Ши-форма китайского стиха. Первоначально слово «Ши» означало поэзию в целом, затем - только письменную. Признаки поэтического жанра понятие обрело в средние века. Классические Ши - пятисловные и семисловные, со строго регламентированным чередованием музыкальных тонов разной высоты и сложным мелодическим рисунком. Строки рифмуются, как правило, через одну, рифма сквозная. Рифмуются строки главным образом под «ровным» (более певучим) тоном. Разновидность классических Ши - «оборванные строки» - четверостишия с одной нерифмованной (предпоследней) строкой. Появление силового ударения и многосложных слов в китайском языке сделало классический Ши архаичным. Китайский верлибр, появившийся в 20 в., также называется Ши. На современных Ши заметно влияние песенной поэзии. Цы- жанр китайской классической поэзии. Возник во 2-й половине 8 в. на основе народного песенного творчества, хотя по некоторым данным отдельные произведения появлялись и в 7 в. Расцвета достиг в 11-12 вв. в творчестве Лю Юна, Оуяна Сю, Су Ши, Ли Цин-чжао, Лу Ю, Синь Ци-цзи. Стихи в жанре Цы первоначально создавались как песенно-романсовый текст на определённые мелодии, которых насчитывалось более 800. Цы поэтому подразделяются на своеобразные циклы, в каждом из которых мелодия предопределяет размер, чередование тонов, строфику и рифму. Рифма в Цы (в отличие от ши) не регламентирована специальными рифмовниками. Цы - в основном лирика пейзажного или интимного характера, однако в произведениях Су Ши и Синь Ци-цзи и др. звучат также философский и гражданский мотивы.
***
В русской поэзии уже довольно долгое время используются формы, заимствованные у народов Востока (хайку, танка, рубаи и т. д.). Возможно и развитие китайской поэзии, прежде всего наиболее переводимого у нас жанра ши. Задача этого текста – сформулировать формальные критерии, по которым должно сочиняться настоящее русское ши и по которым его можно отличить от стихотворения на китайскую тематику. Главное различие в следующем: стихотворение на китайскую тему может быть любым по форме. Русское ши может быть любым по содержанию, но его форма должна соответствовать тем принципам перевода китайских ши, которые сложились в русской словесности к настоящему времени.
В Китае
Ши – один из основных видов классической китайской поэзии, восходит к «Книге песен» (кит. «Ши цзин»), древнейшему поэтическому памятнику Китая. В зависимости от количества иероглифов в строке ши делятся на несколько видов: - Четырехсловные стихи, самый ранний из возникших размеров, употреблялся в «Книге песен». Каждая строка состоит из четырех иероглифов. Этот размер был употребим еще в эпоху Шести династий (III – VI вв.), затем встречался достаточно редко. - Пятисловные стихи (пять иероглифов в строке). Этот размер получил распространение в стихах рода Цао (Цао Цао, Цао Чжи, Цао Пи), затем у таких классиков как Жуань Цзи и Тао Юань-мин (III – V вв.). Был популярен и в последующие эпохи (вплоть до настоящего времени). - Семисловные стихи (семь иероглифов в строке) – размер, получивший особое распространение в эпоху Тан (618 – 907 гг.), которая стала временем наибольшего расцвета поэзии ши. Именно тогда жили такие поэты как Ван Вэй, Ли Бо, Ду Фу, Бо Цзюй-и. Также как и пятисловные стихи, семисловные употребляются в классической китайской поэзии вплоть до настоящего времени.
Далее будем рассматривать только пятисловные и семисловные стихи, как основные формы ши.
Каждая строка в ши имеет фиксированную цезуру: в пятисловных стихах после второго иероглифа, в семисловных после четвертого. Кроме цезуры для китайского стиха очень важно чередование тонов. Рифма в ши обязательна. Способы рифмовки в ши следующие:
- парная рифма (aabb) - рифма через одну строку (рифмуются только четные строки), при этом стихотворение обычно пишется на одну рифму. Из нечетных строк может быть зарифмована первая. - рифма типа aaba (как правило, в четверостишиях).
Способы перевода
Поскольку классический китайский язык очень лаконичен (каждое слово состоит из одного слога, обозначаемого иероглифом), то число слогов в русском переводе ши неизбежно возрастает. В наиболее точных с точки зрения передачи формы переводах принято соответствие «один иероглиф оригинала – одна стопа перевода». Чередования тонов передать средствами русского языка невозможно, поэтому эта особенность китайской поэзии в переводе неизбежно теряется. Обязательно сохранять цезуру, при этом принято разбивать строку графически на две части:
Возле постели ……….пол, озаренный луной: Кажется – это ……….иней лежит предо мной. Взор поднимаю – ……….ясную вижу луну; Взор опускаю – ……….край вспоминаю родной.
Или технически проще:
Возле постели пол, озаренный луной:
Кажется – это иней лежит предо мной.
Взор поднимаю – ясную вижу луну;
Взор опускаю – край вспоминаю родной.
Сохранение в длинных стихах сквозной рифмовки – во многом дело вкуса переводчика. В целом, оно необязательно, можно сквозную рифмовку заменять парной. Перекрестных и опоясывающих рифм лучше избегать. Рифмы предпочтительны мужские (ударение на последний слог), но вполне допустимы и женские (ударение на предпоследний слог). Намного важнее, чтобы рифмы были точные. Размер – предпочтительно дольник, но некоторые переводчики пользуются и ямбом при сохранении соответствия «один иероглиф = одна стопа».
Таким образом, что представляет русское ши с точки зрения формы? Это стихотворение из четырех или более строк, написанное дольником или ямбом (пять или семь стоп в строке, разделенных цезурой после второй или четвертой стопы соответственно), имеющее обычно точную мужскую рифму – парную, сквозную, либо типа aaba (последняя используется в четверостишиях), написанное с использованием китайских реалий (но необязательно).
Чжичжан как-то ехал хмельной на коне, качаясь, как лодка на сильной волне, В глазах зарябило — свалился в колодец и выспался в луже на дне. Жуян лишь три доу осушив на пиру, на утренний смотр спешил ко двору; Повозку с вином по дороге увидев, вздохнул: «Дай хоть слюни утру!»; В уезд Винный Ключ он хотел бы давно удел передвинуть — да, жаль, не дано. Цзосян десять тысяч монет ежедневно кабатчику шлёт за вино; Без устали пьёт, не пьянея ничуть, сто рек он бы смог, словно кит, заглотнуть, «Весёлым Святым» полнит чарку за чаркой, давая «Достойному» путь. Цзунчжи — юный гений — наружностью мил, свободу любя, о карьере забыл; Подъемля свой кубок, он в синее небо белки своих глаз устремил, И яшмовым деревом в вешнем соку, сияет, подставив себя ветерку. Су Цзинь то постится под образом Будды, что вышит на тонком шелку, То спьяну бросается в гущу грехов, забыв наставления духовников. Ли Бо, выпив доу, сейчас же напишет хоть сотню отменных стихов; Всё время в Чанъаньских кутит кабаках, — то пьёт, то в хмельных забывается снах; Однажды не смог к Сыну Неба явиться: совсем не стоял на ногах, Посыльным же молвил, с трудом говоря, что-де «винным сянем» зовётся не зря. Чжан Сюй с третьей чарки душой воспаряет, «письмо травяное» творя, Сам простоволос, церемоний не чтит, в присутствии ванов и гунов сидит, Лишь кисть насочит — и она по бумаге, как вещая птица летит. Цзяо Суй, как-то выпив пять доу на круг и в ужас повергнув гостей на пиру, Вдруг речь произнёс о «высоком и вечном», сразив всех сидящих вокруг.
Комментарии переводчика
Данное стихотворение, помимо своего шуточного содержания, что уже само по себе редкость в китайской классической поэзии "ши", интересно ещё и тем, что все его 22 строки без исключения нанизаны на единую рифму "ань". Возможно, это и явилось причиной того, что никто прежде не взялся перевести его на русский язык целиком. Но как же адекватно воссоздать этот грандиозный монорим по-русски, чем же прикажете его заменить — так, чтобы идея часто повторяющейся рифмы всё же присутствовала в переводе, и чтобы одновременно с этим поэтический стиль и размер такого перевода нёс на себе некую отметку несерьёзности, шутки и отчасти пародии, без труда опознаваемую русским читателем? В голове довольно быстро родилась мысль: а что если попробовать лимерик? Попробовал — понравилось! Но в результате получился "гибридный" лимерик. Дело в том, что традиционная "катреновая" структура рифмовки лимерика накладывается здесь на большей частью "неквадратное" смысловое распределение строк по "ролям", рождая некую "анжабмановость". При этом, "штатная" стопность лимерика оказывается замененной в переводе на традиционную же стопность "семисловного ши" (4+3), а обязательная цезура также традиционно отмечается "строчной лесенкой". Говоря о "неквадратном" распределении строк "по ролям", имелось в виду, что на 1-го персонажа приходится 4 строки перевода (т.е. 2 строки оригинала), на 2-го — соответственно: 6 (3), 3-го — 6 (3), 4-го — 6 (3), 5-го — 4 (2), 6-го — 8 (4)!, 7-го — 6 (3), и, наконец, на 8-го — 4 (2). Чжичжан — полное имя: Хэ Чжичжан. Подробнее о нём читайте здесь. Эпизод с падением хмельного седока с коня в пересохший колодец наверняка имел место в действительности и впоследствии служил участникам кружка "восьми бессмертных выпивох" обычной темой для дружеских подначек. Жуян — полный титул: Жуян-ван (метоним — дословно: "принц крови, правитель удела Жуян"). Настоящее имя: Ли Цзинь. Приходился родным племянником танскому Сюаньцзуну, будучи сыном его старшего брата — Чаннин-вана. Вёл разгульную жизнь в столице. Жуян (иначе: Жунань) — округ на терр. совр. пров. Хэнань (Центральный Китай). Доу — ковш, черпак; китайская мера объёма, которая для вина равнялась примерно 1,5 л. Случай с непроизвольным слюновыделением при виде винной повозки, встреченной по дороге во дворец на утренний императорский смотр, — ещё одна излюбленная бывальщина, часто и с неизменным смехом вспоминаемая участниками кружка. Уезд Винный Ключ (кит. Цзюцюань) реально существовал на терр. северо-западной пров. Ганьсу. В древности там бил из-под земли ключ, вода в котором имела винный привкус. Название чудесного источника перешло затем ко всему уезду. Цзосян (метоним — дословно: "левый премьер-министр") — настоящее имя: Ли Шичжи. Подробнее о нём читайте здесь. В описании способностей отставного премьера Ли автор прибег к гиперболизированному образу рыбы-кита, заимствованному из китайской мифологии (см. Шаньхайцзин — "Книга гор и морей"). В антологии "Стихи 1000 поэтов" есть в высшей степени каламбурное четверостишие самого Ли Шичжи, которое цитируется в тексте данного шуточного стихотворения Ду Фу. Приведённые в четверостишии комментарии по игре слов в названиях (типах) вина применимы и к настоящему фрагменту. Цзунчжи — полное имя: Цуй Цзунчжи. Родился в богатой семье. Вначале служил в охране дворцовой канцелярии, затем историографом-летописцем, после чего был отправлен в ссылку в Цзиньлин (ныне г. Чжэньцзян на терр. совр. пров. Цзянсу). Унаследовав после смерти отца земельные владения и почётный титул гогуна удела Ци, подал в отставку. Вёл разгульную жизнь в столице. Дружил с Ли Бо, пытаясь подражать ему в поэзии. До нас дошло всего одно стихотворение Цуй Цзунчжи. Происхождение идиомы "[смотреть] белками глаз" (кит. боянь), означающего "смотреть с презрением/ненавистью", восходит к поэту Жуань Цзи (210-263), жившему в эпоху Цзинь. Он прославился тем, что, разговаривая с высокими сановниками, не только не выказывал им должного почтения, но, напротив, смотрел на них с полным презрением, закатив глаза так, что видны были только белки. "Синее небо" здесь выступает символом высоких чинов, служебной карьеры. Ср. у того же Ду Фу во 2-й строке его знаменитого цзюэцзюй. "Яшмовое дерево" — так образно говорят о красивом и талантливом молодом человеке. Упоминание "ветерка" также далеко не случайно — имеется в виду философия "ветра и потока" (кит. фэнлю), диктующая освобождение личности от навязанных извне догм, ради жизни в соответствии со своими естественными устремлениями. Су Цзинь — придворный чиновник, литератор и учёный. Автор трактата "О восьми триграммах [Ицзина]". Литературное дарование Су Цзиня проявилось довольно рано. Успешно сдав столичные экзамены на степень цзиньши, он служил затем по министерству чинов и аттестаций. В 14-м году эры Кайюань (726 г.) получил должность шилана (ист. товарищ министра). Впоследствии, был назначен старшим наставником наследника престола. До нас дошло всего два стихотворения Су Цзиня. Ли Бо — подробнее о нём читайте здесь. Ещё одна бывальщина из жизни самого знаменитого представителя "восьмёрки бессмертных пьяниц" в Чанъани, тогдашней танской столице. Когда Ли Бо с друзьями веселился в открытом для публики императорском парке на берегу реки Цюйцзян, к берегу причалила лодка с порученцами от Сына Неба, передавшими поэту Высочайшее повеление немедленно прибыть во дворец для сочинения стихов на готовые мелодии (жанр цы). Уже изрядно хмельной Ли Бо в резких выражениях отказался последовать за ними, сказав, что в таком виде не способен не то что сойти в качающуюся на воде лодку, а и просто приподняться с земли. Чжан Сюй — знаменитый танский каллиграф, корифей скорописного стиля цаошу (дословно: "травяное письмо"). Чжан Сюй, которого при жизни прозвали Цаошэн ("Травяной Гений"), пользовался большим расположением Сюаньцзуна, присвоившего ему звание шусюэ боши ("академика каллиграфии"). В антологии "Стихи 1000 поэтов" имеется стихотворение Гао Ши, посвящённое Чжан Сюю. "Ваны и гуны" — почётные аристократические титулы, которые носили только ближайшие родственники императора и высшие сановники двора. "Как вещая птица летит" — в оригинале использован сокращённый вариант (первые два иероглифа из четырёх) устойчивого идиоматического выражения (кит. чэнъюй), дословно означающего "лететь облаками и расползаться туманом" (кит. юнь-янь фэй-дун). Данный чэнъюй традиционно используется при образном описании рваного ритма движения кисти каллиграфа, исповедующего "травяной стиль". Цзяо Суй — происходил из простолюдинов, однако за счёт усердного труда и врождённых способностей ему удалось-таки получить классическое образование. О Цзяо Суе рассказывали, что тот с детства страдал сильным заиканием, от которого он не избавился и во взрослом возрасте. Однако стоило ему выпить пять ковшей (кит. доу) вина, как речь его вдруг становилась текучей и гладкой, изобилующей цветистыми метафорами и высокопарными образами (кит. гао-тань сюн-бянь), заимствованными из классической литературы. Подобная метаморфоза неизменно поражала окружающих, которых такое количество выпитого, наоборот, лишало способности ко сколько-нибудь связной речи. Цзяо Суй сделался своего рода знаменитостью, без которой уже не обходилась ни одна уважающая себя пирушка. Это позволяло ему вести беспорядочную и разгульную жизнь всеобщего любимца.
Прочитал ши Ду Фу - нашёл его интереснейшим. Сам, увы, китайским не владею, но в русском переводе, конечно, лимерик чувствуется. С другой стороны, обрывочность последней строки в каждой строфе придаёт переводу необходимую дистанцию от лимерика.
