Снова перечитал надпись, неуклюже выведенные печатные буквы. Сам текст мне казался знакомым, но вспомнить где и когда мне довелось его видеть я так не сумел. Но что тревожило меня ещё больше был факт того, что я был уверен в том, что когда я пришёл в сознание, надписи там не было. Возможно ли, что кто-то находился в уборной всё это время, пока я лежал без чувств, а затем подождал пока я приду в себя и за моей спиной написал это послание? Или же я просто не заметил её по невнимательности?
Кабинки были выкрашены в тёмно-зелёный цвет, краска в некоторых местах облупилась и потрескалась. Дверь на той, что находилась с левого края была открыта и болталась на одной петле. Словно сломанная рука она висела наискосок под неправильным углом. Дверь же той, что находилась посередине, была слегка приоткрыта наружу. Но моё внимание было приковано к тому, что находилось спрятанным в третьей кабинке. В уме молнией пронеслась вереница мыслей - кровь, ранение, убийство… Что если тому, кто прячется за дверью, нужна помощь? А что если это убийство? Такое количество крови... И что если убийца всё ещё здесь?
В качестве ответа на мой вопрос (именно когда я уже начал сомневаться, а не почудилось ли мне, что из-за двери за мной кто-то наблюдал) раздался тихий звук.
Я прислушался. На какое-то мгновение даже допустил мысль, что надо мной играло злые шутки моё же воображение и что сам звук не является ничем большим, чем урчанием стока в полу, что под причудливым углом сточных труб заглатывал вместе с кровью воздух и порождал подобие вдохов.
Я замер, стараясь дышать как можно тише, и вслушивался в тишину, прерываемую лишь поскрипыванием плафона, который постепенно замедлял своё движение, и моим собственным сердцебиением. Теперь ко всему этому присоединилось отчётливое прерывистое дыхание ещё одного человека.
- Кто здесь? - сам не знаю откуда взялись силы произнести слова.
В мозгу я прокручивал возможные сценарии происходящего. Если этот некто действительно представлял опасность (хотя у него была возможность сделать всё что угодно пока я находился в бессознательном состоянии), дверь из уборной находилась всего в шаге от кабинки напротив меня. В случае чего я мог кинутся к ней в любой момент. Но, что если тому, кто находится за дверью была нужна помощь?
- С вами всё в порядке? - лишь произнеся слова вслух я понял насколько глупо и неуместно они звучат, принимая во внимание обстановку.
- Нужна помощь? - я присел на корточки и пригнулся, стараясь заглянуть в небольшую щель между полом и дверью кабинки. Тот, кто находился с другой стороны, словно угадал мои намерения и из-за двери послышалось лёгкое шарканье и на мгновение мне показалось, что я увидел детскую ножку в белом гольфике и сандалике, которая в следующий миг скрылась из виду. Больше мне ничего не удалось разглядеть.
Снова послышался приглушённый плач. Стараясь не наступить в кровавую лужу на полу и придя к выводу, что, скорее всего, опасность мне не грозит, я отбросил мысль об убийце, который, возможно, всё ещё находился поблизости, и принял в качестве более вероятного варианта второй, тот, в котором находящийся за дверью нуждался и вправду в моей помощи.
- Я просто хочу тебе помочь. - я сказал и замер в ожидании ответа. Всхлипы на секунду прекратились словно мой молчаливый собеседник услышав мой голос и прислушивался, но затем снова раздался сдержанный плачь. Мне хорошо был знаком этот плач, плач ребёнка.
Я подошёл вплотную к кабинке и потянул за ручку, но именно в тот момент изнутри щёлкнула задвижка. С другой стороны раздался то ли писк, то ли сдавленный вскрик.
- Всё хорошо, я просто хочу тебе помочь. - я старался смягчить голос, но в то же время звучать уверенно и спокойно, что давалось мне нелегко. Губы сами складывались в нужное положение и из них выскакивали слова, в то время как я всё также продолжал держать руку на металлической дверной ручке.
- Ты ранен? Я не сделаю тебе ничего плохого. Обещаю.
Все мои старания убедить того, кто находился с другой стороны двери, в моих намерениях были напрасны.
Я сделал шаг в сторону и заглянул в приоткрытую кабинку, которая делила перегородку с той, что теперь была закрыта. Тихонько потянул дверь на себя, раздался скрип петель. Нос и рот пришлось прикрыть рукавом, глаза заслезились. Я на мгновение отвернулся от открывшейся мне картины - из забитого унитаза расползался тошнотворный сладковатый запах разложения и гниения. Несколько потревоженных моим присутствием мух взмыло в воздух и зажужжали над зловонной жижей, что заполняла унитаз до краёв, запачкавшей также сидение и пол вокруг.
Преодолев отвращение, я прикрыл лицо рукавом и осмотрел кабинку изнутри. Попытка заглянуть в рядом стоящую кабинку через верхний край перегородки, разделявший их, не получилось - сверху отверстие между перегородкой и потолком было заколочено фанерой. На вид та вся прогнила и её можно было легко сломать, но я не хотел ещё больше напугать того, кто находился с другой стороны.
Стены внутри были исписаны бранью (САРА ВСЕМ ДАЁТ, ПОЗВОНИ 800-35-67-БЛЯТЬ, БОГ ПРОСТИТ ВСЕХ, А КТО ПРОСТИТ ЕГО?, рядом рисунок мужского полового органа с нарисованным по детски лицом - две точки вместо глаз и изогнутая полоска улыбки).
Мой взгляд моментально привлекло нечто иное. На покрывшимся коркой грязи сливном бачке что-то лежало. Оно резко выделялось - слишком яркое, слишком чистое на фоне всеобщего разложения.
- Всё будет хорошо. - я продолжал говорить. Сам не знаю откуда появлялись все эти слова.
Я поправил очки и немного нагнулся, держась на расстоянии от унитаза и его содержимого, чтобы получше разглядеть то, что лежало на бачке, и именно в тот момент унитаз отрыгнул большой пузырь воздуха, зловонная жижа, которой он был заполнен выпучилась полусферой, которая разорвалась, выплеснув часть гадкой жидкости наружу. Я не успел отскочить вовремя и запачкал ботинки, но успел ухватить то, что привлекло моё внимание. Это оказалась детская игрушка, плюшевый заяц в синем комбинезоне.
На ун мне пришла идея. Расстояние между полом и дверью было не больше трёх дюймов, но его было достаточно, чтобы просунуть игрушку.
- Ты ещё сдесь? - я подсунул плюшевого зайца в отверстие, стараясь не испачкать его в крови. - Это случайно не твой?
Кто-то затянул зайца внутрь, затем снова настала тишина, но через несколько секунд кто-то шмыгнул носом и раздался жалобный детский голос.
- Спасибо.
- Ты ранен? - я спросил, приставив ухо к двери. По голосу было трудно определить, был говоривший мальчиком или девочкой, но чутьё подсказывало мне, что ребёнок принадлежал к мужскому полу, и, как я выяснил, оно меня не подвело.
Снова тишина, всхлип. Затем опять раздался перепуганный детский голос.
- Уходи. - новые всхлипы. - Тебе пора уходить.
Ребёнок снова захныкал. В его голосе я услышал столько горечи, что моё сердце сжалось до размера изюмины.
- Как тебя зовут? - я спросил. Ответа не последовало. Не мог же я бросить его здесь одного.
Тогда я решил испробовать другую тактику, с Кэти это срабатывало. Моя маленькая Кэти… Ещё один укол в районе груди. Огромным усилием воли я заставил себя не думать о ней. Не сейчас.
- Кролик… - пробормотал я себе под нос еле слышно, задумавшись о найденной игрушке: - У твоего кролика есть имя?
Ребёнок на секунду перестал всхлипывать, затем из-за двери послышалось:
- Арти.
- Арти… Хорошее имя. - сказал я и почувствовал, что мои губы изогнулись в улыбке, лишь затем осознав, что малыш меня не видит.
- Можешь передать Арти, что меня зовут Джеймс? - я сидел на корточках, прижимаясь спиной к двери.
Он не ответил, но на мгновение перестал плакать и я решил воспользоваться моментом, пока он снова не замкнулся в себе.
- Арти, а как зовут твоего друга? - я замер в ожидании.
- Патрик.
- Я очень рад знакомству, Патрик. Знаешь, моего брата тоже зовут Патрик. - я осёкся. Звали. Но решил не поправлять сказанного.
- Арти, а вы здесь с Патриком одни? Где его мама?
Мальчик снова заплакал.
- Арти, кто-то обидел Патрика? - я продолжил, испугавшись, что мальчик перестанет со мной разговаривать.
- Он сказал, что сделает нам очень больно, если я кому-нибудь расскажу.
Меня словно бросили в омут с вязкой ледяной водой - догадки по поводу того, что пережил этот бедный ребёнок, зародились в моём сознании.
- Это будет нашей тайной, я никому не скажу, обещаю. - в горле я почувствовал горечь желчи, что поднималась из желудка.
- Арти его знает, Патрик?
Послышалось утвердительное мычание. А затем он произнёс, давясь слезами:
- Тебе пора уходить. Он скоро вернётся.
- Кто вернётся? - я спросил.
Патрик заплакал с новой силой, пытаясь подавить каждый всхлип и не поднимать слишком много шума.
- Патрик, открой мне дверь.
Без ответа. Всхлипы становились всё громче и отчаянее.
- Патрик, ты меня слышишь? Открой дверь.
Лампочка на потолке заморгала.
- Нет, он найдёт меня. Он всегда меня находит.
- Патрик…
- Уходи. Пожалуйста, уходи! - я еле мог разобрать его слова сквозь плач.
- Кто такой он, Патрик? - я спросил его, на что получил ответ, который посеял во мне горькое семя сознания того, через что прошел бедный ребёнок. Он снова заплакал и давясь всхлипами проговорил, заикаясь:
- Па… Па-па... - на короткое мгновение он снова горько заплакал, а затем через слезы, проговорил уже более громко и настойчиво.
- Тебе надо уходить! Пожалуйста! - и тут его голос сорвался на крик, - Уходи! Уходи! Уходи! - с каждым словом он кричал всё громче.
Я решил, что единственное, что мне оставались, было сломать дверь кабинки. Крик Патрика проникал вглубь моего сознания и эхом раскатывался у меня в голове. Я снова, как и в первый раз, попробовал потянуть на себя дверную ручку, но дверь не поддавалась, и тогда я навалился на неё плечём, один, два раза и дверь ушла вперёд, замок с хрустом выломался из толстой фанеры и я вместе с дверью ввалился во внутрь.
Крик ребенка прекратился в тотже миг, но то, что я увидел в кабинке, повергло меня в состояние шока. Не удержавшись, я оставил всё содержимое желудка прямо там на полу, даже не отвернувшись в сторону. Вытер губы о рукав куртки и, не веря своим глазам, снова посмотрел в кабинку, унитаз в которой доверху был наполнен темно-красного цвета месивом, поблескивающим в моргающем свете. Я отвёл взгляд, но успел разглядеть мужскую кисть, торчащую из кишок, скрученных вокруг неё словно мёртвый клубок змей. На среднем пальце был надет серебрянный перстень. В кабинке никого не было.
Кишки свешивались через края унитаза. На пол с них капали тёмные капли крови, что стекались в бордовую лужу, а затем в сток. Я приложил рукав куртки к губам и носу, смрад, который исходил от этого месива и сам его вид снова навевали дурноту. Мухи, здесь же их было огромное количество, намного больше чем в кабинке рядом, взмыли в воздух и зажужжали в знак недовольства - я потревожил их тошнотворное пиршество. Их мельтешение придало кишкам живой вид. Они быстро переползали с места на место, шевелили своими гадкими лапками и жужжали, жужжали, жужжали.
Я отмахнулся от одной из них, что подлетела совсем близко к моему лицу, и в тот момент увидел нечто, что повергло меня в еще больший ужас, но чего я не заметил сначала, обратив всё своё внимание на кровавое месиво.
На полу, измазанные кровью, лежали несколько конфет и леденцов в ярких красочных обертках, а рядом с ними всё тотже плюшевый заяц, Арти. Стенки кабинки были измазаны кровью, словно кто-то специально размазывал её, и на одной из них я отчётливо смог разглядеть кровавый отпечаток детской ладошки.
Сообщение отредактировал кАрица - Среда, 06.05.2015, 11:20
Kristina_Iva-Nova, спасибо, исправила. Вчера до поздна сидела, переписывала... Результат: поиск вместо писка
А про американские фильмы, такого эффекта и хотелось достичь. Надеюсь концовка не разочарует.
Ах, да, надо внести небольшую поправку, на рассказ данное произведение теперь уже никак не тянет, сначала думала вписаться в 15000 слов, получилось 25000, а теперь и все 50000...
Тогда я в шоколаде! Хотя, на самом деле, вопрос тут спорный, на разных ресурсах по разному описаны виды произведений литературы. Одни говорят, что рассказ - это нечто, что читается в пределах часа (а скорость чтения они учли?), другие измеряют в словестном эквиваленте, третьи ещё чем-то другим... В любом случае, мне ещё тут вылкадывать и выкладывать :) ещё осталось куча сцен. Так что рассказ или нет, продолжение следует!
Я отшатнулся от всего увиденного, сделал шаг назад и согнулся пополам. Мой желудок свёл спазм. Не видя ничего перед собой я бросился вон из уборной, затем через короткий коридор, что вёл в зал закусочной. По дороге я зацепился о швабру, что прислонённая к стене стояла рядом с ведром, которое я опрокинул, а сам чуть не упал. Задыхаясь, я вбежал в зал для посетителей и в ту же минуту вспомнил о полицейском, который всё также сидел за барной стойкой. Из моих лёгких вырвался выдох облегчения - он всё ещё был здесь.
В зале закусочной всё было также как и до того, как я его покинул - из колонок на стене лилась негромкая музыка, знаменитая лет тридцать назад «Highway to Hell»*, люди сидели за столиками, на плите шипела очередная порция еды и в воздухе висел тяжелый запах жаренного. Никто, казалось, не заметил моего присутствия. Нэнси всё также стояла у плиты за барной стойкой, не оборачиваясь. Она тихонько мычала знаменитую мелодию, слегка покачивая в ритм бёдрами. Мужик за барной стойкой, похожий на дальнобойщика, даже не оторвался от созерцания пустого пивного бокала, а шериф так и продолжал сидеть ко мне спиной. Парочка в углу обнималась.
Я остановился посреди зала.
- Помогите! - почти стоном вырвалось из меня. Но никто не обратил на мой воззыв о помощи ни малейшего внимания. Из угла донёсся смешок проститутки, который прозвучал настолько пошло и неуместно, что мне вдруг захотелось хорошенько тряхнуть её за плечи или влепить пощёчину, даже несмотря на то, что я в жизни не поднял руку ни на одну женщину.
- Помогите! Кто-нибудь! - в этот раз я прокричал.
Крик вернул боль. Она зародилась где-то в районе затылка и с каждым сердцебиением подкрадывалась всё ближе к вискам. На секунду я зажмурил глаза и схватился за голову, стиснув при этом зубы. В этот раз повезло, боль почти моментально притупилась и я осмотрелся вокруг. Мой голос не возымел никакого действия. Посетители продолжали сидеть на своих местах, а из колонок всё так же абсурдно весело звучал голос Бона Скотта.
…I'm on a highway to hell… on a highway to hell… highway to hell…**
Не в силах поверить в происходящее, я подошел к полицейскому и дотронулся до его плеча.
- Помоги... - я не успел договорить, последний слог застрял у меня в горле и я моментально оторвал руку словно обжёгшись.
Полицейский повернулся ко мне и я увидел его круглое лицо, обрамлённое непослушной копной редеющих рыжих волос, на котором вместо глаз… О, Боже! Вместо глаз у него не было ничего! Абсолютно ничего! На месте глазных яблок зияли чёрные дыры, но его, казалось, это совершенно не беспокоило и он продолжал пережёвывать свой бургер, половина которого ещё была зажата в его медвежьей ладони.
Где-то глубоко в моём сознании всплыли старые воспоминания уроков по анатомии, я знал, что за глазными яблоками должны находится ткани, мышцы, кости, но в тот момент я на самом деле поверил, что эти пустые дыры, которыми он на меня уставился, были бездонными, словно чёрная пропасть, способная проглотить саму душу человека.
То, что происходило дальше не поддавалось никакому здравому смыслу. Полицейский сверлил меня своими впадинами глазных дыр, а его рот растянулся в улыбке, обнажив жёлтоватые зубы, между которых застряли кусочки непрожёванного мяса.
Я отшатнулся в сторону, попятился и ударился спиной об один из столов, опрокинув стул, который с грохотом упал на пол. Это привлекло внимание дальнобойщика. Он оторвался от пустого бокала и посмотрел на меня. Нет, не знаю, можно ли это было это так назвать, ведь разве можно смотреть без глаз?! Теперь, когда козырёк кепки больше не скрывал верхнюю часть его лица, я увидел, что, как и у полицейского, у него отсутствовали глазные яблоки.
Я не мог поверить в происходившее. Снова раздался женский смех и машинально я повернул голову в сторону парочки, сидевшей в углу, откуда на меня уставились две пары пустых глазниц.
Я не закричал лишь потому, что в тото момент даже ради спасения собственной жизни я не смог бы произнести ни единого звука. Горло пересохло, головная боль стала острее.
…on a highway to hell…
Официантка повернулась и поставила на стойку тарелку, на которой лежали только что поджаренные ею куски мяса. Никогда в своей жизни я не испытывал большего страха, смешанного с отвращением. Посреди белой тарелки были разложены глазные яблоки. Радужка одного, повёрнутого ко мне, была зелёного цвета, другая - серого. Рядом лежал пригоревший шмат мяса, из под которого всё ещё сочилась кровь. Неужели это… Подумал я, увидев маленький жёлтый шарик со смайликом, что оттуда торчал. По тарелке медленно растекалась кровь.
Вначале это-то и отвлекло меня от лица официантки, но затем я перевёл взгляд выше и увидел её. В отличие от остальных, она меня видела своими широко раскрытыми глазами, обрамлёнными густыми накладными ресницами. Но её рот…
Её губы были зашиты грубой нитью, которую обычно используют при обмотке жаркого. Но шов не кровоточил, запёкшаяся корка покрывала ранки. В тот момент страх окончательно парализовал меня. Я не знал, к кому взывать на помощь. Уже будучи в полусознательном состоянии я всё ещё слышал припев песни и мне казалось, что я и вправду нахожусь на пути в ад.
…I'm on a highway to hell…
Рот девушки вдруг зашевелился словно она пыталась что-то сказать, но шёв мешал ей это сделать. Её тонкие пальчики с ярко-красными ноготками потянулись к сомкнутом губам, нащупали нить и начали тянуть за неё, вырывая с мясом. Она застонала.
И вот ей удалось их разорвать, нить все ещё свисала кровавым ошмётком на нижней губе и Нэнси открыла рот, сначала чуть-чуть, а затем всё шире, пока он не открылся так широко, что противоречило всем законам анатомии человека, словно змея, нижняя челюсть которой отсоединяется от верхней во время заглатывания непомерно большой жертвы.
Из её горла раздался оглушающий звук, скорее мычание, чем крик. Он становился всё громче и громче. Глаза её закатились, она запрокинула голову назад и взревела.
Головная боль, которая пряталась где-то в закоулках моего сознания, возобновилась с новой силой. Я ещё плотнее прижал ладони к ушам и стиснул зубы, пытаясь закрыться от этого страшного нечеловеческого вопля, который, как мне показалось, продолжался целую вечность. Я зажмурил глаза до боли и почувствовал, как моё тело постепенно слабеет. Я слышал свой собственный крик, который сливался хором с голосом Нэнси, а затем их заглушила песня, в которой снова и снова повторялись слова:
…I'm on a highway to hell… on a highway to hell…
И вдруг все звуки резко оборвались и мир провалился в вакуумную тишину.
* AC/DC - Highway to Hell - Дорога в Ад ** Я на шоссе в ад…
Сообщение отредактировал кАрица - Четверг, 07.05.2015, 20:51
Вчера до поздна сидела, переписывала... Результат: поиск вместо писка 
Надеюсь концовка не разочарует. 
