Как-то раз, беря топор, Мужичок в сосновый бор Зашагал, покинув двор, Думу думая о том: Нарубить дровишек в дом. Мимо озера идя, Отдохнуть решил, кряхтя, Сел на берег он крутой, Наклонился над водой... И нечаянной рукой, Горю горькому в угоду, Обронил топорик в воду. Жаль добро, и вот он плачет, Причитает... Как иначе? Чем рубить теперь дрова? Из воды вдруг голова Беса извергает рык: «Что ты плачешь? Эй, мужик!» «Да топор свой уронил, Мне теперь весь свет немил». Сделал бес один нырок, Через некоторый срок Он с улыбкой на губах Появляется, в руках У него из серебра Блещет обух топора. Бес спросил: «Вот это твой?» Мужичок вертит главой. «Нет, — ответил, — то не мой». Снова скрылся под водой... Вновь топор... — но золотой. И вопрос: «А этот твой?» Но опять в ответ: «Не мой». Мужику на третий раз Бес выносит тот как раз, Его собственный топор. Наполняет радость взор Мужика, кричит: «Мой, мой! Мой топорик дорогой!..» Дарит бес ему тогда Все три эти топора: Серебряный, золотой И, конечно же, простой. Мужичок пошел домой, Веселясь, о том он там Рассказал всем мужикам.
В те старинные года, Захотел богач тогда Два красивых топора (Серебряный, золотой) Получить: он был скупой, Жадный очень был такой! Вот на озеро пошел, Вот и берег тот нашел, Бросил в воду свой топор И сидит до нужных пор. Пригорюнился и ждет, Бес когда к нему придет. Выплывает бес — вопрос: «Что ты плачешь, трешь свой нос?» «Да топор вот потопил. И обидно — нету сил». Бес нырнул. Принес сребряный, (А богач сидит, как пьяный). Бес спросил: «Вот этот твой?» Закричал богач: «Мой, мой!!!» Но ушел бес с топором... Все закончилось на том, Что остался он тогда, Вовсе так без топора. 1998г.
Горе
Жили-были в деревушке, Что стояла на опушке, Где текла быстра река, Два братишки-мужика. Один бедный и усатый, А другой старшой — богатый. Переехал богатей В город жить с семьей своей. Дом отстроил пребольшой И купцом стал брат старшой. А у бедного порой, Хоть встает он на заре, Нету хлеба на столе. Плачут детки — есть хотят, Животы у них болят. С утра до ночи бедняк Бьется эдак или так, Нету пользы — ну никак! Подкосилась даже хата, Говорит жене: «До брата Дай-ка в город я пойду, Может, помощь там найду?» Вот приходит к богатею: «Здравствуй, братец. Я имею Просьбу верную к тебе — Помоги в беде ты мне. Голодают мои детки, Им бы хлеба — не конфетки». «Что же? — братец отвечает (Сам же руки потирает), — Вот недельку отработай, Дам тебе тогда чего-то». Что поделать! Согласился. Всю неделю суетился: Чистил двор, рубил дрова, Вычищал помет в хлевах, Холил резвых лошадей И кормил коров, свиней... Раз седьмой темнеет небо, Брат дает буханку хлеба: «Получай вот за труды! Коль дела твои худы». «И за то спасибо, брат!» — Поклонился на расплат И хотел идти домой. Говорит тут брат: «Постой! Приходи-ка ты с женой Завтра в гости; путь не длинный, У меня же именины». «Да куда мне? При делах: Гости в шубах, сапогах, Я ж в лаптях да и кафтане, Вон и дырка на кармане». «Ничего, ты приходи! И супругу приводи». «Хорошо, приду, родной». И поплелся сам домой. Воротившися к семье, Говорит своей жене: «Завтра в гости нас с тобой, Пригласил мой брат родной, Именины у него». «Ну пойдем — раз повезло: Угощения поесть И детишкам что принесть...» Утром в городе у брата Полон дом гостей богатых. Он их потчует прекрасно: Подают им вина, яства... Бедный брат с женой сидят Да уныло лишь глядят, Как другие пьют, едят... Их никто не угощает, И на них не обращает Брат внимания совсем, И для них он глух и нем. Кончился обед, и гости, На столе оставив кости В беспорядке (разлито Недопитое вино), Собралися уходить, Не забыв благодарить Дом гостеприимный тут: Все смеются, все поют. Бедный тоже — поклонился И с женою удалился. Вот голодные идут (Слышно — где-то там орут), Бедный брат жене своей Молвил: «Песню веселей Мы сейчас с тобой вдвоем, Что ль, давай-ка запоем!» «Эх ты, дурень-дурачок! Неужели невдомек? Люди сладко пили, ели, — Потому-то и запели, Ты-то петь с чего решил? Ну меня ты насмешил». «Все же брата именины: Пусть не пир нам — а смотрины, Но без песен стыдно мне Появляться на селе. Запою, чтоб говорили: Раз поет — знать угостили...» «Ну так пой, а я не стану! Не поддамся я обману». И мужик запел вовсю Славну песенку свою. Слышит — кто-то подпевает; Он супругу вопрошает: «Это ты сейчас тайком, Петь писклявым голоском, Подсобляла мне, жена?» «Что с тобою? Я с ума Не сошла — да и вина Не пила...» — «Тогда ну кто же?! Подавать еще мне может». «Я не знаю! Ну-к запой, Так послушаем с тобой». Он опять запел. И что ж? Сразу даже не поймешь. Он поет один слова — Слышно голоса все ж два. Встал мужик, спросил печально: «Горе, то не ты случайно Подсобляешь песню петь?» «Да, хозяин! Теперь впредь, — Отозвалось важно Горе, — Не отстану я уж боле. Ты хозяин поневоле, И везде и всюду я Буду тень навек твоя». «Что ж, пойдем!» — сказал бедняк. Но зовет его в кабак Горе горькое в секрет. Тот ответил: «Денег нет!» «Во дурак! — не видел свет! На тебе кафтан надет, А на что он? Лето скоро...» Посмотрел мужик с укором, Плюнул наземь: «Что ж, айда! Денег нету? Не беда...» И пропили... Утром снова Горе охает сурово; Голова болит с похмелья, Вновь зовет напиться зелья: «Хорошо бы с утреца Нам испить опять винца!..» «Денег нет!» — мужик твердит. Горе хитро говорит: «Ты возьми телегу, сани... Продадим — и с сердца камень!..» Так и сделали они. Полетели быстро дни. Пропил борону, кайло, Всяко мелкое добро За полмесяца спустил; Даже избу заложил. «Все, дружище, больше нету, — Бедный Горю молвил летом, — Что еще теперь пропить. Все пропили... Как нам быть?» Да! Взаправду, видит Горе — Не возьмешь с бедняги боле; Он совсем уже бесхозный. Говорит ему серьезно: «Ты к соседу ну-ка сбегай: Попроси волов с телегой». Побежал мужик к соседу. Дай, мол, то-то... Тот к ответу Принуждает со словами: «Для чего повоз с волами?» «В лес поеду за дровами. Отработаю сполна Я неделю задарма». «Ну, возьми, не поломай». «Даже не переживай!» Взял волов, уселись с Горем На телегу, едут в поле. Задает оно вопрос: «Знаешь ты, что в землю врос Крупный камень на холму?» «Как не знать?!» — «Езжай к нему». Только-только подкатили, Камень тот отворотили, А под камнем полна яма Золотых монет багряных. «Что глядишь и так притих — Ты таскай в телегу их...» Принялся мужик за дело, Горе рядышком присело. Выгреб все, слепясь от солнца, До последнего червонца. Заявляет Горю сам: «Посмотри-ка, Горе, там: Не осталось по углам?» Наклонилось Горе, зрит: «Я не вижу!» — говорит. «Полезай-ка в яму, Горе — Там узнаешь правду что ли...» Так и сделало оно, Только влезло... Он его Тут же камнем привалил: «Чтоб и это не пропил, Лучше здесь ты посиди, Горемыка, взаперти». Сам отправился домой; Там в подвал багаж златой Разгрузил; отдал соседу И волов да и телегу. Много ль времени иль мало Пролетело — то незнамо! Но отстроил он хоромы: Дом огромный, крепкий, новый — И зажил с тех пор богато... Приглашает как-то брата В гости он с женой к обеду. Удивляясь, брат: «Приеду!» На другой день приезжают, Ничего не понимают, (Так не верится глазам!) Вот так на — ну чудеса! Угощает братец чинно: Изобилье яств и вина! «Объясни, какой судьбой, Ты богатый стал такой?!» Рассказал мужик ему По беззлобью своему: И про Горе, и про клад, Как избавиться был рад. В общем, все чистосердечно, Изложил ему беспечно. «Эко! — думает старшой, — Будут беды, брат младшой. Вот поеду в чисто поле, Отпущу твое я Горе; И возьмется вновь хитро Отчуждать твое добро». Завидно чрезмерно стало. (Так оно в нем заиграло!) Это ненавистно чувство: Так-таки б завыл от буйства! «Эко! Ты какой наглец! Будет радостям конец. Эко ты расхвастался! Лишь недавно плакался...»
Отпустил жену домой, Сам дорогою другой Подъезжает к камню он, Огляделся с трех сторон, Своротил — и наклонился Глянуть, кто там шевелился. Не успел принять решенье, А оно уже на шее. «А! — кричит, — прибег к обману; От тебя я не отстану!» «Слушай, Горе! — в крик купец, — То не я тот молодец, Что закрыл тебя под камень, Это, брат мой, между нами». «Нет уж! Нет уж! Один раз Удалось, но не сейчас...» Крепко Горюшко взялось За купца; все вкривь да вкось Во хозяйстве повелось. Что ни день — так опохмелка, А какая спьяну сделка?! «Нет, так жить нехорошо, — Думает, — вопрос решен. Нужно избавляться срочно, А иначе крышка — точно!..» Думал, думал — сочинил, И два клина заточил, Колесо взял — и один Вбил во втулку крепко клин. Вышел к Горю, говорит: «Что лежишь — бок не болит?!» «Что еще мне делать гоже?..» «Поиграем в прятки может?» Горе радо: «Дело тоже!..» Спрятался купец сначала, Горе быстро отыскало. «Ты меня найдешь не скоро, — Похваляться стало Горе, — Я забьюсь в любую щелку, Будешь день искать без толку». «Ты себя превознесло: Заберись-ка в колесо...» «В колесо не влезу я?! То, хозяин, ерунда!» Влезло Горе вмиг туда, А купец тут без труда Клин второй во втулку вбил... В речке с Горем утопил. И по-старому зажил, Больше с горя не тужил.
