Откровение падших!!!

Исповедь наркомана!!!

Я был когда- то сильный, стильный
И сладкий, как пирог ванильный.
Мне в этом мире было тесно,
Ты рядом, всё вокруг чудесно!
Мне от любви хотелось петь,
Я многое хотел успеть,
Везде совал свой длинный нос,
Исчезло всё… Зима, мороз!!!
Ты вдруг ушла… Пуста кровать,
Вот на иглу я сел опять…
Теперь я низко так упал,
Ширнулся, кайф поймал, проспал,
Вокруг весь мир стал черно-синий,
Душа моя - холодный иней!!!
Опять пуста моя квартира,
Ведь рухнул мир, и нету мира.

Исповедь «вора в законе».

Я о судьбе своей поведаю вам повесть,
А правильно ль живу? Теперь лишь вам решать,
Пусть иногда ночами не даёт уснуть мне совесть,
И от неё не скрыться мне, не убежать…
Когда - то я блатной, богатый был мужчина,
Была жена в Москве, ну первая красавица,
И БМВ стояла гараже - шикарная машина,
Я думал, что невзгодами, моя жизнь не отравится.
Случилось горе и жену убило пулею шальной,
Был жуткий взрыв и огненная колесница,
Очнулся я на свалке, изуродованный и больной,
Теперь вот знахарь стал и перестал я бриться…
Лечу людей я заговорами с еловою иголкой,
Живу в лесу, не вспоминая, город и проспект,
И в прошлое ушла, блатная жизнь с наколкой,
Теперь отшельник я, простой друзья аскет…

Продолжение следует...

Откровение падших!!!

Исповедь наркомана!!!

Я был когда- то сильный, стильный
И сладкий, как пирог ванильный.
Мне в этом мире было тесно,
Ты рядом, всё вокруг чудесно!
Мне от любви хотелось петь,
Я многое хотел успеть,
Везде совал свой длинный нос,
Исчезло всё… Зима, мороз!!!
Ты вдруг ушла… Пуста кровать,
Вот на иглу я сел опять…
Теперь я низко так упал,
Ширнулся, кайф поймал, проспал,
Вокруг весь мир стал черно-синий,
Душа моя - холодный иней!!!
Опять пуста моя квартира,
Ведь рухнул мир, и нету мира.

Исповедь «вора в законе».

Я о судьбе своей поведаю вам повесть,
А правильно ль живу? Теперь лишь вам решать,
Пусть иногда ночами не даёт уснуть мне совесть,
И от неё не скрыться мне, не убежать…
Когда - то я блатной, богатый был мужчина,
Была жена в Москве, ну первая красавица,
И БМВ стояла гараже - шикарная машина,
Я думал, что невзгодами, моя жизнь не отравится.
Случилось горе и жену убило пулею шальной,
Был жуткий взрыв и огненная колесница,
Очнулся я на свалке, изуродованный и больной,
Теперь вот знахарь стал и перестал я бриться…
Лечу людей я заговорами с еловою иголкой,
Живу в лесу, не вспоминая, город и проспект,
И в прошлое ушла, блатная жизнь с наколкой,
Теперь отшельник я, простой друзья аскет…

Продолжение следует...

Я устало глаза поднимаю к иконе

И не знаю, о чём мне просить у неё…

Находясь в постоянном похмельном синдроме,

Всё что дорого было – променял на вино…

Семью и работу, уваженье друзей,

Мне сейчас, заменяет теплотрассы уют…

Ты кто? Всё равно, только водки налей,

К чему я стремился – похоронено тут.

Вот у церкви стою я и прячу глаза,

А навстречу выходят «родная» и сын,

По небритой щеке прокатилась слеза,

Подаянье в руке… Не узнал ни один…

Я к иконе иду и прощенье прошу,

Хотя знаю, что выйду и опять нагрешу…

Снова кто - то из наших, мне "бодяги" нальёт,

Меня в пьяном угаре, к краю жизни несёт…

Эта пропасть всё шире, мы отбросы судьбы

Мы живем в этом мире, никому не нужны,

Мы ничтожны, как крысы – вымирающий класс,

Только «дева с иконы», ещё просит за нас…

На дне!

Почему человек так устроен,

Чтобы понять смысл бытия,

Нельзя себя просто настроить

Все потерять, нужно сперва.

Мир чтобы рухнул, друзья отвернулись,

Семья предала, на работе завал,

Все силы ушли и назад не вернулись,

Недельный запой, чтоб тебя вдруг сковал.

В похмельном бреду, потеряв всё на свете,

Себя, ощутив у отвесной скалы,

Весь мир проклиная, ты вспомнишь о детях,

У бога ты спросишь: «Где силы мои?»

Все в пьяном угаре, но уже понимая,

Ты к образам, вдруг, глаза поднимаешь

И тихо молитву ты шепчешь устами,

И просишь: «О, господи, сжалься над нами!

Над нами, над грешными, что опустились

На самое дно, по причине одной.

Чтоб рюмкой, мы больше не похмелились,

Чтоб стали людьми и ушел бы запой…»

Но мало у бога, просить снисхожденья,

Здесь воля нужна и желание жить,

И вера в себя, что придет просветленье,

Вернуться и дети… Лишь бросишь ты пить!

Я устало глаза поднимаю к иконе

И не знаю, о чём мне просить у неё…

Находясь в постоянном похмельном синдроме,

Всё что дорого было – променял на вино…

Семью и работу, уваженье друзей,

Мне сейчас, заменяет теплотрассы уют…

Ты кто? Всё равно, только водки налей,

К чему я стремился – похоронено тут.

Вот у церкви стою я и прячу глаза,

А навстречу выходят «родная» и сын,

По небритой щеке прокатилась слеза,

Подаянье в руке… Не узнал ни один…

Я к иконе иду и прощенье прошу,

Хотя знаю, что выйду и опять нагрешу…

Снова кто - то из наших, мне "бодяги" нальёт,

Меня в пьяном угаре, к краю жизни несёт…

Эта пропасть всё шире, мы отбросы судьбы

Мы живем в этом мире, никому не нужны,

Мы ничтожны, как крысы – вымирающий класс,

Только «дева с иконы», ещё просит за нас…

На дне!

Почему человек так устроен,

Чтобы понять смысл бытия,

Нельзя себя просто настроить

Все потерять, нужно сперва.

Мир чтобы рухнул, друзья отвернулись,

Семья предала, на работе завал,

Все силы ушли и назад не вернулись,

Недельный запой, чтоб тебя вдруг сковал.

В похмельном бреду, потеряв всё на свете,

Себя, ощутив у отвесной скалы,

Весь мир проклиная, ты вспомнишь о детях,

У бога ты спросишь: «Где силы мои?»

Все в пьяном угаре, но уже понимая,

Ты к образам, вдруг, глаза поднимаешь

И тихо молитву ты шепчешь устами,

И просишь: «О, господи, сжалься над нами!

Над нами, над грешными, что опустились

На самое дно, по причине одной.

Чтоб рюмкой, мы больше не похмелились,

Чтоб стали людьми и ушел бы запой…»

Но мало у бога, просить снисхожденья,

Здесь воля нужна и желание жить,

И вера в себя, что придет просветленье,

Вернуться и дети… Лишь бросишь ты пить!

О русские женщины,в русских селеньях,

Одни вы остались в глуши деревень.

Мужчины спились, им уже все до фени…

На ваших плечах- дом, работа весь день.

С утра вы встаете уже с петухами,

Прибрать у скотины и выгнать в поля,

И печь затопить, суп сварить с потрохами,

Потом ждет работа, ждут грядки, семья.

Работа мужская, в лесах- пилорама,

То брёвна пилить да поддоны клепать.

А то на полях, наровне с мужиками,

То сено косить, а то пашню пахать.

Во что превратились деревни все наши,

Разброд и шатание, мужчины все пьют.

А бабы- то сеют, то косят, то пашут,

То дети покоя никак не дают.

О, бедные женщины в русских селеньях,

Тяжелую ношу тащить вам не лень?

Убогих мужей, тех что пьют от безделья,

Убогий свой быт, нищету деревень…

Июль 2010 года..

О русские женщины,в русских селеньях,

Одни вы остались в глуши деревень.

Мужчины спились, им уже все до фени…

На ваших плечах- дом, работа весь день.

С утра вы встаете уже с петухами,

Прибрать у скотины и выгнать в поля,

И печь затопить, суп сварить с потрохами,

Потом ждет работа, ждут грядки, семья.

Работа мужская, в лесах- пилорама,

То брёвна пилить да поддоны клепать.

А то на полях, наровне с мужиками,

То сено косить, а то пашню пахать.

Во что превратились деревни все наши,

Разброд и шатание, мужчины все пьют.

А бабы- то сеют, то косят, то пашут,

То дети покоя никак не дают.

О, бедные женщины в русских селеньях,

Тяжелую ношу тащить вам не лень?

Убогих мужей, тех что пьют от безделья,

Убогий свой быт, нищету деревень…

Июль 2010 года..