- А ты считаешь, здесь нормальный пейзаж, нормальные условия для воспитания малыша? - Папка, что ты всё об этом и об этом. Как тебе мой Павел? - Ты сама ответила на свой вопрос – он твой. Две шеренги гостей закончились. В одной последней рукоплескала Люба. Значит, они поставлены по старшинству. А мама Эля осталась где-то там, в начале значимости. Передавая руку дочери жениху, смотрел не на него, на Любу – твоё коварство? И законная жена смотрела на меня. Во все глаза. И улыбалась…. Что-то будет. Наверное, справедливо, что ушли в прошлое все формы бракосочетания – осталось венчание. Красивый обряд - клятва Всевышнему. А пусть отдувается – сам свёл. Ловлю себя на мысли, что Павел мне всё-таки не по душе. Горбоносый, лопоухий. Внуки могут быть похожими на него. Целуются. Мы хлопаем в ладоши. Звучит музыка. Первый вальс жениха и невесты. Нет, уже молодожёнов. Ищу Элю, нахожу Любу. - Пригласишь? - Эмансипации на Луне в шесть раз меньше? - Традиции шорят. Белый танец, и всё такое. Ждать, потом тебя искать. А тут – музыка, ты под рукой. Пригласишь? - Приглашаю, - щёлкнул каблуками. Люба – изящный книксен и подаёт руку. Мы закружились - парящие в азоте. - Шампанского хочу. Шампанское в ведёрках со льдом повсюду на круглых столиках. Это для любителей открывать. Для нелюбителей – в бокалах на разносах. Оно тягучее, почти вязкое, и пузырьки – как в замедленном кино – не спешат шипеть и лопаться. Но вкус отменный. Из закусок – фрукты, сладости. Мы пьём. Люба смеётся, обнажая коралловые зубы. - Хочу напиться! После нескольких бокалов. - Гладышев, хочу тебя. Что смотришь? Плюнь в лицо. Оттолкни. Перешагни. Многожёнец несчастный. - Стоп! Отмотай назад. Нет, лучше начни сначала, но без концовки. - Гладышев, я хочу тебя. Закрываю её рот поцелуем. …. У Любы на Луне свои апартаменты. Мы лежим в её постели, она рисует пальчиком круги на моей груди. - Вернёшься в Москву? - Я привык. Нам хорошо там с Элей. - А как же я? - Если все дела переделала, присоединяйся – будем жить втроём. Глядишь, внучка подкинут. Долгая пауза. - Тебе нравится Павел? Люба со вздохом: - Дианочка сама его выбрала. - Других кавалеров не было? - Да полно. Павел – самый бестолковый ухажёр. - Я заметил. - Но отличный учёный, геолог, дизайнер. Умница. - Ну-ну…. - Зря ты. Все люди имеют доступ к Всемирному разуму. Многие способны формировать вопросы. Но лишь единицы – на них отвечать. Павел из их числа. Мне приятно это слышать - не могла моя дочь увлечься заурядностью. Пауза. Если б не фигурное блуждание пальчика по груди, подумал, что Люба спит.
- О чём молчишь? - Показать Луну? У меня есть заповедные места. - Наверное, надо возвращаться. - Да, брось. Завтра улетишь, и когда ещё будешь. Справедливо. - Пойдём, покажешь. Мы покинули лунный город. Дикий ландшафт. Звёзды, земной свет – солнце за горизонтом. Летели, едва не касаясь причудливо изрытой поверхности, озирали окрестности, любуясь пейзажами. - По Луне лучше двигаться в полёте, - поучала Люба. – Ровной и твёрдой поверхности почти нет – скалы, а меж них пылевые омуты. И сам заметил - кратеры почти до краёв полны мелкодисперсной, как пудра, пылью. Прилунились в центре одного такого. - Мой любимый, - поведала жена. – Он маленький, его с Земли почти не видно, и потому остался безымянным. Я окрестила его кратером Мечты. Кратер Мечты чуть не до скалистых краёв заполнен лунной пылью. По крайней мере, посадка была мягкой. Только Люба осталась на поверхности, а я с головой ушёл в сыпучее месиво. В сознании её задорный смех: - Гладышев, ты где? Я растерялся. Я ещё не умею обращаться с оптимизатором последнего поколения. - Билли! - Что бы ты без меня делал? Выныриваю на поверхность. - Я чуть не утонул. - Да, пожалуй - плотность пыли много меньше воды – тебе самому и не всплыть. Люба лежит в блюдце кратера, заложив ногу на ногу, руки под голову, лицом к голубому диску Земли. Попытался соответствовать. - Алёша, смотри какое бездонное небо - целина человеческому разуму. Это хорошо, что ты упразднил границы и объединил землян, а то бы мы до сей поры глазели на звёзды из окопов. - Слушай, на Земле атмосфера, а здесь её нет. Я к тому, что любой космический гость величиною с гвоздь может стать смертельно опасным. - Исключено. Над Землёй, гораздо выше Лунной орбиты, создан спутниковый зонт. Ни одному метеориту массой больше пылинки не прорваться к планете или её сателлиту. Всё отслеживается и уничтожается. - Сколько же потребовалось спутников? - Знают в Центре Метеоритной Безопасности. - Чем теперь занят Хранитель Всемирного Разума? - Собираюсь обустроить солнечную систему. Я вытянул шею, посмотреть, не насмехается ли Люба, и нижние конечности мои утонули в пыли. Дёрнул их вверх, и голова погрузилась в серую пудру. Фу, какая гадость! - Билли, что за чертовщина? - Летать, надо учиться, как учился ходить. - Хорошо, хорошо, но позже. А сейчас, будь так любезен, всё делать за меня. Я вынырнул на пылевую поверхность и заглянул-таки в Любино лицо. - Что ты хочешь обустроить? Она не ответила, а мне вдруг стало стыдно за бесцельно прожитые месяцы. И годы…. - Билли. - А я тебе о чём говорил. - Я не о том. На Луне отсутствует атмосфера - стало быть, мы здесь, как в открытом космосе? - Считай так.
- Откуда твой оптимизатор черпает энергию, поддерживающую организм? - Из пыли, когда есть контакт. Синтезирует из лучевой энергии. - Но ведь солнце за горизонтом. - А звёздные лучи? А отражённый земной свет? - Ловкач. - Ты думал. Наверное, нас потеряли. Тронул Любу за руку. - Нас ждут, милая, надо возвращаться. - Полежим ещё. Мне так хорошо здесь – и ты рядом. Люба положила голову на моё плечо, руку на второе, а ногу на мои конечности. Обычные земные нежности. А меня так резко швырнуло в пылевую глубину, что показалось – спиной ухнулся о каменистоё дно кратера. Чёрт! - Билли! Что происходит? - Метеорит. Огромный космический метеорит вонзился в лунную поверхность. - Но этого не может быть! - Как видишь, может. - Где Люба? - Летит в Луна-Сити. - Свяжи меня с ней. Через несколько мгновений Любин голос в сознании. - Беда, Гладышев, метеорит из космоса прорвал защиту. Я в город. Сам доберёшься? - Я ни черта не вижу. - Напряги оптимизатор – у него есть навигаторские функции. Какие к чёрту функции! - Билли! Я не могу больше в этой пыли. Сделай что-нибудь. - Поднимемся повыше. Ещё выше. Ещё. Создатель, ты почти на орбите. Я выбрался за границу пылевого облака. Надо мной звёздное небо и голубой диск. И ещё – один край горизонта начал плавиться жидким золотом, намекая на скорый восход солнца. Другой тонул в клубящемся мареве. - Билли, что с городом? - Нет города, Создатель. - Это…. Это…. - Это катастрофа. Космическая катастрофа. - Билли! - Понял тебя. Но там ничего нет. Там нет никого. Ни людей, ни их оптимизаторов. Только пыль, которая не скоро уляжется. - Ты хочешь сказать…. - Погибли все. - Диана! - Все. - Заткнись! Я рванул с руки оптимизатор и потерял сознание. Моё тело покоилось на границе пылевого облака. А душа унеслась далеко-далеко, на голубую планету, в заснеженную Москву. - Ма, что такое жизнь? Моя красивая, умная, изящная мать, доктор наук и дважды мастер спорта, пригладила непослушный вихор на мальчишеской голове. - Жизнь – это форма существования материи. Вот кристалл – он живёт своей жизнью. Он родился в недрах земли. Его нашли и отдали ювелиру. Теперь он сверкает в кулоне. Ты – мальчик, родился в Москве и ходишь в школу. А когда вырастешь, будешь делать добрые дела. - А когда умру?
- Тебя предадут земле, и на могиле вырастут цветы. Твоё тело продолжит жизнь в новом облике. - А душа? - Отлетит в рай, где будет общаться с другими добрыми людьми. - И мы там встретимся? - Всенепременно. Мы встретимся, мама? Моё тело покоилось на границе пылевого облака. Я не смог сорвать оптимизатор – Билли был проворнее и отправил меня в нокаут. Медленно, медленно, день за днём пыль оседала. И тело моё опускалось вслед за ней. Билли не спешил будить во мне сознание. Удар по психике был наимощнейший, и мой виртуальный врачеватель трудился не покладая рук. Наконец Луна вернулась в твёрдые границы. Я очнулся. Звёзды. Слепящий диск солнца. - Билли, где я? - Тебя в каких координатах сориентировать – Пифагора, Эйлера, Лобачевского? Проще говоря, если полетишь спиной к солнцу, то скоро доберёшься до того места, где был Луна-Сити. На месте лунного города зияла огромная воронка. Их называют кратерами. На дне кратера, в самом центре – распластанная фигурка. Раскинутые руки придают ей сходство с крестом. Люба. - Давно лежишь? - Надо лететь в Центр Метеоритной Защиты, разбираться в причинах прокола, а у меня нет сил. - Такая поза что-то даёт? Пристроился рядом на мягкой, как облако, пыли, раскинул руки. - Знаешь, что бывает от таких ударов? - Что, милая? - Алмазы рождаются. - Мама говорила, их называют слезами Аллаха. - Плакать хочется, но на Луне это невозможно – недоступная слабость. Ты как? - Пус-то-та. Гулкая пустота. - Ничего. Со временем заполнится. Полетишь на Землю? - Останусь с тобой. Помолчали, переваривая. Я – вдруг принятое решение. Люба – полученную информацию. - Почему мы здесь одни? Где народ? - Ногой топнула – чтоб ни одна душа без моего позволения. - Это верно – спасателям здесь делать нечего, а от сочувствующих стошнит. Помолчали, подыскивая тему, не провоцирующую разногласий. - Скажи, нужна человечеству эта Луна проклятая? - Теперь мы прилетать сюда будем каждый год 30 октября. - Согласен. Но городов строить не будем. - Мы с тобой. А люди пускай. Человечество не запугают несколько сотен смертей. - Погибли все Распорядители. - Новых изберут. - Что тебе даёт пост Главного Хранителя? - Масштабы. Возможность быть в авангарде прогресса. - Честолюбие? - Скорее норма жизни. - Почему за мной не оставляешь права выбора? - Прости, была не права. Каждый волен на свою индивидуальность. - Помни эти слова всегда, а не только в дни скорби. Солнце скрылось за горизонт – закончился лунный день. На поверхность опустилась мгла, а небо стало ярче. И ближе. Оттуда, из глубин неведомого космоса, примчался огромный болид на чудовищной скорости, и не стало очень дорогих мне людей. Сколько ты ещё таишь опасностей, звёздная Ойкумена? Не пора ли взяться за тебя всерьёз?
- Состязательность идей никогда не вредила делу. - Скажи, своей нет. - Скажу – тебя это успокоит? - Меня это обеспокоит. Билли, ты начал тупеть? Подобные выговор с выводом о моих умственных способностях могла сделать госпожа Главный Хранитель Всемирного Разума. И мне не свалить вину на некого молодца из виртуального ларца – в её глазах за всё в ответе я. Так уж получилось. Мы собрались на Венеру. И за мгновение до перемещения, его траекторию пересёк злополучный болид. В ЦУПе остолбенели. Люба запросилась в монастырь. Я наехал на Билли. А метеорит затащил на расправу небесный главарь всех римских богов. Трагедия была близка, но обошлось, хвала Всевышнему. Зачем нам Венера? Люба поставила задачу – обезопасить Солнечную систему от бомбардировки космическими телами. Переадресовал её Билли. У того что-то где-то не срасталось. Нужна фикс-идея. В её поисках затеяли космический вояж – Марс, теперь Венера…. Удачно разминувшись с болидом, флаер вошёл в зону притяжения планеты Бурь. Так её именовали астрономы и фантасты. Участники первых экспедиций подтвердили их правоту. И ответили на вопрос – почему. На молодой планете идёт зарождение климата. Он установится, и станет ясным – возможно ли возникновение жизни на планете? Каким путём она будет эволюционировать? Что (кого?) сделает венцом творения? На экране белые холмы клубятся, двигаются, постоянно меняя формы. Это облака. Сверху щедро залиты солнечным теплом и светом. Снизу подсвечиваемые мерцающими вспышками молний. Мы облетели планету в одном направлении – повсеместно идёт гроза. Второй круг совершили, развернувшись на 90 градусов. Картина та же – ни единой прогалины в облачном покрывале. - Будем садиться? – Люба, не отрывая глаз от экрана. - На дно океана? В жерло вулкана? - Куда получится. - Подождём, - отговариваю. – Покрутимся - может, где прогалину узрим, может, кончатся безобразия. - Эти безобразия на сотни тысяч лет. Наша полемика ещё продолжалась, а аппарат уже вошёл в облачный слой атмосферы. Анализатор выдаёт – сероводород за бортом. Сероводород – это значит…. - Любушка, сейчас наша «летающая тарелка» превратится в падающую сковородку, а мы с тобой в два бифштекса с кровью. Но Бог на нашей стороне - сели у подножья вулкана. Он потряхивал окрестности, выплёвывал в небо залпы дыма и пепла. А по одному из его склонов, как слюна по старческой бороде, текла, шипела, брызгалась окалиной огненная лава. Но не это изумило. Небо цвета Берлинской лазури. И на нём вполне убедительное светило, чтобы заявить, «а денёк-то солнечный». - Как это? – удивился. – Сверху облачно – снизу ясно. - Привыкай к чудесам – мы на Венере. Чудеса голубыми небесами не исчерпались. Солнце скрылось за горизонт, и настала ночь, подсвеченная лавой. Мы провели анализы воздуха. Люба заполнила бортовой журнал. Все дневные дела завершены, но спать не хотелось. Сидели на трапе, плечо к плечу, и наблюдали за фейерверком огней. - Я понял, почему сверху облака, а снизу небо ясное. Идут роды – планета стыдливо прикрылась покрывалом от посторонних глаз. - Образно, - заметила Люба. - Ты в своём репертуаре, - хмыкнул Билли. По краям горизонта вспыхивали зарницы, отражённые небосводом. - Красиво, - вздохнула Люба. – Огонь рождает жизнь.
Будто в ответ её мыслям вздрогнула почва, мириады звёзд взмыли ввысь, грохот извержения заложил уши. Потом посыпался пепел. - О, Господи! Спасайся, кто может! Мы кинулись с Любой в «тарелку» и подняли люк-трап. - Страшно? - Нормально, Гладышев. Ты как хотел – цветы к ногам и плеск ладошек? Некому пока встречать тебя героем. Но над темой стоит поработать. Говоришь, роды у неё под покрывалом? Стало быть, мы вовремя. - Акушерствовать собрались, Любовь Александровна? - Думаешь, не гожусь? - Венера ещё не готова к родам – схватки только-только начались. - Ну, а мне недосуг её тысячелетия считать – применим кесарево сечение. - Оставь Природе естественный ход событий и избежишь многих непредсказуемых катаклизм. - Разумное вмешательство не может навредить. - Разумно ли оно? - Ты решаешь? Исчерпав аргументы, обратился за помощью к Билли. Тот удивил: - Что она хочет? - А где ты был? - Нужен совет или отчёт? - О, Господи! Все спорят, спорят…. Это вас планета провоцирует? - Обстановка. - Ну, хорошо, слушай сюда. Любовь Александровна надумала явить на планету человека прямоходящего. - Колонизировать? - Если бы. Вырастить местного питекантропа. - Зачем? - Слава крёстной матери. - Интересный эксперимент. - И ты, Брут. Колебания поверхности передавались флаеру и гнали сон. Люба села за пульт. - На орбиту? - Зачем? Нам и здесь неплохо. После её манипуляций с компьютером, аппарат завис в воздухе. Тряска прекратилась. - Спи, родной, - чмокнула меня в нос и укрылась одеялом. В ту ночь разоспались так, что бортовой компьютер прогудел утром: - Солнце взошло. Светило поднялось над горизонтом и окрасило небеса. На поверхности толстым слоем лежал пепел. Он и лаву прикрыл, хотя там по-прежнему чувствовались какие-то подвижки. Пока приводил себя и мысли в порядок, Люба облетела вулкан. Вернулась раскрасневшаяся. - Надо менять стоянку – здесь сплошное пепелище. По тону и деловому настрою понял, что жена не отказалась от затеи вмешательства в естественный процесс эволюции планеты. Так хочется прослыть Богом! День посвятили поиску пригодного для стоянки места. Догнали уходящий фронт грозы. Люба у экрана: - Смотри, как замечательно!
Струи дождя вспенивали воду неширокой реки. Молнии полыхали беспрерывно и повсеместно. Гром…. Ну, от его раскатов куда денешься в плотной атмосфере? Порывы ветра гнали волны. Мы ступили на поверхность, как только гроза удалилась. - Здесь будет город заложён! - Люба пафосно. - Зачем тебе город? - Ты, Гладышев, совсем сник – ни петь, ни танцевать. Попробуем запустить в жизнь эксперимент. - Ты хочешь зачать органическую жизнь на Венере? Ты знаешь, что вокруг? Углекислый газ, сероводород, азот и ничтожное количество кислорода. Что земное выживет в таких условиях? - Плесень. Обыкновенная плесень. Она перелопатит углекислый газ в кислород, подкрепится азотом и нейтрализует сероводород. - Так вот ты о чём чирикала перед отлётом со своими Распорядителями. - И мне прислали контейнер со спорами, - Люба продемонстрировала цилиндрический сосуд. - Ты хочешь пустить их на волю? Не делай этого. Ты строитель, Люба, поверь мне, биологу - могут быть непредсказуемые последствия. Давай начнём с лабораторных испытаний. - К чёрту! Время тянуть. Споры либо погибнут, либо преобразят планету. - Люба, послушай. Я всегда с тобой соглашался, если спорили – уступал. Но сейчас не тот случай. Ты уверена, что не выпускаешь джина из бутылки? Посмотри, как разумно устроена планета, как динамично, но осторожно она развивается. Вулканы поджигают поверхность – ливни её тушат. Подвижки коры создают моря и горы. Скоро стихии успокоятся, зародится жизнь, и Венера станет красивейшей планетой солнечной системы. Все предпосылки налицо. - Гладышев, ты чего боишься? Шепотки белого порошка? Люба раскрутила полусферическую крышку контейнера, перевернула его. – Ап! Белая пыльца, влекомая ветерком, разлетелась по окрестности. Не знаю почему, у меня возникло ощущение пощёчины. Оскорбительной пощёчины. Может, от Любиного – «ап!»? - Вот как! Знаешь, не хочу больше иметь с тобой никаких дел. Развернулся, взлетел и помчался прочь, вслед за ушедшей грозой. Всё! К чёрту! К чёрту всё. Надоела глупость людская. - Что ты наделал, Билли? Зачем дал в безответственные руки безграничные возможности? - В чём проблема, Создатель? Разве тебе не интересны результаты адаптации плесени в неорганической среде? Ах, да – забыли спросить хозяев планеты. Но здесь нет субъектов, которые ты любишь наделять душой. Впрочем, с твоей фантазией – ими легко могут стать вулканы, грозовые облака, воздушные вихри. - Убогий. Порождение ума убого. - Ты меня создал. Али забыл? - И вижу, напрасно…. Догнал грозу, но она меня не охладила. Под струями дождя, в ореоле молний с победным громом, промчался над рекой до места её впадения в морской залив. Вполне приличной высоты волны гуляли на просторе, с шипением и клёкотом накатывая на прибрежные камни. Пляж, будущий песчаный, ещё формировался. Северный берег залива обрамляла высокая гранитная стена. За ним начиналось плато. С запада впадала река, которая привела меня сюда. На востоке горизонт терялся за чертой морского простора. Южный пологий берег усыпан громадными валунами. Три из них, привалившись, образовали уютную пещерку. Я её сразу приметил, заглянул. Три входа, гранитный потолок над головой, вид на море – о такой вилле только мечтать. И решил поселиться. Природа позаботилась о каменном ложе.
Прилёг. Хорошо. - Хорошо, - говорю Билли, - на свете жить одному. Ни от кого не зависеть. Вставать с солнцем, ложиться после заката. - А днями что делать? - Мыслить, познавать основы мироздания. Разве не интересно? Оглянись – мы стоим у первоистока и можем разгадать, откуда есть пошла планета наша, матушка Земля. - Видишь белый налёт? – обратил внимание Билли. - Это морская соль. Когда дует восточный ветер, тут гуляют волны. Твоё ложе окажется под водой, и ты тоже. Снаружи сверкала и грохотала гроза, вода с небес лилась потоком, пенилась и бушевала на линии прибоя. А мне было хорошо в моей пещерке. Не хватало одной малости – живого огонька маленького костерка. Как там Люба? С этой мыслью уснул. Утро. Лиловый диск солнца на горизонте, такой большой и тяжёлый, что кажется, не подняться ему на небосвод. Гроза ушла, и небо лазорево. Бегу у линии прибоя, под ногами галечник. Оптимизатор создаёт организму максимум комфорта – осилив пять-шесть километров, почувствовал усталость. В море освежился. Вода чёрная, свинцового отлива. Что за соли в ней растворены? - Билли? - Цинк. - О, Господи! Час от часу не легче. Оптимизатор эту гадость впрыскивает в меня? - А ему без разницы – хоть мышьяк. Он расщепляет любое вещество на атомы и синтезирует то, что нужно. После пробежки и купания присел в тени. - Чем занимаемся? – Билли ехидненько. - Познаю основы мироздания. - Методом? - Самоуглубления. - Ну-ну. Через минуту. - Ты уже углубился? Что видишь? - Сначала было слово. - Это мы уже слышали, но не поняли. Что-нибудь конкретнее…. - Думаю, вселенная существовала вечно. - Всё имеет своё начало и конец. - Мироздание вечно, а его элементы появляются и исчезают, чтобы дать жизнь новым. - Думал, ты и, правда, глубоко зришь, - Билли разочарованно. – А, между прочим, Создатель, в каждой твоей клетке имеется ответ на этот вопрос. Они знают, откуда есть пошли – это записано в их генетическом коде. Всё прописано, самое-самое начало, не только со времён неорганической природы, но и с момента возникновения материи, как космической субстанции. Заглянуть бы в эти анналы. - Я попробую. Легко сказать. Как это сделать? Попробую. Вот я в виде светящейся точки. Это моё сознание. Нет, моё третье всевидящее око. Вот клетка моей плоти. Ну-ка, ну-ка, разглядим. Стенки, ядро, протоплазма…. Где же хромосомы? Где эти проклятые змеи ДНК? - Не обманывай себя, Создатель, - Билли влез, как всегда бесцеремонно. – Никуда ты не углубился – пытаешься вспомнить рисунок из школьного учебника. - Что же делать? - Не напрягаться, раз не дано. А как освободиться от навязчивой идеи? Да и заняться больше нечем. Сны снились вещие, все с намёком на скорое открытие. Проснусь – ни черта не помню. - Билли?
- Пустота. Я вожу твоё сознание по глубинам памяти – но истоки далеки, практически не досягаемы. - А давай душу спросим. - Ты их как-то различаешь? - Кого? - Душу с сознанием. - Легко. Душа бессмертна, она от Бога, а сознание суть реальное воплощение души в данном теле. - Я вот с кем сейчас общаюсь – с душой или сознанием? - Конечно, с сознанием. Душа, она с богом общается. Контакт с ней не каждому дан. - У тебя же был сеанс. И даже поход за оболочку. Только глупо всё это, да к тому же опасно – есть риск, не вернутся. - Есть. Но кто не рискует…. - Лучше не рискуй, а шампанским я тебя так угощу. К чёрту душу и сознание, мы всего достигнем разумом. Но это его мнение, а я так не считал. Закрыл глаза, представил душу в виде мотылька – ей же надо во что-то воплотиться - и попытался вызвать на променад. Ти-ши-на. Никаких мотыльков, никаких движений. Какая ты, однако, гордая, душа Лёшки Гладышева. Просто сама по себе ходящая кошка. Но ведь откликнулась призыву на Коралловом острове…. - И заблудилась в пальмовом лабиринте, ввергнув в кому организм. - Слушай, когда перестанешь шпионить за чужими мыслями – своих совсем нет? - Твои, мои…. Пора уж свыкнуться – мы одно целое. - Если бы… если б ты не был вечным оппонентом. - На истинный путь толкаю – других нету забот. - И если б ты при этом был застрахован от ошибок…. Уснул однажды и увидел себя со стороны. Своё спящее тело. А душа – это была она – порхнула из пещеры на вольный ветер планеты Бурь. Значит, желаемое достигнуто – я нашёл контакт с душой. Нет, не так. Душа это ведь тоже я. Тогда, почему контакт? Научился раздваиваться – в тот момент, когда сознание спит, бодрствует душа, моё бессмертное начало, искра божья. Однако, душа это ещё не я. Если бы наоборот – не озадачивался вопросом о возникновении материи и мироздания. По версии Билли ответ прописан в генетическом коде клеток, и душе наверняка известен. Чтобы получить ответ на этот вопрос, надо устроить рандеву души с сознанием. Они поладят - верю. Пусть Билли ковыряться в генетической памяти бренных клеток. А мы…. А мы порхали всю ночь над беспокойной планетой. Хотя нет, конечно, не над всей. Залив, побережье, река, гранитная стена и вулкан на плато – едва хватило ночи облететь, осмотреть, отметиться. Утром сон растаял. Или всё-таки не сон? Потому что повторяться стал каждую ночь. Мне разговоров хотелось серьёзных, ответов жаждал, а ей хоть бы хны, ей веселей слоняться по ночной планете, мчатся от грозы, плясать над вулканом. К утру возвращаться. Чтобы следующей ночью улизнуть прочь из спящего тела. Наверное, зря говорю «она», ведь это всё-таки был и я. Везде, где летала она, бывал я. Всё, что видела она, видел я. Видел всё, кроме неё. И никак не мог понять, чей же облик принимает душа. Она могла быть стрижом, судя по скорости полёта. Летучей мышью – большой любительницей плясать над вулканами. Или любым сердцу мотыльком. Нечто непонятное, независимое, я бы сказал – необузданное, каждую ночь покидало пещеру и скиталось по окрестностям. И не было в этом никакого волшебства. Красота свободного полёта и пейзажи горящей планеты. Или грозовой. На сны это не было похожим. Ну и верно. Сны, они для сознания. А тут душа.
Так и не сумев усадить за стол переговоров искру божью и сознание, смирился, даже нашёл очарование в путешествиях по ночной планете Бурь. А потом встретил её – светлячок, не светлячок, мотылёк, не мотылёк – чья-то неприкаянная душа. - Люба? Скучаешь одна? - Кто такая Люба? Почему я должна скучать? - Брось дурачиться – кроме нас на планете ни одной живой души. - Ты живая душа? - А кто, по-твоему? - Пришелец из другого мира. - И я не могу быть живым, иметь душу? - Наверное, можешь. Но почему ты здесь? - Хочу знать, как появилась эта планета. Ты знаешь? - Знаю. - Мне расскажешь? - Покажу. Лети за мной. Мы пронеслись над гранитной стеной, к горному плато, в центре которого курился и пыхтел, бросая в ночное небо мириады искр, ворчливый вулкан. Зависли над его бордовым жерлом. - Смотри туда. Видишь? - Нет. - Спустись ниже. Ещё. Видишь? Внизу клокотала раскалённая лава, лопались пузыри, пронзая небо огненными стрелами. - Ничего не вижу. Где ты? Потерял из виду незнакомку, испугался и отпрянул прочь. Не было ли это смертельной ловушкой? Некому было дать ответ – светлячок-мотылёк пропал. Как, по каким признакам я разглядел женское начало в этой порхающей незнакомке? Не знаю. Может, сильно хотел, чтобы мой неожиданный визави был женщиной? Да, нет, откуда здесь на гремящей безжизненной планете могла появиться другая душа? Здесь я да Люба. Значит, она дурачится. Однако, и шутки у вас, Любовь Александровна. Поделился сомнениями с Билли. У того виртуальные волосы встали дыбом. - Как?! Ты опять удираешь из тела и порхаешь мотыльком над Венерой? Ты в своём уме? Одна искра из вулкана и тебе конец. - Господи, что со мной случится? Душа бессмертна и не материальна. - Да кто тебе сказал? Ещё как материальна. И главное – не защищена оптимизатором. Я не позволю ею рисковать. С сегодняшнего дня ты под телесным арестом. - Слушай, а не пошёл бы ты…? Но Билли никуда не ушёл, а угрозу свою исполнил. Вечером на боковую, веки смежил – сон не идёт, хоть убей. Тужусь, тужусь – ни в одном глазу. Сознание бодрствует – душа прячется. - Билли, твои подлые проделки? Молчит. Ну, сволочь, погоди. Всё равно усну. Потом. - Билли, миленький, отпусти. Я буду очень осторожен. Ведь если это не Любина душа, значит, ещё кто-то присутствует на планете – как понять не можешь? Билли в контакт не вступал, на всё отмалчивался, но сознание сна лишил. Это он мог. Чёртов оптимизатор! Он поддерживал мою жизнь, защищал от внешнего воздействия, а я ненавидел его лютой ненавистью, и готов был расстаться. Но…
Тёмна венерианская ночь. Четвёртая или пятая ночь моего бодрствования. Кажется, бесконечно вымотался, однако, сна ни в одном глазу. Таращу их в мерцающие щели пещеры и думаю – не погулять ли? Всполох осветил один из входов и не погас. Шаровая молния? Смотрю – нет, что-то другое. Похожее на…. Лопни мои глаза, если это не силуэт женщины. Фигурка в светящихся одеждах, ниспадающих до каменного пола. Люба? Разыскала? - Ты здесь обосновался? Я сел на каменном ложе. Сплю, наверное, а Билли сознанием вертит. Самое время душе сбежать. - Ты пришла…. Люба? - Я не Люба, взгляни. Она сделала шаг ко мне, ещё один, ещё…. С каждым движением одежды на ней таяли и исчезали, обнажая пропорциональное…. Да, что там, великолепное женское тело. И лицо. Нет, это была не Люба. - Кто ты? - Здесь всё моё. И я понял. Поднялся с ложа, сделал шаг и пал ниц, уткнувшись губами в её ступни. - Прости, бессмертная. - За что? - Так принято приветствовать богинь у нашего народа. - А женщин? - Женщин? - я поднялся на колени, взял её ладони и осыпал поцелуями. - Женщин? – встал на ноги, обнял её, припал к устам нежным, страстным поцелуем. - Женщин? – подхватил её на руки и понёс на своё ложе. Она тихо-тихо, мотыльком, выпорхнула под утро. Я это почувствовал, хотя крепко спал. По крайней мере, на прощальный поцелуй ответил, скатав губы в трубочку. Утром наши контры с Билли были нарушены. - Спасибо, Билли, великолепный сон. - Если бы. - Ты хочешь сказать…. - Нет, это ты мне скажи – откуда сиё видение? - Значит, это та, на свидания с которой ты меня не пускаешь. Это та, кто может принимать любой желаемый облик. Это душа планеты – богиня Венера. - О, Господи! - Что, брат, не досягаемо понятию? - Давай понаблюдаем. - Зря в плену меня держишь. - Отпущу, если не придёт. С вечера занялась гроза. Не придёт – приуныл. Но гроза стихла, и она пришла. Мы лежали на каменном ложе, я ласкал её. - Думал, не придёшь – гроза над бухтой. - Я прогнала её. - Верни. С ней уютней моя берлога. За валунами сверкнуло, загрохотало, стеганул дождь. - Что узнал о моей планете? - Ничего, бессмертная, просвети. - Останешься – познаешь всё. Я чуть было не подумал «нет». Нет – это от скромности. Нет – это от пут прошлого. Нет – это…. А почему, собственно, нет? Да, конечно, да. Я хочу остаться на планете. Спать с этой прекрасной женщиной. Хочу ощущать себя полубогом. Хочу познать истоки мироздания. Только вот…
- Несоизмеримы возможности, отведённые нам на жизнь. Ты – бессмертная богиня, а я уязвим перед стихиями, бушующими на твоей планете. - Что такое жизнь? - Это время существования разума. - Ты не можешь жить вечно? - Теоретически могу, на практике любой из твоих вулканов может стать моей могилой. - Ты их узнаешь и перестанешь бояться. Идём, я научу тебя бегать по раскалённой лаве. - Давай лучше под струями дождя. И мы, взявшись за руки, носились над берегом и водой, а ливень стегал наши голые тела. - Как ты прекрасна! – набегавшись, ласкал Венеру на каменном ложе под валунами. - Это ты меня такой придумал. Я дух планеты. Могу материализоваться во что угодно. - Оставайся женщиной. Тебе идёт. - Ты назвал меня при встрече Любой – кто она? - Это второй человек на твоей планете – моя жена. Ты видела её? - Да. Ты тоже называл её красивой? - Разве это не так? - Красивей меня? У тебя просто не хватает фантазии. Ну-ка, напрягись. Венера оседлала меня, принялась в шутку душить. - Хорошо, хорошо! Я представил богиню в виде мраморной статуи. Нет, золотой…. Мираж мелькнул, рассыпался, и вновь возник телесный облик. - Дело не в красоте. Твой мраморный облик стоит в самом знаменитом музее Земли. Глядя на него, мужчины сходят с ума, но разве они счастливы? Я счастлив и готов воскликнуть: «Остановись, мгновение!». - Ты мыслишь лестно. А как же та, другая женщина? С нею ты несчастлив? - Бывает – да. Порой не понимаем друг друга, и тогда расстаёмся, всё обдумать до новой встречи. - Ты к ней вернёшься? - Как только прогонишь. - За что тебя гнать? - Мало ли…. У нас говорят – не зарекайся. - Но ты хотел познать мою планету. - И готов к урокам. Грохотала гроза. Текли минуты нашей любви, выстраиваясь в часы, растягиваясь в дни…. Нет, днями Венера исчезала – её хлопотное хозяйство требовало присмотра. А ночью принадлежала мне и находила в этом новые удовольствия. Днями полемизировал с Билли. - Как она тебе? - Я вижу её твоими глазами, но не чувствую оптимизатором – везде и всюду твоя плоть. - Ты хочешь сказать, что я сошёл с ума и занимаюсь любовью с собственным фантомом? - Ну, если с ума, то мы оба. Думаю, здесь другое. Некая, пока непонятная субстанция – ты зовёшь её Венерой – отсканировала тебя и создала телесный облик по твоей фантазии и клеточному подобию. - Если б я был котом – она стала кошкой? - Тигрицей, если б ты был в полоску. - Чудно. Но про субстанцию подробней. - Увы.
- Слабак. По крайней мере, не будешь впредь высмеивать мою веру в разные формы существования разума. И Любе внушишь. Кстати, как она там? Днями гулял по взморью. Хозяйка планеты сделала их вполне удобными для прогулок – гроз не было, и ближайший вулкан меньше дымил и плевался пеплом. Однажды добрался до устья реки и увидел её. Показалось, женский платок прибило к камням. Подхожу, смотрю, сначала не понимаю, а потом догадываюсь. Это не белый платок с зелёной бахромой. Это плесень, достигшая границы пресной воды, и разрушающаяся в морской. - Билли, ты видишь то, что я? - Нет сомнений, это плесень. Она живёт! - Такой квадрат из одной споры? Не вижу повода для оптимизма. Венера являлась ночью вместе с грозой и исчезала на рассвете, когда я крепко спал утомлённый. Нынче беспокойство не дало мне долго нежиться. Продрав глаза, помчался к реке. Вся её гладь покрылась белыми платками. И зелёными, конечно. Весь этот трикотаж сливался в море. - Билли, какова скорость деления клеток плесени? Период созревания? Прежде, чем решиться на этот эксперимент, вы хоть что-нибудь просчитывали? Сейчас явится хозяйка планеты, и что мы ей скажем? Венера не явилась. И грозы не было. Промаялся ночь в неведении и с первым лучом помчался к реке. Её не было. В прежнем русле текло нечто белое, напоминающее…. Ну, скажем, манную кашу. Текло руслом и наползало на свинцовую воду моря. - Билли, что же это творится? - Непредсказуемый эффект. Климат оказался более, чем благоприятный. - Он оказался беззащитным. А вас с Любой надо судить. Через два дня (Венера так и не появилась) море вспенилось и отступило. Желеобразная белая масса осталась на его месте. Плесень была везде. На камнях, скалах. Она пыталась впиться в моё тело, и оптимизатор с ней сражался. Билли посоветовал сменить место пребывания. - Стоит вернуться в летательный аппарат. - Допрыгались, голубчики. Я и сам об этом подумывал. Вдруг явилась Венера, в белых, ниспадающих до земли, одеждах. Какое-то воздушное движение не давало различить её лицо. Я понял почему – богиня в ярости. - С вами на планету проникла белая зараза. Она будет уничтожена, а вы должны улететь. Официальная часть закончена. Венера явила свету своё неземной красоты лико. - Улетай. Во мне остались твои клетки. Я сохраню их, и когда-нибудь они дадут начало новой жизни. Улетай. Я буду помнить тебя всегда. Хозяйка планеты растворилась в воздухе, а я стоял неподвижный, зачарованный видением, и раздавленный печалью расставания. Оптимизатор сигнализировал – опасная агрессия на организм. Не чувствовал, что там с организмом, а комбинезон был разъеден плесенью до самых колен. Отрываюсь от поверхности. - Билли, свяжи с Любой. Через мгновение сухое: - Да. - Люба, я возвращаюсь. - Даю координаты для оптимизатора. Промчался над равниной, захваченной плесенью. Вода пропала – дождей не стало. Из прежнего пейзажа только вулканы пыхтели, пылая яростью мщения. Явился в тряпье – всё, что осталось от комбинезона. Люба сидела перед экраном флаера. Продезинфицированный и переодетый склонился к её плечу. - Что там?
- Интенсивные извержения. Лава растекается по планете. Плесень уничтожила воду. Лава уничтожает плесень. На сколько лет задержали мы развитие планеты? Десятки, сотни, тысячи? Может, миллион? Эх, Люба, Люба. Планета агонизировала – облака уступили место дымам. Роды не состоялись – ветры порвали призрачное покрывало. Ночью флаер перебрался на орбиту, и оттуда, наворачивая круги, мы наблюдали на экране, как пыхтят и тужатся вулканы, выплевывая на поверхность внутренности. Почему не улетаем? Госпоже Гладышевой нравятся катаклизмические зрелища? Может быть. Я ни о чём не прошу. Сплю в кресле второго пилота. Наша кровать пустует. Мы мало общаемся. Наверное, на Земле расстанемся. К этому я готов. Почему Люба медлит? Что высматривает на горящей планете? - Билли, что там, у Любы на душе? - Считаешь уместным? - Ну, а твой-то разум просветлел? - Я в сомнениях, Создатель. Нагородил ты с этими душами так, что готов поверить. - Объективной реальности плевать на твои сомнения – она существует, и всё тут. Хотя твой консерватизм сыграл определённую роль – я познал любовь богини, но не докопался до истоков мироздания. А тема была близка к решению. Венера указывала на плазму – в ней и надо искать ответы на вопрос. Займёмся плазмой, а, Билли? - Мы уже занимались нейронами головного мозга. - Тоже интересная тема. - Тем-то много – желания, увы, мало. Сибарит ты, Создатель, и бабник. Тысячу раз права Любовь Александровна. - Не хочу пускаться в бесплодные споры – с кастратом истину не родить. - С каких пор? - Я тебя имел в виду. - Грубовато. - А ты думал, я прощу душепленение? Ошибаешься, брат. - Будут репрессии? Оптимизатор в урну? - Не зарывайся – в нашем аппарате вполне приличный климат и антигравитация своя. - Ну, хорошо, хорошо, давай не будем делать резких движений. - Я тоже не против перезагрузки. Объясни, как допустил экспансию плесени на планету? - Какие слова! В начале опыта всё казалось проще и обыденней. Но интересней. В тебе разве не было любопытства? - Билли, я уважаю твоё желание стать человеком, но ты лишь суммарный разум человечества – и тебе не дано права на ошибку. Холодный, трезвый, взвешенный расчёт всего и вся. Только такой ты нужен. - Для чего? - Ты на службе человечеству – не забыл? И ближайшая задача – плазма. - А как же противометеоритный зонт Солнечной системы? - Ты знаешь, с какого бока подойти к теме? Вот и я. Может, познав основы мироздания, мы ближе продвинемся и к ней. - Где и как будем изучать плазму? - Здесь. Думаю, с Венерой поладим. - Любовь Александровна? - Останется на Земле или где пожелает. Здесь ей не место. Ты поможешь мне? - Вы расстаётесь? - Так будет лучше. - Тебя влечёт богиня? - Не буду отрицать – и это имеет место.
- Создатель, ты постоянно идёшь на поводу своих страстишек, и столько времени потрачено впустую. - Впустую? Что ты понимаешь, виртуальный сверчок. Я только тогда и жил, когда любил…. - Послушай, Создатель, Венера – не женщина, это плод твоего воображения. Она субстанция, энергетика планеты, фантом. Ей ничего не стоит предстать в обличии дракона и схрумкать фантазёра за его же собственный страх. - Она была страстной и нежной. - А ты невинный и романтичный. Сейчас роли изменились. Помнишь – у неё не было лица, когда она говорила про белую заразу? Но и ты тогда не трясся от страха. Явись сейчас…. - А я явлюсь бесстрашным. Ты ведь поможешь управиться с чувствами? - Если убедишь в реальности своей задумки. Нескончаемый спор у экрана компьютера. На Венере ночь. Мы влетели в тень планеты, и она контрастнее показала масштабы извержений – огненные змеи свернулись в океаны огня. Но оставались ещё горы. - Что это? – Люба встрепенулась в кресле. Тёмные пятна горных складок озарились белым сиянием и начали менять свои очертания. - Билли? - Реакция термоядерного деления. - Атомный взрыв? - Скорее реактор объёмом в целую планету. И бортовой компьютер: - Интенсивное излучение – опасно для жизни. - Уходим, - сама себе дала команду Люба. Флаер увеличил орбиту, но всё ещё находился в поле притяжения планеты. Мы продолжали наблюдать за Венерой. - Не слышу упрёков, - подала голос Люба. - Мы вернули планету в архаичное состояние. Миллионы лет эволюции коту под хвост. - Сильно, но не смертельно. Придумай ещё что-нибудь. - Нам надо расстаться, Любовь Александровна. - Прямо здесь или до Земли потерпишь? - Прости меня за всё. - Считай, ничего и не было. Теперь не мешай. Люба связалась с ЦУПом и попросила перемещение на Луну.
4
Луна. Взлётная площадка строящегося города. Мы прощаемся с Любой. Глаза прощаются, а мысли ведут диалог. - Справишься? Со мной Билли – конечно, справлюсь. - Справлюсь. - Куда теперь? - В Москву. Хочу побывать в родных чертогах. Поплакаться за ушедшие годы. - И напиться? - Святое. - Потом? - Хочу вернуться на Венеру. - В термоядерное пекло? Я промолчал. - Считаешь, нашим отношениям нет перспективы?
