Жили у меня в деревне прабабушка Акулина и бабушка Анастасия. Для меня, городского жителя, это место казалось самой настоящей глушью. Сами представьте, от деревни до райцентра, было двадцать километров и чтобы добраться до него, нужно было садиться в телегу, запряженную лошадью, потому что туда рейсовые автобусы не ходили, или можно было добраться пешком. Пока я был маленький, мы туда не ездили, только иногда отправляли им посылки с сушеной воблой. А однажды отец решил отправить черную икру, мол, пусть попробуют деликатес, который никогда не видели. Отправил. Так как посылка до села идет долго, отец положил туда паюсную икру, соленую, твердую, похожую на круглую буханку хлеба. Мы думали, что бабушки обрадуются такому подарку. Вскоре от них пришло письмо. Моя прабабушка Акулина была старенькой, 18.. года рождения, она не умела ни писать, ни читать, хотя после прихода коммунистов к власти целый месяц ходила на Ликбез, по этой причине письмо написала бабушка Анастасия. «Здравствуйте дорогие дети, - писала она, - у нас все хорошо, все живы и здоровы. На днях, мы получили вашу посылку, которой очень обрадовались. Рыбка оказалась жирной да вкусной, а вот икра пока дошла до нас, успела испортиться. Она вся почернела. Что бы добру не пропадать, мы решили отдать ее свиньям. С большим приветом, ваша мама и бабушка. Внукам привет». Прочитав все это я, мой младший брат и мама долго смеялись. Отец же плевался от досады и обзывал незадачливых родственников безмозглыми курицами. И вот, как то летом, я с мамой приехал в деревню. После города мне там все казалось в диковинку, и телеги запряженные лошадьми, и керосиновые лампы, в селении частенько отключали свет, и один старенький черно-белый телевизор на всю деревню, возле которого постоянно собиралась детвора, что бы посмотреть очередную новую серию фильма «Три танкиста и собака». А еще я в первый раз там увидел необъятные кукурузные поля, поля заросшие горохом и поля подсолнухов, которые казались маленькими солнышками. Дальше, пройдя мимо них, сразу попадаешь на лесную дорогу, вдоль которой росли густые ореховые кусты, мы с мамой их срывали и ели, когда ходили по грибы или по ягоды. Нравилось ли мне там? Еще бы! Конечно, нравилось. Мне нравилось гулять с местной детворой, которая слушала городские байки, раскрыв рот, веря каждому моему слову, хотя я изредка привирал, нравилось, есть густые деревенские щи, приготовленные в чугунке на настоящей печи, нравилось дышать чистым лесным воздухом. А больше всего мне нравилось слушать старые деревенские сказки, о которых там еще не забыли. Но однажды все пошло не так. Как - то раз, у меня появились колики в животе, да такие сильные, что я ревел от боли, свернувшись клубочком на кровати. Мама испугалась, не зная, что предпринять. В городе можно было вызвать врача или скорую помощь, а здесь что делать, когда самый ближайший доктор находится за двадцать километров, в райцентре, туда же нужно добираться трясучей на телеге. Пока туда доберешься, пока доктора найдешь – всякое может случиться. Положение спасла прабабушка Акулина. Она подошла ко мне и сказала: - Подыми майку. Вытирая кулаком выступившие слезы, я выполнил ее просьбу. Прабабушка вначале провела над животом руками, от них я почувствовал исходящее тепло, потом начала говорить наговор: - Ложись на печку верх спиной, чтоб вся хворь ушла долой, положи под животик мой шерстяной клубочек, и сразу боль уйдет за тридевять земель, за море океан, на остров Буян, там недуг ляжет под камень - горюч, где бьет ледяной ключ и будет там лежать, до моего внучка ей не достать. Все, глазки закрывай, тебе пора бай - бай. Покончив с ним, она дала мне небольшой шерстяной клубок, который я с благодарностью принял, потому что верил, прабабушка обязательно меня излечит. Вполне возможно, что эта вера как раз и помогла. Стоило мне лечь на печь и положить под живот шерстяной клубок, как боль сразу унялась. Я заснул крепким сном. Утром же меня живот больше не беспокоил. Через три дня мы уехали обратно домой. Я думал, что еще долго не увижу своих старых родственников. Оказывается, я ошибся. На следующий год к нам в город приехала бабушка Анастасия, ее уговорили наши родители, что бы она присматривала за нами, двумя беспокойными братьями, им же следить за нами недосуг - мама работала с утра до вечера, а папа вообще по сменам. Та скрепя сердцем согласилась. В деревне осталась одна прабабушка Акулина, она категорически отказалась переезжать. Ей был по душе свежий лесной воздух, натуральные продукты, старые соседи, живая дышащая сельская земля, и добротный деревянный дом, с печью, погребом, ледником, а не пышущие жаром асфальтированные дороги, да кирпичные коробки пятиэтажек, где воздух спертый, не живой. Так она считала. Правда, там у себя на родине, наша любимая бабушка продержалась недолго. Оставшись в одиночестве, без родственной поддержки, прабабушка Акулина поняла, что ей одной с хозяйством не справиться. Крепилась она два года, потом не выдержала, продала дом, всю утварь и переехала к нам в город. Зажили мы большой дружной семьей. Хоть нам приходилось ютиться в однокомнатной квартире, никто из нас на это не жаловался, каждый занимался своим делом – я ходил в школу, мой брат, в садик, родители на работу, а бабушка с прабабушкой следили за ними, за детьми, чтобы мы не ссорились, ели по распорядку, да вовремя ложились спать. Так счастливо мы прожили четыре года. Потом прабабушка начала чахнуть, усыхать и вскоре слегла в постель. А бабушка Анастасия стала ворчать на всех, высказывая, что зря они переехали в город, на родине, в деревне им было намного лучше. Мне же начали сниться по ночам страшные сны, о которых я никому не рассказывал. Почему? Не знаю, не рассказывал и все. Стоило мне погрузиться в глубокий сон, как я сразу оказывался на улице своего родного микрорайона. Кругом темно, светит полная луна, улицы освещенные фонарями. Я стою один, а вокруг никого нет. Вдруг слышится громкий хохот, да такой страшный, что в жилах застывает кровь, а волосы на голове поднимаются дыбом. Я оборачиваюсь, смотрю. Ко мне приближается сгорбленная старуха, одетая в темное платье, подол которого развивается на ветру. Она вытягивает руки, а там, на пальцах огромные желтые ногти, загнутые вниз. Я стараюсь всмотреться в ее лицо, чтоб увидеть, кто же она такая, но бесполезно, лик страшной старухи смазан, расплывчат, как отражение в запотевшем зеркале, только видны черные провалы место глаз, в которых блестят ярким переливчатым огнем два недобрых красных уголька. У меня от этого кошмарного видения сердце было готово вырваться наружу, а душа ухнула вниз, достигнув пяток. Я испускаю громкий крик и бегу, бегу, прочь подальше от старухи, а сам слышу позади громкие шаги, сопровождаемые душераздирающим хохотом. С трудом оборачиваюсь и вижу, вот она, рядом, стоит ей сделать еще один рывок, после которого ей удастся схватить меня за рубаху. Я забегаю в родной подъезд, влетаю на второй этаж, торопливо дергаю за ручку двери своей квартиры. Она, почему то оказалось запертой на ключ. А внизу уже слышались шаги страшной старухи и они приближались. Выход на улицу оказался перекрыт. Тогда я решил бежать наверх, надеясь на то, что кто нибудь из соседей окажется дома и впустит к себе, тем самым спасая меня от кошмарного преследователя. Все двери оказались закрыты, или дома никого не было, или просто никто не хотел впускать в квартиру чужого человека. Тогда для меня остался только один путь – на крышу. Я взбежал на пятый этаж, торопливо поднялся по железной лестнице, открыл тяжелый квадратный люк, вылезая наружу. Хотел привалить единственный вход на крышу, каким нибудь тяжелым предметом, что бы старуха ни смогла подняться следом за мной, но ничего подходящего не нашел. И тогда я понял, что оказался запертым в ловушке: из подъезда на улицу выбежать не могу, там страшная старуха, а здесь, на крыше, кроме железных телевизионных антенн, больше ничего не было, так что, не самое удачное место для пряток. Стою под открытым ночным лунным небом, ощущая, как сердце отстукивает бешеный ритм, окруженный абсолютной тишиной, словно уши заложило ватой. Тут я ошибся, звуки все же были - тяжелые шаги страшной старухи на лестничном пролете, которые неторопливо приближались, словно та знала, что мне от нее никуда не деться. Так оно и было, бежать некуда, если только отойти подальше от входа на крышу, что бы отстрочить момент неминуемой встречи, которая ничего хорошего мне не предвещала. Я хотел так сделать, но ощутил, как силы покидают меня, ноги становятся ватными и непослушными, они не хотят меня дальше нести. Люк начал открываться, медленно с противным скрипом, оттуда показалась седая голова старухи. Она хищно улыбнулась, показав свои острые клыки, и начала вылезать на крышу. Преодолев оцепенение, я начал пятиться назад, не отрывая взгляда от старухи. Шаг, еще один и еще. Потом под ногой не оказалось опоры. Я, судорожно махая руками, пытался сохранить равновесие, но не удержался, рухнул вниз с высоты пятиэтажного дома. Крик ужаса вырвался из моего горла и с громким всхлипом я проснулся. А через четыре дня прабабушка Акулина умерла. Родители оделись во все черное, закрыли полотенцами зеркала, телевизор, меня так же переодели в траурный цвет. Мама и бабушка Анастасия плакали, а папа ходил хмурым. На следующий день, под вечер, нам пришли две старушки. Они принесли с собой высокую тумбу, на которую положили толстую, тяжелую книгу. Незнакомые старушки начали отпевать мою умершую прабабушку. Под их монотонное бормотание на непонятном для детского разума языке, я быстро заснул. Смотрю, стою в квартире, которая почему то пуста, кругом стоят зажженные свечи, чадящие копотью, зеркало задернуто простыней, гроба с прабабушкой нигде не видать, как и старух ее отпевающих. С кухни раздался скрип двери. Я от неожиданности вздрогнул и посмотрел туда. То, что я увидел, заставило мои глаза широко раскрыться, а сердцу учащено забиться в груди. Со стороны кухни вышла прежняя, живая и здоровая прабабушка Акулина. Она мне белоснежно улыбнулась, протягивая руку. - Пойдем со мной, - тихо произнесла прабабушка. – Пойдем, я кое - что тебе покажу. Глядя на нее, я ощутил, как мои ноги приросли к полу, они совершено не хотели меня слушаться. Прабабушка Акулина подошла ко мне, взяла за руку. Ее ладонь, покрытая с тыльной стороны старческими пятнами, оказалась очень сильно холодной, можно сказать ледяной. И этот холод медленно стал перебираться через руку ко мне. Я хотел вырваться, но какая - то непонятная сила удерживала меня от этого поступка, не давала противиться чужой воле. Потом прабабушка ласково провела ладонью по спине и повела к выходу из квартиры. Я, как под гипнозом безропотно последовал за ней. Дверь открылась, мы шагнули наружу, и место привычной городской улицы оказались в темном незнакомом лесу, где было непривычно тихо, даже листва на деревьях не колыхалась, словно замерла в ожидании чего - то необычного. По этому лесу мы шли не долго, вскоре перед нами открылась небольшая поляна, на которой стоял одинокий пенек. - Смотри, внучек, сейчас на пеньке расцветет аленький цветочек силы. Ты должен сорвать его. И когда это будешь делать, не смотри назад, что бы там не творилось, - сказала мне прабабушка Акулина. - Зачем? – спросил я, смотря ей прямо в добрые глаза. - Так надо, - ответила она. – И помни, что бы ни творилось за твоей спиной, не оборачивайся. Я посмотрел на пенек. Там на самом деле рос небольшой стебелек с нераскрывшимся бутоном цветка. - Бабуль? – я хотел кое - что спросить. Но задавать вопрос было некому. В темном незнакомом лесу кроме меня больше никого не было. Прабабушка Акулина куда - то бесследно исчезла. Мне стало не по себе. Но делать нечего, надо идти и срывать цветок, который уже начал раскрываться, наливаясь волшебным алым пламенем. А я стоял и смотрел на него. От волшебной красоты цветка у меня на душе стало намного спокойней, дыхание выровнялось, сердце перестало гулко отдаваться в груди. Вскоре страх одиночества отпустил меня. Я подошел к одинокому пню, осторожно, двумя пальчиками взялся за длинный ворсистый стебелек и уже собрался рвать цветок, как за спиной услышал громкое злобное рычание, вой, громкие хлопки огромных крыльев. Таких кошмарных звуков мне раньше не приходилось слышать. Я замер на месте, боясь пошевелиться. По моей спине побежали противные холодные мурашки, разбавленные струйками пота. Что это? Что мне делать? Мне было очень страшно и в тоже время нестерпимо хотелось оглянуться назад. Бывает же так, и страшно и любопытно одновременно. Эти два противоположных чувства умудрялись находиться рядом, терзая мою еще не окрепшую детскую душу. Из головы как то разом все вылетело, и разговор с прабабушкой и ее наставления, остались только противоречивые чувства, которые не могли между собой поделить меня. И все же любопытство выиграло эту борьбу. Я медленно, трясясь от страха, повернул голову. Там, за моей спиной мне удалось рассмотреть желтые злобные глаза, огромную открытую пасть с острыми клыками из которой на траву падала липкая тягучая слюна. Она стала приближаться ко мне, стараясь вцепиться в горло. Я истошно закричал и проснулся. Открыв глаза, я над собой увидел маму. Она с беспокойством щупала мой лоб и спрашивала: - Сыночек, что с тобой? Ты заболел? - Мам, мне страшно, - прошептал я, прижимаясь к ее груди. - Уведите детей из квартиры! – сказала одна из бабушек, которая отпевала прабабушку. – Им здесь не место! На следующий день я ночевал у друга, потом еще один день. И каждую ночь мне снилась прабабушка Акулина, которая желала, что бы я сорвал в лесу аленький цветочек, но каждый раз мне это сделать не удавалось. Постоянно что - то мешало, то кошмарные чудовища, то еще что нибудь, словно какая - то непонятная сила не хотела, чтобы я исполнил волю своей любимой прабабушки. Когда же прабабушку Акулину похоронили, на кладбище я не пошел, мои кошмары закончились.
***
Посыпав заранее приготовленным песком исписанную страницу, я засунул в чернильницу гусиное перо, потом встал, потянулся до хруста в суставах и направился на кухню. Там подогрел воду в чайнике, сделал себе кофе. С горячим ароматным напитком я вернул к столу, что бы продолжить свои записи. Сколько мне выпало мучений, пока я научился пользоваться пером и чернилами. Вначале у меня получались жирные буквы, скачущие то вверх, то вниз, да еще к тому же густо приправленные кляксами. Просто ужас! Но как говорится: терпение и труд - все перетрут, так получилось и у меня. В первую очередь я избавился от клякс, потом уж научился писать ровно, тонким подчерком. Странным все это кажется в наш продвинутый век, где вскоре совсем забудут о шариковых ручках, перейдя чисто на компьютерный шрифт, что тогда говорить о чернилах и перьях. Я тоже так раньше думал, пока не столкнулся с одной проблемой. Когда мне в руки по наследству досталась книга «Хроника стражей тайных дорог», где предстояло мне собственноручно описать свои похождения, я взялся за шариковую ручку и попробовал вывести хоть одну букву - ничего не вышло, стержень не желал выполнять свою работу, словно лист бумаги был натерт воском. Тогда мне вздумалось все напечатать на компьютере, а потом текст с помощью сканера перенести в книгу. Результат аналогичный - то бишь, ничего не вышло. Как и говорил мне дядя Прохор, в книге можно писать только чернилами и только гусиным пером, а ни каким-то там навороченным «Паркером». Вот и пришлось учиться пользовать старыми, всеми забытыми письменными принадлежностями. Когда я впервые взял в руки эту книгу? Как сейчас помню: тогда мне было пятнадцать лет, а моему брату десять. Лучше бы она пропала в мои руки намного раньше, а еще лучше, что бы о ней я не знал никогда. Тогда с уверенностью можно сказать, что вся моя жизнь и жизнь моего брата сложилась бы по-другому, без страха за себя, за своих родных, без охоты на злобных тварей, которые с темной стороны приходят в наш мир по тайным дорогам. Стоит одной из них затеряться среди толпы людей – жди большой беды. И я с братом не позволял тварям пересечь невидимую человеческим глазом границу между нашими мирами, когда же нам не удавалось, ловил и уничтожал. До сего времени мы выходили победителями в этой битве, может нам везло, может и правда, мы набрались опыта в этом деле у своего дяди, но в любой момент все может измениться, тогда, когда противник попадется не по зубам. Правда в двадцать пять лет не хочется верить в плохое, хочется надеяться, что все будет как прежде хорошо. Я взял перо, осторожно стряхнул лишние чернила и начал вспоминать, с чего все началось. Тогда, после похорон прабабушки Акулины, мне казалось, что все закончилось, во всяком случае, это можно было сказать про мучающие меня по ночам кошмары. Они прекратились, а вот про остальное – остальное мне еще предстояло испытать на собственной шкуре. Ах, добрая бабушка Анастасия, почему ты оберегала меня от этого, почему до последнего момента не давала прабабушке Акулине раскрыться передо мной, что бы я знал, с чем мне предстоит в дальнейшим столкнуться. Если бы она позволила мне раньше времени узнать обо всем, возможно, тогда все сложилось бы по другому, и мне с братом удалось избежать множества неоправданных ошибок. Но этого не произошло. Потом бабушка оправдывалась, говорила, что хотела уберечь нас от незавидной участи: быть стражем тайных дорог трудно и опасно, после говорила, что ждала, когда мне исполнится восемнадцать лет: только тогда в нашем роде у мужчины дар видеть границу миров набирал полную силу. Мне же с тварями впервые пришлось столкнуться десять лет назад, тогда я справил пятнадцатилетие, тогда же, бабушка Анастасия вложила в мои руки тяжелую толстую книгу в кожаном переплете, она на половину была заполнена тонким ровным подчерком. Я еще спросил: - Баб, кто это написал? - Твоя покойная прабабушка, - ответила она мне. - Но она же была безграмотной! – удивился я. – Ты сама об этом всем говорила! - Когда ты прочтешь книгу, тогда поймешь, почему я всем говорила не полную правду, - сказала бабушка Анастасия. Я прочел и понял, но об этом позже, а теперь пора продолжить свое повествование. С чего же все началось? Ах, да, все началось с заброшенного кладбища, на которое я с друзьями направился среди ночи.
Сообщение отредактировал sermolotkov - Вторник, 26.07.2011, 12:16
Читается как быль. Это происходило на самом деле с вами? Вы знаете, странное чувство возникло при прочтении... с одной стороны рассказу явно не хватает литературности, с другой, по этой же причине, он кажется таким правдивым, что редко такое встретишь. Мне понравилось. Даже захотелось ещё почитать про этого мальчика. Вот некоторые опечаточки, которые мне попались на глаза.
Quote (sermolotkov)
Они начали отпивать
отпевать
Quote (sermolotkov)
Под их монотонное бормотание на непонятном для детского разума языке, я быстро засну
заснул
Quote (sermolotkov)
стебелек с нераскрывшимся бутом цветка.
бутоном
Вы давно пишите, хотя бы пару строк о себе, чтобы можно было начать разговор.
Это воспоминания из детства, кочно слегка преукрашенные. Извиняюсь за опечатки, рассказ написал за пару часов, да поленился его перечитать. О себе. Нравится юмор, фэнтези, фантастика. Кое что есть свое в прозе и в стихах, в основном на славянскую тему.
«Я шел по широкому арочному коридору, освещенному зажженными факелами. Следом за мной следовала светловолосая девушка, одетая в белое длинное кружевное платье и сгорбленная старуха, облаченная во все черное. Мы вышли к широкой лестнице, поднялись по ней. Дальше наш путь лежал через просторную залу, украшенную высокими зеркалами и свисающей с потолка огромной хрустальной люстрой, где находилось множество горящих свечей. Миновав огромное помещение, я открыл дверь и вошел в спальную комнату. - Мы прибыли, мой господин, - проскрипела старческим голосом старуха. Я огляделся. В просторной спальне стояла широкая двухместная кровать с высокой резной деревянной спинкой, а над ней по бокам свисал прозрачный балдахин, который сейчас был убран. Возле одной из стен стояло зеркало и секретер, возле другой – деревянное кресло. Окон в спальне не было, место них был выход на широкий каменный балкон, закрытый добротной дверью, наверху которой виднелся круглый вырез, заделанный прозрачным желтым стеклом. Будучи здесь впервые я подсознательно ощущал, что когда то, но когда именно – не помню, мне приходилось здесь быть. Я здесь уже когда-то делал, то, что мне предстояло сделать. Вот только в те разы у меня все вышло или нет, того не помню. Скорее всего, нет, поэтому я здесь. Стоя возле входной двухстворчатой двери, я наблюдал, как старуха подошла к кровати, заключенной в пентаграмму, начерченную на полу, и начала с нее снимать шелковое покрывало, поправила большую пуховую подушку, отдернула в сторону теплое одеяло, после чего отошла в сторону. Девушка в белом платье подошла ко мне, сняла с шеи небольшой серебряный ключик, висевший на тонкой золотой цепочке, и со словами передала его: - Все готово, мой господин, пора приступать. Я принял ключик с вычурной бороздкой, продолжая стоять на месте. «Пора приступать, - подумалось мне. - И что же я прошлый раз делал?» Кажется, нужно найти в изголовье кровати замочную щель». - Мой господин, пора начинать! – поторопила меня старуха. – Скоро взойдет полная луна! «Кажется, нужно найти в изголовье кровати замочную щель», - всплыло в моей памяти. - Мой господин, нам стоит поторопиться! – продолжала скрипеть старуха. Вспомнив, что нужно делать, я подошел к изголовью кровати, присел и начал искать замочную щель. Тут мое внимание, привлекло какое - то движение с обратной стороны спинки просторного ложа. Я с замиранием сердца заглянул туда. Из-под кровати вылезло, какое-то отвратное существо размером с большую ящерицу. У него было вытянутое чешуйчатое тело с перепончатыми крыльями, сложенными по бокам, длинная подвижная шея и плоская морда с ушами, как у летучей мыши. Существо, перебирая короткими когтистыми лапками, посмотрело на меня немигающим взглядом, прошипело, показав несколько раз длинный раздвоенный язык и вильнув хвостом, вновь скрылось под кроватью. Я невольно отшатнулся в сторону от такого кошмарного видения. «Что это за тварь такая? Откуда она взялась? - лихорадочно крутилось в моей голове. – И почему мне кажется, что ее я когда-то видел?» - Мой господин! – голос девушки вывел меня из растерянности. Да, верно, пора начинать. Я начал шарить по деревянному изголовью кровати, в поисках замочной щели. Она обнаружилась сбоку. Я взял ключ, начал его вставлять в замок. Вначале у меня ничего не получалось, словно зубцы бороздки были от другого запора, потом дело пошло на лад. Ключ с тихим шипением вошел в замочную щель. Сразу сбоку кровати выдвинулась деревянная планка, на которой крепился небольшой серебряный обруч. Я подошел к нему. Если судить по его размеру, туда мог войти только мизинец. А что дальше? Вдруг, засунув в обруч палец, я лишусь его? Нет, не должен. Я уже когда-то проделывал это и все мои пальцы на месте. Значит, с мизинцем ничего не случится. Но все равно мне не хотелось в обруч засовывать палец. - Мой господин, полнолунье! – выкрикнула старуха. Да, взошла полная луна. Ее свет проник сквозь круглое оконце и, превратившись в тонкий луч, упал на серебряный обруч, который начал наливаться ярким огнем. Тут я понял, нужно решаться. Присел на край кровати, засунул мизинец в обруч, который сразу намертво сжал мой палец. И тут я понял, что совершил ошибку. Мизинец нужно было вставить ладонью верх, а не вниз, как было сделано. Я попробовал исправить содеянное. Бесполезно. Палец был зажат слишком туго – не провернешь. Тем временем из обруча вылез небольшой острый шип. Он беспощадно проколол мою плоть. Я невольно вскрикнул от боли. Шип задел кость и мне казалось, что тонкая иголка скребет по ней. Из открытой раны показалась капелька алой крови. Она медленно потекла к кончику пальца и упала вниз. За первой каплей показалась вторая, третья, четвертая, потом кровь потекла небольшим ручейком. Я посмотрел вниз. Возле кровати из пола вылезла деревянная чаша, она наполнялась моей кровью. Я ждал, когда же она наполнится до краев, но этого не происходило, словно сосуд был бездонным. Кровь в чаше забурлила, покрывшись лопающимися пузырями, над ней начал появляться белесый пар. И тут я понял: сейчас случится то, что все так долго ждали, включая и меня. В этот момент шумно открылась входная дверь в спальню, и комнату вбежал воин, облаченный в доспехи. Он держал в руках обнаженный меч. - У тебя ничего не выйдет, страж тайных дорог! – выкрикнул воин и подскочил к кровати, занеся над моей головой острый клинок».
Я стоял в толпе затихших одноклассников и рассказывал сон, который увидел накануне. Стоило мне дойти до момента, как клинок поднялся над моей головой – прозвучал звонок, означающий, что перемена закончилась и пора идти на следующий урок. Поэтому я замолчал. - Кирилл, а что было дальше? – не выдержав, задал вопрос Юрка Никифоров. - А дальше я проснулся, - ответил я, направляясь в класс. - Ну-у-у, на самом интересном месте, - разочаровано произнес одноклассник. – Ты что, не мог еще чуточку поспать, что бы узнать, чем все закончится? - Я и так чуть трусы не намочил, а ты еще чуточку, - проворчал я, садясь за парту. - Это точно, после таких снов заикой можно стать, - согласился со мной Юрка, он сидел за соседней партой. - Друзья, давай сегодня вечером сходим на кладбище, - предложил Толик Степанов, мой сосед по парте. - Не, я не могу, - сразу отказался я. - Ты что струсил? – усмехнулся Юрка. - Нет, не струсил, просто нужно готовиться к контрольной по алгебре, - ответил я ему. - Да успеешь ты приготовиться, мы же не сразу пойдем, а часов в десять вечера, - объяснил Толик. - Это на ночь глядя, на заброшенное кладбище? – мне еще больше расхотелось туда идти. – И что вы там собираетесь делать? - Там, возле памятника неизвестным солдатам, погибшим на войне, постоянно что-то оставляют, - напомнил Толик. – Может, деньжатами там разживемся. Ты помнишь, прошлый раз Степка там нашел десять рублей? - Помню, - ответил я. - Может и нам повезет, - уговаривал меня Толик. - А как же контрольная? – еще раз напомнил я, надеясь, что мои друзья откажутся от своей затеи. - Скажи, что струсил, а то разные отговорки придумываешь, - вновь поддел меня Юрка. - Да не струсил я, - пришлось огрызнуться, потом немного подумал и согласился. - Ладно, пойдем. Кто с нами будет? - Я, Юрка, ты и еще напросились Антон с Витькой, - перечислил Толик. - И ты что, согласился с собой взять эту мелюзгу? – возмутился Юрка. Антон с Виктором были всего на пару лет нас моложе, но в глазах нашего друга они казались еще слишком маленькими. - Пару лишних фонариков не помешают, - ответил ему Толик. - Ладно, пусть идут, - с неохотой согласился Юрка, после чего поставил свое условие: - Но если мы найдем деньги, то я с ними делиться не обязан. - Согласен, - вздохнул Толик, ему иногда была не по душе мелочность друга. - Где собираемся? – поинтересовался я. - В беседке, возле дома, на детской площадке, - сообщил Толик. – И фонарь не забудь.
В нашем небольшом городке так много достопримечательностей – всего три. Первое – это полуразрушенный ликероводочный завод, стоящий на крутом берегу Волги, туда мы иногда бегали, запастись для своей коллекции разными этикетками от винно-водочных бутылок, которые были разбросаны повсюду. Второе – общественная свалка, куда свозили мусор со всех домов и близлежащий промышленных организаций. Это место для ребят было настоящим «эльдорадо», настоящим сокровищем, с множеством нужных только для нас вещей. Третьим – заброшенное кладбище, возвышающееся на высоком бугре, и стоящее практически впритык к нашему городку. Как раз туда мы и направились в вечерних сумерках, освещая себе дорогу электрическими фонарями. Заброшенный погост – мрачное место. Он встретил нас поскрипыванием скривившихся от времени крестов на неухоженных могилах, резким запахом полыни, росшей повсюду, шуршанием сухой травы под редкими порывами ветра, а также высоким кустарником репейника, который, словно оживший мертвец так и норовит схватить тебя за одежду своими цепкими колючими плодами. Вдобавок ко всему этому изредка раздавалось уханье невидимого сыча. От этих звуков у меня бежал мороз по коже, как от студеного зимнего ветерка. И полная луна, окруженная знакомыми скоплениями звезд, которая своим призрачным бледным светом создавала пугающие бесформенные тени вокруг нас. Откровенно говоря, немного жутковато мне было, но я изо всех сил старался крепиться, чтобы не показать свою робость друзьям. Первым шел Толик. Он вел нас едва различимой тропой, которая успела зарасти высокой травой, постоянно виляя между неровными бугорками могил. Некоторые из них еще были огорожены ветхой оградкой, другие же вообще сравнялись по уровню с тропинкой и стали практически незаметными. Нам предстояло пройти практически половину кладбища, чтобы добраться до искомого памятника, потому что тот находился посередине заброшенного погоста. Идти вперед, не останавливаясь, чтобы быстрей достигнуть цели, сделать задуманное и вернуться обратно назад к себе домой, в теплую постель, где можно с легкостью спрятаться под одеялом от щемящего чувства страха. Идти, минуя железные кресты, деревянные, поваленные на землю, качающиеся вкривь и вкось, издающие душераздирающий скрип, словно там, в могилах вдруг зашевелились упокоенные, и эти ожившие мертвецы стараются выбраться наружу, разгребая толстый слой песка и глины своими костлявыми руками, при этом заставляя судорожно шевелиться надгробные кресты. А может быть, они таким простым способом показывают нам – вы пришли в нашу вотчину, непрошеные гости, так что удите поскорей из нашей обители, пока мы не появились перед вашим взором. - С дороги не сходите, - предостерег Толик, - некоторые из могил могут провалиться под вашим весом. - Да брось ты, - бесшабашно заявил мелкий Витька, - где нужно, земля уже провалилась. Давай поспорим, что я напрямик вперед вас доберусь до памятника. И не дожидаясь возражений, кинулся напропалую к середине кладбища. - Вот придурок, - с досадой сплюнул Толик. - Я же предупреждал, что ненужно было их брать, - с немалой толикой ехидства не преминул заметить Юрка, поглядывая в сторону Федьки. - Ладно, пошли, - сказал Толик, - будем надеяться, что с этим безмозглым придурком ничего не случиться. И как накаркал. Впереди послышался шум обвала, потом короткий вскрик убежавшего вперед Витьки. - Вот черт! – выругался Толик. – Кто-нибудь видел, в какой стороне он провалился? - Кажется вон там, - показал Федор рукой немного левее направления тропы. – Последний раз там я видел отблеск от его фонарика. - Пошли, - Толик двинулся в указанном направлении, - только внимательней смотрите под ноги. - Теперь доставай его оттуда, - заворчал Юрка, последовав за товарищем, - когда достанем, получит от меня пару тумаков, придурок. - Да ладно тебе, - решил я немного его успокоить, - со всяким такое могло случиться. - Слушался бы старших, и такого не случилось бы, - проворчал в ответ Юрка. Освещая перед собой дорогу, мы начали петлять между могил, стараясь не наступать на небольшие оплывшие от дождя и талых вод бугорки, лишенные оград, потому что никто из нас не хотел разделить участь незадачливого Витьки. Во время поиска неприятные ощущения от кладбища меня немного отпустили, я перестал обращать внимание на противный скрип крестов, на выкрики сыча, меня сейчас более беспокоил наш друг, убежавший вперед - как бы с ним не случилось что-нибудь неприятное. - Эй, вы где? – послышался голос Витьки. Все ребята, включая и меня, бросились бежать в ту сторону, рыская яркими белыми кружками света от фонариков из стороны в сторону. Подбежали, увидели. Там немного в стороне от тропинки, по которой мы шли, образовалась небольшая дыра в земле. - Вытащите меня отсюда! – крикнул Витька, его голос нам не показался испуганным, скорее он был обиженный, мол, вот, совсем позабыли обо мне. Мы, осторожно пробуя ногами почву перед собой, стали медленно продвигаться к открывшемуся провалу. Все наши предосторожности оказались напрасными. Земля до самой дыры была твердой, как бетон и не собиралась проглатывать нас. По всей видимости, Витька случайно попал в одну единственную каверну, образовавшуюся в закопанной могиле, других к нашему счастью больше не было. Мы столпились возле небольшой дыры, стали светить внутрь. - Ничего себе! – невольно вырвалось у нас, когда мы увидели содержимое могилы. Там внизу на глубине два с половиной метра, возле вполне живого и здорового Витьки, осыпанного с ног до головы сухой землей, лежал разломанный трухлявый гроб, в котором находился высохший от времени труп, походивший на мумию. Скелет женщины или старухи с жутковатым мертвым оскалом, был обтянут сморщенной бледной кожей, сам же череп с темными провалами место носа и глаз покрывался от затылка редкими седыми волосами, вытянутыми практически до самых колен. Ее костлявые пальцы рук, где с легкостью различались все имеющиеся фаланги, оканчивались огромными окостеневшими загнутыми ногтями, под которыми виднелась засохшая грязь, словно она до последнего момента пыталась разрыть могилу, но израсходовав все свои силы, смирилась с участью и задохнулась под тощей земли. - Что замерли? – не понял Витька причины нашего удивления, ведь он смотрел вверх, а не себе под ноги. – Давайте, вытаскивайте меня отсюда! Когда же ему не удалось добиться от нас подобающей реакции, наш младший друг проследил за бегающими вокруг себя лучами света и сразу увидел высохший труп, лежащий недалеко от него. - Вот черт! – испугано воскликнул Витька, отпрыгнув в сторону неровной стены могилы. - Что это? Но потом его страх перерос в любопытство. Найдя возле себя погашенный от падения фонарик, он пару раз ударил по нему ладонью, тот сразу зажегся, потом Витька медленно приблизился к высохшему трупу, присел на корточки и стал его рассматривать, иногда откидывая в сторону небольшие комья глины свободной рукой. - Ты что там делаешь? – поинтересовался Юрка, наблюдая за его непонятными манипуляциями. - Смотрю, может быть, какое-нибудь украшение найду, - объяснил Витька, продолжая шарить рукой вокруг трупа. Хоть он был и моложе нас, но мыслил здраво, ведь по нашим понятиям старые захоронения обязательно должны хранить в себе несметные сокровища в виде золотых или на худой конец, серебряных украшений. - Если что-нибудь найдешь, все делим пополам! – сразу внес ясность прижимистый Юрка. - Ладно, - согласился с ним Витька. – А вы пока найдите длинную палку, по которой я выберусь наружу. Все побежали искать длинный шест, все кроме меня. Я остался стоять возле открывшейся дыры и во все глаза смотрел на высохший труп старухи, ощущая, как по спине побежали противные мурашки. Это была она! Та самая старуха из моих давнишних снов, про которые я уже успел забыть! Почему она? Несмотря на то, что по высохшему трупу нельзя на глаз определить возраст и прижизненные очертания лица, мне все равно казалось, что я смотрю на свой навязчивый кошмар, который долго преследовал меня в сновидениях. К дыре подбежали ребята. Им не удалось найти длинную жердину, тогда они решили воспользоваться поваленным деревянным крестом, опустив его вниз. - Давай, подымайся! – крикнул Юрка. - Подожди, я, кажется, что-то нашел! – ответил Витька, поднимая с земли тусклое колечко. - Что там? – поинтересовался Юрка. – Что-нибудь стоящее? - Сейчас посмотрим, - проворчал Витька, потерев о штаны кольцо, и то сразу заблестело. – Кажись серебро! Немного полюбовавшись им в сете фонарика, он решил его примерить на палец, а уж потом порыться вокруг, вдруг еще найдутся какие-нибудь украшения. И тут меня словно током ударило! Я сразу вспомнил вчерашний сон про странный серебряный обруч, про то, чем сон закончился, и эти воспоминания наполнили мою душу тревогой. Мне хотелось крикнуть Витке: «Выкинь кольцо!» потому что нутром чувствовал, что от него могут быть одни только неприятности, но не успел, тот уже насадил колечко на безымянный палец. - Вот черт! – выкрикнул мой друг, тряхнув рукой. - Что там у тебя? – спросил Толик. - Хотел надеть кольцо на палец, да укололся обо что-то, - объяснил Витька, рыская лучом света вокруг себя. - И что? – заволновался алчный Юрка. - Оно слетело и куда-то укатилось, - ответил наш друг, засунув в рот пораненный палец, потом продолжил искать утерянное украшение. Вот это мне совсем не понравилось. Я начал пристально всматриваться в труп старухи, ожидая, что он как в моем сне, сейчас начнет шевелиться. Но нет, к моему облегчению этого не происходило. - Ну, так ищи его! – с досадой выкрикнул Юрка. Он уже размышлял над тем, как они будут делить между собой найденное сокровище, а тут такая незадача. - А я, по-твоему, что делаю! – раздражено отозвался Витька. Наконец он увидел колечко с другой стороны высохшего трупа и хотел туда направиться, как стены старой могилы стали осыпаться, грозя завалить под собой нашего друга. Витька не стал дожидаться этой участи, стремглав выскочив наружу. Я с облегчением вздохнул, думая, что вместе с засыпанной могилой, все ожидаемые неприятности обойдут нас стороной. Но нет, я ошибся. Неприятности в скором времени дали о себе знать.
