Жизнь уходила частями. Стало вдруг заметно, как уходит музыка. Не с медью тромбонов, не с барабанной дробью, а как-то незаметно, тихими исчезающими звуками скрипок, которые переходили в грудной голос виолончелей, и вот, наконец, фагот как-то зябко вздохнул и всё… Потом любовь исчезала. Но так же, не внезапно стремительно, а всё извивалась ненасытной огромной анакондой, ещё ползала по земле в поисках чего-то, о чём было известно только ей одной, но так, видно, и не найдя ничего подходящего для поддержания существования своего голодного тела, замерла и стала потихоньку испускать дух. Затем стало не радовать человеческое общение - чтобы застолье, звон хрусталя с вином и натянутое веселье, которому никогда не было доверия. Лишь телефонные разговоры ещё теплили сердце, но всё реже и реже кто-то звонил, а потому и они стали сходить на нет. Вскоре и силы, что даруют интерес к творчеству, стали постепенно превращаться в неопределённую губительную жижу, и вдруг, словно фары дальнего света пробили какую-то брешь - стала видна вся фальшь и безнадёга происходящего в искусстве. Уходила жизнь. Высачивалась росистыми капельками из тела, и даже молитвы и Вера не перебинтовывали душу, чтобы не сочилась, не исчезала. Осталось лишь слово, которое ещё могло выбивать работающее сердце. Надолго ли?
Сообщение отредактировал Rodos - Суббота, 13.12.2014, 14:22
