЗА НА ПЕСКЕ
А с большим ромбовидным скатом-мантой у меня была такая встреча, когда не я его, а он меня провожал внимательным взглядом. Как-то, наплававшись вдоволь, я возвращался к берегу. Устал, лежал на воде и лениво шевелил ластами. Волны раскачивали меня, то опуская чуть ли не до самого дна, то бросая вверх и вперед, все ближе и ближе к белеющей полосе берега. Я качался на волнах и равнодушно осматривал плоское песчаное дно.
И вдруг прямо перед собой я увидел два круглых и больших, как яблоки, глаза. Они смотрели на меня прямо из песка. Что за чертовщина? Далее темнел длинный острый хвост, и я догадался, что это была манта, зарывшаяся в песок.
Свернуть в сторону я уже не мог. Поздно, да и упругие волны не позволяли. К тому же я твердо знал, что трепыхание у электрического жала к добру не приведет. Поэтому решил: будь что будет.
Волны подбросили меня раз, другой и вот уже мое лицо оказалось в метре от глаз морского чудовища. Теперь уж я не помню, что они выражали, но помню, что это мгновение длилось мучительно долго. При следующей волне над глазами-яблоками был уже мой живот, затем мои ноги. А мозг сверлила одна мысль: скорей, скорей, подальше отсюда.
Я правильно поступил, что не паниковал, не бултыхался в воде и поэтому не растревожил отдыхающего ската. Он даже не шелохнулся, а только движением выпуклых глаз проводил меня совершенно спокойно, словно понимал мое состояние. С этого времени я относился к мантам с еще большим уважением и симпатией. И это не смотря на то, что скаты - из семейства акул.
Так всё живо себе представляла... 