Даже не знаю теперь – нужно делать добро или нет. История-то занятная получается, с переворотами с ног на голову. Я на днях увидал со своего седьмого этажа, как мать на рынке потеряла одного из малышей. Металась минут пятнадцать между палатками; а мне-то сверху видней – я вышел помочь. И взял за ладошку совершенно чужого ребёнка. Пришлось давать объяснения в полиции. Почти как под дулом. - Сколько вам лет? - Столько. - А почему вы так молодо выглядите? Наверное, они подумали будто я принимаю ванны из крови младенцев. - Скорее всего, потому что спокоен – а ведь вы знаете, как переживания отражаются на лице. Допрашивали меня две молодые женщины из по делам несовершеннолетних, и одна из них после моих слов сразу же посмотрелась в настенное зеркало. Видимо, всё в нём было по-прежнему, и она себе улыбнулась. - Место вашего рождения? - Там. - А почему вы живёте здесь? По всей видимости, они решили будто у меня именно тут место схорона – за кладбищем, под осиновым колом. Я не стал разубеждать их. - Наверное, потому что привык за много прожитых лет – а привычка вторая натура. - Вы женаты? - Нет. - А почему? Вот это уже стало интересно: две молодые незамужние дамы задают старому холостяку очень пикантные вопросы. Мне захотелось пооткровенничать с ними, тем более что одна из них, с коротенькой стрижкой фривольной француженки, закинула ножку на ножку и была хороша. - Это бы надо спросить у моих возлюбленных женщин. Я трижды делал предложения разным замужним дамам и получил три отказа. Как вы думаете, что во мне не так? Инспекторша с длинной причёской мадонны искоса, и от этого строго, посмотрела на меня, едва оторвавшись от протокола:- Здесь не ночной клуб, и вопросы задаём мы. Француженка, услышав её горячий нравственный тон, тут же сдвинула ножки и одёрнула юбку. Но я успел заметить подозрительный синячок у неё над коленкой. - Спрашивайте.- Мой кивок был таким же горячим и пылким. Я всегда за торжество правосудия – если, конечно, оно без ошибки за справедливость. Мадонна вздёрнула брови; я в журнале читал, будто это признак симпатии или внимания – но так как любить меня ей было пока не за что, то значит она решила прощупать моё ершистое нутро. Я сразу встал у своего сердца начеку, неподкупным караульным. - Скажите, пожалуйста, а есть ли у вас свои личные дети? Интересный вопрос. А кто о том знает, кроме их матерей. - Вы имеете в виду, нет ли у меня левых зачатий на стороне? Но ведь без обмана это может установить только генетика – а всё остальное лишь голословные сплетни. Признаюсь, наставлял я рога мужикам – но всё это в тайне, и без скандалов. Чёрная крашеная чуприна француженки приняла на себя красноватый оттенок от заполыхавшей щеки. Какая же она красивая! – подумалось мне – когда искренне смущается. Голос её стал хоть и дрожащим, да гневным: потому что за ней приглядывала более опытная подруга. - Оставьте свои грязные рассказики для других! А будь мы один на один, двое стыдливых и откровенных, я обязательно попробовал спеленать как муху её - её, влекомую вечным варвариным любопытством. Кто он? откуда? почему со мной так говорит? – она бы сунула носик всего лишь, а я чёрным хоботом всосал её всю. Но мы не одни, а с подружкой – и к тому же дверь стукнула, подошва о подошву грякнула, и вошёл боевой капитошка. Оооо, капитан был красивей меня. И так хорош! Он походил на селезня в брачный период. Блестящие перья его синеватого мундира отливали охотой, гоном, и кляканьем очарованных уток, которые сладостно падают белой грудью под пули. Полицейские девчата сразу взбодрились. Каким бы не было отношение ко мне – но я подследственный гадкий утёнок; а тут им явился свой ведомственный кряк, и его гортанный голос влёк их к чему-то непонятному но манящему. - Здравствуйте, девушки! Чем вы тут занимаетесь? Он краток, гремуч и спортивен, и даже без букета цветов готов, кажется, ухаживать за всеми полицейскими дамами. - Здравствуйте, товарищ капитан.- Хоть это обращение и вышло из моды, но для них оно звучит нежнее, чем господин или гражданин. Девчатам, верно, хочется быть подружками красивого капитана. - У нас всё обыкновенная женская рутина,- с привлекательным несмелым кокетством ответила мадонна, гордо вздёрнув причёску и осветив лучами из окна свои сияющие глаза.- Вот у вас, наверное, погони и выстрелы – берегите себя. - Спасибо вам, милые девушки, что вы так за меня беспокоитесь. Он широко улыбнулся, он расставил ноги в берцах как богатырь, но он не сказал – за нас – чтобы не распылять девичье беспокойство на всю свою опергруппу. Ему одному быть хотелось героем. - Вы прямо с задания? Наверное, страшно было.- В мадонне пламенными отблесками полыхал огонь поклонения, который мог затушить только новый идол. - Да ну что вы!- Капитан напружинился; вот такими раньше рисовали на плакатах фанерных стахановцев.- Кто меня может напугать? Он больше посматривал на француженку: он мечтал разговорить её, растащить стыдливость на лёгкие фразы, на фривольные намёки – но сам был не очень далёк, чтоб начать беседу с умненькой женщиной, а она почему-то молчала, опустив головку в бумаги. Скорее всего, она тоже жалела, что сама не такая уж глупенькая, и не может простить капитану его недалёкость за его красоту. - Дааа, вы действительно герой.- Мадонна ловила на себя его цепко устремлённый взгляд, подсовывала белую грудь и пухлые руки. Но капитан отвечал ей только голосом, всё остальное задаром предлагая француженке. - Ещё бы – не зря ведь меня собираются выдвигать на майорскую должность. Скоро я и вашим начальником стану. Шутливо выпятив подбородочек, исполнительная мадонна бросила ладонь к виску, в полном смысле отдавая свою честь: - Приказывайте! Мы и сейчас готовы для вас на всё. - говори за себя…- тихо поправила её гордая француженка, видимо не желая угождать любому начальству. Вечный, но всегда интересный сюжет – когда замкнут в своих тайных и явных страстях разносторонний любовный треугольник. Я тут, конечно, в сей миг всего лишь мелкий статист; но наблюдаю за натурным любовным кином с бешеным интересом пса, который по своей нерасторопности остался не у дел на собачьей свадьбе. То-то будет, когда блестящий капитошка уйдёт. - Ну досвиданья, милые девушки. Спешу на задание. Если меня ранят, то приходите навестить. Господи – он ещё и кровью их решил повязать. Ей-богу, прямо детский сад на горшочке. - До свидания,- чётко сказала мадонна, глядя в лицо обожаемому. - до свид…- пролепетала сконфуженная француженка в уже закрытую дверь. В одну тонкую линию вытянулись губы мадонны; из прежде добрых глаз сверканули две молнии. - Слушай, зачем ты с ним так? - как?..- Опять тихий голос, и снова боязливый взор на белый лист протокольной бумаги. - Каком кверху. Я вообще не пойму, что ты из себя строишь. Мадонна мстила и за себя, за свою обделённую симпатию; но я был уверен, что в ней незаметно тлеет злым огоньком и капитанская обида – чем ты лучше всех нас? неужели из высшего общества? - А что я должна была сделать? Может, дать ему прямо здесь, на столе, подложив под задницу протоколы? Ого!, да у этой француженки наш русский гонор. И она сейчас размажет себе на бутерброд бесстыжую любвеобильную мадонну. Я мысленно потёр ладони в предвкушении свары, затаившись огромной серенькой мышкой прямо перед их очами. Когда дамы валтузят друг дружку, то они ничего вокруг не замечают, и я был просто пятном у стены. - А давно ли ты целкой стала? А? Сама мне рассказывала, что с пятнадцати лет с мужиками махаешься!- Мадонна всерьёз осерчала, и её верно слышали уже за плотными дверьми кабинета. Француженка от этого крика даже успокоилась, посмелела. Так часто бывает в душе у не особенно тонких натур, когда на них начинают орать. Они внутри себя самоорганизовываются против вампиров, которые пытаются высосать их сердце и силы. - Я давала тем по любви, или во всяком случае, по симпатии. А твой капитан бестолковый болван. О чём я буду с ним говорить до и после? да и сможет ли он завлечь меня такой пустой головой. - Ну ты и дура! Зачем тебе голова, если хрен есть моржовый? Они недоумённо посмотрели друг на дружку; потом распоняли сами себя и расхохотались. Их смех был намного веселее и привлекательнее, чем ругань. Почуяв, что девчата сейчас обязательно заметят меня, я лично им подал голос:- Миленькие, а что будет со мной? Мадонна удивилась мне как мышонку на письменном столе, и ойкнула:- ой…Ойёёй! Но француженка смело показала мне на норку, на дверь: - Да идите вы на хрен! - Как же так?- съехидничал я, уже унося свой длинный хвост, длинный нос, и всё остальное.- А пристрелить меня за поедание младенцев? - Хорошо.- На порозовевшем лице мелькнуло подобье иезуитской улыбки.- Когда будете выходить из подъезда, я на вас цветочный горшок сверху сброшу. В самом деле: выходя, я услышал шурхание над макушкой, и интуитивно отскочил в сторону – лишь слегка зацепило плечо. Но это был не цветочный горшок, а воронья какашка.
